самой истории стоял за каждым  словом.  Широкие  поля,  точные,  великолепно
исполненные рисунки, тяжесть тома в его руках  -  все  это  говорило  о  том
времени, когда создание книг являлось вехой в марше, устремленном в будущее.
   Толпа родителей стояла с видом отдыхающих, смеясь и болтая  между  собой.
Несколько человек играли в футбол, гоняя мяч по булыжной мостовой. Это  было
веселое мероприятие - "охота за  ртутью",  -  с  помощью  которого  собирали
деньги для нищенствующего муниципалитета Кембриджа. Какой-то чиновник узнал,
что такие поиски ведутся в больших американских городах, и недавно в Лондоне
тоже приступили к ним.
   Они  спустились  в  канализационный  колодец.  Яркие  лучи  электрических
фонарей  рассекали  мрак.  Выложенные   камнем   каналы,   проходившие   под
научно-исследовательскими лабораториями и промышленными предприятиями,  были
достаточно просторны, чтобы человек мог встать в полный рост. Ренфрю  потуже
натянул кислородную маску,  улыбаясь  Джонни  сквозь  ее  прозрачную  часть.
Весенние дожди хорошо промыли каналы,  запаха  почти  не  чувствовалось.  Их
компаньоны-охотники, возбужденные и улыбающиеся, проходили мимо и скрывались
в темноте.
   В последнее время ртуть стала очень редким и дорогим металлом - несколько
тысяч новых фунтов  за  килограмм.  В  забавные  времена  середины  прошлого
столетия ртуть промышленного качества спускали в  канализацию.  В  то  время
считалось, что дешевле избавиться от загрязненной ртути и купить чистую, чем
очищать  ее.  Тяжелейший  металл  опускался  на  самое  дно  канализации   и
скапливался там. Даже килограмм найденной ртути оправдывал ее поиск.
   Они  перешли  в  узкие  трубы,  оторвавшись  от  общей  компании.   Вода,
скопившаяся в лужицах, поблескивала в лучах фонарей.
   - Эй, папа, иди сюда! - крикнул Джонни. Акустика оказалась такой, что  от
каждого слова гудела труба. Ренфрю повернулся и неожиданно  поскользнулся  в
луже. Джонни наклонился над ним. Луч фонаря высветил  тусклое  пятно  ртути.
Нога Ренфрю попала в трещину,  образовавшуюся  из-за  плохой  стыковки  двух
труб. Под покрытой пленкой водой ртуть переливалась как  живая.  Она  слегка
поблескивала отраженным светом,  тонкий  слой  напоминал  извивающуюся  змею
стоимостью в сотню гиней.
   - Нашли клад! - закричал Джонни.
   Они отсосали металл в толстостенные  бутылки.  Ренфрю  от  души  смеялся,
настроение стало превосходным. Они двинулись дальше, открывая  в  лабиринтах
пещеры и темные укромные места, освещая желтыми лучами фонарей  стены  труб.
Джонни нашел высокую нишу, выдолбленную в стене, в которой  кто-то  разложил
покрывшийся плесенью матрас.
   - Наверное, прибежище какого-то бродяги, - пробормотал Ренфрю. Они  нашли
огарки свечей и пожелтевшие книги в бумажной обложке.
   - Эй, папа! Книжка 1968 года, - сказал Джонни. Книжка  показалась  Ренфрю
порнографической. Он бросил ее обложкой вниз на матрас.
   - Пора выбираться наверх, - сказал он. При помощи выданной им  карты  они
нашли железную лестницу и вылезли на поверхность, моргая и щурясь от  яркого
послеполуденного солнца. Джонни встал в очередь, чтобы сдать свою бутылку  с
серебристым веществом организатору "охоты". Как  отметил  про  себя  Ренфрю,
теперь, в соответствии с современной теорией, различным  социальным  группам
оказывали помощь в их развитии, а  не  пытались  их  куда-то  вести.  Ренфрю
наблюдал, как Джонни разговаривал и шаркал ногами, пытаясь  познакомиться  с
двумя мальчиками, стоявшими неподалеку от них. Благодаря  влиянию  родителей
он по развитию опережал свой возраст. Теперь стало делом чести  не  пасовать
перед другими ребятами и быть универсалом: подбрасывать мяч не как-нибудь, а
только определенным и принятым образом; проявлять  безразличие  к  девочкам;
примирять между собой обидчиков и обижаемых; прикидываться при  случае,  что
смутно разбираешься в сексе и в роли этих самых половых органов.  Скоро  ему
придется пройти через все это, превращаясь в мужчину, и постараться избежать
тех ловушек, которые общество расставляет на твоем пути. А может быть,  этот
цинизм уже устарел и волна сексуальной свободы, которая  окатила  предыдущие
поколения, решила проблему? Но Ренфрю подозревал, что это далеко не так.  И,
что еще хуже, он не мог придумать ничего, что могло бы подвести  вплотную  к
этому вопросу. Наверное, лучше всего довериться инстинкту и интуиции  парня.
