ял  со  стола
тяжелый скальпель и рубанул  себя  по  мякоти  левой  ладони.  Всего  одно
мгновение рана  оставалась  чистой,  затем  сквозь  бледно-розовую  мякоть
хлынула кровь. Сергей капнул на ладонь из сосуда и  пальцами  правой  руки
сжал края раны. В  напряженном  молчании  прошло  несколько  минут.  Когда
Сергей протянул, наконец, левую ладонь вперед, на ней не было ни шрама, ни
царапины - ничего, кроме запекшейся между пальцами крови.
   - Выглядит  убедительно.  Если  это,  конечно,  не  фокус,  -  Карстенс
небрежно взял бутылку, повертел ее в руках и поставил на стол перед собой.
- Про живую воду я слышал, хотя, признаться, не особенно этому  верил.  Но
ведь, кажется, в легендах упоминается еще и мертвая вода?
   - Упоминается. Но про нее не слышно уже много  лет.  Для  приготовления
мертвой воды нужны чрезвычайные обстоятельства.  Насколько  мне  известно,
последний раз мертвой водой был казнен самозваный император  Дракс  Волчья
Пасть. Но  такое  стало  возможным  лишь  после  того,  как  этот  фанатик
буквально залил кровью саванну,  когда  против  него  восстали  почти  все
племена, когда на одной-единственной личности  сконцентрировались  гнев  и
ненависть миллионов.
   - Короче говоря, именно это, - Карстенс щелкнул пальцами по сосуду, - и
есть то открытие, о котором вы говорили?
   - Да.
   - И вы явились сюда среди ночи только для того, чтобы  обрадовать  меня
этим?
   - Нет, конечно. Это только повод. Необходимо  было  заинтересовать  вас
чем-то необычайным.
   - Насколько я понял, вы прибыли сюда как парламентер?
   - Нет, как  инспектор.  Подождите,  не  перебивайте!  Я  постараюсь  не
злоупотреблять  вашим  гостеприимством.  Пять-шесть  минут   меня   вполне
устроят.
   Карстенс  поморщился,  но  ничего  не  сказал,  только   демонстративно
повернул настольные часы циферблатом к Сергею.
   - Как известно, недра этой планеты чрезвычайно богаты редкими металлами
и минералами. - Чтобы выиграть время, Сергей  начал  издалека.  -  Еще  со
времен первых экспедиций ходило  немало  слухов  об  алмазах  величиной  с
кулак, утесах из чистого золота и  морских  пляжах,  сплошь  состоящих  из
рубинов. Всеми этими  сокровищами  владели  загадочные  косматые  гиганты,
способные превращаться  в  зверей  и  птиц,  убивающие  взглядом,  умеющие
добывать живую и мертвую воду. На самом деле все оказалось намного проще и
намного  сложнее.  Планета  действительно   богата,   но   богатства   эти
заключаются отнюдь не в золоте и драгоценностях. Аборигены и впрямь творят
чудеса, но для них  это  такое  же  естественное  занятие,  как  для  нас,
например, пение или танцы... По заданию Галактического совета и с согласия
большинства здешних вождей вы  проводите  геологоразведывательные  работы.
Само собой, что при этом вы обязаны соблюдать Космический устав и  уважать
местные законы. Однако, вы игнорируете и первое и второе. Случайно узнав о
существовании некого минерала, обладающего весьма экзотическими...  скажем
так...  свойствами,  вы  занялись  его   добычей,   используя   при   этом
принудительный труд аборигенов. Нередко вы отбирали  у  хозяев  украшения,
сделанные из этого минерала. То есть занимались  банальным  грабежом.  Вот
главные обвинения, которые я выдвигаю против вас, хотя и устно, но  вполне
официально. Как только  это  станет  возможным,  я  доложу  о  случившемся
Космическому трибуналу.
   - Все? - Карстенс глядел в пространство поверх  головы  Сергея,  а  его
правая  рука  машинально  поглаживала  какой-то   продолговатый   предмет,
прикрытый большой топографической картой. - А теперь выслушайте меня.  Тот
минерал, о котором вы говорите, действительно  имеет  волшебные  свойства.
