человека.
     - Все в порядке, не надо волноваться, - успокаивающе сказал он. - Вы помните, как вас зовут?
     - Тиссен Юрген, - сипло ответил пострадавший. - Кто вы такие?
     - Спасательная бригада ?Глобалкома?, - медик продемонстрировал нашивку на рукаве белого халата. - Вы помните ваш личный код?
     - Да. ШТ... 7820... 9231 тире 12. - Юрген с силой зажмурился. Открыл глаза. - ?Глобалком?.., значит, я не в Мультиверсуме?
     - Нет, мы вас отключили. - Медтехник покосился на индикаторы ?Харона?. - Вы подверглись ?крысиной атаке?. В настоящий момент ваша жизнь и здоровье вне опасности. Сейчас вас доставят в клинику ?Глобалкома?, где вы будете тщательно и всесторонним образом обследованы. С настоящего момента вы находитесь в оплаченном отпуске по временной нетрудоспособности, господин Тиссен.
     - Я...
     - Не надо, не надо вставать, лежите. Сейчас мы вас перенесем в кар.
     - Можно мне воды? - попросил Юрген. - И в туалет. Я, наверное, сутки здесь провалялся.
     - Вы находились в виртуальности меньше четырех часов, - сказал медик. - Сейчас вам нальют попить и установят катетер, вам еще нельзя двигаться. А пока вам зададут пару вопросов.
     - Каких вопросов? Кто задаст?
     - Я. Вопросы буду задавать я. - Офицер наклонился над Юргеном, - Майор Климентов, служба безопасности. - Вы помните, что с вами произошло?
     Юрген потер лоб рукой. Вопреки словам хакера, голова не болела, но было такое ощущение, будто его глазами смотрел кто-то еще. Кто-то посторонний.
     - Да, - ответил он, - кое-что я помню.
     - Что интересовало взломщиков?
     - Этого я знать не могу. - Юрген медленно покачал головой. - Они, знаете ли, со мной не разговаривали.
     Медтехник подал знак, видимый только майору Климентову. Точнейшие датчики реанимационного комплекса ?Харон?, датчики пульса, давления и кровяных примесей делали его великолепным аналогом детектора лжи. Во время последней фразы Тиссена в его кровь поступила избыточная порция адреналина, а пульс участился. В переводе с тайного языка тела Юргена это значило одно.
     Ложь.

***

     Свечение люминофорных полосок на стенах туннеля, соединяющего удаленные сектора Ядра. Упругое покачивание кара на несущей воздушной подушке. Дрожащие капли стекают по лобовому стеклу - на въезде в туннель машина пробила густую пелену снега, нежного, как детское дыхание.
     ?Круиз-контроль активирован, - сказал кар бесполым голосом сервисной программы. - Точка назначения: клиника Седова?,
     - Блокировать ручное управление, - приказал водитель и откинулся на спинку сиденья. Ему редко приходилось делать большее, чем менять маршрутные программы кара, а это было делом сколь необременительным, столь и скучным. Он покосился на своего соседа, чье лицо то пропадало в полумраке кабины, то выхватывалось из него встречным светом фар. Этому-то точно с работой повезло больше, и на месте он не сидел. По виду еще нет тридцати, а уже майор.
     - А почему в ?Седова?? - спросил водитель. -У него с головой неладно?
     - С памятью, - ответил майор. - Он у нас кандидат на полное сканирование.
     - Вспомнить что-то не может?
     - Может. - На лице майора мелькнула усмешка. - Но пока не хочет.

***

     ?Вас вызывают по общегородской линии, - сказал кар. - Запрос по личному коду. Абонент Андреева Марта?.
     Антон вскинулся, сбрасывая подкравшуюся дрему. Сказывалась бессонная ночь и двойная доза болеутоляющего вдогонку. Голова казалась очень большой, прозрачной и обложенной ватой, как елочная игрушка в упаковке. Неприятное ощущение.
     - Я отвечу, - поспешно сказал он. - Изображение, звук и ограниченный эффект присутствия.
