размякшим сургучом. И отбросил свиток прочь. Опасался, что он вспыхнет у него в руках?
     Пергамент не загорелся испепеляющим магическим огнем. Айзенбард Оскаленный напрасно метнулся в сторону. У свитка было другое предназначение.
     С удивительно громким шорохом он развернулся в воздухе. Его края излучали яркий и чистый зеленый свет. Интенсивность свечения постепенно нарастала, пока на него не стало болезненно смотреть, По комнате протянулись длинные тени.
     Черные на зеленом - картина безумствующего сюрреалиста. Возникло гудение, низкое, пульсирующее вместе с магическим светом. Слышимое не ушами, а скорее внутренностями. У гнома оно вызвало желание яростно чесаться.
     Висящий б воздухе свиток, сотканный теперь целиком из зеленого сияния, разросся до размеров большого окна. Края его подрагивали, и очертания находящихся вблизи предметов расплывались. Если бы кто-то попытался посмотреть на ?окно? сбоку, то не увидел бы ничего. С другой стороны оно. выглядело точно так же - зеленый прямоугольник. На его полное появление ушло не больше двадцати секунд.
     Когда они истекли, капитан Берес с разбега бросился в ?окно?. И, нырнув в него головой вперед, пропал.
     Издав полный бешенства крик, Айзенбард бросился за ним следом. Его глаза заслонила пелена ненависти.
     Что-то обвило его ногу, и он полетел на пол. Еще не завершив падения, корсар извернулся и рубанул саблей то, что его удерживало, Зазубренное лезвие с лязгом отскочило, наткнувшись на цепь. Щиколотка Оскаленного была обмотана цепью Мэри.
     - Проклятие! - закричал Айзенбард. - Что ты делаешь?!
     - Успокойся, - пиратесса, сжимающая цепь обеими руками, кивнула на зеленое ?окно?. - Туда тебе пути нет.
     С нечленораздельным рычанием Айзенбард брыкнул ногой, вырывая у нее цепь. Начал подниматься. Во всей его позе было несгибаемое намерение последовать за Бересом.
     - Смотри, дурак! - Мэри Кровь нашарила вокруг себя обломок мебели. И запустила его в источник зеленого света.
     Полыхнуло. ?Окно? поглотило обломок без остатка, плюнув в ответ зеленым огнем. Айзенбард увернулся. Там, куда приземлились светящиеся капли, остались выжженные пятна размером с тарелку. Потыкав в одно из них пальцем, гном обнаружил, что оно проваливается насквозь. Дерево пола стало не плотнее слежавшегося праха.
     - Дерьмо! - выразился корсар, потихоньку остывая. - Что это за дрянь?
     - Я уже видела такие штуки, - Мэри потихоньку сматывала цепь. - Запасной выход для одного. Маг вписывает в свиток имя владельца и место, в которое он должен быть перенесен. А с теми, кто пытается лезть следом, случаются всякие неприятности. Ты сам видел.
     - Значит, этот ублюдок далеко? - подытожил Айзенбард.
     - Я думаю, он в самом надежном месте, которое мог себе вообразить, - Мэри сморщилась, оглядывая нанесенную ей рану. - Как ты отнесешься к тому, чтобы понести меня на руках?
     - Где бы он ни был, я его достану, - тихо, для самого себя, пробормотал корсар. Подойдя к лежащей Мэри, он впервые в жизни посмотрел на нее сверху вниз.
     - Понести тебя? - переспросил он. - Ты путаешь меня со своим многоруким кавалером, детка.
     - Он уже не сможет кого-нибудь понести, - холодно сказала Мэри. - Эти твари достали его.
     И Айзенбард услышал доносящиеся из угла хрипы.
     Четыре Руки был силен. Жизнь вытекала из его разрубленного тела медленно и неохотно. Струилась густым потоком темно-коричневого цвета. Засыхая, этот ихор становился черным и не смывался никакой водой.
     Узкие глаза мангаса неподвижно смотрели вверх. Лишь незаметные движения зрачков и век говорили, что их владелец живет. И еще иногда воздух с сипением оставлял длинную треугольную рану в груди.
     Мэри протянула руку и кончиками алых ногтей прикоснулась к подбородку мангаса.
     - Ты слышишь меня? Ответное движение глазами,
     - Ты понимаешь, что рана слишком серьезная?
