активные деятели экологического движения. Совет автократов тайным голосованием изберет диктатора на время кризиса и самораспустится за ненадобностью. Верно в общихчертах?
     - Не диктатора, а чрезвычайного и полномочного секретаря, - мягко поправил Волох. - И речь не идет о самороспуске. На время действия ЧП Совет будет выполнять исключительно вспомогательные функции.
     - Переворот, - подал единственную за все время разборчивую реплику Гроссмейстер. Голос у него оказался таким же невыразительным, как и вид, тихим и скрипучим. - Вот как это называется.
     - Можно сказать и так, - не стал спорить Пардус. - Но это лучший, если не единственно возможный выход. Мне не надо объяснять, что Синклиту при поддержке ?Неотеха? не потребуется даже тех пяти лет, о которых говорил Белуга? Наши аналитики называют срок в два года. В течение этого времени они получат абсолютное большинство голосов в Совете и совершат такой же переворот, только мирным путем. Если мы их не остановим.
     - Мы? Вы, Аркадий, считаете, что Орден и Агнцы безоговорочно примут сторону... вашу сторону? - Я в этом уверен, - твердо сказалВолох. - Уверен в вашем благоразумии и правильном понимании возможных последствий отказа от сотрудничества. Его неподвижный серый взгляд, устремленный куда-то между двумя собеседниками, был гораздо лаконичней. ?У вас нет выбора?, - говорил он. Уже у самой двери отец Димитрий обернулся, нахмуриллоб. - Аркадий, - сказал он, - по вашим словам, этот записанный разговор состоялся четыре месяца назад. И только в январе была спланирована операция ?Жатва?, а с нами вы решили связаться уже сейчас. Всего за месяц до Прорыва. Чем вы объясните такую паузу?
     - Тем, что не я один ответственен за разработку операции, - вежливо ответил Пардус.
     Пастырь кивнул. Программа ?Исповедник? со всей уверенностью говорила ему, что Волох лжет, открыто лжет, впервые за весь состоявшийся разговор. Но прояснить причины этого она не могла, равно как и то, что крылось за ними. Многое оставалось тайной из того, что делал Аркадий Волох, на Небесах известный как глава службы внешней безопасности ТПК ?Неотех?. Человек многих опасных талантов.
     Те, кто знал о нем больше, предпочитали молчать. Или были мертвы.

***

     Мир был снежной открыткой, застывшим в холодной неподвижности рукавом платья невесты. Оборвавшаяся метель оставила за собой ноздреватый полог сугробов, в котором по самое брюхо утонул ?нетопырь?. Последний затухающий взмах крыльев поднял льдистое облако, осевшее на органических перепонках.
     Из-под откинувшегося блистера кабины вырвался пар, окутывая фигуру в серебристо-черном полушубке. Владимир с наслаждением выпрямился в полный рост (каким бы ни было эргономичным пилотское кресло, после него ныла спина), глубоко, полной грудью вдохнул. От контраста сухой кондиционированной атмосферы в кабине орнитоптера и морозного ноябрьского воздуха на глазах Белуги выступили слезы.
     За его спиной робко поднялась из своего кресла Даша.
     - Где мы? - тихо спросила она.
     Он повернулся, с радостью убеждаясь, что на ее лице нет и следа страха. Хорошо. Смелая девочка.
     - Мы за Городом. - Он взял ее за запястье, нащупал уплотнение в холодной гладкой ткани. Нажал. - На вражеской территории.
     Под его пальцами разбежались, налились яркими красками контуры миниатюрного цветового пульта. Даша удивленно ойкнула. Белуга коснулся нарисованной клавиши, включая дополнительный обогрев пилотского комбинезона.
     - Так будет теплее, - ласково сказал он, - Даша.
     Он редко называл ее по имени, вкладывая что-то особенное, нежное в его звучание. Даша потянулась к нему, но Владимир уже отвернулся, выпрыгнул из кабины и по округлому боку ?нетопыря? ловко соскользнул на землю. Вокруг его ног, утонувших в снегу до колен, по самую кромку высоких сапог из алой лакированной кожи, закружились призрачные ленты поземки.
     - Прыгай сюда, - повелительно сказал он.
     Они стояли, тесно обнявшись, делясь теплом друг с другом. Даша прятала лицо от колючего ветра в меху волчьего полушубка, забравшись под него руками. Побелевшие от холода губы Владимира касались ее разлетающихся волос.
