ы цветы. Розы. Белые. Двадцать семь штук.
     - Ведется поиск в системе... Выполнено. Загрузить образцы?
     - Давай.
     Они появились перед ним, зависли, кружась в воздухе. Двадцать семь благоухающих роз с радужными каплями влаги, дрожащими на шелковисто-белых сжавшихся лепестках.
     - Черт-те что такое, - сказал Антон, крутя один из цветков в руках. - А с шипами они уже не выращивают?
     - Формирую запрос. Выполнено, Антон.
     - Твою мать! - с чувством отозвался он, роняя цветок. Проросшие шипы больно укололи ладонь. - И интенсивность запаха пусть понизят, а то как дезодорант.
     - Выполнено, Антон.
     - Хорошо. Дней пять чтобы стояли, не больше.
     - Выполнено. Оформить заказ?
     - Да. На мое имя. Адрес доставки: Ядро, сектор Казимирова-5/112, региональное отделение ?Мнемобанка?, отдел обслуживания потребительского кредита. Получатель по личному коду: Андреева Марта.
     - Выполнено.
     Их знакомство состоялось типичнейшим для второй трети XXI века образом. Аналоги Марты и Антона встретились в локальной Виртуальной Реальности ?М-банка? по разные стороны стойки для приема посетителей. Марта, двадцатидвухлетняя практикантка, вышедшая на работу только позавчера и занимающаяся рутинным оформлением кредитных договоров. И Антон, двадцативосьмилетний хакер, железная крыса с силиконовыми нервами, грызущая текстолит и бетон корпоративного основания мегалополиса.
     Человек с десятком фальшивых ЛИК' ов и астрономической задолженностью перед своим главным кредитором. И навязчивой тягой к самоубийству, выраженной в первую очередь отсутствием постоянной крыши в лице нафаршированных боевым железом теков - киборгов из какого-нибудь рыцарского ордена. Или их ближайших коллег-конкурентов, ?новых людей? Симбиотического Синклита.
     Риск, которому Антон подвергался, вверяя свои трехлетней давности воспоминания архивам ?М-банка?, был сравним, например, с безоружной прогулкой по Дну в часы веерных отключений энергии. Когда в темноте находит себе выход опасное безумие нижних кварталов и под видом бригад ?Скорой помощи? шныряют мобильные команды ?ливерных охотников?.
     Стоило какому-нибудь клерку проявить запретное любопытство к предмету залога, самое меньшее, что ожидало Антона, - это психокоррекция для общественно полезных работ. И пожизненное проживание в глубинном секторе, где можно сойти с ума от постоянного шума нагнетающих свежий воздух компрессоров и отсутствия неба над головой.
     В худшем случае это была бы Криогенная Каталажка с неопределенным сроком разморозки. Или современный заменитель смертной казни - остракизм, изгнание за пределы Города, за Форсиз, в Зону Отчуждения.
     Все это он рассказал ей за два с половиной часа на открытой террасе ресторана ?Хрустальное небо?. Отвечая на ее вопрос: ?Чем ты занимаешься, Антон?? - он понял, что не хочет, не может ей лгать. Сейчас и всегда.
     ?Я покажу тебе, - сказал он, глядя Марте в глаза. Его ладонь отыскала пластину тактильного нейроинтерфейса на столе. - За соседним столиком - он в желтом, она с серебряными волосами. - Антон опустил веки. - Они заказали себе фирменное вегетарианское меню на двоих?. - ?Ну и гадость. А откуда ты знаешь?? - ?Знаю, - он сделал свободной рукой несколько движений, переставлял с места на место что-то невидимое. - Их заказ отправился в утилизатор. Смотри?.
     За соседний столик принесли зажаренные с кровью бифштексы. Возмущенный мужчина в желтом громко вступил в пререкания с официантом. ?Я ортодоксальный последователь принципа ахимсы! - кричал он. - Я не вкушаю плоть убиенных животных!? - ?Дорогой, это искусственно выращенное мясо?, - одергивала его спутница. ?Тем хуже! Клонированная подделка!?
     ?А теперь представь: вместо того чтобы забавляться с этим чудаком, я могу получить доступ к его личному счету. И меньше чем за секунду выкачать оттуда все средства, раскидав их по анонимным вкладам. Не сходя с этого места. Попивая свой коньяк. А на закуску объявить его подругу и его самого в федеральный розыск?.