     Четыре Руки опустил веки. Он все понимал, он держался так долго, чтобы браслет за его жизнь достался друзьям. Такие, как он, умели заставить смерть подождать.
     -Я могу сделать это для тебя, - голос Мэри звучал ровно.
     В ее мыслях не было приза от Хозяев Архипелага, который ждет убийцу такого воина, как Четыре Руки. Она думала, что, оказывается, это больно, когда тебе вырезают сердце. А сколько раз она не задумываясь проделывала это с другими?
     - Ты разрешишь мне?
     Губы мангаса шевельнулись. Он пытался сказать ?да?.
     Мэри достала стилет, ласково огладила кончиками пальцев горло мангаса. Все должен сделать один удар. Прощальный поцелуй стали.
     - Отвернись, пожалуйста, - попросила она Айзенбарда. Гном хмыкнул, пожал плечами, но отвернулся. Надо же, никогда бы не заподозрил в ней такую сентиментальность.
     Закончив потеху в таверне, они должны были запалить ее с четырех углов. Еще одна месть Городу и сигнал скопившейся у берега пиратской эскадре. Горящее здание ?Красного Быка? будет хорошо видно с моря.
     Жаль, потеха вышла не слишком веселой. И сил затевать пожар самим уже не осталось.
     На улице Айзенбард позвал своих людей и передал им опиравшуюся на его плечо Мэри. Отправил двоих вынести тело их боевого друга. ?Чернокрылых? пристало хоронить в море, а не сжигать, как сухопутных крыс.
     Ему протянули зажженный ?вечный? факел. Цепочка дрожащих, но не гаснущих заговоренных огней окружила таверну.
     Надо было, наверное, сказать что-нибудь этакое, но в голову ничего не лезло.
     - Пусть суки сгорят! - хрипло крикнул Айзенбард Оскаленный. - Жги!
     Рассыпая искры, факел полетел в открытую дверь. А за ним другие.

***

     - Ну, господин Янус, - старик поставил последнюю точку и теперь закрывал книгу, возясь с металлическими защелками. - С формальностями покончено. Сожалею, что пришлось отнять ваше время, но правила есть правила.
     Антон поклонился,
     - Временем вы вольны распоряжаться, как никто другой, - ответил он и сам же удивился своему высокому слогу.
     Пребывание в Мультиверсуме пагубно сказывается на состоянии его мозгов? Или к его модулю незаметно подключился тезаурус, действующий на Архипелаге? Подобные трюки практиковались создателями игры для большего ?вживления в роль?. Встроенные фильтры автоматически преобразовывали современную речь и жаргон в архаичные семантические конструкции. Хочешь сказать кому-нибудь: ?Отвали, козел вонючий?, а получается: ?Пошел вон, смерд?.
     - Позвольте теперь мне сопроводить вас к Порталу Архипелага, - старик спустился с возвышения и сделал приглашающий жест. - В силу необъяснимого отсутствия Привратника его обязанности тоже приходится выполнять мне.
     Портал Архипелага - это огромная, в два человеческих роста, двухстворчатая дверь, изготовленная целиком из серебра. На ее створках выпуклый орнамент - стилизованная карта Островов с гигантскими рыбами, дующими в трубы кучерявыми амурами, розой ветров и прочими украшательствами. Поперек двери огромный засов, сдвигаемый хитроумным механизмом из зубчатых колес и рычагов.
     При взгляде на это сооружение внутри Антона шевелится утраченное восприятие ?призрака?. Что-то цепляет обвисшую, но не порванную струну. И в ответ рождается слабый, однако уже слышимый звук. Хакер вслушивается в него с недоверием и надеждой.
     Сопровождающий его старик вытягивается по мере возможности, стремясь принять торжественный вид. С собой он, оказывается, прихватил здоровенную косу с начищенным лезвием. И большие песочные часы. Песок в часах почему-то черный.
     - Портал Архипелага! - восклицает он с энтузиазмом. Тут же его лицо делается несчастным и озабоченным. - Ключи, - сконфуженно бормочет он себе под нос, - куда я мог подевать ключи?
     Антон, не обращая на него внимания, разглядывает Портал. На его губах проступает рассеянная улыбка узнавания.
