ад,  в  один миг пролетев сотни парсеков.  При полном
невежестве в астронавигации гибель звездолетов была неизбежной,  но их
спасло  чисто  случайное  совпадение  точки  выхода с планетой,  очень
близкой по свойствам нашей Земле.  Теперь известно, что планеты нашего
типа  вовсе не редкое явление и,  как правило,  имеются почти в каждой
звездной системе  с  несколькими  спутниками.  Поэтому  находка  такой
планеты сама по себе не удивительна, но выход на нее в бедных звездами
широтах Галактики - это исключительное событие.  В древности говорили,
подметив   закон   предварительного   преодоления  обстоятельств,  что
безумцам  сопутствует  удача.  Так  и  здесь  -  безумное  предприятие
беглецов с Земли, фанатиков, не захотевших покориться неизбежному ходу
истории,  увенчалось успехом.  Они шли наугад на только  что  открытое
тогда скопление темных звезд поблизости от Солнца,  не подозревая, что
это пятно,  окруженное  поясом  темного  вещества,  вовсе  не  сложная
система  звезды-невидимки,  а  провал,  место  расползания  продольной
структуры  пространств,  обтекающей  ундуляцию  Тамаса.  Я   еще   раз
просмотрел  записи памятных машин сообщения 886449,  сто пятого ключа,
двадцать первой группы  информационного  центра  26  Великого  Кольца.
Описания обитателей Торманса скудны.
      Экспедиция с  планеты  в  созвездии  Цефея,  чье название еще не
переведено на язык Кольца,  смогла получить лишь несколько снимков,  и
по  ним  можно  судить,  что  тормансиане  весьма похожи на тех людей,
которые предприняли отчаянную попытку много веков назад.
      Уже произведен  подсчет  биполярной  вероятности - он равен ноль
четырем.  Машина Общего Раздумья по всем округам  суммировала  "да"  с
высоким  индексом,  и  Академия  Горя  и  Радости  высказалась тоже за
посылку экспедиции.
      Вел Хэг покинул трибуну, и его место занял председатель Совета.
      - После такой аргументации решать Совету нечего - мы подчиняемся
мнению планеты!
      Сплошное сияние зеленых огней  в  зале  было  ответом  на  слова
председателя. Тот продолжал:
      - Совет   немедленно   приступает   к   работе  по  формированию
экспедиции.  Самое главное,  важнейшее - подбор  астронавтов.  "Темное
Пламя"  -  второй  наш  ЗПЛ - невелик,  и мы не сможем послать столько
людей, сколько требуется. Управление звездолетом ведут восемь человек,
все бессменные,  кроме навигаторов.  Пять человек сверх этого,  считая
начальника,-  максимум  того,  что  может  взять  "Темное  Пламя"  без
невыносимого стеснения людей.  Мы с горечью сознаем,  что наши ЗПЛ еще
не более  чем  опытные  машины  и  те,  кто  их  водит,  по  существу,
испытатели  опаснейшего  вида  передвижения  в космосе.  Каждый полет,
особенно в неведомую область мира,  по-прежнему таит в себе  гибельный
риск...
      В одном  из  верхних  рядов зала трижды мелькнул красный огонек.
Поднялся молодой человек в широком белом плаще.
      - Надо ли подчеркивать опасность?  - заявил он.-  Вам  известно,
насколько это увеличивает приток желающих даже в техническом опыте. Но
речь идет о Тормансе,  о  возможности  соединиться  с  нашими  людьми,
частицей   человечества,   случайно   заброшенной   в  безмерную  даль
пространства!
      Председатель покачал головой.
      - Вы  прибыли  недавно  с  Юпитера  и   пропустили   подробности
обсуждения. Ни капли сомнения нет - мы должны это сделать. Если жители
Торманса - люди с Земли,  то наши и их прадеды дышали тем же воздухом,
молекулы  которого  наполняют  наши  легкие.  У них и у нас общий фонд
генов,  общая кровь,  как сказали бы в ту эпоху,  когда они улетали  с
Земли.  И  если жизнь у них так трудна,  как это считают Кин Рух и его
сотрудники,  тем более мы обязаны поспешить.  Мы в Совете говорили  об
опасности  как  специальном мотиве подбора людей.  Напоминаю еще и еще
раз:  мы не можем применять силу,  не можем прийти к ним ни карающими,
ни  всепрощающими вестниками высшего мира.  Заставить их изменить свою
жизнь было бы безумием,  и потому нужен совсем особый такт и подход  в
этой небывалой экспедиции.
