веннику  по
новой квартире. А если он еще и живым оттуда вернется, тогда все - будущее
обеспечено! Банкеты, ордена, звания, цветы и женщины. А я, если,  конечно,
выпускающий разрешит, буду лепить его цветные портреты на макет журнальной
обложки. И все только потому, что  не  мне,  а  ему  эту  кнопочку  нажать
доверили... Ну и тугая же она, аж палец занемел!
   Вздохнул я горько и полез с платформы. Да не  тут-то  было!  С  размаху
лбом во  что-то  твердое  ударился,  как-будто  передо  мной  вдруг  стена
стеклянная оказалась. Сунулся я в другую сторону - то же самое. Только уже
не лбом, а вытянутыми руками уперся. Вот тебе и на!  Попался,  как  сом  в
вершу.
   - Але! - закричал я лаборанту. - Эй! Брось шутить! Выпусти!
   У парня сразу рот раскрылся. Симпатичный  парень,  ничего  не  скажешь,
только уж очень у него нижняя челюсть здорова - ну прямо галоша.  Пол-лица
занимает.
   - Ты трогал что-нибудь? - спросил он, чуть не плача.
   - Ничего я не трогал! Очень нужно... А что это такое красное у тебя  за
спиной мигает?
   Обернулся он, а потом снова на меня уставился.  Молчит.  Только  совсем
белым стал. Это даже при свете красной мигалки заметно.
   - Ты только, пожалуйста, не шевелись, - жалобно сказал он. -  Стой  как
стоишь. Я сейчас что-нибудь придумаю.
   - Да ты хоть объясни, что случилось? - заорал я с платформы. - Что  мне
тут, до самой пенсии быть?
   - Нет,  всего  пятьдесят  секунд  осталось.  Потом  ты  в  сопредельное
пространство переместишься.
   Поплелся он к самому большому пульту, но  что-то-очень  уж  неуверенно.
Подошел и встал. Смотрит на него,  как  тюлень  на  сноповязалку.  Руку  к
какому-то рычагу потянул, потом отдернул. Надписи на пульте  стал  читать.
Ну, это  уже  полный  завал!  Наверное,  не  лаборант  он  совсем!  Вахтер
какой-нибудь или, вообще, дежурный сантехник!
   Идут, значит, эти последние секундочки, а я, как дурак, на  одной  ноге
стою, руки в стороны раскинув. Ну что  твоя  балерина!  "Танец  умирающего
козла!" И вдруг все - потухли красные лампы. Темнота наступила. И даже  не
темнота вовсе, а  какие-то  желтые  сумерки.  Как-будто  я  в  бассейне  с
подсолнечным маслом оказался. Опустил  я  осторожно  ногу,  руками  вокруг
пошарил - вроде бы уже нет стеклянной стены. Может, все же сумел меня этот
недотепа выручить?
   Постепенно желтая муть стала редеть. Прямо над головой  у  меня  висело
горячее яркое пятно. Лампа? Нет... Скорее  -  Солнце.  Сквозь  золотистый,
прозрачный, как платьице из кисеи, туман я уже  различал  голубое  небо  и
пышную зелень деревьев. А ведь, когда я шел в институт, на  улицах  горели
фонари и валил мокрый снег. Пальто и шапка мои в гардеробе  остались.  Где
теперь этот гардероб? Где улица Академическая, дом два, корпус четыре?..
   Я стоял по колено в траве, а вокруг был лес, хоть и густой, но не очень
высокий. Только  одно-единственное  дерево,  росшее  особняком,  казалось,
доставало до самого неба. Среди цветов, похожих на тарелки из антикварного
сервиза, порхали бабочки, похожие на разноцветные абажуры. Где же это я?..
Непривычно огромное, янтарного цвета солнце почти не слепило глаза. Я  без
труда различал его зернистую структуру, которая бурлила и  перемешивалась,
словно закипающая гречневая каша. Так где же я? Это не Земля? Это...
