иглашение вместе с обычными  университетскими  уведомлениями,  но
Пенни обнаружила его и настояла пойти. Ему очень хотелось отдохнуть,  однако
Пенни изводила его до тех пор, пока он не надел свой самый легкий пиджак.  В
этот раз он  решил  обойтись  без  галстука  -  в  Калифорнии  такие  детали
несущественны. Пенни надела широкополую соломенную шляпу.  "Надо  же  как-то
приодеться", - пояснила она. Ниспадающие края шляпы  закрывали  часть  лица.
Очередное превращение в таинственную незнакомку подогрело в Гордоне  интерес
к Пенни. Он вдруг понял,  что  последние  недели  существовал  как  автомат,
занятый подготовкой к лекциям и работая большую часть времени  с  установкой
ЯМР.  Это  открытие  шокировало  его.  То  веселое  оживление,  с   которого
начиналось  их  знакомство,  постепенно  улетучивалось.  Трения  между  ними
сдирали косметику иллюзий.
   Он  поговорил  с  некоторыми  сотрудниками  физического  факультета,   но
интересного разговора не  получилось.  Пенни  отыскала  в  толпе  нескольких
литераторов, но Гордон пребывал явно не в настроении и  бесцельно  переходил
от одной группы к другой. Публика  с  факультета  английского  языка  успела
порядочно  накачаться  и  начала  цитировать  современных  поэтов  и  старые
кинофильмы. Среди них встречались яркие, одухотворенные личности,  каких  он
никогда не видел. Гои и принцы, белокурые и самоуверенные - тот  тип  людей,
холодильники которых постоянно забиты йогуртом и шампанским. Он увидел гостя
из Беркли, высокого и хорошо одетого, ставшего несколько лет назад лауреатом
Нобелевской премии. Гордон встречал его раньше. Он протолкался  в  окружение
знаменитости и, когда гость посмотрел в его сторону, кивнул ему.  Но  взгляд
знаменитости скользнул мимо. Ни узнавания, ни кивка - ничего. Гордон стоял с
пластиковым стаканом и  застывшей  улыбкой  на  губах.  Взгляд  гостя  снова
скользнул по его лицу, не задержавшись. Гордон тихонько отошел. "Может быть,
он меня не узнал?" - подумал Гордон. Он налил еще стаканчик водки. "А может,
и узнал".
   - Неплохая выпивка, а? - сказал кто-то у него над ухом. - Попробуйте  три
раза подряд быстро сказать "спектроскопия".
   Гордон попробовал и не сумел. Оказалось, что фамилия этого человека  Бук.
В его облике и  правда  прослеживалось  сходство.  Он  работал  в  "Дженерал
атомик" и был дружелюбнее, чем  университетские.  Они  стояли  под  плакатом
"ЕСЛИ ВЬ1 МОЖЕТЕ ЭТО ПРОЧЕСТЬ, ТО ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ УЧИТЕЛЮ". Но оживленность
Бука не могла изменить настроения Гордона. Под действием алкоголя  мир  стал
освобождаться от скучной конкретики. Он начал понимать, почему гои так много
пьют. Бук куда-то делся, и Гордон ввязался в  беседу  с  гостем,  физиком  в
области частиц, по фамилии Стейнгрубер. Оба они  сильно  зауважали  водку  и
принялись обсуждать вечную тему - женщин. Гордон  кое-что  выдал  на-гора  о
Пенни. Непонятно почему, но в его рассказе они поменялись ролями:
   Пенни стала его ученицей в области секса, а он ее  "просветил"  и  сделал
взрослой, он, умудренный жизнью человек из Нью-Йорка.  Стейнгрубер  принимал
это на  веру.  Они  выпили  еще  по  одной.  Гордон  пришел  к  выводу,  что
Стейнгрубер - славный малый, способный смотреть в  суть  вещей.  Стейнгрубер
указал на блондинку, стоявшую недалеко от них, и спросил, что Гордон  о  ней
думает. Тот внимательно посмотрел на нее и изрек:
   - Выглядит порядочной дешевкой.
   На лице Стейнгрубера появилось сердитое выражение.