Так что же он мог посоветовать Джонни? "Запомни, сынок, один совет - никогда
не пользуйся советами". Он тут же представил ответ Джонни: "Но это же глупо,
папа.  Если  я  воспользуюсь  твоим  советом,  то,  значит,  поступлю  прямо
противоположно". Ренфрю улыбнулся. Парадоксы расползлись повсюду.
   Компания школьников с большим энтузиазмом объявила, что собрано несколько
килограммов ртути. Дети кричали  "ура"  и  веселились.  Стоявший  поблизости
мужчина пробормотал: "Снова переживаем вчерашний день", на что  Ренфрю  сухо
заметил: "Вы абсолютно правы". Его не покидала мысль, что они только спасают
богатство, накопленное прошлым, но не создают ничего нового. "Мы  делаем  то
же, что и вся страна", - подумал он.
   Когда они ехали в сторону дома, Джонни захотел зайти  в  "Блюбелл  кантри
клаб" - премилое название, которое дали построенному  в  восемнадцатом  веке
каменному коттеджу, расположенному на  берегу  реки  Кэм.  Здесь  мисс  Белл
содержала приют для кошек,  хозяева  которых  уезжали  из  города.  Когда-то
Марджори подобрала очень сердитого кота, а Ренфрю в конце  концов  пристроил
его на постоянное жительство в это заведение, так как просто не мог  бросить
паршивца в Кэм. Помещения, где мисс Белл содержала кошек, пропахли  кошачьей
мочой и сыростью, которая напоминала о туберкулезе. В ответ на просьбу  сына
Ренфрю бросил: "Нет времени", и они поехали дальше, мимо кошачьей  цитадели.
После этого Джонни немного сбавил скорость, и его лицо  погрустнело.  Ренфрю
сразу же пожалел о своей  излишней  резкости.  Он  вдруг  понял,  что  такие
ситуации возникали в последнее время довольно  часто.  Возможно,  постоянные
отлучки из дома, связанные  с  работой  в  лаборатории,  сделали  его  более
чувствительным к тому, что начала теряться его духовная близость с  Марджори
и детьми. А  может  быть,  в  жизни  наступает  такой  момент,  когда  вдруг
замечаешь в себе сходство со своими родителями и понимаешь, что ты не  столь
оригинален и все равно остаешься сыном своих родителей.
   Ренфрю заметил желтое  облако,  неподвижно  висевшее  над  горизонтом,  и
вспомнил, как он и  Джонни  летом  после  обеда  наблюдали  работу  небесных
скульпторов над Лондоном.
   - Взгляни туда! - крикнул он, показывая на это необычное облако.
   Джонни послушно посмотрел.
   - Ангелы собираются писать, как говорил мой старик, - пояснил Ренфрю.
   Оживившись при этом семейном воспоминании, оба улыбнулись.
   Они остановились около пекарни-булочной  на  Кингз-Парейд.  Джонни  сразу
превратился в голодного английского школьника, который мужественно переносит
голод и лишения. Ренфрю разрешил купить две булочки, не более.  У  соседнего
дома киоскер  повесил  объявление,  что  Литературное  приложение  к  газете
"Тайме" приказало  долго  жить.  Эта  информация  интересовала  Ренфрю  чуть
меньше, чем сбор бананов на Борнео. В  газетных  заголовках  не  сообщалось,
вызвано ли это финансовыми трудностями. Ренфрю казалось, что причина крылась
в отсутствии хороших книг.