     - Здесь очень красиво весной, - сказал он. - Вот те клены... ты же никогда не видела живых кленов? Их сейчас не выращивают, нужна особенная почва... а эти растут как ни в чем не бывало.
     - Ты часто бываешь здесь?
     Он улыбнулся, поцеловал ее в макушку.
     - Нет, милая, У меня не так много свободного времени. Да это и небезопасно. Здесь можно наткнуться на рысей, волков или медведей. Или на кочевников. Последние хуже, у них есть винтовки и ракеты. Люди опасней зверей.
     - Ты всегда это говоришь.
     - Потому что это правда, Даша, - Владимир жадно поцеловал ее в губы. Оторвался с трудом, задыхаясь. - Поэтому я лечу сюда, подальше от них. Чтобы забыть о моей войне.
     В его лице проступило что-то неприятное, жесткое. Даша, заглядывая в помутневшие глаза Владимира, чувствуя его напрягшееся, как стальной прут, тело, сделала единственное, что могла. Прижавшись к его губам своими, она не дала ему сказать больше ничего, попыталась своим теплом растопить сковавший Владимира холод. Холод, который шел изнутри, а не снаружи.
     Мраморный холод могильного камня. ?Георгий Викторович Белуга. 1968-2033?. Могилы уже давно нет, залита бетоном корпоративного фундамента, но надгробие стоит в когда-то принадлежавшем отцу кабинете.
     Маслянистый холод черного ружейного ствола. Охотничий карабин ?Тигр? в специальном исполнении, со снайперским прицелом. На стене в том же кабинете. С ним он летает на свои знаменитые волчьи охоты.
     Нереальный холод Янтарной Двери. Глубоко под основанием пирамиды ?Неотеха?, минус двадцать седьмой этаж, три разделенных поста наружной охраны. Миниатюрный лабиринт, оснащенный собственными ловушками и системами защиты (не обошлось и без Минотавра, а как же).
     На закуску наглухо экранированная, запечатанная в броню из сверхпрочных космических сплавов коробка центрального хранилища. Все это пустые предосторожности, дань навязчивой паранойе кураторов Проекта. Пусть земля им будет пухом.
     ?Это похоже на замедленный прыжок в холодную воду, Да и со стороны выглядит так же, я видел запись.
     Я протягиваю руку, касаюсь этой непостижимой, несокрушимой поверхности, и от моих пальцев разбегаются мельчайшие волны. Моя рука свободно, с незначительным напряжением погружается в ?янтарь?. Я вижу ее искаженные очертания, как сквозь водную толщу.
     Шагнув вперед, я пропадаю за Дверью целиком.
     В записи видно, что поверхность не может сразу успокоиться, колышется, идет кругами.
     Что происходит за Дверью? Я не знаю. Такое впечатление, что мы столкнулись с новой формой блокирования памяти, без всяких следов привычного вмешательства. Химия, скальпель или электрошок здесь ни при чем. Никаких изменений мозговой ткани вплоть до уровня РНК. Я просто не могу ничего вспомнить, даже при глубоком сканировании. Непостижимо, как и все, связанное с Дверью.
     Нет, кое-что могу. То, ради чего раз в месяц я ныряю в ?янтарь?, оставляя по ту сторону, у входа в Лабиринт, команду нетерпеливых медтехников с мнемоническим сканером наготове,
     Заключенные в сухую облатку формул и схем знания, know-how, технологии, лежащие в основе преуспевания и лидерства ?Неотеха?. Сверхнаучные достижения, взятые прямо из воздуха... или что там за Дверью?
     Полисахаридные чипы. А-поле. Кристаллические накопители. Моноволокно. Тактильные нейроинтерфейсы. Синтетическая квазиорганика. ?Голубой бархат?, черт возьми!
     То, к чему мы бы шли еще десятки, может, сотни лет, вдруг оказывается в одной-единственной голове. Грозя расколоть хрупкую кость и, вырвавшись наружу, уничтожить этот Город, а с ним и весь мир.
     В моей голове, Даша?.
     - Ты что-то сказал? - жарко прошептала она ему на ухо.
     - Нет, - ответил Владимир, настойчиво лаская ее тело сквозь комбинезон.
