Ночь вопросов и ответов. Хочешь, я возьму у тебя интервью?
   Пес заскреб лапами по мерзлой земле и жалобно тявкнул.
   - Я сочувствую тебе, псина. Ты тоже угодил в чужой мир. Тебе бы  сейчас
в поле за зайцами гоняться, а ты чужие  объедки  подбираешь.  Как  это  вы
докатились до жизни такой?
   Пес молчал. Он не верил мне. Мой ласковый голос ничуть не успокоил его.
   - Не хочешь отвечать? А может просто не знаешь?  Конечно,  откуда  тебе
знать. Ведь ты и родился, наверное, на помойке... А ведь в свое  время  вы
нам крепко подсобили. Выручили. Помогли выйти  в  цари  природы.  Туго  бы
людям пришлось без ваших когтей и без вашего нюха. Без вашей  преданности.
Никому вы спуску не давали - ни лосю, ни мамонту, ни родному  брату-волку.
А теперь вот не нужны стали. Подыхаете под забором. Были  друзьями,  стали
обузой... Хотя нет, шапки из  вас  неплохие  получаются.  Что  рычишь?  Не
нравится?
   Пес напрягся, выбирая момент,  чтобы  рвануть  мимо  меня  в  ближайший
закоулок.
   - Ладно, беги, - разрешил я. - Взял бы тебя с собой, да  сам  не  знаю,
где мой дом. И угостить тебя нечем. Так что, извини.
   Я повернулся и пошел назад. В  слепых  глазницах  окон  уже  зажигались
огни. Хлопали двери подъездов. Ранние прохожие провожали меня  удивленными
взглядами.
   Но ничего этого я не замечал. Не выбирая дороги, брел куда-то, стараясь
не потерять, не  вспугнуть  смутный,  неясный  образ,  вдруг  проступивший
передо мной сквозь тусклое и сырое декабрьское утро - светлые растрепанные
волосы, темные печальные глаза...



   Юрий Брайдер, Николай Чадович.
   Лес Ксанфы

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Ад на Венере". Минск, "Эридан", 1991.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 25 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Едва Сергей доложил о своем прибытии, как его  немедленно  проводили  в
кабинет директора - не через приемную, где уныло дожидались своей  очереди
пять или шесть посетителей, а через какие-то пустые и полутемные комнаты.
   Директор,  заложив  руки  за  спину,  стоял  у  окна  -   маленький   и
сгорбленный, но грозный, похожий на седого, взъерошенного коршуна.
   - Да-а, время летит... - задумчиво сказал он, глядя поверх мокрых  крыш
на серые, сиреневые и розовые громады облаков, сгоняемые ветром в  сторону
заката. - Давно ли ты был первокурсником. Шесть лет  назад.  А  как  будто
вчера... Все экзамены сданы, дипломная  работа  зачтена...  Осталась  одна
небольшая формальность.
   - Заключительное испытание?
   - Заключительное испытание,  -  слегка  прихрамывая,  директор  пересек
кабинет и уселся за совершенно пустой письменный стол. - По  этому  поводу
ходит много легенд, но почти  все  они  -  вымысел.  Никто  не  собирается
ставить перед вами заведомо невыполнимые задачи. Вас не бросят без пищи  и
снаряжения на пол. Все гораздо проще. Каждому  выпускнику  будет  поручено
конкретное  задание,  подобранное  с  учетом  его  индивидуальности.   Ну,
например, те, кто не отличался силой воли, столкнутся  с  проблемами,  для
решения которых нужны не только знания, но и инициатива, характер...
   - Да, я знаю.
   - Теперь о  самом  задании.  Ты,  конечно,  слышал  о  планете  Ксанфа.
Аборигены называют  ее  Страна  деревьев,  а  себя  детьми  деревьев,  или
древесниками. Земляне никогда не встречались с ними. Наши  звездолеты  еще
не летают так далеко, а древесники не любят покидать родную планету.  Все,
что известно об этом народе, дошло к нам через  третьи  руки.  Лет  десять
назад алетяне доставили на Землю несколько  семян  того  самого  растения,
которое образует знаменитые леса Ксанфы.
   - Я помню. Тогда еще было  много  споров...  Одни  предлагали  высадить
семена где-нибудь в Сахаре, другие возражали...