   - Это моя жена!
   И пока Гордон обдумывал, что  сказать,  он  исчез.  Дружелюбно  улыбаясь,
подошел Лакин. Его сопровождал Бернард Кэрроуэй.
   - Я слышал, что вы повторяете эксперимент Купера, - без предисловий начал
Лакин.
   - От кого вы это слышали?
   - Я мог сам в этом убедиться.
   Гордон не спешил с ответом. Он глотнул из своего стакана и удивился,  что
тот опять пуст. Затем посмотрел на Лакина и ясно произнес:
   - Иди к чертовой матери. - Повернулся и пошел прочь.  Он  нашел  Пенни  в
толпе, окружавшей Герберта Маркузе. Когда его представили, Гордон спросил:
   - Вы только что назначенный коммунист-резидент? К его удивлению,  Маркузе
рассмеялся. Стоявшая рядом с ним негритянка, студентка-аспирантка, не  нашла
в этом ничего забавного. Постепенно выяснилось,  что,  во-первых,  ее  зовут
Анджелой, и,  во-вторых,  что  революция  не  совершается  на  вечеринках  с
коктейлями. Это было все, что Гордону удалось понять в этом  разговоре,  или
по крайней мере все, что он смог упомнить. Он взял  Пенни  за  руку,  и  они
тихонько отошли в сторону, В углу стоял  Джонас  Солк.  Гордон  очень  хотел
подойти к нему и узнать, как Солк относится к  Сабине  -  кто  действительно
создал вакцину? Весьма интересный вопрос.
   - Загадка науки, - пробормотал он.
   - Что? - спросила Пенни.
   Вместо ответа он потащил ее  к  компании  физиков.  Какой-то  настойчивый
внутренний голос требовал, чтобы он заткнулся,  поэтому  Гордон  предоставил
Пенни вести их  часть  разговора.  Люди  вокруг  него,  казалось,  держались
несколько отчужденно и старались избегать  конкретных  тем.  Гордон  пытался
решить, кто этому виной: он или они? Вечная проблема относительности.  Может
быть,  Маркузе   знает   ответ?   Какие-то   французы   интересовались   его
экспериментами, и он пытался суммировать то, во  что  верил.  Это  оказалось
удивительно трудным. Странная неповоротливость языка прошла,  но  оставалась
проблема - что  он  сам  считает  истиной.  Французы  расспрашивали  о  Соле
Шриффере. Гордон постарался обойти этот вопрос  и  привлечь  их  внимание  к
результатам своих экспериментов:
   - Как  сказал  Ньютон,  я  не  создаю  гипотез,  по  крайней  мере  пока.
Спрашивайте меня только о полученных данных.
   Он отправился поискать еще водки, но фонтан оказался пуст.  С  досады  он
взял оставшиеся крекеры. Когда  он  вернулся,  Пенни  стояла  в  стороне  от
французов,  пристально  разглядывая  панораму  Ла-Ойи  и  тускло  светящуюся
поверхность  моря.   Французы   говорили   по-французски.   Пенни   казалась
рассерженной. Гордон потянул ее за рукав, и она, оглядываясь, пошла за ним.
   Пенни настояла на том, что сама поведет  машину,  хотя  Гордон  не  видел
причин, по которым этого не мог бы сделать  он.  Когда  они  проезжали  мимо
пляжных клубов и частных домиков, она с неожиданной злостью выпалила:
   - Выродки!
   - Да? А что случилось?
   - Когда ты отошел, они назвали тебя "сапожником".
   - Это они тебе сказали? - нахмурился Гордон.
   - Да нет же. Просто они начали говорить по-французски. Они  считают,  что
никакой американец, конечно, не способен понять их язык.
   - О!
   - Они называли тебя обманщиком.
   - Ого!
   - Они говорили, что так тебя называют все.
   - Все?
   - Да, - кивнула она.

