ьные звезды в созвездия, и пытался понять, почему кто-то  считал
эти конфигурации похожими на лебедей, охотников и быков. Потом ему  бросился
в глаза один абзац:
   "Наше Солнце всегда находится в движении, так же как и другие звезды.  Мы
вращаемся относительно центра нашей  Галактики  со  скоростью  примерно  240
километров в секунду. Кроме того, Солнце  движется  со  скоростью  около  19
километров в секунду по  направлению  к  точке,  находящейся  поблизости  от
звезды Вега созвездия  Геркулес.  Через  много  тысяч  лет  созвездия  будут
выглядеть совсем не так, как теперь, вследствие их перемещения  относительно
друг друга. На рис. 8 показано созвездие..."
   Пенни отвезла Гордона в университетский городок  в  Беркли.  Ей  хотелось
побольше поездить по этому району, хотя это означало,  что  придется  меньше
видеться с родителями. Однако она передумала, увидев, что вместо прогулки  с
ней по университетскому городку Гордон  направился  прямиком  к  "библиотеке
физического факультета. Библиотека располагалась  рядом  с  колокольней.  Но
Гордон не захотел подняться на лифте  на  ее  верхний  ярус  и  полюбоваться
открывавшимся твидом. Он  помахал  Пенни  рукой  и  пошел  в  библиотеку.  :
"Движение  Солнца,  если  не  учитывать  его  вращения  относительно  центра
Галактики, может быть достаточно правильно описано распределением по  кривой
косинуса О.  Мы  движемся  от  нижней  точки  этой  периодической  кривой  -
антиапекса к ее верхней точке - апексу Солнца.  Поскольку  положение  апекса
Солнца представляет собой усреднение от многих локальных перемещений  звезд,
здесь возникают существенные неопределенности. RA может быть  указан  только
как 18 часов 5 мин. +1 мин., DEC - 30 градусов +40 мин."
   Гордон даже заморгал, читая эти строки и вычисляя в  уме.  В  библиотеке,
воздух которой был насыщен специфическими запахами новых переплетов и старых
бумаг,  царила  торжественная  тишина.  Он   нашел   потрепанный   экземпляр
астрофизического справочника и снова проверил координаты.
   Солнечный апекс RA  18  5  (+1)  DEC30I40  Гордон  выхватил  карандаш  из
верхнего кармана рубашки и, не  обращая  внимания  на  презрительный  взгляд
библиотекарши, записал под этими данными: RA 18 5 36  DEC  30  29.2  Он,  не
торопясь, вышел  из  помещения  и  глубоко  вдохнул  свежий  послеполуденный
осенний воздух.
   В самолете "Эйр Кол", доставлявшем их в Сан-Диего, он сказал:
   - Координаты в послании соответствуют солнечному апексу, вот в чем  дело.
Я хочу сказать - с учетом неопределенностей современных измерений.
   - Именно это и означают плюсы и минусы перед каждым числом? - спросила  с
сомнением в голосе Пенни.
   - Совершенно верно.
   - Не понимаю.
   - Эти данные указывают направление движения Солнца и Земли вместе с ним.
   - Ну? Азохен-вей.
   - Что?
   - Ты произносишь эту фразочку, когда удивляешься.
   - Нет, это означает недовольство или разочарование. Во всяком  случае,  я
вкладываю в нее другой смысл.
   - Ну хорошо. А что все это должно означать?
   - Я не знаю, - солгал он.

Глава 28

14 октября 1963 года

   - Гордон, это Клаудиа Зиннес. Я хотела вам сказать, что в этот уик-энд  у
нас пропал аномальный эффект. А у вас?
   - К сожалению, я не проводил измерений.
   - Понапрасну бы потратили время. Штука-то пропала.
   - А это приходит и уходит таким образом.
   - Мы будем продолжать.
   - Я тоже. Очень хорошо.