   Джонни изо всех сил заколотил в дверь дома, чем вызвал недовольный  окрик
сестры.  Ренфрю  последовал  за  Джонни.  Он  чувствовал  себя  уставшим   и
подавленным и, усевшись в гостиной, старался ни о чем не думать, но это  ему
не удалось. В комнате не оставалось даже крошечного пятачка, на  котором  не
чувствовалось  бы  стремления  Марджори   к   уюту:   старинное   стеклянное
пресс-папье; тускло поблескивающий подсвечник; украшенный оборочками  абажур
с налепленными на него цветочными узорами; репродукция  Гангина;  причудливо
разрисованная фарфоровая свинка на камине; выполненная  карандашом  за  счет
притирания бумаги к оригиналу копия,  изображающая  леди  из  средневековья;
фарфоровая пепельница  бежевого  цвета  с  нарисованным  котом,  обрамленная
четверостишием... Когда все это улеглось у него в голове,  к  нему  пробился
тоненький  шпионский  голосок  радиоприемника  Марджори.  Он   комментировал
события в  Никарагуа.  Американцы  снова  пытались  получить  от  правителей
соседних стран согласие на строительство канала, прокладываемого  на  уровне
океана. Такой канал легко станет конкурентом Панамского, который по  полгода
забит проходящими судами. Ренфрю вспомнил интервью Би-би-си как раз по этому
же вопросу, где какой-то тип из Аргентины напирал на посла США  с  вопросом,
почему американцы называются американцами, а те, которые живут южнее США, не
называются.  По  логике  этого  типа  может  получиться  так,  что  если  уж
американцы севера присвоили себе звание американцев, то таким же образом они
присвоят и новый канал. Посол США, не привыкший общаться  с  телеаудиторией,
пытался объяснить, что ни одна из южноамериканских наций не  включила  слово
"Америка" в свое название, а потому не может претендовать на это.  Вроде  бы
тривиальное объяснение вызвало взрыв эмоций аргентинцев, и когда  на  студию
обрушилась лавина телефонных звонков,  посол  оказался  в  очень  незавидном
положении. Он не улыбался и не гримасничал в камеру, не  стучал  кулаком  по
столу. Каким образом он собирался обуздать эту аудиторию?
   Ренфрю  вышел  на  кухню  и  увидел  Марджори,  которая  в   третий   раз
переставляла банки с домашними заготовками.
   - Знаешь, кажется, полки висят криво, - сказала она раздраженно.
   Ренфрю сел за стол и налил себе чашку кофе, который, как он и  думал,  по
вкусу напоминал паленую собачью шерсть. Последнее время это случается часто.
   - Я уверен, что все правильно, - возразил он. Однако, наблюдая,  как  она
суетится, расставляя на полках цилиндры бледно-желтого  цвета,  он  подумал:
может быть, правда, они смещены относительно горизонтали? Он устанавливал их
строго по радиальной линии, направленной точно к центру  планеты  -  решение
геометрически безупречное, абсолютно рациональное. Но вот дом их покоробился
и осел за то время, которое простоял на земле. Наука просто сошла на  нет  в
теперешние времена. Истинной точкой отсчета, галилесвским инвариантом  стала
кухня. Глядя, как  жена  поворачивает  и  меняет  местами  банки,  добиваясь
истинно прусского порядка, он пришел к выводу, что именно полки стоят  косо,
а стены - прямо.

Глава 11

   Петерсон проснулся и посмотрел  в  иллюминатор.  Пилот  сделал  еще  один
вираж, чтобы подойти к Сан-Диего со стороны океана.  С  этой  высоты  хорошо
просматривалась вся  береговая  линия  севернее  Лос-Анджелеса.  Город,  как
всегда, был слегка окутан дымкой, но  день  был  ясный.  Солнечными  бликами
посверкивали окна высотных зданий, в  которых  размещались  офисы.  Петерсон
рассеянно смотрел на простиравшийся под  крылом  самолета  океан.  Крошечные
волны незаметно набегали на берег. Когда самолет опустился  ниже,  на  синем
фоне стала видна белая пенистая оторочка волн. Все это резко контрастировало
с тем, что он видел вчера, пересекая Атлантику.
   Рейс был коммерческий. С той высоты,  на  которой  шел  лайнер,  до  боли
отчетливо виднелось страшное цветение диатомовых водорослей.  Зона  цветения
охватывала сотни Километров. Пожалуй, слово  "цветение"  наиболее  подходило
для этого явления. Водоросли выглядели гигантским цветком - красная камелия,
распустившаяся  вдоль  берегов  Бразилии.  Его  соседей-пассажиров   страшно
взволновало это зрелище. Они  перебегали  от  иллюминатора  к  иллюминатору,
стараясь получше рассмотреть водоросли, и забрасывали друг друга  вопросами.