   - Да. С этими растениями связывались большие надежды. Ведь они способны
существовать практически в  любых  условиях,  была  бы  только  опора  для
корней, солнечный свет, да углекислый газ. Но и опасений было немало...  В
конце концов одно зерно все же посеяли на Марсе, вблизи  экватора.  Теперь
там огромный лес. Содержание кислорода в марсианской атмосфере  повысилось
почти на целый порядок, а среднегодовая температура -  на  полградуса.  До
недавнего времени все шло как нельзя лучше...
   - Шло?
   - ...Позавчера там произошла катастрофа. На,  прочти...  Пока  об  этом
знают немногие, - он протянул Сергею листок бумаги с машинописным текстом.
   Это  был  рапорт  одного  из  членов  Административного  Совета   Марса
председателю комиссии по внеземной  экологии  -  своему  непосредственному
начальству.  Сухо  и  немногословно  сообщалось,  что  в  таком-то   часу,
такого-то числа, в самом центре Леса  (биологического  объекта  внеземного
происхождения) зародился ураган (аномальное атмосферное явление) небывалой
разрушительной  силы,  следствием  которого  явилось   полное   разрушение
исследовательской станции и гибель цитолога  Тахтаджяна,  находившегося  в
этот момент в Лесу. Ураган бушевал целые сутки, но человеческих  жертв,  к
счастью,  больше  не  было.  Считается  доказанным,   что   причиной   его
возникновения является именно Лес, а не какие-нибудь другие причины.
   - Комиссия по внеземной экологии  предложила  заняться  этой  проблемой
одному из наших выпускников...
   Как ни коротка была пауза, Сергей успел удивиться: очень  уж  серьезна,
не по масштабам заключительного испытания, оказалась проблема, которой ему
предлагали заняться. Дальнейшие слова профессора,  однако,  заставили  его
удивиться еще больше и забыть все здравые рассуждения.
   - Поскольку задание связано с определенным риском, тебе разрешено взять
напарника. Желательно эколога-ботаника. Кого бы это выбрать... Ну, скажем,
Виктория Бармина, - директор  посмотрел  прямо  в  глаза  Сергея.  -  Она,
кажется, из вашей группы? Не возражаешь?
   - Нет, - едва слышно ответил Сергей.
   Во всей Вселенной был только  один  эколог-ботаник,  с  которым  Сергей
мечтал бы очутиться на Марсе и где угодно. Вика.
   -  Ну  и  прекрасно.  План  работы  и  всю  документацию   получишь   в
секретариате. Отлет завтра в 22:00. Сразу по прибытии  разворачивай  новую
станцию. Бармина вылетит следующим рейсом. Все понятно?
   - Да. Можно идти?
   - Нет... Постой. - Директор в  явном  смущении  колебался,  не  решаясь
что-то сказать или спросить. - Если все будет хорошо, а я в этом почти  не
сомневаюсь, - он снова остановился в затруднении. - Возможно, мы больше не
увидимся. Рано  или  поздно  придет  время,  когда  в  твоем  распоряжении
окажутся люди, много людей. Зачастую их судьбы и даже жизни будут зависеть
от тебя. В мире нет более тяжкой ответственности, поверь. И,  быть  может,
тогда ты вспомнишь меня... и поймешь. Теперь иди. Будь осторожен. И Марс и
Лес оба чужие нам. Но Марс мертвый, а Лес - живой...
   ...Самый первый на Марсе лес тихо, но явственно шумел, словно шепелявые
детские рты, нашептывали что-то молодые растущие побеги. В чаще скрипели и
похрустывали роющие корни,  могучие,  как  бурильные  установки.  Шуршали,
пробиваясь сквозь песок, кочующие побеги. Ветви, на опушке  красноватые  и
глянцевые, ближе к центру Леса приобретали  бурый  оттенок  и  лохматились
бесчисленными жесткими чешуйками, а дальше  -  в  самой  глухомани,  росли
черные, толстые, как столетние дубы,  закрученные  в  спирали  материнские
побеги - удивительно твердые и, если верить слухам, почти разумные.
   Еще в полете Сергей  занялся  изучением  полученной  документации.  Она
состояла из трех папок, первая из которых касалась Ксанфы, вторая -  Леса,
а третья, самая тощая, - Тахтаджяна. Очень скоро он убедился,  что  понять
биологию Леса можно только во взаимосвязи с образом жизни и мировоззрением
разумных существ, уже многие миллионы лет находившихся с ним  в  симбиозе.
Поэтому Сергей вначале взялся  за  язык  древесников.  Большая  часть  его
словаря была  так  или  иначе  связана  с  Лесом.  Древесники  не  создали
технологической цивилизации, да, очевидно, в ней и не нуждались. Лес поил,
кормил и одевал их, давал приют, защищал от врагов и даже  лечил.  Была  в
этих взаимоотношениях еще какая-то весьма немаловажная, но трудно понятная
для человека деталь, которую Сергей пока угадывал инстинктивно.