     ?Но ведь это же преступление?, - сказала она очень тихо и очень серьезно. Он улыбнулся ей и пригубил обжигающе терпкий сорокалетний ?Hennessy?, ровесник этого проклятого века. ?Я знаю. Но какая, черт побери, разница??
     - Тестирование завершено, - сообщила Маска. - Замеченные отклонения в пределах нормы, базис-модуль функционирует нормально.
     ?А я?? - подумал он, но вслух сказал:
     - Спасибо, Маска. - Осторожно встал {голова все еще кружилась) и нагнулся, разминая затекшие ноги. - Пока.
     - До свидания, Антон.
     Он сошел с коврика и, подойдя к стене, потрогал Маску, нет, здесь, в реальности, - маску. Там, по ту сторону грез, она была куда разговорчивей. И у нее не было тонкой линии склейки, проходящей через лоб, переносицу и подбородок.
     Во время трехмесячной давности приступа Антон сорвал маску со стены и разбил пополам о спинку стула. ?Она кривлялась? , - объяснил он Марте. И еще следила за ним в темноте.
     Ночью он застал Марту на кухне в слезах. ?Я не могу так больше, Антон, - сказала она, больно сжимая его руку. - Я не хочу бояться тебя. Но мне страшно?.
     Он бы заплакал вместе с ней, если бы умел.
     Утром он склеил маску и повесил ее обратно на стену. Зарезервировал столик на двоих в ресторане ?Хрустальное небо?, где они познакомились два года назад, день в день. Заказал для Марты платиновый браслет у гильдейского ювелира. Он знал, что как ни старайся, ни складывай осколки, ни клей - трещина останется. И только от него теперь зависит, будет она и дальше тонкой, как волос, или разрастется, чтобы однажды стать пропастью.
     ?Дай мне еще три месяца, - попросил он ее. - И я брошу. Завяжу. Я никогда тебе не врал, Марта. Три месяца, и все. Веришь?? Она сморгнула влагу с ресниц и кивнула: ?Верю?.
     Это было четвертого декабря. Ровно три месяца назад. Если он переживет сегодняшние день и ночь, то сдержит свое обещание. И они с Мартой уедут далеко-далеко и будут жить долго-долго. И счастливо. Как в сказке.
     Антон вернулся на медитационный коврик.
     - Здравствуй, Антон, - поприветствовала его ожившая Маска. - Как дела?
     - Начинаются. - Он невесело усмехнулся. - Оформи заказ через ?Срочную доставку?. На имя и личный код Василия Шептунова.
     - Выполняю...
     - Пять противопехотных мин типа ?Одуванчик?. Адрес доставки: Ядро, сектор Волкова, мотель ?Новый Азор?, номер 27. Получатель по месту: Василий Шептунов.
     - Выполнено. Такси прибыло, Антон. Ожидает на стоянке.
     - Хорошо, Маска, спасибо.
     Нет, лучше они не будут жить как в сказке, В сказке, где птицы, звери и фарфоровые маски говорят человеческими голосами. Где на улице под фонарем можно повстречать отважного воина, могучего джинна и бестелесного призрака. Где все как в той самой Виртуальной Реальности, откуда он сегодня ночью убежит навсегда.
     Виртуальная Реальность, ВР, Мультиверсум - интерфейс между двумя миллиардами персональных базисов, шестью миллиардами выносных и Сетью, содержащей в себе всю совокупность накопленной человечеством информации и сервисов по ее использованию. Величайший массовый обман в истории. Надежда для одиноких. Ловушка для неосторожных.
     Говорят, что междулунье - недоброе время. Дескать, в час смены ночных светил особо густым и крепким выходит ядовитый отвар, сами собой слетают с уст вредоносные наговоры и Слова Порчи. И всякий лихой люд и нелюд шастает по узким припортовым улочкам, поигрывая кистенем из китового уса или освинцованной дубинкой. Сладок ночной хлеб, да горька расплата. Скрипят перекладины виселиц на Площади Правосудия, и от скрипа того мурашки по коже, будь она белее снега или зеленее мха.
     Но искус разжиться легкой монетой все же посильнее страха, вот и ждут в глухом проулке, пока зайдет Золотая Луна, Светя факелами и звеня алебардами, пройдет квартальная стража. Протопают вслед суровые, с узловатыми кулачищами и расчехленными баграми, ночные рыболовы, пропахшие солью, рыбой и контрабандными специями.
     И, наконец, забредет в переулок одинокий прохожий в долгополом плаще и добротных сапогах. Эй, прохожий, медяка не подбросишь?
