од,  казалось,  смотрит  только  на
Гордона,  пробирающегося  через  забор  коленей  к  выходу.  Сжимая  в  руке
послание, он покинул помещение через боковую дверь под удивленными взглядами
собравшихся.
   - В этом есть какой-то смысл? -  спросил  Гордон  сидевшего  напротив  за
письменным столом человека с белесыми волосами.
   - Пожалуй, да.
   - Химия нормальная?
   - Насколько я понимаю, - Майкл  Рамсей  развел  руками,  -  да.  Вот  эти
промышленные названия - "Сприн-гфилд-AD 45", "Дюпон Аналаган-58" мне  ничего
не говорят. Может быть, они сейчас находятся в стадии разработки.
   - Ну а то, что здесь написано по поводу  океана,  и  об  этих  веществах,
которые взаимодействуют в реакции?
   - Кто знает? - Рамсей пожал плечами. - По отношению ко  многим  веществам
из длинноцепочечных молекул мы пока чувствуем себя детьми, заблудившимися  в
лесу. Не надо думать, что мы волшебники, только потому что научились  делать
пластиковые дождевики.
   -  Слушайте,  я  пришел  на  химический  факультет,  чтобы  мне   помогли
разобраться в этом послании. Кто еще может знать об этом?
   Рамсей откинулся в кресле и бессознательно прищурился, глядя на Гордона и
явно пытаясь оценить ситуацию. Спустя некоторое время он спокойно спросил:
   - Где вы получили эту информацию? Гордон неловко повернулся в кресле.
   - Я... Хм, слушайте, только, пожалуйста, не говорите об этом ни с кем.
   - Конечно, конечно.
   - Во время своего  эксперимента  я  стал  получать..,  какие-то  странные
сигналы. Они поступали оттуда, откуда их вообще не могло быть.
   - Да? - Рамсей снова прищурился.
   - Я знаю, конечно,  что  здесь  не  все  ясно.  Просто  обрывки  каких-то
предложений.
   - Это как раз то, чего вы ожидали?
   - Ожидал? Откуда?
   - Перехваченная шифровка, принятая одной из наших подслушивающих  станций
в Турции. - Рамсей улыбался, в его голубых глазах светилось торжество.  Кожа
вокруг них сморщилась так, что веснушки сошлись вместе.
   Гордон потрогал воротник своей рубашки, открыл было рот,  а  потом  снова
закрыл.
   - Ладно, не надо, - Рамсей  явно  радовался  тому,  что  сумел  разгадать
тайну. - Я знаю все о секретности. Много парней набивают руку таким образом.
У правительства не хватает  квалифицированных  людей,  а  потому  привлекают
консультантов.
   - Я не работаю на правительство. Вернее, за пределами ННФ.
   - Да я и не говорю, что вы работаете на него.  Имеется  рабочий  совет  в
министерстве обороны. Как они  его  называют?  Язоном,  что  ли?  Там  много
толковых парней - Хэл Льюис  из  Санта-Барбары,  Розенблат  от  нас.  Вы  не
участвовали в исследованиях по вхождению тел из космоса в атмосферу вместе с
ICBM для DOD?
   - Я не могу  сказать,  что  участвовал,  -  ответил  Гордон  с  нарочитой
мягкостью в голосе. "И это чистая правда", - подумал он.
   - Ха, хорошая фраза "не могу сказать", но это  не  означает,  что  вы  не
принимали участия. Как говорил мэр Дейли? "Не запачкать рук - это не  то  же
самое, что принять ванну". Я не прошу вас рассекречивать ваши источники.
   Гордон снова прикоснулся к воротнику  и  обнаружил,  что  пуговица  почти
оторвалась. Когда он жил в Нью-Йорке, матери приходилось пришивать  пуговицы
почти каждую неделю.  Последнее  время  он  стал  откручивать  их  не  столь
интенсивно, но сегодня...