   Вот, значит, какое оно - сопредельное пространство!



   1. В РАЙ С ЧЕРНОГО ХОДА!

   Если моя покойная бабушка, была права, и где-то все же существует  рай,
то это именно то место, в котором я очутился.
   Относительно рая болтают много всякого. Считается,  что  являться  туда
положено  голышом  и  без  багажа.  За  этим,  якобы,  внимательно  следят
специально назначенные апостолы, денно и нощно  несущие  вахту  у  райских
врат. Все наше прошлое, настоящее и  будущее  у  них  как  на  ладони.  Им
начхать на земные регалии, деньги и блат.
   Со мной дело обстояло несколько иначе. Проник я в рай не совсем обычным
путем - то ли через черный ход, то ли вообще через дырку в заборе. Поэтому
никто не взвешивал мою душу на безмене и не  тыкал  в  мое  тело  огненным
мечом. Ничего хорошего от этого, думаю, не получилось бы.
   Да и экипирован я был  внушительно.  Не  в  пример  другим  соискателям
райского блаженства.  При  мне  и  на  мне,  кроме  уже  указанных  очков,
зажигалки и галстука,  имелось  еще:  шерстяной  костюм,  сорочка,  зимние
полусапожки, некоторые другие предметы  туалета,  связка  ключей,  носовой
платок и семь рублей денег мелкими купюрами.
   Видимый мне участок рая  был  совершенно  безлюден,  чего,  впрочем,  и
следовало ожидать. Очевидно, поток праведников, достаточно жидкий  уже  во
времена поэта Данте, в наш просвещенный век иссяк окончательно.
   Однако, все прочие атрибуты рая, как то: теплый душистый воздух, мягкая
изумрудная трава,  чистое  голубое  небо,  звенящие  хрустальные  ручьи  -
имелись. Кусты  росли  правильными  шарами.  На  одних  и  тех  же  ветках
распускались цветы, зеленели завязи и  наливались  соком  крупные  красные
ягоды. Примерно в сотне метров от меня,  за  неширокой  рекой  возвышалось
огромное  дерево,  чем-то  отдаленно  напоминавшее  наш  дуб.  Его  ствол,
лишенный  дуплистых  язв  и  заскорузлой  коры,  блестел  на  солнце,  как
гранитная колонна. На нижних ветках гроздьями  висели  плоды,  похожие  на
ананасы.
   В общем, все было в точности, как и положено в раю. Уж в этом вопросе я
разбираюсь. Спросите - откуда? Конечно же, не от бабушки. Она, бедная, рай
чем-то вроде санатория-для ветеранов сцены  представляла.  Дескать,  ходят
там все в белых халатах и под арфу целый день хором псалмы поют. Ясно, что
в такой рай нормального человека не заманишь.  Идея  райской  жизни  может
иметь успех только в том случае, если в ней будут представлены  именно  те
блага, которых не хватало  в  земной  юдоли.  К  примеру  та  же  бабушка,
коротавшая свои последние годы на восьмом этаже  блочного  дома,  страстно
мечтала  иметь  корову.  Следовательно,  в  раю  ей   обязаны   выдать   в
безвозмездное  пользование  буренку-рекордистку,  сорок  соток   сенокоса,
сарайчик и все остальное, включая электросепаратор  и  маслобойку.  Список
того, чего не хватает в этой жизни мне, значительно обширнее, и я не хотел
бы сейчас на этом останавливаться.
