звестен  связанный  с  этим  парадокс.  Это  старая
история о том, как вы, вернувшись в прошлое, убиваете своего  дедушку,  так,
кажется? Но если он умрет, то и ведь вас не будет. Кто-то в Совете вчера нам
об этом рассказывал. Мы чуть не похоронили саму идею из-за этого.
   - Хорошее замечание. Я сам ошибся таким образом в "теоретической работе в
1992 году.  Да,  действительно,  существуют  парадоксы,  но  при  правильном
подходе они пропадают. Я мог бы это объяснить, но нужно много времени.
   - Не сейчас, если вы не возражаете. Насколько я понял, смысл в том, чтобы
послать сообщение в прошлое, в 60-е годы нашего столетия, и рассказать им  о
той ситуации, в которой мы сейчас находимся.
   - Да, что-то в этом духе. Предостеречь  их  от  применения  хлорированных
углеводородов,  устранить  влияние  таких  углеводородов  на  водоросли,   в
частности  на  фитопланктоны.  Если  подсказать  им  некоторые   направления
исследований, то это даст нам какую-то точку опоры, в которой  мы  нуждаемся
теперь.
   -  Скажите,  пожалуйста,  -  перебил   Петерсон,   -   этот   эксперимент
действительно может нам реально помочь?
   Ренфрю нетерпеливо поерзал на стуле, но ничего не сказал.
   - Не впадая в мелодраматизм, - медленно выговорил Маркхем, - я бы сказал,
что это может спасти миллионы жизней.
   На какое-то время воцарилось молчание. Петерсон скрестил ноги  и  снял  с
колена невидимую пылинку.
   - Видите ли, речь идет о приоритетах,  -  проговорил  он  наконец.  -  Мы
должны рассматривать проблемы глобально.  Совет  по  чрезвычайным  ситуациям
заседает сегодня с девяти часов утра. В Африке снова начался повальный голод
со смертельными исходами из-за засухи и недостатка запасов продовольствия. В
свое время вы еще услышите об этом в информационных выпусках, я  уверен.  Мы
вынуждены расставлять приоритеты в связи с этой и  с  другими  чрезвычайными
ситуациями. Северная Африка не единственное место в мире, которое доставляет
нам массу хлопот. У  берегов  Южной  Америки  сильно  разрослись  диатомовые
водоросли. И в том, и в другом месте гибнут тысячи людей. Вы просите  у  нас
денег на изолированный эксперимент, из которого что-то может  получиться,  а
может - нет, который базируется на теории, созданной одним человеком,  и  по
существу...
   - Здесь заложено значительно больше того, о чем  вы  говорите,  -  быстро
перебил его Маркхем. - В теории тахионов нет ничего нового. В Калифорнийском
технологическом есть группа, которая развивает теорию гравитации и  работает
над той же самой проблемой, но рассматривает ее под другим углом. Они  хотят
выяснить, как тахион вписывается в космологическую теорию, - ну, вы  знаете,
это теория расширяющейся Вселенной и так далее.
   Ренфрю снова кивнул:
   - Недавно об этом была статья в "Физикал  ревью",  она  касалась  больших
флуктуаций плотности.
   - Проблем хватает и в Лос-Анджелесе тоже, - сказал задумчиво Петерсон.  -
Главное, конечно, - большие пожары. Если ветер подует в другую сторону - это
может обернуться большим несчастьем. Я не знаю, как это отражается на  людях
из Калифорнийского технологического. Мы не можем ждать годами.
   - Я считал, что научному эксперименту  должны  давать  зеленую  улицу,  -
обиженно проговорил Ренфрю.
   В голосе Петерсона появилась легкая снисходительность:
   - Вы имеете в виду  выступление  короля  по  телевидению  позавчера?  Да,
конечно, ему хочется хорошо выглядеть в год коронации. Поэтому он говорил  о
поощрении вложения средств в науку и в научные эксперименты, но он ничего не
понимает в науке, и, кроме  того,  он  не  политик.  Безусловно,  он  добрый
человек. Наш комитет рекомендовал ему говорить общими фразами, не вдаваясь в
подробности, и разбавлять выступления юмором. У него это хорошо  получается.
А главное - то, что денег на все не хватает,  и  мы  должны  выбирать  очень
тщательно. Единственное, что  я  могу  пообещать  сегодня,  -  доложить  все
Совету. Как только я смогу, я сразу же сообщу вам о  решении  Совета  насчет
присвоения вашему  эксперименту  приоритета,  соответствующего  чрезвычайной
ситуации. Лично я считаю, что ваш эксперимент не сулит быстрой отдачи. Я  не
уверен, что мы можем позволить себе рисковать.