   - Я удивлен, однако, что Россия говорит о подобных вещах,  -  пробормотал
Рамсей, очевидно, размышляя вслух. Морщинки вокруг его глаз разгладились,  и
он опять (превратился  в  экспериментатора  в  области  органической  химии,
задумавшегося над проблемой.
   - Русские недалеко ушли в этом  направлении,  -  продолжал  Рамсей.  -  Я
присутствовал  на  последнем  совещании  в  Москве.  Могу  поклясться,   они
значительно отстают от нас. Россия  включила  применение  удобрении  в  свой
пятилетний  план.  Никакого  намека  на   те   сложности,   о   которых   вы
рассказываете.
   - А почему английские и американские наименования  продукции?  -  спросил
Гордон,  наклонившись  вперед.  -  "Дюпон"  и  "Спрингфилд".  Да   еще   это
"...возникает в результате повторного использования для сельского  хозяйства
бассейна Амазонки и других мест", ну и так далее...
   - Да, - согласился Рамсей, - странно. Вы не думаете, что  это  как-нибудь
связано с Кубой? Куба - единственное место, где русские пытаются  влиять  на
события в Южной Америке.
   - Хм-м... - нахмурился Гордон, кивая самому себе.
   - Возможно, это имеет смысл. - Рамсей внимательно изучал  выражение  лица
собеседника. - Что-то вроде побочных действий Кастро на Амазонке.  Небольшая
помощь втихаря для людей, живущих в глухих лесах, чтобы сделать партизанское
движение более популярным. Не так уж глупо.
   - Знаете, мне все это кажется несколько усложненным. Я имею в виду другие
части послания, насчет нейрооболочки планктона и прочего.
   -  Да,  я  тоже  не  понимаю.  Может  быть,  это   относится   к   другой
радиопередаче? - Он взглянул на Гордона. - А вы не могли бы получить  лучшую
транскрипцию? Эти радиопрослушиватели...
   - Боюсь, это лучшее из того, что  я  смог  получить.  Сами  понимаете,  -
добавил он многозначительно. Рамсей сжал губы и кивнул:
   - Если DOD  так  заинтересован,  что  они  начинают  выкапывать  подобную
информацию... За этим что-то скрывается.
   Гордон пожал плечами. Он не решался сказать что-либо еще, позволяя Рамсею
убедить самого себя в том, что все это связано с "тайной  системой  плаща  и
кинжала". Главное - не переиграть и не сказать откровенной лжи. Он пришел на
химический факультет поговорить начистоту, но теперь  понял,  что  из  этого
ничего не получится. Лучше продолжать игру в том же духе.
   - Мне это нравится, - решительно сказал Рамсей и хлопнул  рукой  по  куче
экзаменационных билетов. - Чертовски интересная задача, и DOD заинтересован.
Определенно  в  этом  что-то   есть.   Думаете,   мы   могли   бы   получить
финансирование?
   Вопрос застал Гордона врасплох.
   - Ну, я не знаю... Об этом я как-то не думал... Рамсей снова кивнул:
   - Правильно, я понял. DOD не собирается хвататься  за  каждую  упавшую  с
неба идею. Им прежде всего нужна работа, подтверждающая эту идею. ;
   - Плата наличными.
   - Ну да. Какая-то предварительная информация. Она поможет  лучше  развить
идею. - Он замолчал, что-то прикидывая в уме. - У меня есть соображения, как
нам надо начать. Приступить к этому делу сейчас же мы не можем - у нас много
текущей работы. - Он расслабился, откинулся на спинку кресла и улыбнулся.  -
Пришлите мне ксерокопию послания, я над ним поразмыслю. Мне нравятся загадки
вроде этой. Я очень ценю то,  что  вы  обратились  к  нам,  пригласили  меня
участвовать в работе.
   - А я рад, что вы этим заинтересовались, - пробормотал Гордон и поднялся,
сухо кивнув.