   Сейчас, стоя под Лесом впервые в жизни, он  уже  знал,  что  крошечная,
только что проклюнувшаяся веточка называется "вис" и ее нельзя ни срывать,
ни трогать руками, что через пару недель, разбухнув  на  конце  и  немного
удлинившись, она превратится  в  "сайл",  и  тогда  каждый  древесник,  по
какой-то причине покидающий родной Лес, должен взять ее с собой в качестве
талисмана, что из  коры  воздушного  корня  "тарта"  добывается  пряжа,  а
сердцевина его съедобна, что смола "кафан", стекающая по  зрелым  стволам,
помогает почти от любой болезни.
   Что-то вечное, умиротворяющее и почти сказочное было  в  глухом  шепоте
Леса, в светло-оранжевых бесконечных дюнах, в  глубоком  блекло-фиолетовом
небе с редкими звездочками вокруг неяркого солнца.  Такое  чувство  Сергей
уже испытывал однажды, тихим и ясным осенним днем,  стоя  совершенно  один
среди седых от мха мегалитов Стоунхенджа.  Лес  навевал  покой  и  сладкую
грусть, он словно связывал между собой прошлое и будущее, хотелось прилечь
в его тени и задремать, но Сергей ни на  минуту  не  забывал,  что  совсем
недавно здесь погиб человек.
   Ночь он провел в кабине вездехода. Ему снились  зеленые  леса  Земли  и
полные влаги облака над ними. Еще ему снилась Вика.
   Утром Сергей распаковал ящики со строительными  материалами  и  занялся
возведением станции. Одни автоматы  штамповали  металлоконструкции  нужных
профилей, другие готовили  надувную  крышу.  Как  только  какой-нибудь  из
автоматов  заканчивал  свою  работу,  остальные  тут  же  разбирали   его,
превращая в болты, гайки и опоры. Незадолго до полудня  последний  автомат
склепал из самого себя переходный тамбур -  и  работа  закончилась.  Можно
было со спокойным сердцем отправляться в Лес.
   Тропинки, некогда прорубленные  в  подлеске,  заросли  так  густо,  что
Сергею пришлось двинуть впереди себя рослого робота-андроида, вооруженного
двумя дисковыми пилами. Налево и направо  валились  поверженные  древесные
стволы. Брызгал липкий, красный, как кровь, сок.  Так  они  прошли  метров
пятьдесят, и макушка робота уже скрылась в густой  чаще,  когда  по  всему
массиву Леса прошло движение,  подобное  сильному  порыву  ветра.  Десятки
гибких ветвей обвили андроида и  безо  всякого  труда  перевернули  ногами
вверх. Лишенный чувства самосохранения, робот и в этом положении продолжал
размеренно и сноровисто рубить все, до  чего  только  мог  дотянуться,  но
держащие его  щупальца  скручивались  все  туже  и  туже.  Что-то  натужно
хрустнуло, и металлическая голова, блеснув линзой телеобъектива,  отлетела
далеко  в  сторону.  Свободная  нога  еще  продолжала  дергаться,   словно
раздражаемая электрическим током препарированная лягушачья мышца.  Впустую
визжали пилы.
   Несколько минут Сергей стоял с тревожно  колотившимся  сердцем,  ожидая
нападения. Заросли вокруг сомкнулись, и лишь капли алого сока напоминали о
том, что здесь только что прошел робот. Сергей осторожно двинулся назад.
   Ветки слабо трепетали, мотались из стороны в  сторону,  словно  гусиные
шеи,  и  расступались  одна  за  одной,  давая  дорогу.  Деревья   ощущали
присутствие человека! Это было что-то новое.
   Облепив электронными датчиками несколько приглянувшихся ему  на  опушке
леса стволов и взяв образцы для  анализа,  Сергей  без  новых  приключений
вернулся на станцию.
   Остаток дня он посвятил изучению материалов о Тахтаджяне. Начал с того,
что несколько раз внимательно прочитал медицинское заключение  о  причинах
смерти. Оказалось, цитолог погиб от нарушения герметичности скафандра  еще
до того, как разгул стихии достиг апогея.  Все  ушибы  и  переломы  носили
посмертный характер. Один из экспертов допускал даже,  что  Тахтаджян  сам
вырвал патрубок кислородного шланга из дыхательной маски. Зачем?  Впрочем,
в остальных предположениях  можно  было  обнаружить  не  больше  смысла  и
логики.