"Интересно, -  отметил  он  про  себя,  -  что  красный  цвет,  цвет  крови,
ассоциируется у людей с опасностью.  Жутко  смотреть  на  застывший  раненый
океан, обрамленный розовым приливом".
   Увиденное напомнило ему картины сюрреалистов. Не хватало только пурпурных
ягуаров и желтых деревьев - и шедевр в духе Джесси Аллен  готов.  Можно  еще
изобразить парящих над волнами оранжевых рыб... Как это у Боттомли?  Да,  во
втором стансе - о чем-то, что заставляет взлетать птиц на немыслимую  высоту
- ".., там, где ада пары (выползают. И конечно, все скалы живые умрут,  если
птицы чрезмерно высоко взлетают". Да, вирши девятнадцатого века о  том,  как
человек цепляется за обломки (цивилизации.
   В Рио начались волнения. Привычный  политический  коктейль:  популистский
марксизм, притеснения со стороны властей и  цветение  водорослей  в  океане.
Поджидавший Петерсона в аэропорту вертолет быстро  перенес  его  на  большую
яхту в открытое море, где предполагалась тайная встреча. На яхте  находились
президент Бразилии, члены его кабинета, а также Маккерроу  из  Вашингтона  и
(коллега Петерсона по Совету Жан-Клод Ролле.  Совещание  началось  в  десять
часов утра и затянулось до обеда. Было принято решение бороться с  цветением
водорослей всеми силами  и  постараться  сделать  процесс  обратимым.  Такие
эксперименты уже проводились в  Индийском  океане,  а  также  в  контрольных
резервуарах  Южной  Калифорнии.  В  Совете  провели  голосование  в   пользу
выделения (Бразилии определенных средств в качестве компенсации за временное
прекращение рыболовства. Президенту Бразилии надлежало  подать  это  решение
как не очень значительное, чтобы избежать всеобщей паники. Конечно, пока эти
меры  напоминали  попытки  заткнуть  пальцами  брешь  в  плотине   и   слабо
противостояли заболеванию океана. После совещания Ролле сразу же  отправился
докладывать Совету о результатах.
   Петерсону пришлось пошевеливаться, чтобы избежать  попутных  поручений  -
работы по блокированию  помех  и  тому  подобных  дел.  Сглаживание  кризиса
требовало большого искусства. Приходилось успокаивать отдельные государства,
заботиться об интересах Англии (хотя, конечно, "та задача второстепенная), а
также попытаться  держать  ухо  востро  с  прессой.  Петерсон  смог  убедить
собравшихся, что кому-то необходимо хоть одним глазом следить  за  тем,  что
делается в Калифорнии, и контролировать процесс. Это позволило ему  выиграть
время для придуманного им маленького эксперимента.
   Сразу же после посадки салон заполнился музыкой и началась обычная  суета
пассажиров, стремящихся побыстрее покинуть самолет. Петерсон  всегда  считал
это самым тяжелым моментом коммерческого рейса. Он  снова  пожалел,  что  не
смог добиться от сэра Мартина разрешения воспользоваться в этой поездке  его
персональным самолетом. Конечно, такие полеты очень  дороги,  но  лететь  на
персональном самолете гораздо лучше, чем в этом вагоне для скота с крыльями.
Традиционная фраза, что  использование  персонального  транспорта  сберегает
весьма ценную для общества  энергию  административного  персонала,  так  как
позволяет в  полете  хорошо  отдохнуть,  не  убеждала,  потому  что  бюджеты
сокращались.
   Петерсон вышел из самолета одним из первых,  спустившись  через  передний
люк. Здесь его, слава Богу, ожидала охрана в сапогах и стальных  шлемах.  Он
успел привыкнуть к тому, что оружие носят открыто.
   В лимузине сидел  офицер,  который  тут  же  принялся  болтать  о  всяких
пустяках, но Петерсон пресек его болтовню и наслаждался поездкой  в  тишине.
Он отметил про себя, что машина с охраной шла за  ними  почти  вплотную.  На
улицах не наблюдалось  никаких  следов  недавних  "неприятностей".  Осталось
"всего  лишь"  несколько  кварталов  выгоревших  зданий,  подземный   проезд
магистрали 405 со следами большого  пожара,  но  напряженности  в  людях  не
чувствовалось. Основные шоссейные дороги  не  были  загромождены  различного
рода препятствиями, на них почти  не  встречалось  машин.  Поля  мексиканцев
истощились задолго до предсказанных сроков, и Калифорния перестала считаться
раем, в котором царил автомобиль. Это да еще волнения  мексиканцев,  которые
не  дождались  обещанного   экономического   подъема,   наряду   с   другими
политическими требованиями и образовало тот нарыв, который время от  времени
прорывался всяческими "беспокойствами".