Глава 13

14 января 1963 года

   Он с трудом пробирался в своем "шевроле" вдоль Пирлрит, тормозя  чуть  ли
не каждую секунду, когда задние фары Идущей впереди машины начинали тревожно
мигать у него перед глазами. С каждым днем  движение  делалось  интенсивнее.
Впервые Гордона стали раздражать окружающие - ему казалось, что  люди  своим
присутствием портят пейзаж, захватывают этот райский уголок.  Теперь,  когда
он здесь обосновался, ему представлялась бессмыслицей дальнейшая урбанизация
этого края. Он слабо улыбнулся, подумав о том, что присоединился  к  легиону
тех, кто чувствует себя  действительно  пересаженным  в  эту  почву.  Отныне
Калифорния - здесь, а все остальное - там или оттуда.  Нью-Йорк  был  скорее
фантомом, чем городом.
   Пенни в бунгало не оказалось. Он предупредил ее, что вернется поздно, так
как будет набирать публику для вечеринки  с  коктейлями  у  Лакина  дома,  и
ожидал, что  она  приготовит  легкий  ужин.  Гордон  побродил  по  квартире,
раздумывая, чем бы ему заняться, чувствуя какую-то легкость  и  беспокойство
после трех стаканов белого вина. Он нашел банку с арахисом и сжевал его.  На
обеденном столе кучкой лежали  сочинения  учащихся  школы,  где  преподавала
Пенни. Похоже,  она  куда-то  торопилась  и  не  успела  их  убрать.  Гордон
нахмурился -  это  так  непохоже  на  Пенни.  На  полях  сочинений  пестрели
сделанные  ее  аккуратным  почерком  пометки:  отдельные  абзацы  отмечались
словами "тепловато" или "спорно"; в  некоторых  местах  крупными  буквами  -
"Предл, фрагм." или же просто "фраг.", что означало несогласованность  между
подлежащим и сказуемым, как когда-то она объяснила Гордону. В начале  одного
эссе "Кафка и Христос" она написала: "Кинг-Конг  умер  за  наши  грехи?",  и
Гордон задумался над этими словами.
   Он решил сходить купить вина и что-нибудь  пожевать.  Ему  совершенно  не
хотелось сидеть дома и ждать, когда придет Пенни. Выходя из комнаты,  Гордон
заметил вещмешок, прислоненный к мягкому креслу, на котором он обычно сидел.
Он потянул за шнурок и, когда мешок раскрылся, заглянул в него.  Там  лежала
мужская одежда. Гордон нахмурился.
   Сердитый и снедаемый любопытством, он раздумал ехать на машине  и  вместо
этого прошагал полквартала к океану.
   Большие волны били по выступам  скал.  Ему  стало  интересно,  как  долго
смогут выдержать скалы этот постоянный натиск прибоя, который обрушивался на
них с  грохотом  взрывов.  Неподалеку  несколько  подростков  бродили  около
городской водопроводной насосной станции. Праздно застыв на  месте,  кое-кто
из них бесцельно следил за прибоем, у некоторых в  зубах  дымились  короткие
сигареты. Гордону никогда не удавалось выжать из них более трех слов, о  чем
бы он их ни спрашивал. "Невозмутимые аборигены", -  подумал  он  и  повернул
обратно. По пути ему встретились несколько сосен Торрея, которые росли прямо
из тротуара, пробуравив своей тяжелой  и  грубой  корой  бетон,  похожий  на
застывшие волны.
   Дойдя до дома,  Гордон  сел  в  машину  и  поехал  извилистыми  узенькими
боковыми  улочками.  Крохотные,  будто  кукольные,  домики  теснились  вдоль
дороги. Многие были украшены безвкусным орнаментом,  на  некоторых  высились
совершенно  бесполезные  башенки.  Закругления  и  решетчатые  заборы  одних
домиков смыкались с пышными побегами  бегоний,  посаженных  у  других;  розы
прорывались сквозь  посадки  бамбука.  Коктейль  всевозможных  архитектурных
стилей прямо-таки затоплял эти дома и стекал вниз. Улочки выглядели  прямыми
и тихими, в них собирались и оседали осколки различных культур и времен.