     - Слышь, прохожий, - просипел Губа, - не найдется медяка для нищих братьев?
     На нижней его губе, раздвоенной давнишним ударом закованного в сталь кулака, вздулся и лопнул мокрый пузырь. За эти пузыри называли его еще Слюнявый, но втихую из боязни нарваться на ?ласточкино перо?, с которым Губа управляться был мастер.
     - Нам бы с корешами горло промочить, - продолжал он развивать мысль, обозревая хороший, с серебряным шитьем, кафтан прохожего. Потертые, но отменной работы ножны с серебряными же бляшками на накладках, широкий пояс дубленой кожи.
     - Нищие братья, - сказал прохожий с отчетливым акцентом чужестранца. - Я слышал, так в вашем городе зовут себя гильдейские воры.
     - Вроде того, - вкрадчиво протянул Губа, - вроде того, токмо мы не из гильдейских, мы сами по себе...
     - Че ты с ним разводишь, Губа? - раздраженно спросил один из ?братьев?. - Кровь ему пустить, бляжьему сыну...
     - Цыц, - веско сказал Губа. - Кровь - то успеется. Я вижу, господин нам попался благородный, с понятием, послушает он нас, послушает да и сам отдаст, что попросят. А?
     Рука незнакомца легла на пояс, в самой близости от ножен.
     - Разговаривать нам не о чем, - сказал он. - И отдавать я вам, крысам, ничего не собираюсь. А теперь пошли прочь, пока еще на ногах.
     ?Братья?, угрюмо засопев, двинулись вперед, но Губа, останавливая их, поднял руку.
     - Вот ведь как получается, - протянул он. - Да ты сам посуди, нас тут шестеро на тебя одного. Угробим ведь, грех на душу возьмем.
     - Смотри, слюнявый, - прохожий откинул полу плаща, вытянул левую руку под неверный свет фонаря и закатал рукав, - внимательно смотри.
     - Ухты! - не сдержался кто-то.
     Крепкое предплечье чужеземца охватывали семь металлических браслетов с вычурной рунной вязью. Один за другим.
     Ровно семь.
     - Да-а, - протянул Губа, - это ж совсем другое дело.
     И ?братья? наперебой закивали. Совсем другое дело. Седьмой уровень - это вам не шутки. Так и в самом деле без головы можно остаться. Пошли, Губа, чего тут стоять.
     - Сейчас пойдем. Токмо извиниться надобно перед добрым господином. Слово заветное сказать.
     - Оставь себе свои извинения, -- оборвал его чужестранец.
     - Нет, не по-людски это, - возразил Губа, - без Слова-то. Меня ему бабка моя научила, земля ей пухом. А уж она ей точно пухом, из троллей была моя бабка родом, камня владык и земли. И Слово ее непростое было...
     - Замолчи! - заподозрив неладное, крикнул незнакомец и потянул меч из ножен.
     - Entschuldigung! Entschuldigung! Entschuldigung! - трижды возгласил Губа с торжествующей усмешкой на уродливом лице полутролля.
     И расхохотался, когда чужеземец замер столбом вроде тех, что украшают иногда входы в сокровищницы подземных владык. Первые годы столб еще хранит сходство с человеком, пока не сглаживаются черты лица и очертания фигуры. И вот уже ничто не напоминает в камне того, кто дерзнул покуситься на сокровища троллей.
     Не стоило чужеземцу называть Губу ?слюнявым?, будь он хоть трижды Седьмой.
     - Губа, бляжье семя, заворожил! - не веря, пробормотал вспыльчивый ?брат?. - Ну дела!
     Все еще горделиво усмехаясь, вожак шайки протянул руку к кошельку, висящему на поясе окаменевшего прохожего.
     - Чего стоите, как неродные, -- бросил он через плечо своим молодцам. - Сдирайте тряпье с него и...
     Что ?и?, он не договорил. Прятавшаяся до поры за высоким голенищем сапога незнакомца плетка о девяти витых хвостах оплела его толстую шею удушающим хватом, выдавила хрипом слова из глотки. Свободной рукой незнакомец выхватил-таки меч и возвратным движением разрубил Губе колено. Вцепившись в сжимающиеся сами собой, как щупальца морского гада, плеточные хвосты, полутролль рухнул. Глаза его кроваво глянули вверх выкаченными белками.