   Принятые церемонии заняли немного времени. Здание  Института  океанологии
Скриппса выглядело изрядно потрепанным, но солидным,  с  голубыми  плитками,
запахом  моря  и  прочим...  Персонал  института  уже  привык  к   различным
высокопоставленным  лицам,  которые  торопливо  шагали  по  его   коридорам.
Телерепортеры отсняли свой метраж - только теперь, напомнил  себе  Петерсон,
этот термин больше не употреблялся, его заменили таинственным "дексером",  -
после чего их выпроводили. Он улыбнулся, пожал всем руки и бросил  несколько
общих фраз.
   Принесли  пакет,  который   Маркхем   просил   взять   в   Калифорнийском
технологическом, и Петерсон засунул его в кейс. Маркхем  говорил:  в  пакете
содержались материалы, связанные с тахионами, и Петерсон пообещал выцарапать
эту информацию у американцев. Те утверждали, что  этот  материал  -  уловка,
чтобы не передавать документы, но  Петерсон  предпринял  кое-что  и  добился
своего.
   Утренние дела шли по  программе:  общий  обзор,  сделанный  океанографом,
слайды и диапозитивы графиков,  показанные  аудитории  в  двадцать  человек.
Затем доклад покороче, более содержательный и поэтому более  пессимистичный,
перед аудиторией в пять человек. Наконец, разговор с глазу на глаз с Алексом
Кифером, руководителем проекта.
   - Вы не хотите снять плащ? Здесь довольно  тепло.  Сегодня  действительно
великолепный день.
   Теперь, когда аудитория опустела, Кифер просто излучал энергию. Он быстро
ходил, подпрыгивая на носках, (постоянно оглядывался, отрывисто здоровался с
сотрудниками и наконец провел Петерсона в свой кабинет.
   - Давайте, давайте, - пригласил он, потирая руки. -  Садитесь.  Позвольте
повесить вашу куртку. Нет? Посмотримте, какой  потрясающий  вид  открывается
отсюда.
   Петерсон уже и так подошел к широкому угловому окну  и  как  зачарованный
смотрел на мерцающий блеск раскинувшегося внизу океана.
   -  Да,  -  вздохнул  он,  бросая  ожидаемую  от  него  реплику.   -   Вид
величественный. Это вас не отвлекает?
   Широкий песчаный берег тянулся  в  сторону  Ла-Ойи,  а  затем  изгибался,
прерываемый скалами и пещерами, и уходил за мыс, покрытый пальмами. Вдали от
берега виднелись группки  любителей  серфинга,  они  покачивались  на  своих
досках, напоминая больших морских птиц.
   - Если я замечаю, что не могу сосредоточиться, - засмеялся  Кифер,  -  то
надеваю гидрокостюм и иду плавать. Это освежает мозги. Правда, сейчас  можно
обойтись без костюма - вода довольно теплая. Она только  тем  юнцам  кажется
холодной.
   Он показал на серфингистов в непромокаемых  костюмах,  которые,  стоя  на
коленях, подгребали перед накатывающей на берег довольно большой волной.
   - Раньше, до строительства многогигаваттных ядерных станций у Сан-Онофре,
вода действительно была холодной. О, я уверен, что вам об этом известно. Так
вот, деятельность ядерных станций привела к небольшому повышению температуры
как раз на данном участке берега. И, естественно,  к  стимулированию  водных
форм жизни. Мы, конечно, за этим очень внимательно  следим  -  это  одно  из
основных наших исследований. Если  температура  еще  повысится  -  изменятся
некоторые циклы, но нам известно, что температура воды достигла максимума  и
вот уже в течение нескольких лет больше не повышается.
   Кифер успокоился, когда заговорил о своей работе. Петерсон решил, что ему
около пятидесяти. Вокруг глаз залегли морщинки, в  жесткой  черной  шевелюре
заблестела седина,  но  он  казался  крепким  и  худощавым.  Кифер  выглядел
аскетом, правда, обстановка кабинета свидетельствовала об обратном. Петерсон
успел отметить, с той смесью зависти и презрения, которая часто возникала  у
него в  Америке,  оливково-зеленый  ковер,  блестящую