   - А мы не можем себе позволить не рисковать,  -  с  неожиданной  энергией
отозвался Маркхем. - Какой смысл затыкать течи там и тут,  гробя  деньги  на
фонды помощи  по  случаю  засухи  и  отмирания  верхушек  растений?  Как  ни
старайтесь затыкать отдельные щели, дамбу все равно  прорвет.  Единственное,
что имеет смысл...
   - Вы считаете: единственно правильное решение  в  том,  чтобы  подправить
прошлое? А вы уверены, что тахионы вообще попадут туда?
   - Это уже проделано, - сказал Ренфрю. - Проведены эксперименты на  уровне
поверхности стола. Система сработала. Об этом же было сообщение.
   - Значит, тахионы восприняли?
   - Мы можем применять их для нагревания образцов в прошлом. И  знаем,  что
прошлым они принимались.
   - А что, если после измерения температурного градиента вы  решите  вообще
не посылать тахионы?
   - Такое в наших экспериментах невозможно, - ответил Ренфрю. - Видите  ли,
тахионам придется проделать очень долгий  путь,  чтобы  вернуться  назад,  к
моменту...
   - Извините, пожалуйста, -  перебил  его  Петерсон.  -  Что  общего  между
перемещением  со  скоростью,  большей  скорости  света,  и  перемещением  во
времени?
   Маркхем подошел к висевшей в кабинете черной доске.
   - Видите ли, все это вытекает из специальной теории относительности. -  И
он пустился в объяснения.
   Маркхем нарисовал  диаграммы  пространства-времени  и  показал  Петерсону
основы  их  построения,  особенно  упирая  на  правильный   выбор   полярных
координат. На протяжении всей этой импровизированной лекции Петерсон  слушал
ученого с преувеличенным вниманием. Маркхем нарисовал волнистую линию, чтобы
представить тахионы, запущенные из одной точки, и показал, как эти  тахионы,
отразившись от какого-нибудь препятствия в лаборатории, достигнут какой-либо
цели в этой лаборатории раньше, чем их послали.
   -  Значит,  вы  считаете,  -  осведомился  Петерсон,  -  что  при   вашем
эксперименте у вас не останется времени пересмотреть  решение?  Эти  тахионы
нагревают образец из антимонида индия на несколько наносекунд раньше, чем вы
запускаете ваши тахионы вообще?
   Ренфрю согласился.
   - Все дело в том, - сказал он, - что  мы  не  хотим  создавать  парадокса
противоречия. Скажем так, если мы соединим  датчик  нагрева  с  выключателем
пуска тахионов, то тепло будет фиксироваться  датчиком,  и  датчик  отключит
пуск тахионов.
   - Парадокс с дедушкой...
   - Совершенно верно, - вмешался в разговор Маркхем.  -  Но  здесь  имеются
некоторые тонкости.  Мы  полагаем,  что  это  должно  привести  к  какому-то
промежуточному  состоянию,  при  котором   генерируется   только   небольшое
количество тепла и запускается малое количество тахионов. Но пока я  в  этом
не уверен.
   -  Я  вижу...  -  Петерсон  наморщил  лоб,  пытаясь  разобраться  в  этих
тонкостях. - Я бы хотел вернуться к этой  теме  после  того,  как  тщательно
прочту всю техническую часть. Сказать по правде, мы, члены Совета,  в  своих
суждениях зависим не только от собственных, так сказать,  восприятии,  -  он
посмотрел на обоих внимательно прислушивавшихся к нему людей, - и думаю, что
вы об этом уже догадались. В данном случае я буду исходить из  оценки  вашей
работы сэром Мартином в Совете и мистером Дэвисом,  которого  вы  упомянули.
Они утверждают, что вы занимаетесь нужным делом.
   Маркхем улыбнулся. Ренфрю же просто расплылся в улыбке.  Однако  Петерсон
предостерегающе поднял руку:
   -  Не  торопитесь,  пожалуйста.  Я  ведь  пришел   сюда,   только   чтобы
разобраться, что к чему, а не принимать  окончательного  решения.  Я  должен
представить доклад Совету. Вы хотите, чтобы  вам  прислали  оборудование  из
Америки. За него нам придется побороться с Научным Домом.
   Как вы думаете, американцы настроены сотрудничать? - спросил Ренфрю.