   Полистав бумаги, Сергей нашел анкету. Сколько же  ему  было  лет?  Ага,
сорок три. На фото самое  обыкновенное,  немного  усталое  лицо.  Глубокие
залысины, крупный рот, чуть-чуть  асимметрично  расположенные  глаза.  Сын
Андрей учится во втором классе Ярцевской  школы-интерната.  Жена  -  Ирина
Ковач - астрохимик... Где-то, кажется, Сергей уже слышал это имя. Что  тут
еще?  Автобиография,  медицинская  карта,  копии   рапортов,   приказы   о
поощрениях. Все. Никакой зацепки.
   ...Вика прибыла на пятый день под  вечер.  К  станции  ее  доставил  на
вездеходе  здоровенный  чернокудрый  детина,  что   несколько   подпортило
настроение Сергея, уже успевшего извлечь из  контейнера  с  аргоном  букет
гвоздик. Брюнет вел себя так, будто совсем не  собирался  обратно,  громко
говорил и по каждому поводу отпускал дурацкие, по мнению Сергея, шуточки.
   Воспользовавшись моментом,  когда  Вика  оставила  их  наедине,  Сергей
спросил  незваного  гостя,  входит  ли  в  функции  "водителя  обязанность
развлекать сотрудников научных станций или же это  личная,  не  получившая
пока  одобрения  у  начальства,  инициатива  брюнета?  Чернявый   водитель
высокомерно усмехнулся и, не вступая в пререкания, удалился,  прихватив  с
собой самую пышную из гвоздик.
   Пока Вика принимала с дороги душ, Сергей разогрел  праздничный  ужин  и
испек (вернее - сжег) яблочный пирог.
   - Ну, как наши делишки? - спросила Вика, усаживаясь за стол.  -  Жуткие
тайны Марса уже разгаданы?
   - Нет еще. Пока собираю данные,  -  ответил  Сергей  излишне  серьезно.
Присутствие Вики почему-то всегда лишало его чувства юмора. - У Леса очень
сложная биология. Это какое-то полурастение, полуживотное. И... он  сильно
изменился в последнее время.
   - Ну, например?
   - Он знает о нас. Ты заметила, как все вокруг заросло?
   - Да. Я еще удивилась, почему ты поставил станцию так близко к Лесу.
   - Это еще не Лес. Это кочующие побеги. Но за ними придет и  Лес.  Через
несколько месяцев мы можем оказаться в самой его чаще.
   По-моему, ничего странного. Собака тоже ходит за человеком.  И  корова,
если ее вовремя не подоить.
   - Лес не корова. От древесников он зависит гораздо меньше, чем  они  от
него.
   - Ты думаешь, что это важно?
   - А почему бы и нет?
   - Ты забыл, для чего мы здесь. Нам нужно выявить причину  возникновения
урагана, вот и все!
   - У меня есть одна гипотеза. Древесники жили в лесах  так  долго,  что,
возможно, стали частью их организма. Поэтому всякая  распря  среди  них  в
первую очередь угрожала Лесу.  Кстати,  таких  понятий,  как  "корысть"  и
"жадность" в языке древесников не существует, так же как и "горе",  "зло",
"ненависть". Представь, что твои руки  начнут  враждовать  с  головой  или
ногами. Кому это понравится?
   - Симбиоз, биоценоз, фотосинтез, хлоропласт, - сказала Вика. - Мне  они
еще в училище надоели! Давай хоть сегодня не будем об этом думать.
   - Давай, - обиделся Сергей.
   - А ты знаешь, мне Марс не понравился. Та же Сахара. Камни да песок.
   - А Лес! Можно прямо сейчас сходить!
   - Сходи один, пожалуй. Я так сильно устала. Вот эти штучки  прикрепи  к
веткам, а эти - зарой под корни.  Только  не  перепутай.  Я  тебя  за  это
поцелую. Но только не сейчас, а когда вернешься.
   Когда Сергей вернулся, она уже крепко спала в своей комнате.
   Наутро у Сергея была запланирована экспедиция в самую чащу Леса,  туда,
где погиб Тахтаджян.  Так  и  не  дождавшись,  когда  проснется  Вика,  он
отправился один. Кочующие побеги за последнюю ночь сильно подросли, да и в
самом Лесу чувствовалось какое-то оживление, похожее  на  то,  что  бывает
ранней весной в земных лесах, когда соки начинают двигаться  по  древесным
сосудам. В лесной чащобе было сумрачно от  плотного  переплетения  ветвей.