   Гордон провел все послеобеденное время, рассматривая карты звездного неба
и нанося линии движения по направлению к Геркулесу. В течение большей  части
дня это созвездие оказывалось за горизонтом. Если здесь имелись тахионы,  то
они должны двигаться прямо между  его  ЯМР-установкой  и  Геркулесом.  Когда
Земля оказывается между ним и Геркулесом, эти частицы, возможно, поглощаются
массой Земли. Значит, чтобы получить сигнал,  Гордон  должен  включать  свою
установку, когда Геркулес находится над горизонтом.
   - Клаудиа?
   - Да. Я не звонила потому, что мы не получали...
   - Я знаю. Слушайте, вот те координаты, которые мы с  вами  получили.  Они
относятся к созвездию Геркулеса. Я думаю, что нам больше  повезет,  если  мы
будем  производить  наблюдения  только  в  определенное  время  суток,   ну,
скажем... У вас карандаш под рукой? Я только что разобрался в  этом.  Думаю,
между шестью часами после полудня и...
   Однако ни в Колумбийском университете, ни в  Ла-Ойе  не  смогли  получить
сигналов посланий в  рассчитанное  им  время.  Может  быть,  имеются  другие
помехи? Конечно, это еще больше осложняет все. В чем  же  все-таки  причина?
Гордон снова  обратился  к  измерениям,  которые  он  проводил  совместно  с
Купером. Он прикинул, в какое время они получали  сигналы.  Чаще  всего  это
совпадало с теми периодами, когда Геркулес находился выше линии горизонта. В
некоторых случаях, однако, в эти периоды ничего не фиксировалось.  Несколько
других сигналов были получены, когда  Геркулес  определенно  опустился  ниже
линии горизонта. Гордону всегда нравилась "бритва" Ок-Кама:  "Не  усложняйте
без  необходимости".  Это  означает,  что  наилучшей  теорией,   объясняющей
какое-то явление, служит самая простая теория. Теория  помех  воспринималась
без  труда,  но  требовала  учета  времени,  когда  Геркулес  находился  над
горизонтом и когда уходил за горизонт. Может, здесь крылась ошибка, а  может
- нет.
   Гордон решил, что для  того,  чтобы  прийти  к  какому-то  выводу,  нужно
продолжать попытки и позволить самим данным рассортировать себя.
   Гордон  преподавал  классическую  электротехнику,  используя  стандартные
тексты учебника Джексона, но только в течение первых нескольких недель.  Его
записи лекций уже кончались, и он не успевал должным образом  подготовиться.
Его  захватила  привычная  текучка:  комиссии,  занятия  со   студентами   в
аудитории,  чтение  работы  Купеpa,  разговоры  с  ним  по   этому   поводу,
организация семинаров. Аспиранты первого года  обучения  обладали  неплохими
способностями, судя по тому, как они справлялись с заданиями. Бернет и Мор -
очень талантливые, Свидлер, Кун, Литтлберг - обещающие. Еще были близнецы из
Оклахомы, работающие очень неровно и имевшие дурацкую привычку  экзаменовать
самого Гордона. Может, он стал слишком чувствительным в эти дни, но...
   - Привет, есть у вас свободная  минутка?  Гордон  оторвался  от  проверки
работ и поднял голову. Это был Рамсей.
   - Конечно.
   - Слушайте, я хотел поговорить с вами насчет  пресс-конференции,  которую
собираемся созвать мы с Хассингером.
   - Пресс-конференция?
   - Да, знаете ли, мы хотим опубликовать наши выводы. Они выглядят довольно
серьезно. - Рамсей продолжал стоять в дверях. От его обычного  оживления  не
осталось и следа.
   - Ну что ж. Очень хорошо.
   - Мы бы хотели использовать ту конфигурацию цепочки, которую я рассчитал.
Помните ту, которую мы с вами хотели опубликовать?
   - Вам нужно ее использовать?