     ?Для оптимального качества симуляции, пожалуйста, приведите голову в соприкосновение с подголовником вашего кресла, - попросил такси-кар. - Соединение установлено?.
     Антон откинулся затылком на подголовник, в который был встроен тактильный нейроинтерфейс. Закрыл глаза. В последнем не было необходимости, сенсорный сигнал шел прямо на зрительные и слуховые нервы.
     - Привет, Марта.
     - Здравствуй, кот. Я получила цветы.
     - Какие цветы? - спросил он и почувствовал, что против воли расплывается в глупой улыбке. - У тебя появился новый поклонник?
     Она засмеялась, и от нахлынувшего желания у него побежали мурашки по шее и спине, к счастью, она связалась с ним не в своем служебном аналоге, который он терпеть не мог с самого дня их знакомства. Неопределенно-симпатичная блондинка с пустыми глазами, похожая на говорящую силиконовую куклу. Настоящая Марта была темноволоса, красива необычно и обжигающе. А в глазах ее можно было утонуть, захлебнуться, особенно когда их наполняли нежность, покой и любовь.
     - А ты ревнуешь? - спросила она. - Признавайся.
     - Очень. Ты же знаешь.
     - Знаю. Но слышать приятно. - Она тепло улыбнулась. - А теперь ты мне должен сказать, почему цветы. Иначе я не смогу нормально работать.
     - Потому что я люблю тебя, - сказал он. - И еще потому, что сегодня ровно двадцать семь месяцев, как мы знакомы.
     - Антон, милый...
     Двадцать семь было ее магическим числом.
     - Я помню, ты был в этом своем гадком аналоге. Маленький грязный человечек.
     - Камбала.
     - Да, Камбала. Я спрашивала, почему его так зовут, а ты не сказал.
     ?Ты помнишь не все, любимая, - подумал Антон. - Я рассказал тебе, что камбала - это такая рыба, совсем плоская, серая и незаметная. Она лежит себе тихонько на дне, и ее не замечают проплывающие сверху акулы, спруты и мурены. И рыбаки?.
     Сегодня в шесть часов утра Камбала прекратил свое виртуальное существование. Антон стер его из своего персонального базиса и уничтожил все резервные копии.
     - А еще ты спрашивала у меня, тяжело ли это - жить без воспоминаний.
     - Ты ответил, что тяжело. И спросил, что я делаю вечером в реале. Я сказала, что ничего, и ты пригласил меня в ?Хрустальное небо?.
     Той ночью, когда они первый раз лежали в одной постели, сбив простыни в горячий и влажный комок, он долго рассказывал ей про мудрую рыбу камбалу. В темноте то разгорался ярче, то тускнел багровый уголек сигареты.
     Дослушав, она прижалась щекой к его животу и сказала, щекоча дыханием и кончиками рассыпавшихся волос: ?Теперь я, наверное, в тебя влюблюсь?. И ее полуоткрытые губы, скрывающие сладкое жало подвижного языка, поставили в этой фразе долгое многоточие.
     - Мне надо идти, - виновато сказала Марта, - меня ждут клиенты.
     Ее протянутая рука прошла сквозь Антона.
     - Опять? - обиженно спросила она. - Я же тебя просила, Антон.
     - А я тебе объяснял, что на общественных линиях это небезопасно. - Она нахмурилась, и Антон поспешил сдать позиции: - Все, все, я знаю, я старый параноик. Сейчас все исправлю. Такси, - сказал он в сторону, - полное присутствие.
     И тут же она оказалась в его объятиях. Живая и осязаемая. Смешанный запах розмарина и мускуса ударил ему в голову. Они целовались так, что оба начали задыхаться. Она отодвинулась, сжимая его руки выше локтей, и сказала осипшим голосом:
     - Сегодня ночью, Зверев, спать я тебе не дам. Понял?
     В ее глазах танцевали бешеные искорки, отражения той ночной сигареты, одной на двоих. И Антон, не ответив, опять потянулся к ней. Марта отрицательно покачала головой и чуть-чуть оттолкнула его.
     - Мне пора, - твердо сказала она, - До вечера, милый.
     - До свидания, - ответил он, зная, что вечером они не увидятся. Но не находя сейчас сил сказать Марте об этом.