Глава 23

7 октября 1963 года

   Это возникло из  шумов  совершенно  неожиданно.  На  экране  осциллоскопа
творилась какая-то неразбериха, и Гордон  уже  решил  было  применить  новый
полосный фильтр - недавно разработанную схему  для  отделения  шумов.  Затем
неожиданно  кривые   ядерно-магнитного   резонанса   начали   коробиться   и
изменяться. Он стоял, неподвижно уставившись в экран. Было одиннадцать часов
вечера.
   Гордон поднес руку  ко  рту,  будто  подавляя  крик.  Изгибающиеся  линии
продолжали танцевать на экране. Он  подумал,  что  у  него  галлюцинации,  и
укусил себя за палец. Но  обрывистые  линии  возникали  по-прежнему.  Быстро
подавив  волнение,  поскольку  работа  требовала  точности,   Гордон   начал
регистрировать поступающую информацию.

   ВОЗДЕЙСТВИЕ УЛЬТРАФИОЛЕТОВОГО ОБЛУЧЕНИЯ КАК БУДТО БЫ ЗАМЕДЛЯЕТ ДИФФУЗИЮ В
ПОВЕРХНОСТНЫЕ СЛОИ ДИАТОМОВ НО РОСТ RA 185 36 DEC 30 29.2  RA185FGDUEL3029.2
RA 185 36 DEC 30 292
   СПОСОБСТВУЕТ ИНГИБИРОВАНИЮ  ЭНЗИМА  ДИ-АТОМА  В  ОБЩЕЙ  ЦЕПИ  РЕПРОДУКЦИИ
ПОПЫТКА КОНТАКТИРОВАТЬ ВАМИ ПОСРЕДСТВОМ ТАХИОНО-ВОГО ЛУЧА НЕ ДАЕТ РЕЗЛТ
   ВСЕ ТОЧЕЧНЫЕ ИСТОЧНИКИ МОЖНО ПРОВЕРИТЬ РА 18 5 3 MCDU DEC 30.29.2  (далее
неразборчиво) КЕМБРИДОЛР КЕМБРИДЖ ЦВЕТЕНИЕ ДИАТОМА (далее неразборчиво)  DEC
30 29.2 ЭТО НЕ  ПРИВОДИТ  СЛУЧАЙНОМУ  НАРУШЕНИЮ  ПОСТУЛАТОВ  ФОРМУЛИРОВАННЫХ
ВИЛЕРОМ-ФЕЙНМАНОМ ДО ТЕХ ПОР ПОКА В СЛУЧАЙНОМ  КОНТУРЕ  ВОЗМОЖНО  ПРОДОЛЖАТЬ
ЭКСПЕРИМЕНТ ВАМ НЕОБХОДИМО ВЫПОЛНЯТЬ ЭКСПЕРИМЕНТ ДЛЯ  ПРОВЕРКИ  МОЛЕКУЛЯРНОЙ
ЦЕПИ (неразборчиво) 18 5 36 DEC 30 29.2 ВРЕМЯ РАЗЛИЧНОЕ (неразборчиво).

   - Клаудиа, это вы? - Впервые он назвал ее по имени.
   - Да. А это Гордон?
   - Точно. Я веду эксперимент параллельно с вами. Ваш" люди работали  вчера
вечером?
   Я.., нет, я не  работала..,  мой  студент  делал  какие-то  измерения.  Я
полагаю, он закончил в шесть часов.
   - Ч-черт!
   - Что? Вас плохо слышно.
   - Извините, не обращайте внимания. Я..,  э..,  проводил  измерения  вчера
вечером около одиннадцати и получил аномальный резонансный эффект.
   - Ну, у нас это два часа ночи.
   - Да, конечно.
   - Как долго длился этот эффект?
   - Больше двух часов.
   - Погодите, дайте сообразить, скоро придут студенты. Сейчас восемь часов.
Гордон, вы не спите в пять утра? - В общем, да. Я ждал, когда вы приедете  в
университет.
   - Вы спали?
   - Нет, я.., я смотрел, не будет ли здесь еще чего-то...
   - Гордон,  отправляйтесь  спать.  Я  поговорю  со  студентами.  Мы  будем
продолжать работу сегодня. Но вам нужно доспать.
   - Конечно, конечно.