     - Мои сапоги пошиты из кожи василиска, - назидательно сказал чужеземец. - Они хранят меня от заклятий окаменения. - Осекшись, он отмахнулся мечом, и, зажимая рассеченную руку, попятился назад один из ?братьев?. Выпавшее ?перо? звякнуло о камни.
     Хвосты плетки сжались еще туже, послышался тихий хруст раздавленных позвонков. Тело Губы засучило ногами и обмякло. Чужеземец переступил через него, поводя мечом перед собой.
     - Ну, - сказал он. - Кто следующий?
     Сколько времени требуется воину Седьмого Уровня, чтобы упокоить пять уличных крыс? Если четверо носили по одному браслету и только Губа три - один мажеский и два воровских?
     Вдвое меньше, чем нужно портовому голубю, чтобы склевать пять крошек хлеба, оставшихся на тряпице от рыбацкого завтрака. Ровно столько, сколько требуется шестому из незадачливых ?братьев?, чтобы пробежать двадцать шагов прочь от клятого переулка.
     Больше он не успевает. ?Ласточкино перо?, подхваченное чужеземцем с земли, несется ему вслед на Верном Слове. И глубоко вонзается в левую икру. Нога ?нищего брата? подворачивается, и он лежит, больно стукнувшись спиной и затылком. А шаги прохожего-убийцы все ближе... Ближе... Ближе.
     - Новый браслет мне за тебя не надеть, - говорит он, нависая над бледным от страха ?братом?. - Но по законам моей страны вор, пойманный на месте преступления, должен быть наказан.
     Подошвой сапога он наступает на руку своей жертвы, вздымает и опускает меч. Из-под ног его доносится глухой вой.
     - Ползи прочь, - брезгливо говорит чужеземец, - и помни, что этой ночью барон Готфрид фон Ваденполь был к тебе милостив.
     Вверив меч ножнам, он возвращается в переулок. Не глядя, как вор, зажимающий обрубок правой руки, поступает по его словам.
     Барон ждет, глядя то на кончики безупречно подпиленных ногтей, то на тусклый фонарь, освещающий переулок. Вокруг фонаря вьются прозрачные ночные сильфы, жадные до магии, даже такой слабой, как та, что днем накапливает, а ночью отдает свет. Барону скучно наблюдать за глупыми духами воздуха, и он задумчиво полирует ногти о ткань плаща. Вынимает кинжал и правит излишне заострившиеся утолки на ногте указательного пальца. Его терпение велико, но не безгранично.
     Скрип открывающейся где-то рядом двери. Звук шагов,
     - Барон?
     Кинжал завершает свою работу, но не спешит возвращаться в ременную петлю на поясе. Барон крутит его в руках, пробует остроту лезвия подушечкой большого пальца.
     - С кем имею честь? -спрашивает он.
     - Меня зовут Камбала, барон. И у меня для вас вести.
     - Я жду вестей, - соглашается Готфрид фон Ваденполь. - Но не всяких и не от всякого. Извольте произнести нужные Слова, господин Камбала. В противном же случае, - добавляет он, в великолепном выпаде приставляя меч к груди своего запоздалого собеседника, - я вынужден буду убить вас, как это ни прискорбно.
     - Ого, - говорит Камбала, маленького роста человек с испитым лицом и в изрядно замызганных лохмотьях. - Быстро у вас это с мечом получилось.
     - Ха. - В голосе Готфрида можно расслышать позволительное самодовольство. - Все ваше внимание было приковано к ножу... Я слушаю, милостивый государь.
     - Да не знаю я ваших Слов, - говорит Камбала. - Меня вообще...
     - Жаль, - прерывает его барон. - Значит, я имею дело с самозванцем.
     Меч его, доселе безвредно сминавший одежду на груди Камбалы, логическим и смертоносным продолжением незаконченного выпада погружается в нее где-то в окрестностях правого легкого.
     - ...Задолбали эти здешние игры, - завершает Камбала свою прерванную столь радикальным образом речь и опускает взгляд на недвусмысленно пронзающий его клинок. - Ну, и чего ты этим добился?
     С недоумением во взгляде барон отступает назад, отводя руку с мечом. Кроме еще одной прорехи в лохмотьях, ничто в Камбале не напоминает о нанесенном ударе,
     - А-ах-х! - звучно выдыхает барон, и меч его, размазавшийся в неразличимую взглядом дугу, перечеркивает самозванца наискось. От левой ключицы к правому бедру.