     Она улыбнулась ему на прощание. И он остался один в такси, подъезжающем к стоянке дневного рейв-клуба ?Молоко?. Часы на голографической панели показывали 11 часов 34 минуты. С Небес неторопливо падал снег.
     Во всем Ядре нельзя было найти второе такое удивительное место. Сладко-гнилостный аромат беззакония притягивал сюда разномастных падалыциков - от со вкусом разлагающихся обитателей верхних уровней до элегантных торговцев пороками всех мастей. Эти, хоть и стремились смешаться с пестрой толпой первых, расплывались по ней, как радужные пятна бензина по воде. Красивые, но делающие воду непригодной для жизни и питья.
     В других местах дело обстояло так - когда ?бензина? становилось слишком много, происходило самовозгорание и пожар. Он мгновенно испепелял тех, кто оказался в эпицентре, и болезненно обжигал сопричастных. Вольные и невольные его жертвы наносили серьезный удар по своей посмертной репутации.
     Примерные отцы семейств, ответственные работники, занимающие высокие посты или подающие серьезные надежды на средних. Их находили в окровавленных и заблеванных сортирных кабинках, умерших от передозировки легроинового стимулятора или оттого, что кто-то засунул плоскостной нож: им в печень. А то, что плохо для репутации клиентов, плохо и для клуба. Суровые ребята из Полиции Полиса опечатывали его двери.
     Меньше чем через неделю вывеска над ними менялась на какой-нибудь пункт по наладке кибернетических протезов.
     С ?Молоком? никогда не происходило ничего подобного, вот что было удивительно. Регулярные одно время облавы завершались ничем - дюжина наглотавшихся ?джампа? тинейджеров и торговцев нелегальным мнемософтом. Слишком мало для серьезных санкций. А ?Молоку? подобные безуспешные рейды служили дополнительной рекламой.
     Если что-то серьезное происходило в окрестностях клуба, то за его стенами. Пара неизменных охранников у входа пожимали плечами в ответ на расспросы. ?Понятия не имеем о том, что случилось. У нас приличное заведение?.
     А еще это был единственный в городе дневной клуб. Он открывался ровно в пять часов утра и работал до полуночи, каждый день, без выходных. Разве это нельзя было назвать удивительным?
     Антон кивнул охраннику справа, ответившему ему прозрачным взглядом без малейшего проблеска интереса. Его челюсти равномерно двигались, перемалывая розовую пластинку гормонального стимулятора. Безмозглая гора наращенных мышц, синаптических акселераторов и усиленных текстолитом костей, с треском натянувшая на себя черный костюм. Глаз его напарника вообще не было видно, их скрывала узкая зеркальная плоскость головного дисплея медиаприставки. Губы охранника шевелились, вторя неслышной постороннему уху песне. ?Никто, никто, никто не любит тебя-а-а-а?, - беззвучно пропел он, когда Антон, шагнув сквозь подсвеченную завесу из застывших в А-поле водяных капель, оказался внутри клуба.
     Давление. Растущее давление на барабанные перепонки - ты погружаешься под воду. Кости черепа мелко вибрируют, добавляя неудобства, и в такт им вздрагивают зеркальные стены.
     Это музыка.
     Острые красные иглы, нанизывающие твои глазные яблоки, щекочущие твои зрительные нервы. Ползающие по телу разноцветные пятна. Белые водопады, обжигающие сетчатку.
     Это свет,
     Извивающиеся тела, полуголые, блестящие от пота и кондиционирующей пленки. На коже хаотично изменяющаяся вязь анимированных татуировок, как стая обезумевших иероглифов. Те, кто в одежде, выглядят еще больше обнаженными; прозрачные и имитирующие кожу ткани - мода этого сезона. Лица искажены макияжем, причудами косметических хирургов и повышенным содержанием эндорфина в крови. Движения рук и ног подчинены общему ритму дисгармонии. Разделенные на фазы белыми вспышками стробоскопа, они напоминают судорожные сокращения лягушачьей лапки, через которую пропущен ток. Время от времени кто-то падает и корчится в эпилептическом припадке, а стоящие вокруг отбивают ладонями такт неслышных ударов головы об пол.