   Это я к тому рассказываю, чтобы все поняли - райскую  обстановку  я  не
понаслышке знаю. Имеется у меня картина, "Сад Эдема" называется.  Говорят,
голландской школы. Не знаю на какой свалке ее  один  забулдыга  из  нашего
двора нашел. С меня он сначала бутылку  потребовал,  но  потом  и  за  так
отдал. Лильке, жене своей, я  сказал,  что  это  подлинник,  в  1812  году
французскими  мародерами  из  Кремля  украден  и  до  сих  пор  Интерполом
разыскивается. Поверить она мне, может, и не  поверила,  но  за  недостачу
пятерки с аванса не очень корила. Поскольку на картине мелкие  повреждения
имелись, да и вообще, моя квартира не музей, мы этот "Сад Эдема"  на  даче
пристроили. Так что в последнее время я райскими пейзажами  по  три-четыре
раза в неделю любуюсь, а в случае скандалов с женой - даже чаще.
   И что интересно - почти все на той картине в  точности,  как  здесь.  И
дерево высокое имеется, и  кустики  подстриженные;  и  ручейки,  и  прочая
оранжерейная природа. Но кое в чем  и  разница  есть.  На  полотне  всякая
живность изображена, от индюка до тигра. А тут  наблюдается  почти  полное
отсутствие фауны. Были бабочки, да и те куда-то улетели.  Даже  комары  не
кусают. Хотя они в раю, возможно, и  не  предусмотрены.  Но  я  достаточно
твердо стою на позициях материализма, дарвинизма и эволюции, привитых  мне
в средней школе, и поэтому понимаю - там, где есть ягодки,  будет  и  тот,
кто ими лакомится. А на каждую дюжину вегетарианцев  обязательно  найдется
один любитель мясного. Круговорот веществ в природе.  Ягодка  -  птичка  -
лисичка - потом жучок-червячок - и снова ягодка.
   И не исключено, что какая-нибудь не очень крупная, обделенная  силой  и
проворством  тварь,  уже  успела  пораскинуть  скудными  мозгами  о  своей
невеселой доле, встала с горя на  задние  лапы,  в  передние  взяла  палку
покрепче и начала подгонять природу под свое понимание жизни.
   Короче, не может быть, чтобы в таком приятном местечке не завелись  уже
люди. Даже на моей картине Адам с Евой изображены. Под деревом.  В  полном
неглиже. Поскольку на полотне в том самом месте дырка имеется, понять, чем
конкретно занимаются наши прародители, совершенно невозможно.  То  ли  они
еще пребывают в чистоте и невинности, то ли уже вкусили запретный  плод  и
предаются первородному греху.
   Ну в общем, все это, конечно, так, болтовня.  Сначала  я,  если  честно
сказать, здорово испугался. В  чужой  стране  одному  оказаться  и  то  не
сладко. А тут - чужое измерение! Это же от родной Земли дальше, чем  любая
звезда. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Однако, немного успокоившись, я понял, что все не так уж и плохо. Людей
в беде у нас не положено бросать. За то, что невинного человека  в  другое
измерение упекли, никто по головке не погладит. Придет профессор  утром  в
институт, быстренько во всем разберется, придурковатого лаборанта (а может
сантехника) с работы турнет и направит все  научные  силы  на  организацию
спасательной экспедиции. Так  что,  думаю,  ждать  мне  осталось  недолго.
Денька два-три. Ну, от силы неделю. Воды здесь хватает. А кормиться  можно
и ягодами. Да и ананасы на дубе выглядят весьма аппетитно.
   Я сорвал горсть ягод  и  осторожно  пожевал  их.  Они  оказались  очень
сочными, но жгучими, как перец. Ничего, сварим. Из крапивы суп  делают.  Я
похлопал по карману, проверяя, на месте ли зажигалка. Жаль, что сигареты в
пальто оставил, на профессорские понадеялся.
   Повесив  пиджак  на  куст  и  разувшись,  я  прилег  на  траву.  Ягодки
определенно были какими-то  хмельными.  Голова  приятно  кружилась,  мысли
приходили легкие и радостные.  Как  тут  ни  крути,  а  все  же  я  первый
путешественник в сопредельное пространство. Такое не скоро  забудется.  По
крайней мере, не при моей жизни.  "Сенсация!  Репортаж  нашего  сотрудника
Александра Анохина из потустороннего мира!" Короче, хочешь  не  хочешь,  а
придется меня после возвращения назначить никак не ниже, чем завотделом. А
что? Не глупей я того же Авдея Кузьмича. Хоть и  четвертый  курс  заочного
никак не могу закончить. Впрочем, начхать мне теперь на  журнал.  Я  лучше
докторскую  тискану.  "Некоторые   аспекты   вкусового   и   обонятельного
восприятия многомерного мира". Институт или кафедру я, конечно, не потяну.