     - Простите, вы не могли бы подержать это? - Старик дергает Антона за рукав, отвлекая его от созерцания дверей. Сует ему песочные часы. Прислонив косу к каменной арке, он охлопывает себя ладонями. - Куда же я их подевал? Ключи, ключи...
     - Ключи? - спрашивает Антон. - Зачем они нужны? Ведь здесь нет никакого замка. И никакой двери.
     То, что представлялось металлической дверью, - несложная программа для авторизации пользователя. Снабженная проверкой пароля и средством ведения логов. Не так давно он бы миновал ее, даже не заметив.
     Что мешает ему сделать это сейчас? Ведь двери - это специальность жителя Архипелага по имени Янус.
     - А, вот они! - торжествующе восклицает старик, извлекая из-под рясы огромную связку ключей. - Извините, что заста...
     Он не договаривает, забыв от удивления прикрыть запавший рот. Антон, вытянув перед собой руки, шагает вперед. Прямо в закрытый Портал.
     И всколыхнувшееся серебро двери поглощает его бесследно.
     - Эх, молодежь, молодежь, - ворчливый голос старика наперегонки с эхом гуляет по старой церкви. - Вечно в спешке. Доходит уже до того, что дверь забывают перед собой открыть,
     Его громкие сетования постепенно стихают, превращаясь в неразборчивое ?бур-бур-бур?. Вновь подхватив жестяные ведра, старик долго смотрит вверх, на испорченную фреску.
     Предстоит нелегкая работа. И поблизости не видно лестницы, чтобы лезть под купол.
     Старик вздыхает. От этого глубокого и сильного вздоха его тело раздувается. Горб на спине шевелится, изменяя свою форму. Громко трещит ветхая ряса.
     Раздавшийся следом звук тоже похож на вздох. И на хлопок от развернувшейся большой мокрой тряпки. За ним следуют еще несколько громких хлопков, и невиданно откуда взявшийся ветер кружит по углам.
     Похоже, что это хлопают огромные крылья.

***

     Антон ожидал привычного головокружительного падения. Теперь уже не на Город, а на раскинувшийся в водных просторах Архипелаг. Он даже затаил дыхание в предощущении разворачивающейся под ногами пустоты.
     Но под его подошвами стеклянисто хрустнул прибрежный песок. А справа, как раскатанное великанами полотно, лежало море. Каждый его глубинный вздох с мерным рокотом выгибал горизонт,
     Обернувшись, Антон не увидел двери, из которой вышел. Насколько хватало глаз, во все стороны тянулась полоса белых скал. Вершины, острые до слабости в коленях, резали небо.
     Он пошел вдоль берега, недоумевая относительно места, в которое попал. Что еще за изменения были внесены в игру с тех пор, как он был здесь последний раз?
     С каждым шагом Антона охватывали все более противоречивые чувства. Мультиверсум - он, в сущности, как сон. В нем всегда не хватает чего-то до полного соответствия действительности. Какой-то мелочи. Например, запаха.
     Здесь же, на этом пляже, где в одной точке сошлись перевернутый Грааль неба, море чьих-то безутешных слез и лунные скалы, было все. И все ощущалось как реальное, твердое, настоящее.
     Море пахло морем, собой. Взятый в руки голыш удивлял влажным богатством красок и гладкостью в кулаке. И это было хорошо знакомо, привычно, не раз уже пережито.
     Тот, кого ты встретишь на этом берегу, должен оказаться если не старым другом, то уж точно хорошим знакомым.
     А может быть, умершей подругой, не знающей о своей смерти. И маленьким мальчиком - аналогом, искусственного разума, подарившего ей новую виртуальную жизнь. Так развивались события в романе прошлого века, который они читали в школе. Как же он назывался?
     Антон улыбнулся, наслаждаясь возможностью не помнишь, как не помнят все люди. А не те, чья память лежит в банковском сейфе или вообще стерта напрочь. Он запустил голыш прыгать по смирным волнам, считая каждый всплеск. Один, два, три, четыре...
     На четвертом камешек нырнул. И Антон увидел ее.
     Она сидела, свесив босые ноги к воде. На большом валуне с гладкой верхушкой и подножием, темным от набегающих волн. Пока Антон шелк ней, он успел разглядеть массу ненужных деталей. Выцветшую голубую майку. Джинсы, неровно, с бахромой, обрезанные выше щиколоток. Браслет-фенечку из древесной коры.