      - На  что  же  вы  надеетесь?  -  озабоченно  спросил  человек с
Юпитера.
      - Если их  беда  -  как  огромное  большинство  всех  бед  -  от
невежества,  то есть слепоты познания,  тогда пусть они прозреют. И мы
будем врачами их глаз.  Если болезнь от трудных общих условий планеты,
мы  предложим им исцелить их экономику и технику - во всех случаях наш
долг прийти как врачам,- ответил  председатель,  и  все  члены  Совета
поднялись, как один человек, чтобы выразить полное согласие.
      - А если они не захотят? - возразил юпитерианец.
      Председатель нехотя ответил:
      - Обратитесь в Академию Предсказания Будущего. Она уже обсуждает
разные варианты.  Нам же,  до того  как  члены  Совета  разойдутся  по
рабочим   группам,   надо  всем  вместе  решить  вопрос  о  начальнике
экспедиции!
      Имя Фай Родис,  ученицы Кин Руха,  знатока истории ЭРМ,  вызвало
сверкание поясов зеленых огней.
      - Мне   кажется,-   добавил   председатель,   готовясь  покинуть
трибуну,- что надо подбирать людей как можно моложе,  в  том  числе  и
специалистов  корабля.  Молодежь  по  психике  ближе к ЭРМ и ЭМВ,  чем
зрелые люди,  далеко ушедшие по пути  самосовершенствования  и  иногда
плохо понимающие внезапность и силу эмоций молодости.
      Председатель улыбнулся   бегло   и   лукаво,   представив   себе
негодующие   заявления,  какие  будут  получены  от  молодежных  групп
информационным центром Совета Звездоплавания.
      Место отправления  ЗПЛ  "Темное  Пламя"  выбрали так,  чтобы его
могло проводить наибольшее количество людей.  Степная равнина в кольце
низких  холмов  на  плоскогорье  Реват в Индии оказалась в этом смысле
идеальной.  Как все первые звездолеты  прямого  луча,  "Темное  Пламя"
уходил  за  пределы солнечной системы на обычных анамезонных моторах и
там,  в рассчитанной заранее точке, экранировал свое состояние в нашей
системе пространства-времени.  Это давало возможность стать на границу
Тамаса в нуль-пространстве.
      Неуклюжая форма   звездолета  затрудняла  его  отрыв  от  Земли.
Приходилось подниматься не на  планетарных,  а  сразу  на  анамезонных
двигателях.   Поэтому   первые   ЗПЛ  не  могли  взлетать  на  обычных
космодромах, а лишь в удаленных и пустынных местах.
      Двурогие активаторы   магнитного  поля  выдвинулись  на  защиту.
Собравшиеся  на  холмах  укрылись  за  металлической   сеткой,   надев
специальные  полумаски,  надежно  прикрывавшие  уши,  нос  и рот слоем
мягкого пластика.  На "рогах"  активаторов  загорелись  сигналы,  едва
заметные  в  свете тропического утра.  Зеленый купол огромного корабля
дрогнул, подскочил на десяток метров и замер на те несколько секунд, в
которые  магнитные амортизационные шахты внутри корабля набрали полную
мощность.  "Темное Пламя" повис, медленно вращаясь вокруг вертикальной
оси.  Бледно  мерцавший  столб  анамезона растекался под ним до границ
защитной стены. Внезапно звездолет сделал второй вертикальный прыжок в
небо и сразу исчез.  Неожиданность,  простота, а также мерзкий режущий
визг совсем  не  походили  на  гремящее  и  торжественное  отправление
обычных  звездолетов.  Гигантские  и  грозные  корабли уходили с Земли
величественно,  как бы гордясь  своей  силой,  а  этот  исчез,  словно
убегая.
      Провожавшие разошлись несколько разочарованные.  Далеко  не  все
представляли  себе  опасность ЗПЛ и трудность экспедиции.  Лишь пылкое
воображение,  или глубокое знание,  или и то и другое вместе заставили
часть  людей  остаться  в  задумчивости  перед  опустевшей котловиной,
покрывшейся белым порошком пережженного грунта.