     К счастью, на них больше не было ЦИКЛОПов. И вместо озвученных шлемами мыслей они слышали свое, становящееся общим дыхание.
     Он нежно опустил ее на сброшенный полушубок, прижимаясь губами к беззащитно открытой шее. Навис сверху. Пальцами пробежал вдоль высвеченных на рукаве ее комбинезона символов. От них поползла тонкая черная линия по всей руке к плечу, от плеча к вороту и, раздваиваясь, дальше - вниз, мнимо разделяя комбинезон пополам, и к другой руке.
     На плечах, ниже подбородка и в паху вспыхнули красные круги размером с монету. Владимир поочередно коснулся их пальцем, заставляя мигать, испуская разбегающиеся кольца, и гаснуть.
     Покончив с кругами, его рука так и осталась внизу, между ее раздвинутых и полусогнутых ног. А летный комбинезон раскрылся по всей черной линии, распался, открывая Дашино обнаженное тело. Она прогнулась, отвечая на ласку его осторожных пальцев, потянула его вниз, и Владимир поспешил накрыть ее собой, защищая от холода и ветра.
     Снизу Дашу согревала шуба и тепловой контур комбинезона. Сверху тело Владимира, исходящее таким жаром, что она испугалась - не болен ли он. Но вскоре размеренные движения его вздымающихся бедер заставили ее забыть обо всем, кроме того, что соединяло их в эту секунду. С силой проникая в Дашино лоно, задерживаясь там на бесконечные, наполненные громким стуком двух сердец секунды и вырываясь обратно, чтобы вернуться мощно, глубоко под ее жалобный возглас. И так раз за разом, пока его рука, проскользнув под тело Даши, не ускорила наступление конца для них обоих. Свободно изливаясь в нее, Владимир нащупал активатор режима ?ночевка?. Раскрытый комбинезон вздулся, сворачиваясь вокруг прижатых друг к другу тел. И, наполнившись нагретым воздухом, превратился в нечто среднее между спальным мешком и палаткой на одного человека. На секунду им стало тесно в этом закрытом коконе, но Даша повернулась, устраиваясь щекой на его груди, и мнимая теснота сменилась ощущением полной близости. И покоя.
     - Ты знаешь, - сонно прошептала она, - я забыла принять мои таблетки сегодня.
     - Они тебе больше не понадобятся, - сказал Владимир Белуга. И в его устах это звучало серьезней и увесистей любого предложения руки и сердца.
     Он не тратил время на старомодные глупости. У Даши и так хватало подаренных им колец и платьев, Владимир терпеть не мог свадьбы. Он просто решил, что эта женщина, доверчиво и ласково прижавшаяся к нему, станет матерью его ребенка.
     ?Эта мечта... когда-нибудь я расскажу тебе о ней. Я хочу, чтобы наши дети могли ступить на простую землю, не на бетон и не на асфальт. Жить, не нуждаясь в стенах и не боясь наступления темноты.
     Знать настоящее небо, а не его анимированную проекцию. Степь и лес, а не тесноту городских кварталов и бесконечно враждебный мир за ними. Своих друзей и врагов, вместо безликих виртуальных симуляций. Спать в тени кленов и любить под дождем. Пить воду из реки, подниматься на вершины гор. Я хочу вернуть им мир, который мы потеряли?. Будто оживший полушубок Белуги, черный с серебристыми подпалинами волк-одиночка беззвучно обошел по грузившийся в снег комбинезон-палатку. Прислушался к дыханию двоих, готовящихся дать жизнь третьему, Словно задумался о чем-то, опустив лобастую голову.
     И сгинул в налетевшей метели, как всегда, не оставив следов.
     Два месяца спустя отчет личного врача Дарьи Завады оказался на столе начальника службы внешней безопасности ТПК ?Неотех?, В графе ?специальные пометки? стояло: ?Беременность, срок ок. восьми недель?.
     Через сорок часов, в недрах совсем другого федерального ведомства, был запущен механизм секретной операции под кодовым названием ?Жатва?.

***

     В кабине лифта Пастырь Электрических Агнцев задумчиво продекламировал, глядя в мерцающий желтым потолок:
     - ?И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами, на рогах его было десять диадим, ана головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу, ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть? .