     А вот лица не было видно за ниспадающими темными волосами. Хотя он чувствовал, что она наблюдает за его приближением.
     Когда Антон подошел вплотную, она подобрала ноги, обхватила их руками и положила подбородок на колени. Взгляд ее был теперь обращен в сторону моря.
     - Привет, - осторожно сказал хакер.
     - Привет, - отозвалась она, - Ты, наверное, Антон?
     - Наверное, - он даже не удивился. - Ты извини, но я тебя не знаю.
     Она повернулась, движением головы откидывая волосы назад. И посмотрела на Антона серьезными темными глазами. Под ними лежали тени - она недавно плакала или давно не спала, В остальном это было молодое, очень приятное и даже красивое лицо. Совсем незнакомое Антону.
     - Меня зовут Ира, - представилась она.
     - Очень приятно, - вежливо кивнул Антон. - Знаешь, Ира, я абсолютно уверен, что вижу тебя первый раз. И не могу избавиться от ощущения, что мы уже где-то встречались. У тебя нет сестры -близнеца?
     - Нет, - она улыбнулась хорошей, открытой улыбкой. - Но у меня раньше была другая прическа.
     Они посмеялись. Потом Ирина стала очень серьезной. - У нас мало времени, - сказала она и кивнула на пояс Антона. Опустив глаза, он увидел, что справа на бедре у него висит футляр из кожаных ремешков. А в нем - песочные часы горбатого старика. Черный песок в них пересыпался больше чем на две трети.
     - А что случится, когда весь песок высыплется? - спросил Антон. В девушке чувствовалась осведомленность, которой ему не хватало.
     - Место твоего назначения перестанет существовать, - ответила Ира. - Поэтому нам лучше обойтись без расспросов. Что-то сможет прояснить тебе Глеб, что-то ты вспомнишь сам.
     - Ты знакома с Глебом?
     Ира опять улыбнулась, но теперь по-другому. Это была направленная внутрь, своя, полная тайны улыбка. И кивнула. Непокорные волосы опять упали, заслоняя ее лицо.
     - Это тебе, - сказала она, протягивая Антону руку. - Я должна тебе его дать.
     На ладонь хакера лег большой медный ключ с ажурной головкой. Его вид наводил на мысли о старых, заросших пылью сундуках. Скрипучих дверях, обшитых металлическими полосами. И огромных замках, сделанных в виде пастей зверей или чудовищ. Антон сомкнул пальцы и почувствовал холодок, исходящий от ключа.
     - На вопрос, что мне с ним делать, конечно же, времени не осталось, - сказал он с иронией.
     - Если честно, то я сама не знаю, - пожала плечами Ира, - Как насчет открыть им какую-нибудь дверь?
     - А что теперь? -спросил Антон.
     Ира спрыгнула с камня и, подойдя вплотную, нежно поцеловала его в щеку. Как уронила теплую каплю дождя.
     - Иди, - сказала она. - Тебя уже ждут.
     Он хотел что-то сказать, но она положила указательный палец ему на губы. И покачала головой. Так они и расстались в молчании.
     Наверное, это было самое лучшее прощание, которое можно придумать.
     Прямоугольник окна тревожно отсвечивал в темноте багряным. Его заслонила фигура поднявшегося с постели стражника.
     - Ого! - сказал он, опираясь грузным телом на подоконник.- Горит на набережной! И еще как!
     - Что там горит? - сонно спросили его сзади.
     Казармы Береговой и Городской Стражи были построены на высоком холме. Это давало неплохой обзор на остальной город. Стражник высунулся из окна по пояс.
     - Горит около ?Красного Быка?, - определил он. - Ба, да это же сам ?Бык? и горит!
     - Ну да? - не поверили ему. - А не врешь?
     - Сам посмотри.
     Стражник набрал полный рот слюны и попытался доплюнуть до телеги с сеном, стоявшей внизу. И хоть из десятка ее сестер она была ближайшей, плевок преодолел только треть расстояния. Разочарованный стражник утер рот рукавом и собирался было уже отойти прочь от окна. Но что-то опять привлекло его внимание. Он застыл, вглядываясь в полумрак.
     Вокруг упомянутых телег, появившихся вечером напротив казарм неизвестно за какой надобностью, задвигались смутные фигуры. И не просто так задвигались, а споро разбрасывая нагруженное на телеги сено.