Философский камень древних алхимиков по сравнению с ним - игрушка. Получив
его в достаточном количестве,  люди  смогут  подняться  на  новую  ступень
развития. Для вас же... Я хотел сказать, для местных  жителей,  это  всего
лишь красивая безделушка. Но вся беда в  том,  что  добывать  этот  камень
могут только они. Вот почему я привлек в качестве рабочей  силы  некоторое
число аборигенов. Труд их оплачивается достаточно хорошо. Я  понимаю,  что
нарушил некоторые статьи устава. Но  он  не  может  предусмотреть  все  на
свете. Прав я или неправ - решат на Земле.  Как  видите,  я  изложил  свою
позицию, хотя мог этого и  не  делать.  Для  меня  вы  по-прежнему  жалкий
манекен. Так и передайте своим хозяевам. Будет  лучше,  если  они  оставят
меня в покое. Я не боюсь ни чертей, ни призраков.
   - Одно из двух: или  вы  сознательно  паясничаете,  или  у  вас  что-то
неладное с головой.
   - Если у кого-то из нас двоих что-то действительно неладно,  то  скорее
всего у вас. Полюбуйтесь! - из разреза рубашки Карстенс вытащил цепочку  с
крупным яйцевидным камнем, переливающимся чистыми аквамариновыми тонами. -
Эту штуку вы, кажется, называете шебаутом. Я ношу его уже  несколько  лет.
Он не раз спасал мне жизнь. Шебаут помогает думать, защищает от  болезней,
благодаря ему почти  не  нужен  сон.  Он  научил  меня  разгадывать  чужие
замыслы. Я знаю, что вы пришли не с добром! Ваша цель - похитить мои камни
или, по крайней мере, уничтожить  их.  Разве  не  так?  Но  старания  ваши
напрасны.  Камни  в  надежном  месте!  -  он  похлопал  рукой  по   стенке
внушительного металлокерамического сейфа, стоявшего позади его кресла.
   - Продолжать этот разговор бессмысленно, - Сергей встал.  -  Сейчас  вы
явно не отдаете отчета своим поступкам. Я ухожу. Обдумайте на  досуге  все
сказанное мной.
   Он протянул руку, чтобы взять каменный сосуд, но Карстенс опередил его.
   - Это останется здесь! Аборигены, находящиеся вблизи  базы,  не  должны
иметь при себе ничего лишнего.
   Глазами Карстенс поискал пробку  и,  нигде  не  обнаружив  ее,  свернул
затычку из бумаги.  При  этом  лицо  его  на  мгновение  приобрело  тупое,
недоуменное выражение, как у человека, очнувшегося после  тяжелого  сна  в
совершенно незнакомом месте. Затем, словно забыв о  существовании  Сергея,
он вместе с креслом повернулся к нему  спиной,  электронным  ключом  отпер
сейф, небрежно сдвинул в сторону груду камней, сверкнувших  при  этом  как
взорвавшаяся петарда, и на освободившееся место  поставил  сосуд  с  живой
водой.


   - Дело сделано, - сообщил Сергей, вернувшись к Гарпагу. - Все, кажется,
прошло гладко.
   - Да, - согласился старик. - Гладко. Очень гладко.
   - Что-то не нравится тебе?
   - Я не верю в легкие победы. Любое дело имеет не только  начало,  но  и
конец. Здесь же конец не близок, и я не берусь предсказать его. Все  может
случиться... Ты готов к смерти?
   - Не совсем. Хотелось бы еще пожить.
   - Ты молод. У тебя еще могут быть дети. А мой род прервался. В этом уже
почти нет сомнения. Давай договоримся, если у нас будет выбор, первым умру
я.
   - Откуда такие мрачные мысли? Я уверен, что все кончится  хорошо.  Ведь
он один, а нас двое. Да и на серьезного противника  он  не  похож.  Просто
псих какой-то. Ему бы сейчас хорошего врача.
   - Об этом говорить рано. Мы еще не одолели  голокожего.  Вначале  нужно
сломить его силу, лишить того, что помогает ему идти путем зла.
   - Что требуется от меня?
   - Уйти подальше в пустыню. То, что  я  буду  делать,  нельзя  наблюдать
непосвященным.
   Когда на рассвете Сергей вновь отыскал Гарпага, тот выглядел как  давно
остывший, брошенный без погребения  мертвец.  На  плотно  сжатых  губах  и
смеженных веках лежал принесенный  ветром  песок,  тело  было  холодным  и
твердым, как мрамор, одеревеневшие растопыренные пальцы  напоминали  когти
хищной птицы, ни одна жилка не вздрагивала под кожей. Однако при первом же
прикосновении Гарпаг открыл глаза и вполне осмысленно уставился на Сергея.
Быстрые конвульсии пробежали по его телу, он глубоко вздохнул и сел.
   - Было трудно? - спросил Сергей.