      Человеческий разум, как ни обогатился и ни развился за последние
три тысячи лет,  все еще воспринимал некоторые явления  лишь  с  одной
внешней их стороны и отказывался верить,  что это неуклюжее сооружение
способно почти мгновенно проткнуть  пространство,  вместо  того  чтобы
покорно крутиться в нем,  как и лучи света, в продолжение тысяч лет по
разрешенным каналам его сложной структуры.
      Пользуясь своими  магнитными гасителями инерции,  "Темное Пламя"
продолжал  набирать  скорость  такими  же  убийственными  для  прежних
звездолетов прыжками, и связь с кораблем оборвалась.
      Внутри "Темного  Пламени",  как  только  приборы  СПШ  (скорости
пространства Шакти) установились на индексе 0,10129, все члены экипажа
покинули инерционную камеру, разойдясь по своим постам.
      В сплющенном  сфероиде  кабины управления,  подвешенном в центре
купола,  были только командир корабля  Гриф  Рифт,  Фай  Родис  и  Див
Симбел.  Отсчет  за  отсчетом  браковались варианты Шакти - ориентации
звездолета,  мгновенно  перебираемые  электронным   мозгом   курсового
пульта.  Ловкими, молниеносными поворотами рычажков Див Симбел нарочно
вводил помехи на дисторсию  кривых  тяготения  и  перебивки,  имитируя
случайности  Финнегана.  Наконец слабое свечение озарило четыре желтые
звездочки  в  итоговом  окошке,  и  вибрация  звездолета  успокоилась.
"Темное Пламя" лег на курс. Инженер включил пилотную установку и замер
над циферблатом устойчивости.
      Фай Родис  и  Гриф  Рифт  молча  встали  на  диск в полу кабины,
спустивший их на вторую перегородку корабля. Здесь оба астронавигатора
вместе  с  Соль  Саином  трудились  над  расчетами точки входа и точки
выхода - обе должны  были  быть  готовы  одновременно,  ибо  звездолет
скользил  на  границе  Тамаса в нуль-пространстве лишь короткое время,
затраченное на повороты после входа и на  выходе.  Для  продвижения  в
нуль-пространстве времени Шакти не существовало.  Точность расчета для
навигации этого рода превосходила всякое воображение и  не  так  давно
еще  считалась  недоступной.  Первый  ЗПЛ "Нооген" мог выходить лишь в
приблизительно намеченные  области  пространства.  Вероятность  ошибок
была велика, что и привело в конце концов к гибели "Ноогена".
      После изобретения каскадного метода корреляций  стало  возможным
определение  места  выхода  с  точностью  до полумиллиарда километров.
Созданные почти одновременно приборы для "ощупывания" полей  тяготения
из нуль-пространства исключили катастрофы от выхода на звезду или иное
опасное скопление материи.  На эти приборы возлагали  надежды  безумно
смелые исследователи Тамаса.
      А сейчас  Вир  Норин  и  Мента  Кор  закладывали  в  машины  все
предварительные  расчеты,  сделанные  гигантскими  институтами  Земли,
чтобы  перевести  их  на  конкретные  условия  в   месте   аннигиляции
звездолета.  Работали не спеша,  но и не отвлекаясь. В их распоряжении
было сорок три дня.
      Фай Родис  жестом простилась с Рифтом и медленно пошла по мягкой
дорожке к своей каюте, расположенной в ряду других по периферии второй
палубы. Присутствие ее не требовалось нигде. Месяцами подготовлявшийся
экипаж корабля и  специалисты  экспедиции  не  нуждались  ни  в  каких
указаниях   для   повседневной   работы  -  условия,  уже  тысячелетия
существующие для людей Земли. Пока ничего не случится, время Фай Родис
принадлежало  ей  самой,  тем  более что множество дел было неизмеримо
выше  ее  компетенции.  Толстая  дверь   из   волокнистого   силиколла
автоматически открылась и закрылась,  пропустив Фай Родис. Она усилила
приток воздуха в каюту и придала ему свой излюбленный аромат - свежий,
теплый  запах нагретых солнцем африканских степей.  Слабо гудели стены
каюты,  будто и в самом деле  вокруг  простиралась  обдуваемая  ветром
саванна.
      Фай Родис села на низкий диван, подумала и соскользнула на белый
жесткий  ковер  перед  магнитным  столиком.  Среди прилепившихся к его
поверхности вещей  стояла  оправленная  в  золотистый  овал  небольшая
диорама.  Родис  подвинула  незаметный  рычажок,  и  маленькая  вещица
превратилась в просвет необъятной дали живых и сильных красок природы.