     Вместо того чтобы раскрыться, дымясь кровью, по всему разрушительному пути клинка, плоть Камбалы ведет себя подобно ртути, расходясь перед лезвием и смыкаясь вслед за ним.
     - Проклятие! - шипит Готфрид, с кошачьей ловкостью отпрыгивая назад. - Но тебе меня так просто не взять, Неживущий!
     - Ага, - Камбала снимает с пояса пузатую бутыль из мутного зеленого стекла, ковыряет нечистым мизинцем пробку, - я вот тоже так думаю.
     - Берегись! - Готфрид фон Ваденполь угрожающе потрясает девятихвостой плетью. - Эта плеть сделана из настоящих волос горгоны! Ей по силам совладать с тобой!
     Хвосты плети шевелятся и, извиваясь, тянутся к самозванцу. Тот, ничуть этим не смутившись, поддевает-таки непослушную пробку ногтем и откупоривает бутыль. Наградой ему - толстая струя белого дыма, струящаяся из горлышка с удивительной змеиной неторопливостью.
     - Что будет угодно моему господину? - раздается ниоткуда утробный голос. Барон Готфрид бешено озирается по сторонам. - Разрушить город или построить замок?
     - Кончай дурачиться, бен-Юсуф, - раздраженно говорит Камбала. - Хватай клиента, и поехали.
     - Слушаю и повинуюсь, - с усмешкой произносит голос. Как натасканная бойцовая кобра, дым сменяет неспешность на неуловимое глазом хищное проворство. Свив десяток плотных колец, он охватывает ими барона. Должно быть, кольца эти материальны - Готфрид больше не может двинуться. Его бессвязные ругательства становятся все глуше и глуше, по мере того как белая пелена растекается по его телу. И совсем затихают, когда дым, скрыв его целиком, ползет обратно в бутылку.
     - Ты ничего не забыл, дружище? - язвительно спрашивает Камбала, прежде чем последний дымный отросток скрывается в горлышке.
     В ответ из бутыли вырывается белое клубящееся облако, в одно мгновение скрывающее оборванца в грязных лохмотьях.
     Рассеявшись, оно открывает пустой переулок, у входа в который лежит груда неподвижных тел. И забытая на мостовой бутылка из мутного стекла.

***

     - Володя? Это Лукин беспокоит. У меня пользователь потерян основным сервером. Идентификационный номер...
     - Не надо, мы его хэндлим. У тебя на сервере ?призрак?, Лукин. Ситуация три.
     - Откуда? Я смотрел в логах, все чисто...
     - Выкинь свои логи, Лукин. Он проявился, задействовал ?жидкий конструкт?, пользователь блокирован. Тебе надо два раза повторять?
     - Нет, я...
     - Действуй по инструкции, ситуация три. Загрузи ангелов и локализуй точку входа. Мы сейчас дадим приблизительные координаты.
     - Понял. Запускаю ботов.

***

     Начальник квартального обхода остановился и знаком призвал троих подчиненных ему латников к тишине..
     - Слышите? - спросил он. - Вроде поют где-то.
     - Поют? - плечистый стражник недоуменно закрутил головой в покатом саладе. - Что поют?
     - Навроде воскресного хора, - задумчиво протянул начальник. - ?Господь наш, господь гнева?, - фальшиво напел он. - Аж жуть берет.
     - И я тоже слышу, - подхватил другой латник.
     - И я!
     Начальник открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но не издал ни звука. Глаза его расширились, лицо побледнело. Выпав из рук, на мостовой зазвенели меч и сигнальный горн.
     - Свет, - прошептал он, - свет...
     - Эй, капитан. - Латник протянул руку, собираясь потрясти начальника за плечо. Но замер, и на его лице произошла та же перемена.
     Невесть откуда взявшийся ветер раздул синие плащи стражей, в клочья разорвал свет факелов. Со звоном полопались уличные фонари кругом.
     Ветер остервенело бился в закрытые ставни домов. Наступила темнота. И была она глухой и безотрадной, как ночь до начала времен.
     А за ней стал свет.
     Начальник квартального обхода поднял свой меч. Лезвие занялось грозным сиянием, словно живой огонь струился по кровостоку. Стражники смотрели на него прямо, не мигая. Их глазницы были полны живой темноты. На беленной известью стене позади них лежали вычерченные светом клинка тени.
     Тени, обычные во всем, кроме сложенных крыльев, растущих из их плеч.
     Человек, которого в ино