   - Да, это сделает наше сообщение более доказательным.
   - Ну а как вы объясните, откуда это появилось? Рамсей огорчился.
   - Да, в том-то вся и штука. Если я сообщу,  что  информация  получена  из
ваших экспериментов, многие решат, что все это - чепуха.
   - Боюсь, это именно так.
   - Но все-таки послушайте. - Рамсей развел руки  и  стороны.  -  Аргументы
выглядят более убедительными, если показать структуру...
   - Нет. - Гордон покачал головой. - Я уверен, что вам поверят на основании
результатов ваших экспериментов. Меня не стоит втягивать в это дело.
   Рамсей посмотрел на него с сомнением.
   - Знаете, это хороший кусок работы.
   - Давайте оставим это, - улыбнулся Гордон. - Не <будем трепать  мое  имя,
ладно? . - Ну, раз вы так хотите, конечно, - кивнул Рамсей и ушел.
   Если для Гордона разговор с  Рамсеем  являлся  очередным  напоминанием  о
реальном мире, то для Рамсея  и  Хассингера  первая  публикация  результатов
расценивалась как важный шаг. А проведение пресс-конференции налагало на них
еще большую ответственность. Однако Рамсей  знал,  что  без  Гордона  у  них
ничего не получится, и это его очень беспокоило. Для нормального ведения дел
требовалось заручиться  согласием  Гордона  на  отдельную  публикацию,  а  в
заключение статьи поблагодарить его. Вечером Гордон рассказал Пенни  о  том,
как странно все получается. Главное в науке - результаты, а награды - потом.
Люди становятся учеными потому, что им нравится разгадывать  загадки,  а  не
потому, что они хотят получать награды. Пенни кивнула и заметила, что теперь
она  лучше  понимает  Лакина.  Он  уже  в  том   возрасте,   когда   ничего,
фундаментального  как  ученый  создать  не  может.  Обычно  научные   поиски
становятся менее успешными, когда человеку переваливает  за  сорок.  Поэтому
Лакин теперь больше стремится к наградам, к материальному воплощению научных
успехов. Гордон согласился.
   - Да, Лакин - бизнесмен без цента за душой. - И он впервые за много  дней
захохотал.
   - Вы еще здесь? - раздался от двери лаборатории голос Купера.
   Гордон оторвался от экрана осциллоскопа.
   - Пытаюсь получить новые данные.
   - Бесполезно,  сейчас  уже  поздно.  Я  зашел  после  свидания  захватить
кое-какие книги и увидел, что у вас горит свет. Вы здесь с тех  пор,  как  я
пошел обедать?
   - Да, я купил кое-что в автомате.
   - Ой, это паршивая жратва.
   - Вы правы, - ответил Гордон, снова поворачиваясь осциллоскопу.
   Купер, не спеша, подошел ближе и тоже посмотрел н экран, а потом взглянул
на графики самописца с резонансными кривыми, разложенные на рабочем столе.
   - Очень смахивает на мои результаты.
   - Да, похоже.
   - Вы работаете на антимониде индия? Знаете, Лаки! спрашивал меня,  почему
вы так много работаете на это установке. Хочет знать, что вы делаете.
   - А почему бы ему самому не прийти и не спроси! меня?
   Купер пожал плечами.
   - Знаете, мне бы не хотелось попасть...
   - Понимаю.
   После нескольких ничего не значащих фраз Купер ушел.
   Гордон в течение последней недели в рабочее врем  выполнял  свои  обычные
обязанности, а по вечерам работал на ЯМР-установке, снимая данные,  наблюдая
прислушиваясь. Между следами резонансных кривых возникали  случайные  желтые
колебания, но  сигналов  не  было.  Все  поглощали  шумы.  Насосы  кряхтели,
электронные  устройства  давали  время  от  времени   неожиданные   всплеск!
