рая заставляла сходить с курса целые флотилии. - Зажила моя царапина?
     - Пустяки, благодарю за беспокойство, - церемонно поклонился Берес. - Я вижу, что ваша голова тоже в порядке. Шрам ее совсем не портит.
     У этих двоих особые счеты. Несколько месяцев назад галера капитана Береса настигла черный баркас Оскаленного. Два заклятых врага бились на скользких от крови досках палубы,
     ?Береговик? сражался без обычной кирасы. Велика была боязнь утонуть, рухнув с накренившегося баркаса. Пользуясь этим, Айзенбард ударил его слева, ниже подмышечной впадины. Если бы не вовремя подставленный меч, грудная клетка Береса раскрылась бы, выпуская наружу разрубленное сердце.
     А так гибкая, как змея, сабля корсара вскользь прошла по ребрам капитана. Берес локтем сбил железную шапочку с головы Оскаленного. И ударил его в темя яблоком палаша - стальным шаром, в который был вделан ограненный изумруд.
     Оглушенный гном покачнулся, кровь из разбитой и порезанной острыми гранями изумруда макушки полилась ему в глаза. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы в тот момент их не разделила битва.
     На память о том дне у Коротыша осталась белая мета. Толщиной в палец, она проходила прямо над его родовой татуировкой. Он, случалось, почесывал ее в минуты задумчивости.
     А капитан Берес носил узкий длинный рубец точно напротив сердца. И долго разглядывал его каждое утро перед тем, как надеть мундир.
     Они знали, что обязательно снова встретятся.
     Айзенбард Оскаленный принял боевую стойку - голова наклонена, плечи опущены, правая нога выставлена далеко вперед. И с силой топнул о дощатый пол. Один раз, другой, третий. Так воины его народа вызывают кровного врага на бой, Капитан Берес с иронией отсалютовал ему своим палашом.
     И вдруг, с третьим ударом ноги Айзенбарда, это случилось. Комнату тряхнуло, жалобным звоном разразилась посуда. С перекрещивающихся под потолком балок осыпалась труха. Всем показалось, что полна секунду накренился, как палуба в бурю.
     ?Гномьи штучки?, - пробормотал Руперт.
     Но Айзенбард был удивлен не меньше остальных. Он и не думал звать Магию Земли. Честно говоря, у него, простого рубаки (пусть и немалого Уровня), не хватило бы сил на такое представление. По запаху и на ощупь отличать фальшивое золото - это одно, а землю трясти - это вовсе другое.
     Прославленный корсар удивился бы куда сильнее, если бы узнал, что еще случилось в момент подземного толчка.
     В одной потаенной пещере сорвалась с постамента и упала, разлетевшись вдребезги, каменная плита. Огромная, в рост человека, иссеченная клиновидными символами забытой письменности. Одна из двенадцати таких же плит.
     Двенадцать - сакральное число Морского Народа, Плиты - скрижали, на которых запечатлено Обещание Волны. Истинное пророчество о возвращении Меерфолька. Слова его всегда были загадкой для тех, кто оказывался способен их прочесть.

***

     ?Двуликий чужак ступит на обреченную землю. Его будут ждать мертвец, безумец и женщина. Мертвец даст ему знание, безумец приведет его к Двери, а женщина подарит ему ключ, Когда иссякнут последние песчинки времени, отмеренного Творцом этому миру, чужак повернет ключ в замке и откроет Дверь, за которой немногих последовавших за ним ждет спасение? (Первая Скрижаль).

***

     - Молодой человек! - визгливо окликнул Антона старик, - Вы так и будете стоять там или подойдете, наконец, сюда?
     Антон не нашел ничего лучше, как двинуться на голос. Что еще надо этому уроду?
     Старик поджидал его за кафедрой. Стоя перед ней, Антон разглядел бронзовую чернильницу с черным пером. И железный уголок кожаного переплета нешуточных размеров старинной книги. У основания возвышения старик поставил свои ведерки.
     - Думаете, у меня нет других забот, как заниматься вами? - укоризненно вопросил старик. - Если я добровольно взялся исполнить чужие обязанности, это не значит - в ущерб своим.
     - Чужие обязанности? - переспросил Антон.
     - Ну да. Или вы думаете, что это, - старик потряс в воздухе пером с томительно зависшей чернильной каплей, - или это, - отточенный кончик пера указал на ведра и кисточки, - мое призвание? Как бы не так!