   - Я вам обещаю, что мы проведем измерения.
   - Хорошо. Это все, что я хотел сказать.
   - Гордон, миссис Эвелстайн принесла журнал "Лайф". Почему ты  мне  ничего
не рассказал? Там имя моего сына. Грандиозно, как сама жизнь, как  название,
а ты мне ничего не говоришь! Это было несколько недель назад.
   - Мама, послушай, я очень сожалею, что не говорил тебе.
   - И еще "Нэшнл инкуайер". Но статья в нем мне понравилась меньше.
   Гордон угрюмо вздыхал в телефонную трубку. Который же сейчас час? Господи
- пять часов! Что у группы Зиннес?
   - Слушай, мама, я спал.
   - Ты спал? Так поздно?
   - Я всю ночь  работал  в  лаборатории.  Так  нельзя,  ты  подорвешь  свое
здоровье.
   - Со мной все в порядке.
   - Но я хотела сказать насчет "Лайфа", это такой сюрприз.
   - Мама, мне нужно еще поспать. Я очень вымотался.
   - Мне просто не терпелось еще раз услышать твой голос. В последнее  время
я слышу его очень редко.
   - Я знаю, мама. Позвоню тебе на днях.
   - Хорошо, Гордон.
   Он положил трубку и отправился досыпать.
   Группа Зиннес ничего не обнаружила. Гордон больше не получал сигналов. Он
продолжал проверку до конца недели. На пятницу  был  назначен  факультетский
коллоквиум по физике плазмы, который проводил Норман Ростокер. Гордон  вошел
в аудиторию, отыскал себе местечко подальше и сел. На первом слайде, который
продемонстрировал Ростокер, был текст:
   Семь фаз программы термоядерного(синтеза:
   1. Ликование 2. Конфуз 3.Разочарование 4. Поиски  виновных  5.  Наказание
невиновных 6.  Награждение  поучаствовавших  7.  Погребение  телерассеивание
пепла по ветру.
   Гордон хохотал вместе с аудиторией. Ему хотелось бы  знать,  в  какой  из
этих фаз он сейчас находится. Впрочем, вся эта история с посланием никак  не
относилась к направленному исследовательскому проекту. Это было открытие.  И
то, что он - единственный человек в мире, который  в  это  верит,  не  имело
существенного значения. Хотя,  кажется,  подойдет  фаза  "Поиски  виновных".
Какое-то время он  раздумывал  над  этим,  а  потом  глаза  его  сами  собой
закрылись, и к середине лекции Ростокера он крепко спал.
   Рамсей попросил Гордона  зайти  к  нему  в  лабораторию.  Химику  удалось
преобразовать переплетающуюся цепочку  в  разумную  конфигурацию  -  фосфор,
водород, кислород, углерод. В этом  уже  угадывался  какой-то  смысл.  Более
того,  полученная  конфигурация  подходила  к  классу,   который   напоминал
пестициды. Правда, цепь получалась  более  сложной,  но  с  четким  линейным
развитием пестицидов. Гордон,  не  совсем  проснувшийся  после  коллоквиума,
улыбался.
   - Хорошая работа, - проговорил он. Лицо Рамсея сияло.
   Возвращаясь к себе. Гордон  прошел  мимо  леса  стак-дянных  лабораторных
конструкций. Ему стал нравиться ритм работы этой лаборатории. В дальнем углу
зала у биологов стояли клетки для подопытных животных. Гордон, ре  торопясь,
подошел к ним, подсознательно чувствуя себя  очень  довольным.  На  тележке,
стоявшей  в  проходе,  находились  подносы,  на  которых  лежали  потрошеные
хомячки, похожие на большие картофелины. Жизнь во  благо  жизни.  Он  быстро
отошел.
   В шесть часов вечера, когда он складывал в кейс бумаги и книги,  зазвонил
телефон. Накануне уик-энда физический корпус почти  опустел,  и  эхо  звонка
разнеслось по коридору.
   - Гордон, это Клаудиа Зиннес.
   - Привет, как вы?
   - Мы получили кое-что интересное. Прерывистые сигналы... - И  она  начала
описывать подробности.