     - Аминь, - металлическим голосом сказал Гроссмейстер. - Ида простит нас господь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Первым делом Глеб вновь задействовал выключенное из экономии ночное зрение. Ультрафиолетовая подсветка жрала чересчур много энергии, он ограничился тепловым диапазоном. Инфракрасный ?этюд в багряно-черных тонах? обрабатывался вшитой в оптику подпрограммой, и получалась сносная картинка. Сносная по качеству, а не по содержанию.
     Одно из парадоксальных и до сих пор не объясненных последствий Перелома - во многих сообществах животных-мутантов наметилось функциональное разделение особей, как это принято у общественных насекомых. Кроме того, даже у млекопитающих, таких, как метакрысы, чрезвычайно развились обонятельные рецепторы и железы, выделяющие летучие феромоны. Теперь они могли общаться с помощью запахового кода на дистанции больше десятка километров.
     Это означало, что у двух пленников нет даже мизерного шанса на спасение.
     Первыми в их камеру проскочили разведчики. Сравнительно небольшие крысы (меньше упитанной болонки), с сильно удлиненными лапами и гипертрофированными носами, они юрко разбежались по углам, стараясь держаться подальше от людей. Осторожные твари. Но не трусливые.
     Через минуту к ним добавились охотники в количестве не менее десятка. Эти уже нахально выстроили полукруг, зажимающий Антона и Глеба в угол. Рыцарь встал, быстро размял пальцы, как пианист перед тем, как сесть за рояль. На часок его батарей хватит. Лишь бы не попался мутант с ядовитыми зубами. Ассенизаторы рассказывали, что теперь можно наткнуться и на таких.
     Но как прикрыть Антона? Слепой в темноте и слабый, как любой натурал, он долго не протянет, даже рядом с тамплиером.
     Одна из тварей решила попробовать на вкус левый ботинок Глеба. Уже мертвой кувыркаясь в воздухе, она так и не поняла, что ее убило. Крысиная тушка хлюпнула о стену, оставив склизкий подтек. Другие охотники шарахнулись назад, но было уже поздно. Минуту или две Глеб с отвращением топтал писклявую, вонючую и хрустящую под подошвами массу.
     Бесполезно. Вон в трубе шевелится еще десяток. Посидят и снова полезут. А за ними другие.
     - Глеб, - раздался за его спиной голос хакера. - Слышишь, Глеб?
     - Да. - Глеб нагнулся, собираясь оттереть завалявшимся в кармане клочком ветоши окровавленные ботинки. Передумал. Зачем теперь?
     - У меня к тебе просьба. Небольшая. Когда будет совсем херово... прикончи меня, хорошо? Ты умеешь так, чтобы быстро. А то станут живым жрать, не хочу. Сделаешь?
     Слушая ровный голос Антона, тамплиер понял, что тот совсем не боится. Идет на смерть как на прогулку. В бою такие безумцы или гибнут первыми, или выживают без единой царапины. Выжить им двоим не светит, так что...
     - Сделаю, - пообещал Глеб. - Можешь не беспокоиться.
     - Вот и славно, - тихо сказал Антон. - Заранее спасибо, рыцарь.

***

     ?Сейчас?, - решил Глеб, косясь на сидящего с закрытыми глазами Антона. Большую часть пола покрывал шевелящийся живой ковер, смердящий мокрым мехом, гнилыми отбросами и поспешно разодранными тушками собственных родичей.
     Между крысами и двоими людьми осталось не больше полуметра незанятого пространства. И вот-вот в него хлынут охотники и солдаты. Повиснут гроздьями на руках и ногах, ринутся к глотке.
     Он, киборг, будет умирать долго, отключив все болевые центры, уже вслепую молотя изодранными руками по жрущей его заживо массе. И раньше, чем под натиском сотен мелких зубов обнажатся укрепленные керамикой кости и суставы, у его вживленной батареи кончится заряд. И он активирует запрещенную подпрограмму ?Суицид?, чтобы уйти по своей воле.
     Антону повезет больше. Вот сейчас, умелое прикосновение к наклоненной шее. И все. Прости, ты сам этого хотел.
     Протянутая рука Глеба остановилась на полпути. Он поднял голову, прислушиваясь к тому, что уши Антона уловить не могли. Крики. Звуки выстрелов. Шипящий выхлоп пулеметной ?сбруи?. Захлопали, взрываясь, петарды. Это хакер услышал, тоже задрал голову.
     - Что такое? - спросил он.