   - Трудно сказать. Совет считает,  что  мы  должны  объединиться.  Я  буду
настаивать, чтобы вас поддержали и 1тобы  американцы  тоже  внесли  бы  свою
лепту.
   - А как насчет России? - спросил Маркхем.
   - Русские  утверждают,  что  не  работают  в  этой  области.  -  Петерсон
презрительно поморщился. - Возможно, они, как всегда,  скрывают  правду.  Не
секрет, что мы, англичане, играем большую роль в Совете только  потому,  что
русские не проявляют активности.
   - А почему? - спросил тоном абсолютно несведущего человека Ренфрю.
   - Они считают, что наша  деятельность  ничего,  кроме  неприятностей,  не
принесет, - ответил Петерсон. - Поэтому они  оказывают  чисто  символическую
поддержку и, возможно, копят силы на будущее.
   - Какой цинизм! - заметил Маркхем.
   - Совершенно верно,  -  согласился  Петерсон.  -  Ну  что  же,  мне  пора
возвращаться в Лондон. У меня на  руках  масса  других  предложений.  Ничего
выдающегося, но я должен доложить о них Совету. Я постараюсь сделать для вас
все, что в моих силах. - Он  обменялся  с  Ренфрю  и  Маркхемом  официальным
рукопожатием. - Всего доброго, джентльмены.
   - Я провожу вас, - сказал Маркхем. - А вы, Джон?
   - Да, конечно. Кстати, возьмите  наши  материалы.  -  Он  протянул  папку
Петерсону.  -  Там  же  изложены  наши  соображения  по  поводу   содержания
сообщений, если эксперимент пройдет успешно.
   Все трое вышли из здания и остановились  у  единственного  автомобиля  на
автостоянке. Как и предполагал утром Ренфрю, он принадлежал Петерсону.
   - Значит, это ваша машина? - неожиданно для самого себя выпалил Ренфрю. -
Удивительно, как вы в такую рань добрались сюда из Лондона.
   Петерсон слегка приподнял брови:
   - Я ночевал у знакомых.
   На какое-то мгновение глаза его затуманились, и Маркхем понял,  что  речь
шла о женщине. Ренфрю не видел этого, так как надевал на  брюки  зажимы  для
езды на велосипеде. Маркхем подозревал, что мысли о  женщинах  не  могли  бы
прийти Ренфрю в голову. "Хороший человек, но очень скучный, - подумал он.  -
А Петерсон не относится к хорошим людям согласно бытующему  мнению,  но  он,
определенно, не зануда".

Глава 5

   Марджори чувствовала себя в своей  стихии.  Ренфрю  не  часто  приглашали
гостей, но, если это случалось, Марджори всегда старалась показать  всем,  в
том числе и мужу, что она едва-едва управляется по  хозяйству,  несмотря  на
всю свою энергию, и только с большим трудом ей  удается  при  этом  избежать
всяческих домашних происшествий. На самом деле в ней  сочетались  не  только
превосходный повар, но и прекрасная  экономка.  Каждый  этап  званого  обеда
продумывался ею заранее очень тщательно. Подсознательное ощущение,  что  она
может испортить настроение гостям, если они увидят, какая  она  великолепная
хозяйка, заставляло ее носиться взад-вперед из кухни в гостиную  и  обратно,
показывая тем самым, что ей вовсе не по плечу такие хлопоты.
   На правах старых друзей дома  первыми  явились  Хитер  и  Джеймс.  Затем,
задержавшись точно на десять  минут,  появились  Маркхемы.  Хитер  в  черном
платье с  глубоким  декольте  выглядела  просто  неотразимой.  В  туфлях  на
каблуках она казалась одного роста с Джеймсом - а его рост  был  всего  лишь
пять футов и шесть дюймов, - и  он  всегда  переживал  из-за  этого.  Джеймс
выглядел, как обычно, безукоризненно.
   Они пили шерри, и только Грэг Маркхем предпочел джин.  Марджори  считала,
что джин перед обедом - это немного не по этикету, но Маркхем казался  очень
голодным, и она простила его. Ей показалось также, что он чем-то расстроен.
   Когда Джон представлял ей Маркхема, тот  стоял  слишком  близко  и  пугал
Марджори неожиданными и странными вопросами.  Однако  стоило  ей  отойти  от
него, он тут же всецело забыл о ее присутствии.  Позже  она  предложила  ему
довольно дорогие орехи, он подхватил целую  пригоршню,  продолжая  с  кем-то
разговаривать, и, видимо, больше не вспомнил о ней.