     Пока дряхлый ворчун жужжал над его ухом, Антон пытался отрешиться. От его болтовни, от навязчивого зрительного образа. Он пытался определить - является ли старик программой, или это человек в виртуальном аналоге.
     ?Призрак? бы обнаружил отличие сразу. Еще один повод для дальнейшего расстройства. Антон видел перед собой то, что должен был видеть любой пользователь Мультиверсума. Старца в заношенной рясе, переворачивающего страницы такой же ветхой, как он, инкунабулы. Для специалиста его класса - весьма прискорбный результат.
     - Молодой человек, вы оглохли? - услышал Антон.
     - Простите, - Антон смущенно улыбнулся. - Вы что-то сказали?
     Старик долго рассматривал его, склонив голову набок, к самому плечу.
     - Я задал вам вопрос, - сказал он, явно недовольный результатами осмотра. - И даже не один, а целых три. Вы же, вместо четкого и своевременного ответа, соизволили пялиться неизвестно куда. Почему большинство молодых полагают, что у них впереди все время мира? Поверьте мне - это совсем не так. Времени у вас нет.
     - Я верю, -ответил Антон, переполняясь холодной и пузырящейся яростью. - Я знаю. Поэтому давайте перестанем болтать и перейдем к делу. Я действительно спешу.
     - Он спешит! Ха! - старик негодовал. - Я вожусь с ним, вместо того чтобы заниматься делом, - он ткнул дрожащим пальцем в ведра, в купол потолка. - А он, значит, спешит! Ну ладно, умник, тогда мы все будем делать быстро. Очень быстро. Вж-жик!
     Обмакнутое в чернильницу перо угрожающе застыло над перевернутой страницей книги. Старик откашлялся и выпалил скороговоркой:
     - Имя род занятий цель прибытия на архипелаг?
     Но Антон опять не слышал вопроса. Его взгляд, последовавший за перстом старика, от жестяных ведер поднялся к потолку. И застыл там, прикипев к центральной фреске.
     Он помнил ее по своим прошлым визитам на Архипелаг. Фреска называлась ?Защитники?. Она изображала четырех ангелов, воспаряющих над разноцветной мешаниной островов.
     Величественные фигуры небесных воинов, одетых в сверкающие доспехи и вооруженных огненными мечами. Режущая белизна крыльев. Исполненные внутреннего благородства лики, устремляющие суровые взгляды вниз, на зрителя.
     Всего этого теперь не было.
     От красочного наполнения фрески остались острова и море. Над ними можно было с трудом различить четыре крылатых силуэта.
     Кто-то стер Защитников Архипелага, лишив виртуальные острова их высокого покровительства.
     Антон снова посмотрел на жестяные ведра. На старика. И спросил:
     - Вы собирались заново нарисовать центральную фреску? Старик, ожидавший ответа на свои вопросы, выказал сильное раздражение.
     - А как вы думали?! -воскликнул он. - Кто-то же должен этим заниматься! А вы тем временем делаете все, чтобы отвлечь меня. Хотя, как уже было не раз сказано...
     - Я знаю, кто вы, - сказал Антон.
     Он действительно знал. Удивительно еще, что не догадался сразу.
     - Да ну? - старик был польщен. - Хм... я известен... в определенных кругах. По крайней мере, всегда был известен. Люди страдают прискорбной забывчивостью, а я так не люблю напоминать о себе. Но, - он погрозил Антону пальцем, правда, улыбаясь, - наше знакомство все еще остается односторонним.
     - Да, да, - Антон прокашлялся. - Позвольте представиться. Мое имя: Янус. Род занятий: открывание дверей. Цель прибытия и род занятий совпадают.

***

     Четверо против троих. Честный расклад, ведь у одного из пиратов рук было в два раза больше, чем у обычного человека. И за спиной офицеров не колышутся штандарты ?Свирепых тунцов?. Происходящее обещает быть самой благородной резней из всех, что когда-либо знал ?Дом Красного Быка?. С соблюдением всех и всяческих канонов чести.
     Не стоит, конечно, забывать - полтора десятка лучших людей Айзенбарда ожидают на улице, перед таверной. На всякий непредвиденный случай.