     Результат не замедлил себя обнаружить. На телегах были установлены, ни много ни мало, ?средние тритоны?. Заряженные и полностью готовые к бою.
     Вот над ближайшим из них, тем самым, в которого стражник самонадеянно метил плевком, склонились двое. И с громким треском туго свитых жил орудие выстрелило.
     Стражник с криком метнулся от окна, переполошив остальных. За его спиной, выламывая раму, влетел в комнату здоровенный глиняный горшок. И, описав пологую дугу, рухнул на пол.
     Острый зазубренный осколок глубоко порезал ягодицу улепетывающего стражника, но вовсе не это было смертельно. Из разбившегося горшка во все стороны расплескалась густая жидкость с резким запахом. Миг спустя она вспыхнула с негасимой яростью ?бродячего огня?.
     Стражник, облитый жидким пламенем с ног до головы, превратился в кричащий живой факел. И не он один. Попытки тушить ?бродячий огонь?, лишив его воздуха с помощью стеганых одеял, были напрасны - чертово зелье горело даже в воде.
     А в выбитое окно, наполняя воздух леденящим свистом и смертью, летели выпущенные снизу стрелы.
     Обстрел казарм продолжался недолго, пока хватило боеприпасов к ?тритонам?. Но этого было достаточно, чтобы огонь охватил все здания, где были расквартированы стражники. А также прилегающие кузни, арсеналы и конюшни.
     Те, кто спасались от пламени, умирали под стрелами или топорами пиратов, не успев надеть броню и вооружиться. Такого бесславного избиения Стража не знала за всю свою историю.
     В это время ?чернокрылые? беспрепятственно подошли на баркасах к главному причалу и начали высадку. Комендант порта, получив известие об этом, не задумываясь бросил им навстречу звено ?Алмазных крабов?,
     Десантникам было приказано удерживать мраморную лестницу, ведущую в город. И с приходом подкреплений сбросить корсаров обратно в море. План коменданта был не так уж плох - ширина лестницы позволяла ?чернокрылым? идти в атаку только по трое за раз.
     Но тут выяснилось, что верхние ступени залиты маслом. И бойцу в доспехах удержаться на них не проще, чем на гладком льду. В довершение всего пираты забрасывали снизу ременные арканы, чтобы оплести неуклюже балансирующих ?крабов?. Стаскивали их вниз и там уже стилетами нащупывали подходящее отверстие в панцирях.
     А спешащее к десантникам подкрепление, наскоро сформированное из патрулей Городской Стражи, было перехвачено в узеньких портовых улочках свирепыми бойцами Айзенбарда. О дальнейшей его судьбе известно немного.
     Но сам легендарный главарь не участвовал в резне. Намереваясь запалить весь квартал, прилегающий к ?Дому Красного Быка?, он замахнулся ?вечным? факелом, чтобы перебросить его через невысокий забор...
     И факел, пропитанный горючими составами гномов, в его руках стал тем, чем он был изначально, Палкой, обмотанной куском пакли. Невидимые мокрые пальцы сжались на факеле, гася его как спичку.
     Айзенбард выругался. Пока еще раздосадовано, без удивления. Но тут погасли факелы и у других. Соленый ветер, дувший с моря, набрал мощь и сделал то, что было не под силу даже ливню,
     Гном-корсар почувствовал, как его пробрало холодом до самых костей. Нечто подобное он испытал, когда первый раз увидел море. В тот день ему удалось победить свой страх.
     Сможет ли он сегодня?
     Второй подземный толчок был ненамного сильнее первого. Но именно он обрушил ветхие своды Ключевой Башни, погребая занявших ее корсаров. Вслед за этим усилившееся штормовое поветрие начало срывать с крыш черепицу и валить с ног редких ночных прохожих.
     Третий толчок оказался роковым для многих и многих изделий из фарфора. А также двух мерзких горгулий с крыши Городского Совета. И навсегда поломавшейся Клепсидры Двенадцати. Вода безмятежно истекла из ее треснувших сосудов, и кое-кто говорил, что в ней кишмя кишели мелкие морские гады.
     После третьего толчка в Городе погасли даже те огни, что поддерживались Словом и различными начертаниями. Все попытки возжечь их заново были напрасны.
     Погасла таверна ?Дом Красного Быка?, частью превратившаяся в закопченный остов. Утих пожар, глодавший каз