   Марджори  была  весела  и  спокойна.  Прошло  уже  больше  недели   после
происшествия  со  скваттерами,  и  она  старалась  не  думать   о   них,   а
сосредоточилась на своей прелестной вечеринке и на  жене  Маркхема  Джейн  -
весьма уравновешенной особе в отличие от мужа. Маркхем говорил  быстро,  все
время  перескакивая  с  одного  на  другое,  словно  бежал  по  пересеченной
местности. Многое из того, что он сказал, заинтересовало Марджори, но она не
успевала вставить даже слова, как  он  уже  переключался  на  другое.  Джейн
спокойно и мудро улыбалась, что, вероятно, свидетельствовало о  ее  глубокой
натуре.
   - Знаете, вы немного похожи на англичанку, - закинула удочку Марджори.  -
Наверное, годы, проведенные в Англии, оставили свой след? -  Марджори  нужен
был предлог, чтобы отвлечь их от общей беседы.
   - Моя мать англичанка. Она много лет прожила  в  Беркли,  но  акцент  все
равно остался.
   Хозяйка понимающе кивнула, увлекая гостей за собой. Оказалось,  что  мать
Джейн живет в Эрколоджи, построенной в  зоне  Залива.  Она  могла  себе  это
позволить, потому что пишет новеллы.
   - О чем же, собственно, она пишет?
   - Она пишет новеллы  в  готическом  стиле  под  абсурдным  псевдонимом  -
Бродячая Кассандра.
   - Господи! - воскликнула Марджори. - Да я ведь читала несколько ее вещей.
Они прекрасно написаны, учитывая  жанр  таких  произведении.  Потрясающе,  я
познакомилась с ее дочерью!
   - Знаете ли, - вмешался Грэг, - ее мать -  великолепный  образчик  люден,
воспитанных в духе старинных традиций. Она еще совсем не  старая,  ей  около
шестидесяти, так, Джейн? Она переживет нас  всех.  Здорова,  как  лошадь,  и
малость с приветом; занимает высокие посты в Движении за  культуру  старшего
поколения. В Беркли сейчас много таких людей, и она хорошо вписывается в  их
среду.  Гоняет  на  велике,  спит  с  самыми  разными   людьми,   увлекается
мистической чепухой. Трансцендентный змеиный яд. В общем, жизнь бьет ключом,
да, Джейн?
   Видно, это воспринималось как их любимая шутка. Джейн весело рассмеялась:
   - Ты такой неуемный ученый, Грэг. Просто ты и мама живете в разных мирах.
Только подумай, какой шок  ты  испытаешь,  если  после  смерти  подтвердится
мамина правота. И все же я согласна, что в последнее время она стала немного
эксцентричной.
   - Ну да, как месяц назад, - добавил Грэг, - когда она решила раздать  все
свое имущество беднякам в Мехико.
   - А зачем? - поинтересовался Джеймс.
   - В знак поддержки испанских регионалистов, - пояснила Джейн,  -  которые
хотят превратить Мексику и западную часть США в  свободную  зону,  где  люди
смогут переезжать с места на место, если экономически им это выгодно.
   - А не произойдет ли тогда миграции мексиканцев на  север?  -  нахмурился
Джеймс.
   -  Возможно,  -  пожала  плечами  Джейн,  -  но  испано-язычное  лобби  в
Калифорнии такое сильное, что оно, похоже, даже и выиграет.
   - Странный образчик государства  всеобщего  благоденствия,  -  прошептала
Хитер.
   - Я бы назвал это "прощай, государство", - вставил Грэг.
   Взрыв смеха после этой фразы  удивил  Марджори.  Похоже,  это  был  повод
разрядить накалившуюся атмосферу.

***

Позже Маркхем отвел Ренфрю в сторону и спросил, как продвигается эксперимент.
   - Боюсь,  что  наши  возможности  ограничиваются  значительной  величиной
времени реакции.
   - М-да, понимаю. Нужна американская электроника, - кивнул  Маркхем.  -  Я
проделал расчеты, о которых мы говорили, как нацелить тахионы на 1963 год  с
достаточной степенью надежности и так далее. Думаю,  все  должно  сработать.
Граничные условия не так страшны, как мы думали.
   - Великолепно. Полагаю, у нас будет возможность применить эту технику.
   - Кроме того, я разнюхал кое-что. Я знаю сэра Мартина, босса Петерсона, с
тех пор, когда он работал в Астрономическом институте. Я дозвонился до него,
и он обещал вскоре сообщить нам решение.
   Ренфрю приободрился и на какое-то время перестал нервничать.