Над  спускавшейся  в  неизвестность  синеватой  равниной летел хрупкий
парящий аппарат в виде неуклюжей платформы,  с грубо торчащими углами,
кривыми стойками и запыленным верхом. Уцепившись за какой-то рычаг, на
нем стояли двое молодых людей.  Юноша с резкими  чертами  лица  крепко
держал  за талию девушку монгольского типа.  Ее черные косы взвивались
на ветру,  а одна рука была поднята вверх - не то сигнал,  не то  жест
прощания.  Угрюмая  пыльная равнина с чахлой растительностью сбегала в
таившуюся впереди пропасть, прикрытую валом густых желтых облаков. Эта
странная вещь досталась Родис от учителя Кин Руха, который видел в ней
соответствующую его  мечтам  символику.  Для  Кин  Руха,  окончательно
раскрывшего   инфернальность   прошедших  времен,  эта  диорама  стала
связующей с теми  давно  исчезнувшими  людьми,  наследником  мыслей  и
чувств  которых он явился,  чтобы оценить и понять неизмеримую силу их
подвигов.  Тех,  кто не примирился  с  безвыходным  кругом  страданий,
страха,  болезней  и  тоски,  оцепившими Землю с древних геологических
эпох и до той поры,  когда в ЭМВ удалось  наконец  построить  подлинно
высшее общество - коммунистическое.
      Очень трудна  работа  историка,  особенно  когда  ученые   стали
заниматься   главным   -   историей   духовных   ценностей,  процессом
перестройки сознания и структурой ноосферы - суммы созданных человеком
знаний, искусства и мечты.
      Подлинные носители   культуры   раньше   составляли    ничтожное
меньшинство.   Исчезновение   духовных   ценностей,   кроме  дворцовых
предметов  искусства,  из  археологической   документации   совершенно
естественно.  Нередко  исчезали в руинах и под пылью тысячелетий целые
островки высоких культур,  обрывая цепочку исторического  развития.  С
увеличением  земного  населения  и развитием монокультуры европейского
типа историкам удалось перейти от субъективных  догадок  к  подлинному
анализу   исторических  процессов.  С  другой  стороны,  стало  трудно
выяснять истинное значение документации.  Дезинформация  и  чудовищная
ложь  стали орудиями политической борьбы за власть.  Весь пятый период
ЭРМ,  изучению  которого  Фай   Родис   посвятила   себя,   характерен
колоссальными  нагромождениями  псевдоисторических произведений именно
этого рода.  В их массе тонут отдельные документы и книги,  отражающие
истинное сочетание причин и следствий.
      Фай Родис  вспоминала  странное  чувство  ужаса  и   отвращения,
приходившее к ней, по мере того как она углублялась в избранную эпоху.
В сосредоточенных размышлениях она как бы  перевоплощалась  в  некоего
среднего   человека  тех  времен,  односторонне  образованного,  убого
информированного, отягощенного предрассудками и наивной, происходившей
от незнания верой в чудо.
      Ученый тех  времен  казался  глухим  эмоционально;   обогащенный
эмоциями   художник   -  невежественным  до  слепоты.  И  между  этими
крайностями обыкновенный человек ЭРМ,  предоставленный самому себе, не
дисциплинированный  воспитанием,  болезненный,  теряющий веру в себя и
людей и находящийся  на  грани  нервного  надлома,  метался  от  одной
нелепости  к  другой  в своей короткой жизни,  зависевшей от множества
случайностей.
      Самым ужасным  казалось  отсутствие  ясной цели и жажды познания
мира у очень  многих  людей,  без  интереса  глядевших  в  темное,  не
обещавшее  никаких  существенных  изменений  будущее  с его неизбежным
концом - смертью.
      Начинающая двадцатипятилетняя    исследовательница   явилась   к
учителю с поникшей головой.  Фай Родис всегда считала себя способной к
трудному поприщу древней моноистории, но теперь она почувствовала свою
эмоциональную слабость.  Фай Родис захотелось спуститься в еще большую
древность,  где  отдельные очаги цивилизаций не давали возможности для
моноисторического синтеза и казались  гораздо  прекраснее.  Недостаток
фактов   давал   простор  домыслам,  осветленным  представлениями  Эры
Встретившихся Рук.  Сохранившиеся  произведения  искусств  одевали  то
немногое, что было известно, ореолом большого духовного взлета.