     Коротыш Улыбка и капитан Берес сходятся в центре комнаты, медленно, по полшага, сокращая разделяющую их дистанцию. Наконечник палаша рисует в воздухе идеальной формы кольца. Сабля-пояс, имеющая на каждом из концов специальную прорезь для руки, сейчас выгнулась. Застыла стальной радугой между неподвижными кулаками гнома. Сжатые пружины показались бы рядом с корсаром и стражником мягче вывалившихся кишок. От напряжения вокруг противников тонко звенит воздух.
     Пес и Руперт, не сговариваясь, выбирают себе в соперники мангаса. ?Ценю вашу помощь, младший лейтенант?, - небрежно бросает Руперт. Пес молчит, мысленно прикидывая длину шпаг пирата. Он выше обид на этого лощеного юнца. Хотел бы он посмотреть, как тот один справится с прославленным четвероруким убийцей.
     Господин смотритель береговых укреплений изволит подняться. Он так шумно ворочается, отодвигая стул, так выпячивает брюхо, что сразу становится ясно - весь этот спектакль не стоит и ломаного гроша. Рыжий боров, когда нужно, проворен сверх меры и тем не на шутку опасен.
     С его мощного запястья небрежно, как дамская побрякушка, свисает на ременной петле булава. Длинный стержень с усеянным шипами шаром на конце. Господин барон на спор колет ею грецкие орехи - так, что нетронутое ядрышко выпадает из треснувшей пополам скорлупы.
     - К вашим услугам, мадам, - говорит он Мэри и отвешивает шутовской поклон, растопыривая руки. - Премного о вас наслышан,
     Пиратесса громко и с нескрываемым презрением фыркает.
     - Мне твои услуги не нужны, толстая жопа. Уд у тебя тонок мне их оказывать,
     Пока багровеющий Венга ищет достойный ответ, она поддевает носком подвернувшуюся табуретку. И отправляет ее в круглое лицо барона, цветом приближающееся к разрезанной свекле.
     Реакция господина смотрителя достойна высшей похвалы. Рука с булавой описывает полукруг навстречу летящему табурету. Тот с грохотом разлетается в щепки. Одна из них оставляет на мясистой щеке барона кровавый росчерк.
     Это служит сигналом к началу боя. С криком ?En garde! ? Руперт переходит в наступление на Четыре Руки, стремясь поразить его кончиком шпаги в солнечное сплетение. Громкий лязг сопровождает первый обмен ударами между Бересом и Айзенбардом. Мэри Кровь мечет свою цепь в барона.
     В офицерском зале ?Красного Быка? закружился dance macabre.
     Руперт привык выигрывать свои поединки сразу. Глаз опытного дуэлянта быстро определял слабые места противника. За этим следовала молниеносная атака, каскад вдохновенных финтов. И тот главный удар, ради которого все и затевалось. Ни с чем не сравнимый трепет, когда жало эльфийской шпаги проникает в брешь обороны. В щель доспехов. И в дрожащую от предощущения гибели плоть. Ради этого стоило жить и играть в ?Архипелаг?.
     Но сейчас он понял, что невероятно далек от упоительного момента, далек от удара. И как никогда близок к поражению. Ему показалось - он попал в центр бури, где каждая жалящая песчинка была вражеским уколом. Четыре Руки с легкостью отбил все его атаки. И перешел в наступление, нанося удары с огромной скоростью и великолепным мастерством.
     С обеими своими шпагами проклятый мангас управлялся одинаково безупречно. На пятом ударе он чуть было не поразил Руперта в печень. Тот успел вытряхнуть из рукавных ножен дагу и парировать смертельный выпад. Тут же на его лоб лег алый штрих. Четыре Руки мог оставить его без глаза.
     Руперт поспешно шагнул назад. Споткнувшись об опрокинутый стул, он потерял равновесие. Длинное тело пирата наклонилось вперед, и Четыре Руки нанес удар сверху обеими шпагами - в сердце и в правое легкое. Под удар слева кое-как легла дага, сместив его в сторону. Но правая сторона лейтенанта осталась без защиты.
     Раздался громкий звон. Четыре Руки поспешно отдернул шпагу. Скрестил ее со второй, отступая в защиту. Другая пара его рук принялась судорожно перезаряжать пистолет, рассыпая порох и неловко орудуя пыжом.
     Пес Войны, отбивший удар мангаса, за плечо удержал Руперта от окончательного падения на пол.