А вот на зама по общим вопросам, пожалуй, соглашусь. Только как с  Лилькой
быть? Не может она соответствовать моему  новому  положению.  Вульгарна  и
языкаста. Может развестись? Нет, неудобно. Скомпрометируюсь. Ладно, так  и
быть - пусть живет при мне. Греется, так сказать, в лучах чужой славы. А я
себе  на  каждом  континенте,  кроме  Антарктиды,  конечно,  по  любовнице
заведу... Вот в таких сладких мечтаниях я и уснул.



   2. ВОЛК - ОН И В РАЮ ВОЛК

   Проснулся я, как после грандиозной попойки, с жуткой головной  болью  и
невыносимой жаждой. Еще не открыв глаза, я понял, что резкие движения  мне
сейчас противопоказаны. Мои  насквозь  отравленные  внутренние  органы  за
время сна кое-как приспособились к горизонтальному положению тела,  и  все
попытки шевельнуться, а тем  более  встать,  мгновенно  вывели  бы  их  из
равновесия. Со стоном я разлепил веки  и  очень  долго  тупо  рассматривал
окружающий пейзаж, пытаясь понять, где я и что со мной случилось.
   В конце концов до меня все же дошло, что место, в котором  я  оказался,
не имеет ничего общего ни с моей квартирой, ни с комнатой Таньки  (есть  у
меня одна такая знакомая), ни с палатой вытрезвителя. Может я  подрался  с
кем-нибудь, получил по мозгам и сейчас брежу в реанимации? А может  я  уже
умер и пребываю в загробном  мире?  Нет,  это  исключено.  Для  ада  здесь
чересчур светло, а рай мне давно не грозит... Лет этак с пятнадцати.
   Едва я подумал про рай, как кое-какие разорванные цепочки в моей голове
стали соединяться. Сначала я вспомнил красные ягодки. Потом - дуб. Потом -
желтый туман.  А  немного  погодя  и  все  остальное:  недоумка-лаборанта,
платформу на пружинах, стеклянную стену.
   Жгучий привкус перца все еще драл мне язык и небо. Вот тебе  и  ягодки!
У-у, проклятые!.. Ведь всего штучек пять съел, а по башке шибануло, как от
бутылки спирта.
   С великими трудами и муками я все же  дотащился  до  ручья.  Вода  была
холодной, чистой и вкусной, как газировка. Слегка притушив пылавший в моей
утробе пожар, я несколько раз обмакнул голову в ледяную  искристую  струю.
После этого полегчало. В черепке еще  шумело,  но  мысли  стали  ясными  и
какими-то отрешенно-жестокими.
   Самому мне отсюда ни за что не выбраться. Это ясно. Легче вон  тот  дуб
голыми руками вырвать. Вопрос - смогут ли  меня  отсюда  вытащить  другие?
Трудно сказать.  Наука,  конечно,  сильна,  но  не  всесильна.  Попробуйте
выпущенный из пушки снаряд вернуть обратно  в  казенник  с  полдороги.  Не
получится! Вот так и я - лечу сейчас на манер этого снаряда сквозь миры  и
пространства, все дальше и дальше от Земли, от своего родного измерения. И
с каждой минутой мои шансы на возвращение уменьшаются.
   Что же  я  буду  здесь  делать  -  совершенно  один,  без  оружия,  без
инструментов, без теплой одежды? Ведь я  ничего  не  знаю  об  этом  мире.