   Ла-Ойя - место, где все соприкасалось совсем не так, как в  Нью-Йорке,  с
некоей непонятной и скрытой энергией. Повинуясь какому-то неясному импульсу,
он развернулся и подъехал к дому 6005 на улице Камино де  ла  Коста.  Теперь
это место стало своего рода маленькой святыней - здесь в 40-х и  50-х  годах
жил и работал Раймонд Чендлер. Дворик дома был вымощен плитами, а  на  холме
за домом поднимался сад. Гордон проглотил все романы Чендлера сразу же после
того, как впервые увидел Богарта в "Большом сне". Пенни утверждала, что  это
один из способов выяснить, что же такое Калифорния.
   Еду он купил в магазине Альбертсона, а ящик  белого  вина  -  в  магазине
рядом с Уолл-стрит. Паркетный пол здания в это время еще хранил жару  сухого
дня.  Плотный  загорелый  человек  с  плохо  скрытой  улыбкой   рассматривал
застегнутую на все пуговицы рубашку Гордона, когда он складывал бутылки вина
в  ящик.  На  крыльце  магазина  Гордон  увидел   Лакина,   выходившего   из
"Остин-Хили". Он быстро повернул в другую сторону и  зашагал  по  проспекту,
надеясь,  что  в  наступающих  сумерках  Лакин  его  не  заметит.  Статья  о
спонтанном резонансе легко прошла в  "Физикал  ревью  леттерс",  как  тот  и
предполагал. Лакин считал инцидент исчерпанным, но Гордону было явно  не  по
себе, он чувствовал себя человеком,  который  подписывает  чеки,  зная,  что
превысил свой банковский кредит.
   Он поставил ящик с позвякивающими бутылками в багажник "шевроле" и  пошел
к  отелю  "Валенсия".   Здесь   не   было   видно   кричащих   электрических
транспарантов, рекламирующих все и вся:  заводы,  крытые  бассейны,  дымовые
трубы, кладбища, железные дороги или дешевые  закусочные,  встречающиеся  на
каждом шагу. "Валенсия" заявляла о себе скромной вывеской. На веранде  отеля
две пожилые дамы в платьях со сложным печатным узором и оборочками  у  талии
играли в  канасту  и  оживленно  беседовали.  Шею  каждой  украшали  тяжелые
металлические ожерелья, пальцы были унизаны кольцами. Двое  мужчин,  которые
играли  вместе  с  ними,  выглядели   постарше.   "Вероятно,   необходимость
подписывать чеки очень утомляет", - подумал Гордон, проходя мимо них в холл.
Бар отеля встретил его  многоголосым  гулом.  Гордон  прошел  мимо  плетеных
кресел в глубь холла. Сидя  здесь,  ему  нравилось  наблюдать  за  тем,  что
происходит внизу, в бухте. Эллен Браунинг Скриппс видела, во что  превращали
город дельцы, скупавшие землю, и потому  сохранила  зеленую  лужайку  вокруг
бухточки, чтобы не только богачи могли  любоваться  ленивыми  волнами.  Пока
Гордон наслаждался зрелищем, вспыхнули прожектора, и на темном  фоне  океана
стали видны белые барашки волн. Предпринятые когда-то Гордоном экспедиции по
Тихому океану начинались из такой полукруглой бухты.
   Он направился к выступающему из воды  большому  камню  рядом  с  берегом.
Набегающие волны не заливали его.
   Несмотря на скользкую поверхность камня, Гордону нравилось стоять здесь и
смотреть на берег с деревянными  домиками,  оштукатуренными  и  побеленными.