     - Позволите пригласить вашу даму на вальс? - спросил он, указывая палашом на корсара. - Обещаю, что буду с ней нежен.
     - Сделайте одолжение, - пробормотал Руперт.
     Теперь он обязан этому ублюдку жизнью. И еще будет вынужден разделить с ним честь победы над одним из пиратских главарей.
     Но, черт побери, это лучше, чем валяться с пропоротым легким. En garde!
     Одна ладонь, Это преимущество в длине давал капитану Бересу его палаш по сравнению с абордажной саблей Айзенбарда. Незначительное на первый взгляд.
     Но в таком бою любая мелочь может сыграть решающую роль.
     Уповая на длину своего оружия, капитан Берес атаковал на мгновение раньше. Он ударил в горизонтальной плоскости, метя ниже подбородка гнома. Он знал, что гибкость сабли не позволит корсару прямо отражать удар.
     И верно, Айзенбард пригнулся, отпуская один из концов сабли. Она распрямилась с певучим металлическим звуком. Берес возвратным движением попытался разрубить противнику плечо, но тут же вынужден был отпрыгнуть. Хитрый гном попытался подсечь ему ноги у щиколоток.
     Они застыли напротив друг друга, переводя дыхание и собираясь для новой атаки.
     Айзенбард кинулся в нее первым. Когда палаш увел его саблю в сторону, он неожиданно бросил ее.
     И, собравшись в живой комок, ударил Береса головой в живот.
     Если бы не кираса, капитану пришлось бы плохо. Задохнувшись, он отступил назад. Мотающий головой пират, ничуть не оглушенный, вцепился по-борцовски ему в пояс. Дернул ?береговика? вниз и на себя. В рукопашной схватке гномы всегда стараются повалить противника. Особенно если тот намного выше ростом.
     Кольцо рук Айзенбарда сжалось на его бедрах. Берес попытался повторить трюк с ударом рукоятью палаша в темя. Но почувствовал, как его отрывают от пола. Сила Оскаленного была невероятной.
     Бросив меч, капитан, чей позвоночник под давлением гнома угрожающе захрустел, с размаху хлопнул того ладонями по ушам. Рванул за самые большие кольца в ушных хрящах. Айзенбард замычал от боли и, выгнувшись, бросил капитана Береговой Стражи на пол. Наподдал ему ?рогом нарвала?, дырявя кирасу и целясь пропороть что-нибудь жизненно важное.
     Но после столкновения с кирасой и хлопка по ушам у него перед глазами вертелись черные круги размером с монету. И в этих самых ушах что-то тонко звенело. Шатаясь, Айзенбард сумел только поцарапать капитану бок. Зато Берес схватил его за ногу и тоже повалил на пол.
     Руки капитана, режась о бороду, сомкнулись на горле главаря корсаров. И так как руки человека были в два раза длиннее, чем у гнома, Берес завладел преимуществом, которое можно было назвать решающим.
     Мэри Кровь тем временем сражалась с бароном Венга.
     Ее цепь обвила толстую шею барона. Другой ее конец она в прыжке перекинула через потолочную балку. И повисла на нем всей своей тяжестью.
     Барон всхрапнул, И, чтобы уберечь свои шейные позвонки от перелома, тоже повис на цепи, вцепившись в нее руками. Мэри качнулась и ударила его каблуками в живот. Барон ухнул.
     Трухлявая балка не выдержала тяжести двух повисших на ней тел и сломалась пополам.
     Мэри, хоть и не ожидала падения, оказалась на ногах мгновенно. Барону повезло меньше. Падая, он опрокинулся спиной на стол и теперь с нечленораздельными проклятиями ворочался среди обломков.
     Не тратя времени, чтобы подобрать свою цепь, Кровь цапнула из-за голенища трехгранный стилет. И прыгнула к господину смотрителю береговых укреплений.
     В этот момент большим пальцам капитана Береса удалось кое-как продавить каменные мышцы гнома. И добраться до кадыка.
     Упиваясь ощущением победы, он не заметил, как левая рука Оскаленного нырнула за прикрытие бороды. Где разжилась припрятанным ножом.
     Им-то Айзенбард и разрезал правую руку Береса от запястья к локтю. Так глубоко, что мышцы провисли лохмотьями и острие проскрежетало по кости.