Бывает ли здесь зима? Водятся ли крупные хищники?
   Нет, я не Робинзон Крузо. Уж  себя-то  я  знаю.  Долго  в  одиночку  не
протяну. Разучусь говорить, сойду с ума, стану животным. Чем так  -  лучше
вниз головой с дуба! А еще лучше -  нажрусь  пьяных  ягод.  Пары  горстей,
наверное, вполне хватит... Хочу домой! Хочу к Лильке! Не надо мне никакого
рая!.. У, гадина лаборант, попался бы ты мне сейчас!..
   Чувствуя себя несчастным и раздавленным, я побрел к реке,  куда  впадал
ручей. Даже про пиджак и полусапожки забыл. Трава была мягкой, как пуховое
одеяло, теплый воздух благоухал дезодорантом "Фиджи". Но все это я  ощущал
как бы со стороны. Я был совершенно чужим здесь. И все вокруг  было  чуждо
мне.
   Прямо в зените, почти не шевеля  крыльями,  парило  несколько  огромных
птиц. Яркий солнечный свет мешал рассмотреть их. Мне они казались  черными
крестами, распластанными в жаркой голубизне  неба.  Птицы,  наверное,  уже
заметили меня и поняли, что я  не  жилец  на  этом  свете.  Точно  так  же
стервятники в пустыне кружат над отбившимся от стада беспомощным ягненком.
   Слева хрустнула ветка. Верхушка одного  из  деревьев  дрогнула,  словно
кто-то осторожно тряхнул ее.  Подойдя  поближе,  я  увидел  двух  красивых
миниатюрных козочек. Встав на задние ножки, они щипали  с  дерева  листья.
Заметив  меня,  козочки  мгновенно  оцепенели,  потом  дружно  пискнули  и
высокими прыжками помчались прочь.
   Шашлык побежал, вяло подумал я. Да только поймай его попробуй.  А  чего
они такие пугливые? Не должны они людей бояться. Как это у классика:  "Там
на нехоженых дорожках следы непуганых зверей..." А эти, выходит,  пуганые?
Кем? Надо разобраться...
   Кстати, а почему я вдруг решил, что здешний край дик и безлюден? Только
потому, что мне  сразу  не  отдавили  ногу  в  толпе?  Представляю,  какое
впечатление сложилось бы о  Земле  у  какого-нибудь  инопланетянина  (или,
скажем, - инопространственника), окажись он в пустыне  Сахара.  Кусал  бы,
наверное, в тоске свои щупальца и клял, как и я, свою пропащую жизнь.  Мир
этот огромен, а я, практически, ничего  здесь  не  видел.  Может  быть  по
опушке леса проходит десятирядная автострада, а с вершины дуба открывается
вид на огромный город? Пусть в нем живут даже не люди, а разумные пауки  -
как-нибудь столкуемся. Главное - город, центр цивилизации. Там обязательно
разберутся, что к чему. Уж где-где, а  в  городе  я  не  пропаду!  Кстати,
многие сейчас вовсю клянут городскую жизнь. Дескать, и тесно, и  шумно,  и
воздух не тот. Я этим крикунам ни на грош не верю.  По  крайней  мере,  ни
один из них город на деревню еще  не  поменял.  Мотнется  на  дачу  или  в
турпоход - и обратно в шум и тесноту. Я вот уже скоро тридцать лет живу  в
неблагоприятных городских условиях -  и  ничего.  Даже  в  весе  регулярно
прибавляю. Или с другой стороны к этому вопросу  подойти.  Помню,  послали
нас лет пять назад на картошку. Деревня -  двадцать  дворов.  Глушь-дальше
некуда. Радио  туда  подвели,  а  электричество  еще  нет.  Раз  в  неделю
подъезжает автолавка. Спички, соль, хлеб. Кино -  в  среду  и  субботу  от
дизельного генератора. Баня - кто как сумеет. Туалет - в  любом  ближайшем
леске. Зато тишина! Воздух! Оз-зон!  Нет,  я  лучше  хлором  буду  дышать,
только подавайте заодно и другие достижения цивилизации.