Материнские побеги, все как один штопором закрученные  вправо,  напоминали
чугунные опоры какого-то фантастического моста. Корни и грунт  вокруг  них
были залиты остекленевшей смолой. Если у Леса имелось  что-то  похожее  на
мозг или центральный нервный узел, то он находился именно  здесь.  Обычный
инструмент не брал кору материнских побегов, и Сергею пришлось  прибегнуть
к помощи лазерного манипулятора (боли Лес не ощущал, в иные годы  лесовики
выедали до трети его биомассы и еще столько же тратилось на другие нужды).
Взяв пробы, он в образовавшиеся отверстия вставил датчики.
   Чувство неуверенности, которое Сергей до этого гнал от  себя,  надеясь,
что с приездом Вики что-то обязательно изменится, все  сильнее  овладевало
им. Множество разных,  часто  противоречивых  данных,  не  складывались  в
целостную, законченную картину. Бесспорным можно было считать лишь одно  -
между Лесом и человеком  существовала  какая-то  связь.  Лес,  несомненно,
нуждался  в  присутствии  людей,  как  до  того  нуждался  в   присутствии
лесовиков. Но вот только для чего? Для поддержания экологического баланса?
Для расселения семян? Для удобрения почвы продуктами жизнедеятельности?  А
может, этому странному древообразному  существу,  как  и  земной  росянке,
необходим животный белок? Может быть, Лес гетеротрофен, чужеяден?  Да  тут
целая лаборатория и за год не разберется! Почему послали именно  их,  двух
недопеченных специалистов?.. А вдруг это совсем не мои мысли? Здесь ничему
нельзя верить! Правильно говорил директор: Лес чужой, чужой...
   Вернувшись на станцию, он застал Вику перед  зеркалом,  со  щеткой  для
волос в руках. Она была так  хороша  в  цветастом  купальном  халате,  так
по-домашнему женственна, что у Сергея язык не повернулся сказать,  что  на
Марсе во всех временных сооружениях запрещено находиться без спецкостюма.
   - Доброе утро, - сказала Вика. - Надо стучаться, когда входишь.  Хотела
завтрак приготовить, да у тебя ничего не найдешь.
   - Я сам все сделаю, - сказал Сергей.
   Допив кофе, он, наконец, собрался с духом:
   - А за тобой должок.
   - Какой? - рассеянно спросила Вика.
   - Поцелуй. Ты вчера обещала.
   - Так то вчера! Мало ли что может обещать измученная дорогой женщина, -
она вздохнула и в упор посмотрела на Сергея. - И вообще, нам надо серьезно
поговорить.
   - О чем? - спросил Сергей, внимательно разглядывая узоры кофейной  гущи
у себя в чашке.
   - Через месяц у меня свадьба.
   С минуту Сергей молчал, потом очень спокойным голосом сказал:
   - Поздравляю. А кто жених?
   - Ты его не знаешь. Мы познакомились  весной...  в  спортивном  лагере.
Хочешь еще кофе?
   - Нет, спасибо. Пойду. Пора проверять приборы.
   - Только не дуйся, пожалуйста. Ведь мы останемся друзьями,  да?  -  она
быстро наклонилась через стол и уголком рта  коснулась  щеки  Сергея.  Как
обожгла.
   ...На пороге станции он  споткнулся  и  чуть  не  упал.  В  наступающих
сумерках Лес казался темной и глухой стеной. Над  головой  пылали  красные
перистые облака, размазанные через весь небосвод,  -  пыль,  неделю  назад
выброшенная ураганом в верхние слои атмосферы. Сергей  вспомнил  волосы  -
густые, светлые, чуть влажные после купания - причесываясь, она  Наклонила
голову и следила за ним искоса. Широкий рукав  халата  опустился,  обнажая
тонкую, чистую руку с гребнем. И взгляд. Спокойный, ясный. Так смотрят  на
пустое место, на чужого, неинтересного человека.
   Дурак, с болезненной отчетливостью  подумал  Сергей,  ох,  какой  же  я
дурак! На что я мог надеяться!
   Он шел сквозь Лес, ветви беспорядочно раскачивались вокруг. Они уже  не
были послушны и предупредительны, как прежде, и временами  даже  цеплялись
за скафандр,  словно  пытаясь  остановить  человека.  Вершины  материнских
побегов шатались от ветра. Где-то с хрустом  рухнул  перезрелый  ствол.  В
воздухе стремительно закружился песок.
   Ураган, как  будто  сквозь