   - Вы можете сделать мне одолжение? Разбейте  их  по  похожим  группам.  Я
знаю, что у вас уже девять часов, но если ВЫ...
   - Я поняла вас...
   - Посмотрите, не подойдет ли азбука Морзе, - сказал он взволнованно.
   В ответ раздался тихий смех.
   - Я попробую, Гордон.
   Он попросил позвонить ему домой и назвал номер телефона.
   - Я тебе говорила на прошлой неделе, - сказала Пенни. - Мы летим на  "Эйр
Кол" в Окленд в субботу утром, в десять, из Линдеберга.
   - Я что-то этого не помню.
   - Черт, я же тебе говорила!
   - Пенни, у меня будет много дел  в  этот  уик-энд.  Мне  нужно  о  многом
подумать.
   - Подумаешь в Окленде.
   - Нет, я не могу, скажешь  своим  родителям,  что  мы...  В  этот  момент
раздался телефонный звонок.
   - Клаудиа? - Гордон, вы были правы.
   Горячая  волна  поднялась  у  него  внутри,  и  он  почувствовал   легкое
головокружение.
   - О чем там говорится?
   - Это астрономические координаты, о которых вы мне сообщали.  Вот  и  все
это они повторяются целыми страницами.
   - Великолепно. Просто великолепно.
   - Что это должно означать?
   - Я не знаю.
   Они еще немного  поговорили.  Клаудиа  обещала  продол  жать  эксперимент
непрерывно. Сила сигнала прибывает г  убывает  апериодично.  Гордон  слушал,
кивал, соглашался  Но  его  мысль  не  задерживалась  на  деталях.  Какое-то
странное  ощущение,  зародившееся  в  ногах,  теперь  подбиралось  к  груди.
Попрощавшись, он положил  трубку  и  почувствовал,  что  волосы  на  затылке
становятся дыбом. Это стало реальным Где-то в глубине  души  у  него  таился
страх, что он просто пижон, что  в  эксперименте  какая-то  ошибка,  что  он
"слышал звон, да не знает, где он", как когда-то сказала Пенни. Но теперь он
твердо знал: кто-то пытается связаться с ним.
   - Гордон, в чем дело?
   - Зиннес звонила из Нью-Йорка. - Он оглянулся  вокруг,  еще  не  придя  в
себя. - Они установили это.
   Пенни поцеловала его, и они сплясали джигу.  Нет,  он  не  пижон.  Гордон
прыгал по комнате, бессвязно восклицая: "Ура! Я выиграл! Я был прав!" У него
закружилась голова. Он сел  на  софу,  неожиданно  почувствовав  себя  очень
усталым. Нацарапать гипотезу, констатировать факт. Но что он  должен  делать
после этого?
   - Пенни, ты права. Мы отправляемся в Окленд.

Глава 24

1998 год

   Когда Петерсон открыл парадную дверь, его встретил гул голосов. На другом
конце облицованного камнем вестибюля он увидел о  чем-то  говоривших  людей.
Взрывы хохота, звон стекла, приторные звуки новых латинских ритмов.
   Петерсон замер только на мгновение.  Не  глядя  по  сторонам,  он  быстро
пересек выложенный белыми и черными мраморными квадратами холл и поднялся по
широкой спиралеобразной лестнице. Вас никто не задержит,  если  вы  пройдете
так  быстро,  и  ничей  глаз  на  вас  не  остановится.   Вообще-то   ничего
удивительного в том, что он сюда явился,  не  было  -  это  его  собственный
городской дом. Гости решат, что он совместно с Сарой устраивает эту  чертову
вечеринку, о которой он напрочь забыл, и что у  него  просто  есть  какие-то
дела наверху.
   Петерсон тихо прошел по толстому ковру  и  пересек  лестничную  площадку.
Из-под двери в ванной комнате пробивался свет. Наверное, там кто-то был.  Он
проведет в спальне  достаточно  долго  времени,  чтобы  дождаться,  пока  ее
освободят, но ему придется прислушиваться  к  шагам  в  коридоре,  когда  он
соберется уходить. Он вынужден будет уйти так же - чтобы покинуть  помещение
через черный ход кухни, пришлось бы пройти мимо гостей.