"Тахионы, - думал он, - частицы, которые движутся быстрее света". Он обсудил
этот  вопрос  с  Вонгом  -  физиком,  занимающимся  частицами,   и   получил
стандартный ответ:
   - Они нарушают положения теории относительности, да и  доказательства  их
существования нет.
   Тахион, который  пересекает  Вселенную  быстрее,  чем  до  глаза  Гордона
добирается фотон бледного  рассеянно!  света  лабораторных  светильников,  -
этого разум постичь не может. Гордон разработал способ быстрого  составления
кривых и выделил то, что подлежало расшифровке с помощью азбуки Морзе, почти
мгновенно.
   УГРОЖАЕТ ОКЕАНУ
   Несколькими секундами позже еще один поток прерывающихся сигналов:
   КЕМБРИДЖ КАВЕНДИШСКАЯ ЛАБО...
   Затем - вспышка неразборчивых  шумов.  Гордон  удовлетворенно  кивал.  Он
чувствовал  себя  в  привычной  обстановке,  работая  в   одиночестве,   как
отшельник. Пенни не нравилось, что он подолгу засиживается в лаборатории, но
это не имело значения. Она не понимает, что иногда приходится  упорствовать,
- мир открывает свои тайны только настойчивым.
   Когда экран осциллоскопа очистился, Гордон решил передохнуть. Он прошелся
по длинному коридору физического корпуса, чтобы разогнать дремоту.  Рядом  с
лабораторией  Грюндкайнда  висел  большой   лист   распечатки   с   текстом,
нацарапанным явно расстроенным аспирантом:
   "Эксперимент может считаться  успешным,  если  не  более  50%  полученных
измерений необходимо отбросить, чтобы результаты соответствовали теории".
   Гордон улыбнулся. Люди часто думают о  науке  как  о  чем-то  абсолютном,
вроде денег в банке, и даже не представляют себе, что одна маленькая  ошибка
может привести к  чудовищно  искаженным  результатам.  Ниже  другой  студент
приписал:
   "Мать-природа - сука.
   Вероятность возникновения какого-то события обратно  пропорциональна  его
желательности.
   Если вы балуетесь с чем-то достаточно долго, эта вещь  в  конечном  счете
сломается.
   Одна "состряпанная" кривая стоит тысячи придуманных слов.
   Никакой анализ нельзя считать полностью неудавшимся  -  он  всегда  может
служить плохим примером.
   Опыт накапливается пропорционально количеству сломанного оборудования".
   Гордон взял из автомата кусок кекса и вернулся в лабораторию.
   - Господи, - сказала утром Пенни, - тебя  словно  вытряхнули  из  старого
сундука.
   - Да, да. У меня через час лекции. Что у нас в кладовке?
   - Сало, что же еще может  быть,  черт  возьми,  в  кладовке  для  сала  -
дерьмовое сало.
   - Как ты всегда говоришь: "Ладно, давай".
   - В таком случае - овсянка.
   - Я голоден.
   - Тогда две порции.
   - Слушай, мне нужно работать.
   - Тебя действительно беспокоит, что тебя не повысили?
   - Ерунда, просто ерунда.
   - Действительно, ерунда.
   - Понимаешь, я должен выяснить, в чем там дело.
   - Зиннес - все, что тебе нужно.
   - Да, для подтверждения результатов.
   Гордон покопался ложкой в каше и  выкинул  остатки  завтрака  в  мусорный
бачок. Там лежала пустая двухлитровая бутылка из-под "бургундского".
   - Ты опять поздно?
   - Да.
   - Я получила письмо от мамы. Они считают тебя странным.
   - - Они правы.
   - Хоть бы попытался вести себя иначе.
   - Я старался быть спокойным и благопристойным.
   - Ты выглядел хладнокровным, словно после наркотиков.
   - Я не знал, что это так важно.
   - В общем, это не особенно важно. Просто я так думала.
   - Слушай, это ведь не последний раз.