   - А почему бы нам не подышать свежим  воздухом?  Сегодня  очень  приятный
вечер, тепло, и  еще  не  стемнело.  -  С  этими  словами  Марджори  открыла
застекленную дверь и стала выпроваживать гостей из дома. Она надеялась,  что
Маркхемы отдадут должное ее саду. Так и произошло. Сильный  запах  жимолости
чувствовался уже у дверей. Гости разбрелись  по  саду,  под  ногами  скрипел
гравий.
   - Как в Калифорнии, нормально? - обратился Джеймс к Маркхему.
   Марджори, прислушавшись, уловила некоторые фразы из ответа Маркхема:
   - Руководство не закрывает Университетский городок  Дэвиса,  пока...  Что
касается нас - я сейчас работаю на полставки. И это  благодаря  профсоюзу..,
мощное средство.., профессора объединились с конторскими служащими теперь..,
эти чертовы студенты хотят, чтобы им читали курс по коммерции...
   Когда Марджори посмотрела на него, беседа прекратилась.
   Грэг потихоньку отстал от  компании  и  остановился  у  края  внутреннего
дворика. Заметив его грустное лицо, Марджори подошла поближе.
   - Я понятия не имела, что дела обстоят так скверно.
   - Теперь везде так, - сказал он тусклым голосом  уставшего  от  жизненных
перипетий человека.
   - Ну, - она старалась ободрить его, - мы здесь надеемся,  что  скоро  все
изменится к лучшему и лаборатории снова  откроются.  В  колледжах  настроены
очень оптимистично в отношении...
   - Если  бы  желания  были  лошадьми,  то  нищие  -  всадниками,  -  кисло
усмехнулся он. Затем, взглянув на Марджори, добавил:
   - Или же так: "Если бы лошади никуда не годились, то  всадники  стали  бы
нищими". Я вообще люблю перефразировать клише, а вы?
   Марджори решила, что такая неожиданная и резкая смена темы  и  настроения
свойственна ученым-теоретикам. Конечно, их очень трудно понять,  но  с  ними
интереснее,  чем  с  экспериментаторами,  такими  как  Джон.  В  ответ   она
улыбнулась:
   - Уверена, что в этом году, здесь, вы сможете отключиться  от  финансовых
проблем.
   - Хм-м. Да, конечно. Лучше жить в чьем-то прошлом здесь, чем  копаться  в
собственном там. Здесь так прекрасно, что можно забыть окружающий мир. Здесь
я наслаждаюсь досугом после занятий чистой теорией.
   - Вы заперлись в башне  из  слоновой  кости?  "Здесь  город  мечтательных
шпилей..." - так, кажется?
   - Это Оксфорд - город мечтательных шпилей, а Кембридж -  город  мечтаний,
от которых бросает в испарину.
   - Вы говорите о научных амбициях? Грэг поморщился:
   - Элементарный практический опыт подсказывает, что после сорока  вы  вряд
ли можете разрабатывать новые  теории.  Конечно,  все  очень  индивидуально.
Множество великих открытий ученые сделали  в  пожилом  возрасте,  однако  вы
начинаете чувствовать, как способности потихоньку улетучиваются. Я думаю, то
же самое происходит и с композиторами. Озарения возникают  просто  ниоткуда,
пока  вы  молоды..,  но  потом  наступает  период  взросления,  ожесточения,
наслоения одного на другое...
   - А эта ваша работа  с  Джоном  по  передаче  сообщений  в  прошлое,  она
действительно захватывает? Это ведь настоящий прорыв в науке и в жизни.
   Лицо Грэга озарилось улыбкой:
   - Да, у нас снова есть шанс. Это актуально, и  никто,  кроме  меня,  этой
темой не занимается. Если бы не закрылось так много  факультетов  прикладной
математики и теоретической физики,  сейчас  бы  вокруг  крутилось  множество
молодых талантливых парней.
   Марджори шагнула в прохладу  влажной  зелени,  которая  заполонила  собой
садик.
   - Я бы хотела спросить у того, кто знает, - сказала она, и голос выдал ее
неуверенность, - что собой представляет этот тахион, с  которым  разбирается
Джон? Он старается объяснить, но мне  трудно  понять,  у  меня  гуманитарное
образование.
   Грэг, сцепив руки за спиной, внимательно вглядывался  в  темнеющее  небо.
Марджори отметила, что он вдруг стал задумчивым,  будто  отгадывал  какую-то
мучившую его загадку. Он продолжал смотреть куда-то вда