Казалось, что отсюда он может лучше оценить  их  архитектуру  и  рассмотреть
перспективу города. Чендлер как-то сказал,  что  этот  город  полон  пожилых
людей и их родителей, но он никогда не упоминал об  океане  с  его  ревущими
бурунами,  которые  служили  как  бы  знаками  препинания   между   длинными
предложениями волн, грызущих берег. Словно какая-то невидимая сила шла из-за
горизонта, от границ Азии, делить на кусочки уютное американское  побережье.
Кряжистые волноломы противостояли этому натиску,  но  Гордон  никак  не  мог
понять,  как  им  удается  здесь  удержаться.  Конечно,  время  сотрет   эти
сооружения, ничего не поделаешь.
   Когда он шел обратно, шум в баре стал  на  рюмку  громче,  чем  когда  он
пришел. Крашеная блондинка бросила на Гордона оценивающий взгляд, но,  видя,
что шансов  нет,  вернулась  к  своему  журналу  "Лайф".  Он  остановился  у
табачного киоска, купил какую-то книжку в бумажном переплете за 35 центов и,
отходя от  киоска,  помахал  ею,  как  веером.  Такие  книжки  всегда  пахли
трубочным табаком.
   Открыв своим ключом дверь бунгало, Гордон увидел  на  диване  незнакомого
мужчину, который наливал в  большой  стакан  "бурбон".  .  -  О,  Гордон,  -
поднимаясь, весело сказала Пенни, сидевшая рядом  с  незнакомцем.  -  Это  -
Клиффорд Брок.
   Незнакомец встал. На нем были брюки цвета  хаки  и  коричневая  шерстяная
рубашка с застегнутыми на пуговицы карманами; пара кроссовок валялась  рядом
с вещевым мешком около  тахты.  Мужчина  был  высокий  и  плотный,  по  лицу
блуждала ленивая  улыбочка,  от  которой  вокруг  глаз  собирались  лучиками
морщинки.
   - Рад с вами познакомиться, - произнес Клиффорд Брок. - Неплохое местечко
вы себе отхватили. Гордон пробормотал приветствие.
   - Клифф - мой старый школьный товарищ, - проговорила Пенни. - Это он взял
меня тогда с собой на скачки.
   - О, - сказал Гордон таким тоном, будто это объясняло все.
   - Не хотите ли попробовать "Старого дедушку"? - предложил Клифф, ставя на
кофейный столик открытую бутылку. Он по-прежнему улыбался.
   - Нет-нет, спасибо. Я как раз ходил сейчас за вином.
   - А  у  меня  тоже  есть,  -  сказал  Клифф,  вытаскивая  из-под  столика
пятилитровую бутыль.
   - Мы только что вернулись из магазина, - вставила Пенни,  на  лбу  у  нее
блестели капельки  пота.  Это  было  "Бруксайдское  красное"  -  они  обычно
использовали его для готовки.
   - Подождите,  я  сейчас  принесу  из  машины,  -  сказал  Гордон,  обходя
предложенную Клиффом бутыль.
   На улице приятно веяло прохладой. Гордон внес ящик в дом, поставил  часть
бутылок в холодильник. Затем откупорил одну и, хотя вино было теплым,  налил
себе стакан. В гостиной Пенни, слушая неторопливую речь Клиффа,  расставляла
блюда с запеченной картошкой и моченой фасолью.
   -  Ты  целый  вечер  провел  у  Лакина?  -  спросила  она,  когда  Гордон
расположился в кресле-качалке.
   - Нет, я задержался потому, что зашел за покупками. А у Лакина  оказалось
обычное сборище с хлопаньем по плечу. - Трудно было  себе  представить,  что
такие люди, как  Роджер  Исааке  или  Герб  Йорк,  могут  хлопать  по  плечу
почтенного философа, как старого  приятеля  в  пивной,  но  Гордон  не  стал
уточнять.