   - Тебе звонили.
   - Я хотел сказать, может быть, мы съездим еще в Дет Благодарения?
   - Угу.
   - Или в Сан-Франциско. Мы там почти не бывали.
   - Звонили из Нью-Йорка. Он прекратил есть:
   - Что?
   - Я дала ему твой рабочий телефон.
   - Я редко бываю в кабинете. Кто звонил?
   - Не сказал.
   - Ты спросила?
   - Нет.
   - В следующий раз спроси.
   - Слушаюсь, сэр!
   - Не валяй дурака.
   Своим заголовком на первой  полосе  газета  "Сан-Диего  юнион"  сообщала:
"ВЬЕТНАМСКИЙ РЕЖИМ СВЕРГНУТ".  Гордон  посмотрел  на  фотографии  трупов  на
улицах и подумал о Клиффе. В газете говорилось, что это - результат  прямого
заговора. Кто-то захватил Нго Динь  Дьема  и  застрелил  его.  Администрация
Кеннеди заявила, что не имеет никакого  отношения  к  инциденту  и  осуждает
подобные  действия.  Но,  с  другой  стороны,  как   сообщил   представитель
администрации, не исключено, что это расчистит путь для  дальнейших  военных
действий. "Может быть",  -  рассеянно  подумал  Гордон  и  бросил  газету  в
мусорный ящик.
   Клаудиа Зиннес подхватила тот же самый фрагмент, но не целиком.  Шумы  то
ослаблялись, то усиливались. Гордон подумал о том, что на передачу влияет не
только положение Геркулеса в  зоне  видимости  или  наоборот,  но  и  что-то
другое. Может быть, луч тахионов попадает неточно. Это тоже могло объяснить,
почему сигнал то появляется, то исчезает. Он держал эти идеи в голове вместе
с  подозрениями  и  догадками.  Наблюдая   долгими   вечерами   за   экраном
осциллографа, Гордон перебирал их так и эдак как составные части  загадочной
картинки, пытаясь подогнать одну к другой. Его догадки зиждились  на  числе,
соответствующем  солнечному  апексу,  но  это  вело  к   такому   выводу   о
происхождении посланий, в который верилось с трудом. Он  старался  отбросить
подобное заключение. В конечном счете может быть найдено иное объяснение.  С
другой стороны, Вонг в  качестве  аргумента  против  существования  тахионов
привел фактор причинности, так что здесь, хотя бы в первом приближении, была
определенная  связь.  "Бритва"  Оккама,  как  казалось,  тут   не   находила
применения. Все это очень смахивало на  историю  Алисы  в  Стране  чудес.  А
значит, напоминал он себе, говорит о том,  что  надо  строго  придерживаться
фактов, цифр, надежной информации. "Дайте мне серьезный комплект чисел, и  я
стану править миром", - подумал он и рассмеялся.
   Гордон задремал. Потом встряхнулся, протер глаза и стал  всматриваться  в
кривые самописца.
   Опять зазубренные края. Лирически спокойные  линии  резонанса  неожиданно
прерывались. Гордон размотал рулон с графиками. Если он  пропустил  ключевую
точку...
   Но нет, все было на месте. Он начал расшифровку.
   НЕЙРОМ 1 ОЛ АДЖ НАПИШИТЕ (кавычки) ПОСЛАНИЕ ПОЛУЧЕНО В  ЛА-ОЙЕ  (кавычки)
НА БУМАГ1 ПОМЕСТИТЕ АБОНЕНТСКИЙ ЯЩИК В СБЕРЕГАТЕЛЬНОМ БАНКЕ САН-ДИЕГО НА ИМЯ
ЯНА ПЕТЕР. СОНА ДОЛЖНА БЫТЬ  ГАРАНТИЯ  ХРАНЕНИЯ  ЯЩИКЛ  ТРИДЦАТЬ  ШЕСТЬ  ЛЕТ
ПОСЫЛАЯ ЭТО ВЫ ПОДТВЕРЖДАЕТЕ ПОЛУЧЕНИЕ  ТРАНСВРМ  (неразборчиво)  РЕЗУЛЬТАТЕ
ПРОИСХОДЯТ ЖГУТИКОВОДНЫЕ ПЛАНКТОН (далее неразборчиво).