     Наверху кто-то умирал, отчаянно ругаясь матом, кто-то громко стонал. Щелкнул одиночный выстрел, еще один. Победители добивали побежденных,
     - Надеюсь, они догадаются заглянуть в подвал, - задумчиво сказал Глеб. - Иначе выйдет обидно,
     - Кто? Кто они?
     - Те, кто сейчас устроил наверху небольшую бойню, - ответил рыцарь.
     Они догадались. Вспышка высокотемпературного резака очертила контуры потолочного люка, и он с лязгом отошел в сторону. В хрусталиках Глеба раскрылись аккомодационные светофильтры. Тамплиер различил заглядывающую в подвал голову в узнаваемом шлеме кнехта с плексигласовым забралом.
     - Есть кто живой? - спросил кнехт, светя вниз узким лучом подствольного фонаря. - Эй?
     - Есть, - громко ответил Глеб. - Нас здесь двое. И крысы. Метакрысы угрожающе зашевелились, ощутив, что добыча уходит. Двинулись вперед.
     Кнехт гаркнул что-то неразборчивое, пропал из вида. Глеб быстрыми пинками избавился от самых наглых тварей. Из люка упал, разматываясь, нейлоновый линь. По нему, закрепившись поясным карабином, опустился кнехт с пристегнутой на правую руку боевой приставкой ?Клэш?. Такая же осталась у Глеба в сумке, отобранной Жнецами.
     - К стене! - крикнул кнехт, поливая крысиную стаю короткими очередями. - Ну!
     Глеб с Антоном прижались к бетону. Из приставки вырвалась расширяющаяся струя жидкого огня, повеяло жаром и паленой шерстью. Крысы, признавая свое поражение, кинулись врассыпную, кнехт провожал их залпами встроенного в ?клэш? огнемета. Рубчатые подошвы его ботинок коснулись пола.
     - Наверх, - приказал он, отстегивая линь. - По одному.
     Наверху их ожидал отнюдь не радушный прием, под прицелом штурмовых винтовок у них обоих проверили личный код, после чего развернули лицом к стене и надели ?режущие? наручники. Глеб успел мельком разглядеть картину происшедшего, И то, что он увидел, ему не понравилось. Очень не понравилось.
     Здесь раньше была мастерская или склад. Жнецы приспособили это место для своих целей. Когда начался штурм, они явно оказали кнехтам нешуточное сопротивление, у стены валялись гранатометы и сорванный с мертвого владельца ?буран?.
     Но, как минимум, трое из террористов были добиты контрольными выстрелами в голову! Это полностью противоречило боевому кодексу Ордена, всем привитым Глебу установкам и Обетам. Где, черт побери, командир звена?!
     Он попытался повернуться, заговорить, но под лопатку больно уперся ствол.
     - Брат Глеб, - сказал тот самый кнехт, который первым заглядывал в люк. Терморезак висел у него на поясе, похожий на пистолет с длинным и толстым дулом. - Ты арестован за дезертирство и будешь доставлен на центральную базу для трибунала. Приказ твоего комтура.
     - Подчиняюсь, - сказал Глеб почти с облегчением. Арест был вещью насквозь понятной, в отличие от выстрелов в затылок. Он уже начал опасаться, что форма кнехтов - это маскировка и сейчас с ними поступят как со Жнецами.
     Но, увидев командира звена, он понял, почему кнехты добивали раненых.
     Как его звали, Глеб не помнил. Кличка - Лев, он всегда рисовал на шлеме и наплечниках косматые львиные морды. Говорили, что он был вполне нормальным парнем, немного повернутым на Слиянии и превосходстве теков над ?новыми? (о натуралах и говорить нечего). Безобидный кибер-шовинист. Среди молодых тамплиеров у него хватало единомышленников.
     Таким он был, пока не случилась та нелепая стычка.
     Так и осталось до конца неясным, что же там произошло. Случайным попаданием убило адепта, управлявшего кислотной ?улиткой?. По связывавшему их пучку искусственных нервов пробежал концентрированный импульс страха и боли, И ?улитка? обезумела. Струя бронебойного фермента окатила нескольких человек, в том числе Льва, напрочь разъев поверхность доспеха. И уничтожив восемьдесят процентов кожного покрова тамплиера. Каким-то чудом он выжил, единственный из всех.
     Пер