     Берес вопит, и ему вторит тонкий крик Мэри. Коварный барон вовсе не был оглушен падением. Из лежачего положения он ловко разбил булавой коленную чашечку пиратессы.
     Кричащая Мэри делает шаг назад, падает на здоровое колено. Ее глаза обреченно провожают руку барона, отводящую булаву для финального удара. После него голова морской амазонки лопнет, как гнилая тыква.
     Нож Айзенбарда впустую царапает кирасу. Капитан сползает с противника и пятится назад.
     Кидаться к палашу бесполезно, одной рукой им не помашешь. Берес нашаривает на поясе парадный кортик. Сообразивший свою выгоду Айзенбард на четвереньках бежит к абордажной сабле.
     - Сдохни, сука! - забыв о благородстве, сипит барон Венга.
     Одной рукой он яростно трет распухшую после цепи шею. Вторая замахивается булавой.
     Гремит выстрел.
     Все замирают на долю секунды. На этот раз оружие мангаса не дало осечки. И Четыре Руки не промахнулся, зная, что второго заряженного пистолета у него нет.
     Левый глаз господина смотрителя превращается в неаккуратное отверстие.
     Грузное тело падает сразу. Жизни в нем остается не больше, чем в раздробленном молнией дереве. О пол оно ударяется с гулким хлопком, как мешок с мукой, рухнувший с изрядной высоты. Шлеп! И темная лужа, стремительно растекающаяся из-под повернутой набок головы.
     Но убийце барона суждено ненадолго пережить свою жертву. Руперт и Пес кидаются на него с двух сторон.
     Мангас пропускает выпад шпаги в бедро. Танцующее острие вспарывает мышцы, и гигант теряет подвижность. Оружие Пса с широкого замаха врубается ему в бок.
     Под широким лезвием хрустят, ломаясь, ребра. Корсар вопит, уже вслепую размахивая руками. Чисто случайно ему удается ударить Пса эфесом в висок. Младший лейтенант падает, левая сторона его лица лаково поблескивает от крови.
     Руперт же успешно отражает неприцельные, но все еще смертельно опасные выпады. Используя инерцию противника, он пружинисто отскакивает назад, за пределы его досягаемости, Он понимает, что с такой раной от палаша Четыре Руки не протянет и минуты.
     Но, отступая, Руперт не замечает опасности. Ползущего как краб Айзенбарда, чьи руки вновь сомкнулись на сабле. Стражник натыкается на корсара спиной.
     Коротыш Улыбка вскинулся, нанося хлесткий удар с разворота. Широкая сабля прочертила воздух с громким свистом и разрубила спину Руперта ниже кирасы.
     На лице знаменитого дуэлянта появилось удивленное выражение. Его рот приоткрылся, из глаз потекли слезы. Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на своего убийцу. Но из-за разрушенного позвоночника тело его больше не слушалось. Колени подогнулись, и он упал лицом вперед.
     Жизнь угасла в его глазах, когда разочарованный пользователь отключился от своего аналога. За секунду до того, как ?рог нарвала? пробил его череп за ухом.
     С чавкающим звуком отдернув испачканный сапог, Айзенбард тщательно вытер его о рукав покойника. И, стряхивая кровь с сабли, посмотрел на капитана Береса. Последнего, кто должен был сегодня умереть в этой комнате.
     Кортик против сабли. Однорукий калека против свирепого и умелого бойца, Капитан Берес был героем, но не дураком.
     Его здоровая рука подбросила кортик, перехватывая его за лезвие. Айзенбард усмехнулся. Знаменитая борода надежно защищала его горло, тело скрывалось под кольчугой. Куда собирается метить этот обреченный? Онулыбнулся, блестя железом.
     Капитан бросил кортик. Просто так, не стараясь утвердить его в полете Словом. Целясь условно в круглое лицо гнома.
     Дзинь! Айзенбард отбил кортик. И тут же двинулся вперед, помахивая гнущейся саблей. Вот и все, капитан. Пора ставить точку.
     Здоровая рука капитана нырнула под кирасу. И появилась обратно, сжимая свернутый в трубку пергаментный свиток. Вокруг свитка вился шелковый шнур с блестящей коричневой печатью. Гном-корсар втянул воздух расширенными ноздрями. Свиток за пол комнаты вонял незнакомой Магией. Что еще за уловки?
     Не тратя времени, капитан Берес раскусил печать, яростно сплюнул