   Петерсон закрыл дверь в спальню и подошел к стенному шкафу. Пальто хорошо
скрывали от постороннего взгляда два  чемодана;  их  можно  было  обнаружить
только при генеральной  уборке.  Он  вытащил  чемоданы  наружу.  Тяжеловаты,
конечно, но ничего, он справится. Поставив чемоданы у двери, он  выглянул  в
коридор. Оттуда виднелись крутые крыши соседних домов. В большинстве  зданий
тускло  светились  окна,  кое-где  света  не  было  совсем.  Он  вспомнил  о
лимитированном потреблении электроэнергии. "Люди, помешанные на экономии,  -
подумал он, - или же просто уехавшие  из  города?"  Не  имеет  значения.  Он
больше не должен задумываться над подобными вещами. Между окнами в  коридоре
находились зеркала,  окантованные  коричневым  вельветом,  который,  в  свою
очередь, обрамлялся черной материей - последняя  идея  Сары.  Петерсон  чуть
задержался, глядя на свое отражение. Все еще истощен, круги под глазами, но,
в общем,  поправился.  Чтобы  досрочно  выписаться  из  госпиталя,  пришлось
блефануть. Он ушел сразу же, как только  смог  передвигаться,  и  направился
прямиком в свой офис. Совет переживал кризис, и никто  не  заметил,  как  он
выбрал кое-какие документы из своей  картотеки,  отдал  несколько  последних
распоряжений по телефону и  дал  указания  своему  поверенному.  Сэр  Мартин
созвал обзорную конференцию, и там Петерсон понял,  что  приготовления  были
отнюдь не преждевременны.  Облака  явно  переносили  вещества  для  цветения
диатомовых водорослей вширь и вглубь. Формы,  разносимые  облаками,  немного
отличались  от  тех,  что  находились  в  океане,  но  у  них  была  та   же
нейрооболочка,  которую  отметил  Кифер  несколько  дней   назад.   Конечно,
информация Кифера имела огромное значение, однако контрмеры пока принимались
на лабораторном уровне. Облака рассеивали это вещество вместе  с  дождем.  В
основном   наземные   растения    сопротивлялись    механизму    превращения
нейрооболочки, но не всегда. Клетки растений не затрагивались, а  вот  более
сложные элементы  подвергались  воздействию.  Быстро  проведенные  испытания
помогли найти способ очистки некоторых растений  раньше,  чем  это  вещество
диффундирует через их  поверхностные  покровы.  Промывка  собранного  урожая
специальными   растворами   казалась   приемлемым   решением    и    обещала
семидесятипроцентную активность. Петерсон с сухой  усмешкой  вспомнил  слова
Лауры: "...овощи и все остальное такое свежее, самое  лучшее.  Они  привозят
продукты из сельской местности каждый день". Да,  именно  оттуда  он  это  и
получил.  В  пищеварительном  тракте  человека   такое   вещество   вызывает
метаболические процессы, приводящие к смертельному исходу, если  вовремя  не
принять меры.
   Никто не знал, какое более тонкое  вторичное  воздействие  оказывает  это
самое вещество на пищевые цепи в природе. Некоторые биологи довольно  мрачно
смотрели в будущее. Страшнее всего то,  что  облака  переносят  эту  гадость
гораздо быстрее.  Красноватые  пятна  стали  появляться  теперь  в  Северной
Атлантике.
   Сэр Мартин с поразительной энергией командовал сейчас  ресурсами  Совета,
но  даже  он  казался  встревоженным.  Они  имели  дело  с  экспоненциальным
процессом, и никто не знал, когда может наступить насыщение.
   Петерсон оглядел  комнату  в  последний  раз.  Каждый  предмет  интерьера
соответствовал его привычкам, будь то похожая на аккордеон стойка для  обуви
или искусно устроенные книжные полки, в которых  скрывался  коммуникационный
центр. Жаль, конечно, покидать все  это.  Но  нужно  убира