   Итак, вперед! На поиски городов! Вот только обуюсь и пиджачок прихвачу.
   Но не успел я сделать и пяти шагов, как какой-то  очень  крупный  зверь
вышел из кустов и встал прямо на моем  пути.  Несомненно,  это  был  волк.
Серый матерый волчище, с совершенно седым загривком,  весь  в  клочковатой
свалявшейся шерсти. Я узнал его  сразу,  хотя  никогда  раньше  волков  не
видел. На воле их не очень-то встретишь, а в  зоопарке  я  сразу  бежал  к
клеткам с более экзотичными зверями. Конечно, он был похож на  собаку.  Но
не  более,  чем  чемпион  мира  по  боксу  в  полутяжелом  весе  похож  на
какого-нибудь замухрышку-бухгалтера.
   Не знаю почему, но у меня  сложилось  впечатление,  что  волк  оказался
здесь не случайно. Его бока ходили, как кузнечные  мехи,  язык  свешивался
наружу. Волк смотрел на меня безжалостно и мудро.  Такие,  как  я,  всегда
были его врагами. Он ненавидел меня и всю мою родню уже очень давно, может
быть, тысячи лет. Ему не нужно было угрожающе рычать, скалить клыки и рыть
лапами землю, то есть готовиться к схватке. Смертельная схватка  была  его
стихией, нормальным образом жизни.
   И сейчас он медлил не потому, что боялся. Он просто ждал моих действий,
прекрасно зная, что контрприем бывает результативнее любого приема. Поняв,
что я не собираюсь нападать первым, он молча и  стремительно  бросился  на
меня.
   Совершенно инстинктивно я попятился, зацепился за что-то и упал, задрав
ноги. Тяжелое, деревянно-твердое тело ударило меня, как таран.  Я  вдохнул
смрадный звериный запах. Где-то возле самого  лица  щелкнули  челюсти.  Не
знаю, как мне удалось  встать,  откуда  вдруг  взялись  быстрота  и  сила.
Видимо, в каждом человеке до поры до  времени  тоже  дремлет  зверь.  Волк
прыгнул снова, без всякого труда сбил меня с ног, но вцепился почему-то не
в горло, а в штаны, благо они были модные, с большим запасом на  бедрах  и
ягодицах. Я кое-как выкарабкался,  вскочил,  изо  всей  силы  рванулся  и,
оставив почти всю нижнюю часть своего туалета в волчьих зубах,  полетел  с
берега в речку.
   Первое ощущение было такое, как-будто я с головой окунулся  в  кипяток.
Ледяная вода на мгновение ослепила и оглушила меня, но  я  тут  же  ногами
нащупал дно. Волк не последовал  за  мной,  и  нетрудно  было  догадаться,
почему именно. Холод пронзил мой  мозг,  проник  буквально  до  селезенок,
резанул по кишкам.
   Зверюга оскалил желтые влажные клыки и коротко пролаял. Кусты у меня за
спиной затрещали. Я оглянулся и увидел еще одного волка  -  чуть  помельче
первого, с черной спиной и надорванным ухом. Ловушка захлопнулась.
   Да, теперь мне уже никуда отсюда не деться.  Выбор  не  очень  велик  -
утонуть в речке или попасть на обед к волкам. В качестве  главного  блюда.
Ни то ни другое, меня, конечно, не устраивало. Эх, ружьишко бы сейчас. Или
хотя бы самый обыкновенный кол. Доконали вы меня, сволочи!  Ну  и  черт  с
вами. Грызите меня волки, жрите рыбы, клюйте вороны! Вольемся в круговорот
природы. Дадим жизнь цветкам и мошкам. Только  бы  скорее!  Только  бы  не
мучиться!
   Со стороны дуба  раздался  низкий  глухой  вой.  Ага,  волк