   Клерк в банке удивленно уставился на него.
   - Да, действительно, у нас есть свободные абонентские ящики. Но чтобы  до
конца века! - Он поднял брови.) - Вы предлагаете их, не так ли?
   - Да, конечно, но...
   - В вашей рекламе сказано...
   - Совершенно верно, но намерение...
   - Там говорится, что я имею право на абонентский) ящик, если мой  счет  в
вашем банке не менее двадцати) пяти долларов, так?
   - Действительно. Но я уже сказал, что  мы  собирались  предложить  это  в
качестве льготы для поощрения вкладчиков, которые  открывают  у  нас  счета.
Фирма не считает.) что клиенты могут держать абонентские  ящики  бесконечно)
долго только потому...
   - В вашем объявлении не говорилось ни о чем подобном.
   - Я не думаю, что ваше...
   - Я прав, и вы это знаете. Хотите, я обращусь к менеджеру? Вы,  наверное,
здесь недавно. Лицо клерка ничего не выражало.
   - Ну.., вы, как мне кажется, и правда, подошли с такой стороны, о которой
мы не подумали.
   Гордон улыбнулся. Он достал желтый лист бумаги из конверта и положил  его
на стол.

Глава 29

3 ноября 1963 года

   - Алло.
   - Гордон? Гордон, это ты?
   - А, дядя Герб! - Гордон посмотрел на телефонный  аппарат  с  удивлением,
как будто голос дяди Герба здесь, в кабинете, звучал совершенно неуместно.
   - Слушай, ты так упорно работаешь, что не приходишь вечером домой?
   - Ну, знаешь, тут кое-какие эксперименты...
   - Так мне эта девушка и сказала.
   Гордон улыбнулся. Дядя не употребил свой обычный термин "леди". Пенни для
него была девушкой. И его мать, конечно, объяснила ему, кто она такая.
   - Я звоню из-за твоей матери.
   - Что с ней?
   - Она больна.
   - Я не понимаю, о чем вы.
   - Она больна.
   - Она выглядела здоровой, когда я приезжал.
   - Когда ты приезжал, она тоже  болела.  Просто  старалась  не  показывать
тебе, что с ней не все в порядке.
   - Господи Боже мой, а что такое?
   - Что-то вроде панкреатита, но они не уверены. Знаешь, эти  врачи  всегда
не уверены.
   - Она говорила о плеврите, но это было давно.
   - Вот с него и началось.
   - Насколько это серьезно?
   - Ты же знаешь докторов, они пока ничего не говорят  Но,  я  думаю,  тебе
следовало бы приехать домой.
   - Послушайте, дядя Герб, сейчас я не могу.
   - Она спрашивает о тебе.
   - Почему она не позвонила сама?
   - Ты знаешь, о ваших неприятностях она не распространяется.
   - У нас не было особых разногласий.
   - Гордон, своего дядьку ты не обманешь.
   - Мне не кажется, что мы сильно ссорились.
   - Однако она считает именно так. И я так думаю тоже, но знаю, что  ты  не
станешь прислушиваться к совету своего старого глупого дядьки.
   - Никто не считает вас глупым.
   - Приезжай ее навестить.
   - Я ведь работаю, дядя Герб. У меня  классы,  в  которых  я  преподаю.  А
теперь еще эти эксперименты. Они очень важны.
   - Слушай, твоя мать не станет звонить напрасно, но...
   - Я бы приехал, если б смог. Я приеду, как только...
   - Это очень важно для нее. Гордон.
   - Где