     Это танец.
     А теперь собери все это вместе, сожми в кулаке так, чтобы жарко потекло сквозь пальцы. И швырни с размаху этот раздавленный комок плоти вниз. Туда, где, скрыв глаза за темными очками (овальные стекла, оправа тонкая, как гнутая титановая спица), раздвигая плечом беснующихся посетителей, Антон продвигается к известной ему цели.
     Это танцпол клуба ?Молоко?, и веселье здесь в самом разгаре.
     Новый трек обрушился пульсирующим грохотом, тягучим электронным воплем. Гибкое тело, на ощупь женское, но пахнущее самцом, прижалось к Антону. Чужая рука уверенно зашарила у него в паху. Он болезненно отпихнулся локтем. Шагнул вперед, явственно ощущая собственное возбуждение, подчинившийся мелодии ускоренный ток крови, медный привкус во рту. Психотропная музыка, самый безопасный из современных наркотиков, и ?Похоть?, самый модный трек этой зимы, - давай же! расслабься! дай волю инстинктам! Дай! Дай! Дай!
     Те, кто не желал расслабляться, прибегали к различным методикам психической самообороны. Антон предпочитал традиционный и незамысловатый арсенал современных йогов - дыхание, концентрация, самоконтроль, его пульс не превысил восьмидесяти, вдохи и выдохи равномерно следовали один за другим. Мысленно он сосредоточился на образе плывущего по течению куска льда, серого, холодного и равнодушного. В конце концов течение вынесло его на противоположный берег танцпола, к незаметной двери в служебные помещения.

***

     Охранник, эффектно затянутый в черный латекс и имитат красной кожи, уперся в грудь Антона ладонью и вопросительно приподнял тонко выщипанную бровь. Не стараясь перекричать музыку, Антон ткнул пальцем в потолок, в темноту между подвесными опорами для прожекторов и динамиков.
     Охранник прислушался к шепоту крошечной ртутной капли, засевшей у него в ухе (вторая, поменьше, в виде своеобразной мушки клеилась к его нижней губе), и жестом приказал Антону снять темные очки. В руке у него появился длинный черный карандаш, который он приблизил к левому глазу хакера. Тончайший красный луч скользнул по сетчатке, по выжженным на ней микронным штрихам Личного идентификационного кода, уникальной опознавательной метки гражданина Полиса. Через контактный разъем на ладони охранника она попала в его персональный модуль, а оттуда в базу данных клуба, где среди прочего хранилась информация о некоторых его посетителях. ЛИК Антона, занесенный ранее в базу, прошел сверку с только что полученным, и охранник, удовлетворившись результатом, уступил хакеру дорогу.
     Поднимаясь по винтовой лестнице с дырчатыми металлическими ступенями, Антон думал, что с мерами безопасности Баграт, пожалуй, перегибает. А может быть, и нет. То, что дилеру двадцать лет удавалось оставаться в живых и продолжать успешные операции на черном рынке, свидетельствовало в пользу второго утверждения.
     - Антон, дорогой, - Баграт всплеснул большими пухлыми руками, - наконец-то! Заходи, присаживайся.
     Антон опустился в старомодное кресло с деревянными подлокотниками. По прихоти хозяина оно размещалось точно в центре обширного кабинета, так что вокруг посетителя возникала неуютная пустота. До огромного стола, за которым сидел сам Баграт и стояли двое его телохранителей, необходимо было пройти метра три. И такое же расстояние отделяло спинку кресла от беззвучно сдвигающейся входной двери.
     Что Антон находил еще примечательным в святая святых клуба ?Молоко?, так это покрывающий стены, большую часть пола и потолок ковер из зелено-коричневых лоз. От них в воздухе стоял невыносимый резкий запах. Особо дерзкие побеги взбирались по выгнутым ножкам кресла до самых подлокотников и щекотали ладони посетителя чуткими усиками. Неподготовленных это нервировало.
     - А я уже заволновался, Времени половина, а Антона все нет, Неладно, думаю, что-то.