   - И кто же это? - спросила Пенни, интересуясь из вежливости. -  Кого  они
себе вербуют?
   - Говорят - критик-марксист. Он о чем-то  там  долдонил,  но  я  немногое
понял. Нечто вроде того, как капитализм нас угнетает и не  дает  высвободить
нашу творческую энергию.
   - Университеты очень любят нанимать красных, - изрек Клифф,  моргая,  как
сова.
   - Я думаю, что он коммунист только теоретически, - Гордон решил  спустить
намечающийся спор на тормозах, так как ему не хотелось вставать на  чью-либо
позицию.
   - Ты думаешь, его все-таки возьмут к вам? - Пенни явно старалась  оживить
беседу.
   - От  меня  там  ничего  не  зависит.  Это  гуманитарный  факультет.  Все
отнеслись к нему очень уважительно, кроме Фехера. Этот  парень  сказал,  что
при капитализме человек эксплуатирует человека, а Фехер ткнул пальцем в  его
сторону и заявил, что, конечно, при коммунизме все наоборот.  Шутка  вызвала
добродушный смех, однако Попкину это не понравилось.
   - Если вы не были в Лаосе, красным вас учить нечему, - проворчал Клифф.
   - А что он сказал о Кубе? - настаивала Пенни.
   - Насчет ракетного кризиса? Ничего.
   - Ну вот, - сказала она торжествующе. - А что он написал?
   - Публикаций  очень  мало.  Одна  из  его  вещей  называется  "Одномерный
человек".
   - Маркузе. Это Герберт Маркузе, - сообщила Пенни.
   - Кто это? - пробормотал Клифф, наливая себе в стакан "Бруксайдское".
   - Интересный мыслитель, - пожала плечами Пенни. - Я читала его книгу.
   -  О  красных  больше  узнаешь  в  Лаосе,  -  повторил  Клифф,   поднимая
пятилитровую бутыль на плечо, чтобы из нее стало удобнее наливать. - Выпьем?
- предложил он.
   - Я пас, - Гордон накрыл стакан рукой, как будто опасаясь, что Клифф  ему
все равно нальет. - Вы что, были в Лаосе?
   - Конечно, - сказал тот, смакуя выпивку. - Я знаю, что этому вину  далеко
до вашего, - он показал стаканом, и вино  заплескалось,  -  но  оно  гораздо
лучше того, что мы пили там, это я вам говорю точно.
   - А что вы там делали?
   - Специальные войска, - ответил он, в упор глядя на Гордона.
   Гордон молча кивнул. Ему стало слегка не по себе. Из-за  учебы  в  высшей
школе он получил отсрочку от военной службы.
   - И как там? - задал он дурацкий вопрос.
   - Хреново.
   - А что военные думают насчет решения  кубинского  ракетного  кризиса?  -
спросила Пенни серьезным тоном.
   - Старина Джек на той неделе честно заработал свои деньги. - Клифф сделал
большой глоток вина.
   - Клифф вернулся насовсем, - пояснила Гордону Пенни.
   - Верно, - подтвердил Клифф. - Раз и навсегда. Меня отправили в Эль-Торо.
Я знал, что старушка Пенни где-то поблизости, заехал к ее отцу, и он дал мне
адрес. Я и подъехал на автобусе. - Он легко помахал рукой, настроение у него
изменилось. - Старик, я хочу сказать, все нормально. Я просто  давний  друг.
Только и всего. Так, Пенни?
   - Да, Клифф приглашал меня на вечера старшеклассников.
   - О, она выглядела просто великолепно.  Представляете,  в  моей  гоночной
машине в вечернем розовом платье  и  с  наганом.  -  Неожиданно  он  высоким
нетвердым голосом запел: "Когда я снова вальсирую с тобой". - Какая  чепуха!
Тереза Бревер.
   - А мне это не  нравилось,  -  кислым  тоном  сказал  Гордон.  -  Уро