   - Нелегко. - Гарпаг принялся энергично растирать  свои  мышцы.  -  Хотя
раньше я проделывал такое неоднократно, но всякий раз при этом был  кто-то
другой, тот, кого я должен был спасти. А сегодня мне пришлось одновременно
быть и целителем, и исцеляемым. Нужно было, пройдя  по  грани,  отделяющей
жизнь от смерти, не только не поддаться  искушению  вечного  покоя,  но  и
успеть сделать все, что положено в таких случаях делать бхайлаву.
   - И сколько теперь придется ждать?
   - Дня два-три. Когда придет время,  я  это  почувствую.  А  пока  будем
искать камни для голокожего. Глупо было бы сейчас умереть от жажды. Заодно
я расскажу о шебаутах все,  что  доступно  твоему  пониманию.  Вы  великий
народ, голокожие, но головы у вас устроены совсем по-другому.


   За два дня они облазили сотни барханов, перерыли тонны песка, через  их
руки прошло множество разнообразных камней, абсолютное большинство которых
старик забраковал на месте. Самый пристрастный недоброжелатель не смог  бы
упрекнуть их в недостатке усердия. Пищу  и  воду  теперь  раздавал  другой
абориген, зрячий на оба глаза, но  беспалый.  Подавая  Гарпагу  полный  до
краев черпак, он всякий раз касался культей песка у его ног, выражая  этим
покорность и почтение.
   Наступила третья  ночь  их  пребывания  здесь.  Гарпаг  упорно  молчал,
игнорируя все вопросы Сергея, но по его виду было понятно - что-то вот-вот
должно произойти.  Сергей  решил  бодрствовать  до  утра  и  часа  полтора
мужественно боролся с дремотой, однако  усталость  в  конце  концов  взяла
свое, и вскоре тихий невесомый поток увлек его совсем в другие  времена  и
миры.
   Проснулся он от резкого пронзительного чувства  тревоги.  Стена  тускло
серебрилась  в  свете  звезд.  Дверь  в  ней  была  открыта,  и  в  черном
прямоугольнике проема, скрестив руки, стоял Карстенс собственной персоной.
Глубокая тень скрывала верхнюю часть ого лица, и Сергею были видны  только
белые, как мел, щеки, бескровные губы и небритый, а  от  этого  казавшийся
грязным подбородок.
   - Прошу, - глухо сказал Карстенс,  делая  рукой  приглашающий  жест.  -
Заходите. Оба.
   В комнате, казалось, ничего не изменилось с того времени,  когда  здесь
побывал Сергей. Зато с ее хозяином  произошли  разительные  перемены:  все
краски на его лице поблекли, взгляд стал рассеянным, движения -  вялыми  и
неосмысленными. Топографическая карта лежала теперь на полу, и стало ясно,
что она скрывала ранее -  гравитационный  отбойник,  устройство  мощное  и
опасное,    способное    с    одинаковым    успехом    служить    и    для
геологоразведывательных работ и для охоты на крупного зверя.
   - Поздравляю, - скорбным голосом сказал Карстенс. - Вы добились своего.
Камни умирают. Они помутнели, изменили цвет,  покрылись  какой-то  слизью.
Весь прошедший день и эту ночь я чувствовал себя ужасно. Страх,  слабость,
головокружение... - он устало прикрыл глаза и умолк.
   - Так и должно быть. Своеобразный абстинентный синдром. Примерно то  же
самое испытывают  наркоманы  и  алкоголики,  прекратившие  принимать  свое
зелье. Со временем это пройдет. Главное, что  вы  освободились  от  власти
шебаутов. Сейчас ваш организм постепенно приходит в норму.
   - Что? - Карстенс открыл глаза и уставился на  Сергея  и  Гарпага  так,
словно видел их впервые в жизни.  -  Да...  Ловко  у  вас  получилось.  Не
ожидал. Как дурак верил в абсолютную неуязвимость камней. Думал,  что  они
способны защитить меня от любого колдовства.
   - Так оно и есть, -  сказал  Сергей.  -  За  исключением  очень  редких
случаев.
   - Я предвидел,  что  косматые  рано  или  поздно  перейдут  к  активным
действиям. Народ они отчаянный. Но  прямая  атака  на  базу  не  имела  бы
смысла. Мое оружие  во  сто  крат  сильнее.  Значит,  следовало  опасаться
какого-то коварного хода. Всего я ожидал, но только  не  появления  Сергея
Коробкина.
   - Я тут, как раз, лицо второстепенное. Гарпаг привел меня сюда и он  же
подсказал план действий.
   - Идея уничтожить камни тоже его?