      Кин Рух,  не скрывая улыбки,  предложил Фай продолжать  изучение
ЭРМ  еще год.  Когда Родис стала видеть,  как в неустроенной жизни ЭРМ
выковывались духовные,  морально-этические основы будущего  мира,  она
была поражена и полностью захвачена картиной великой борьбы за знание,
правду, справедливость, за сознательное завоевание здоровья и красоты.
Впервые  она  поняла  казавшуюся  загадочной внезапность перелома хода
истории на рубеже ЭМВ,  когда человечество,  измученное существованием
на    грани    всеистребительной   войны,   раздробленное   классовой,
национальной  и  языковой  рознью,  истощившее  естественные   ресурсы
планеты,  совершило мировое социалистическое объединение.  Сейчас,  из
дали  веков,  этот  гигантский  шаг  вперед   производил   впечатление
неожиданного  прыжка.  Прослеживание  корней  будущего,  поразительной
уверенности в светлом и прекрасном существе  человека  стало  для  Фай
Родис  главным  делом  жизни.  И  теперь,  через  пятнадцать  лет,  по
достижении ею сорокалетней зрелости,  оно  привело  ее  к  руководству
небывалой  экспедицией  в чудовищно отдаленный мир,  похожий на земной
период конца ЭРМ,- олигархический государственный капитализм, каким-то
способом   остановленный   в   считавшемся  неотвратимым  историческом
общественном развитии.  Если  это  так,  то  там  встретится  опасное,
отравленное лживыми идеями общество,  где ценность отдельного человека
ничтожна и его жизнь без колебания приносится в жертву чему  угодно  -
государственному   устройству,  деньгам,  производственному  процессу,
наконец, любой войне по любому поводу.
      Ей придется  стать  лицом  к лицу с этим миром,  и не только как
бесстрастному исследователю,  чья роль - смотреть, изучать и доставить
на родную планету собранные материалы.  Ее выбрали,  конечно, не за ее
ничтожные научные достижения,  а как посланницу  Земли,  женщину  ЭВР,
которая  со  всей глубиной чувств,  тактом и нежностью сможет передать
потомкам родной планеты радость светлой жизни коммунистического мира.
      Фай Родис  отстраняющим жестом выключила диораму.  Взять с собой
частицу мечты учителя - что это, как не отголосок ее прежнего смятения
от  познания  ЭРМ!  Сейчас,  в  тот  момент,  когда  звездолет  мчится
навстречу неизвестной судьбе,  она смотрела на летящую девушку, как на
подругу.  Та  стояла  в  полной готовности,  подняв для сигнала тонкую
руку,  перед спуском в пропасть.  И  Родис  тоже  скоро  станет  перед
смертельно опасным для всего чужого миром Торманса.  Ее спутники будут
ждать от нее решающего сигнала.
      Фай Родис  передвинула  рычажок  под  подушкой  дивана,  и часть
стенки каюты превратилась в зеркало.  С минуту она изучала в нем  свое
лицо,  ища  сходства  с  трагически напряженным лицом девушки.  Однако
твердое,  правильное лицо зрелой женщины ЭВР  с  идеально  вылепленной
структурой сильного костяка, проступающей под выразительными мышцами и
безупречной кожей, сильно отличалось от полудетского выражения девушки
ЭРМ даже в очень похожих переживаниях.
      Предчувствие испытаний и тревога за  успех  экспедиции  углубили
серьезность  зеленых глаз Фай Родис,  резче очертили упрямый и твердый
вырез губ.
      Фай Родис шире раскрыла глаза и подняла руку - жестом летящей на
платформе,  но зеркало отразило его патетическим и  забавным.  Коротко
рассмеявшись,  Родис убрала зеркало, сбросила платье и легла на диван,
расслабив тело и уставив взгляд на синеватый,  чуть светящийся шар над
головой.  Она  оставалась  в  неподвижности  около трех часов,  пока в
системе концентрических кругов на потолке не загорелась желтая точка и
не  раздался  слабый звон.  Фай Родис сделала несколько гимнастических
упражнений.  Еще несколько минут -  и  перед  зеркалом  стояла  другая
женщина,  казавшаяся  строже  и  суровее  в  мягкой  облегающей одежде
астронавта и  с  короткой,  плотно  уложенной  прической.  Она  надела
тяжелый сигнальный брас