   -  Я  бы  сказал  по-другому;  идея  избавить  ваш  разум  от  дурмана,
навеянного камнями.
   - Жалко... - дрожащей рукой Карстенс погладил себя по груди. -  А  ведь
мы могли бы договориться. Я действительно хотел доставить камни на  Землю.
Странная, чудодейственная сила заключена в них...
   - Да,  и  аборигены  -  единственный  народ  в  Галактике,  научившийся
правильно распоряжаться этой силой. Я думаю, что на это им понадобилась не
одна  тысяча  лет.  Большинство  шебаутов  имеют  длинную   историю.   Они
передаются из поколения в поколение. Отец, вручивший свой шебаут взрослому
сыну, может спокойно умереть. Камень поможет его наследнику выбрать путь в
жизни, защитит от врагов, удержит от опрометчивых поступков, даст совет  в
трудную минуту.  Для  аборигена  шебаут  является  как  бы  частью  мозга,
хранилищем коллективной памяти поколений. Без камня  он  ничто!  Существо,
лишенное своих корней, своего прошлого. Я бы  сказал,  что  шебаут  -  это
весьма сложный и совершенный природный компьютер.
   - Судя по вашим словам, владеть шебаутом - великое благо. Зачем  же  вы
лишили меня его?
   - Несмотря на все свои  волшебные  свойства,  это  всего  лишь  осколок
камня. Минеральная структура, способная глубоко и гибко влиять на мыслящее
существо, но сама лишенная души и разума. Все зависит  от  того,  в  какие
руки  попадет  шебаут,  какое  сердце   будет   стучать   рядом.   Станете
использовать его для зла, и скоро, даже помимо вашей воли, зло это  начнет
приумножаться. Едва только вы сделались  владельцем  камня,  как  началась
невидимая борьба между вашей личностью и всем тем,  что  было  заложено  в
шебаут раньше. Человеку  это  грозит  шизофренией,  тяжелым  расстройством
нервной системы.  Пороки,  существовавшие  в  скрытой  форме,  подавленные
воспитанием и культурой, могут обнажиться, вырваться  из  подсознания.  Вы
завладели чудодейственной вещью, но не умеете ею распорядиться. Она  стала
для вас кумиром, особой формой наркомании. Шебаут освободил вас от упреков
совести,  лишил  самооценки.  Вы  уверовали  в   собственное   могущество,
исключительность.  Ради   удовлетворения   корыстных   целей   вы   губите
аборигенов. Ложь стала для вас обычным делом.
   - Значит, во всем виноваты камни?
   - Во всем виновато ваше легкомыслие. Вы не расстаетесь  с  шебаутом  ни
днем ни ночью, хотя для взрослого, сложившегося человека это очень опасно.
Аборигены  впервые  встречаются  со  своим  шебаутом  еще  в  младенческом
возрасте. Они играют с ним по несколько минут в  день,  как  бы  привыкая.
Носить камни постоянно дозволяется лишь в зрелом возрасте. Я прожил  среди
хейджей не один год. Я ел их пищу, спал  возле  их  костров,  меня  лечили
живой водой, весьма драгоценной  и  редкой  даже  здесь.  Но  ни  разу  не
позволили притронуться к шебауту.
   - Я сниму... скоро сниму его... от него уже нет никакой пользы... Может
расскажете, каким способом вы его убили?
   -  Расскажу.  Отчего  же  не  рассказать.   Заодно   сообщу   и   тайну
приготовления живой воды,  -  Сергей  оглянулся  через  плечо,  ожидая  от
Гарпага какого-нибудь одобряющего или, наоборот, предостерегающего  знака,
однако тот с  отсутствующим  видом  крутил  на  пальце  бронзовое  кольцо,
служившее когда-то оправой его шебаута, и лишь напряженный, остановившийся
взгляд старика свидетельствовал о высшей степени  внимания.  -  Существует
предание, связанное с именем первого бхайлава хейджей Мшатта.  Находясь  в
цветущем возрасте, он заболел тяжелой, неизлечимой болезнью. И когда демон
Ингула уже явился к постели умирающего, все  присутствующие  увидели,  что
шебаут Мшатта, знаменитый зеленый шебаут Дар Молнии, потускнел и  медленно
тает, как тает кусочек льда в ладони. Каждая новая капля возвращала Мшатте
частицу здоровья. Излечившись окончательно, он повелел  собрать  все,  что
осталось от шебаута в ритуальный сосуд. Потом Мшатт поочередно владел  еще
несколькими щебаутами, но ни один не  принес  ему  удачи.  Племенной  союз
распался, начались междоусобицы, и в  одной  из  стычек  он  пал  от  руки
простого пастуха, сына своей рабыни. Впоследствии, когда все, что касалось
памяти Мшатты, стало святыней и к  сосуду  с  каплями  его  шебаута  стали
стекаться толпы паломников, кто-то из жрецов только что основанного культа
заметил  странную  закономерность.  Некоторые   тяжелобольные,   явившиеся
поклониться сосуду, после совершения над ним вполне  определенных  обрядов
излечивались. Но всякий раз при этом их шебаут терял часть своей массы или
полностью растворялся - в зависимости от тяжести недуга. Вот так хейджи, а
потом и другие племена узнали об этом чудесном лекарстве.  Как  оказалось,
для его приготовления необходимы четыре условия:  потенциальный  покойник,
которому уже нельзя помочь никакими другими средствами; искушенный в своем
деле бхайлав; шебаут - любой, но  лучше,  конечно,  "чистый",  только  что
найденный, он не так дорог; и капелька готовой живой воды, которая  служит
как бы детонатором. Причем шебаут и живая вода  должны  соприкасаться  или
находиться достаточно близко друг от друга.
   - Как я понимаю, три условия налицо, а где же умирающий?
   - Гарпаг сыграл обе роли - и больного, и лекаря. Это было  нелегко,  но
он справился.
   - Еще вы сказали: "достаточно близко". А если точнее?
   - По выражению хейджей - на расстоянии шага демона Ингулы. Демон  этот,
конечно, не великан, но судя по изображениям, существо достаточно  рослое.
Так что метра два-три, не меньше.
   - Понятно... Но ведь я, кажется, закупорил сосуд.
   - Бумагой. Это то же самое, что ничего. Даже сталь и свинец не преграда
для живой воды. Ее можно хранить только в сосудах из  специального  камня,
не менее редкого, чем сами шебауты.
   - Вот где мой главный промах! До сих пор не могу понять, зачем я забрал
у вас этот  сосуд.  Ведь  ясно  же  было,  что  вы  подсовываете  мне  его
специально... Впрочем, как раз этот момент я припоминаю очень  смутно.  Не
обошлось ли тут без козней вашего друга?
   - Да, шебаут был для вас надежной защитой.  Но  перед  Гарпагом  он  не
устоял. Дело в том, что этот камень хорошо  знаком  Гарпагу.  Когда-то  он
принадлежал его сыну, а еще раньше - ему самому.  Постарайтесь  вспомнить,
каким путем шебаут попал к рам.
   - По-видимому, до этого он прошел через многие руки. А того, кто продал
его мне, я не помню. Много воды утекло с тех пор. Да  и  в  голове  сейчас
полный сумбур. Что это так обеспокоило вашего друга? Разве он понимает,  о
чем мы говорим?
   - Слов не понимает, но общий смысл улавливает.
   - А почему он носит цепь с пустой оправой?
   - Для бхайлава это знак высшего достоинства. Он так  преуспел  в  своем
искусстве, что уже не нуждается в помощи шебаута.
   - А по виду не скажешь. Обыкновенная горилла. Только с бритой грудью.
   - Кроме того, цепь без шебаута - это еще и гарантия его доброй воли.  В
любом деле, в том числе и в магии, существует  предел  совершенства.  Свой
потолок, которого в числе немногих достиг  и  Гарпаг.  Но  случается,  что
обуреваемый непомерной гордыней бхайлав  начинает  добиваться  власти  над
совершенно иными силами, находящимися за пределами добра. Путь этот опасен
и страшен,  однако  тот,  кто  сумеет  пройти  его  до  конца,  становится
"сардаканом" - существом, не принадлежащим миру  смертных,  олицетворением
вселенского  зла,  живым  воплощением  демона  Ингулы.  Такая  метаморфоза
невозможна  без  участия   шебаута,   поэтому   старейшие   из   бхайлавов
демонстративно не носят его. Между прочим, император Драке,  о  котором  я
вам уже говорил, по-видимому, тоже был сардаканом. Многие  годы  никто  не
мог одолеть его ни колдовством, ни оружием. Убила его только мертвая вода.
   Что-то  заставило  Сергея  обернуться,  и  его  взгляд   на   мгновение
встретился с взглядом Гарпага. Старик обеими руками оглаживал свои густые,
ниспадающие до плеч бакенбарды, и при этом пальцы его левой руки то  резко
сжимались в кулак, то так же резко распрямлялись. Это был  сигнал  крайней
опасности, хорошо извест