     Баграт ценил пунктуальность. Несоблюдение графика создавало задержки и простои, а это отрицательно влияло на бизнес. По доходившим до Антона слухам, тех, кто не желал блюсти график, в подвале клуба ожидала антикварная цинковая ванна с жидким липофагом. Вроде того, что больницы используют для утилизации отработанного биологического материала (например, ампутированных органов). Поговаривали, что материал, отправляемый на утилизацию Багратом, еще сохраняет способность мыслить, двигаться и умолять о пощаде.
     - На дорогах сплошные пробки, - закидывая ногу на ноту, сообщил Антон.
     Он впервые обратил внимание, что в кабинет не проникает ни единого звука снаружи. Хотя на лестнице за дверью была прекрасно слышна музыка и вопли толпы. Похоже, что здесь действовал активный шумоподавитель, обеспечивая необходимый деловой комфорт и защиту от наружного прослушивания.
     - Из-за этих снегопадов все вверх дном.
     - Ах да-да, снегопады, - рассеянно повторил за ним Баграт. - Такая напасть.
     На округлом, вечно сонном лице Баграта трудно было прочесть малейший признак заинтересованности в том, что говорит собеседник. Иногда не удавалось избавиться от впечатления, что он вообще не слушает, погруженный в свои собственные мысли и заботы.
     Наделе хозяин ?Молока? умудрялся пребывать в нескольких местах одновременно. Его сознание находилось в постоянном контакте с вестником, полуавтономным виртуальным алътер-эго. Добровольное раздвоение личности.
     А еще у Баграта был удивительный голос. Его невозможно было запомнить, но и нельзя перепутать с каким-нибудь другим. Он так часто и свободно менял тембр и тональность, что казался исходящим из речевого симулятора, а не из человеческого горла. - Выпьешь? - спросил Баграт фальцетом, переходящим в гулкий баритон. - Будь моим гостем. - Снова фальцет.
     В расположенном позади хозяина огромном окне с изменяемой прозрачностью - сейчас зеркально-матовом - Антон видел открывающуюся входную дверь. Полуодетая девица с россыпью вживленных искусственных бриллиантов на лице внесла стеклянный поднос. На нем стояла изящная сахарница и стакан с прозрачной жидкостью. В жидкости, разглядел Антон, плавало нечто, похожее на маленькую медузу или на гигантскую амебу. И оно шевелилось.
     - Нет, спасибо, - вежливо отказался он.
     Девица поставила поднос перед Багратом и молча покинула комнату. Они снова остались вчетвером-Антон, хозяин клуба и двое его телохранителей.
     Того, что стоял слева, звали Сам. Он всегда носил свитера с воротниками под горло, потому что похожая на лишай багровая зараза расползалась по его шее и норовила изуродовать еще и лицо. Его напарник-долговязый, бледный, с гладкими черными космами, разделенными идеально прямым пробором. В своем опереточном плаще с высоким воротником он походил на обложку готического романа. У него были продолговатые ногти и отвратительная привычка громко чмокать губами. Как и Сам, он былсимбиотом, ?новым человеком? Синклита. Гадкой и опасной тварью, по мнению Антона, убежденного противника прикладной биоевгеники. Ужлучше теки, чем эти.
     Но хозяин ?Молока? вел свои дела под покровительством ?новых?. При этом его тело не носило бросающихся в глаза признаков следования Пути Синклита. Если не считать одним из таковых невероятно разросшийся зоб. Как считал Антон, в нем крылась тайна его удивительного голоса.
     - Моему вестнику достались кое-какие крупицы новостей. - Постепенно повышающийся бас. - Говорят, что в ?Архипелаге? ты стер четверых ангелов. Признаться, не ожидал...
     - Пустые сплетни, Там был всего один ангел, и я еле успел от него отсоединиться. Он уже крошил защиту моего базиса.
     Хакер мысленно сжался, вспоминая сверкающую фигуру с огненным мечом. И глазами как мертвые звезды - два очага черной пустоты, чье притяжение комкает пространство, словно бумагу.
     ?Это не больше чем программа. Самообучающийся бот-охотник. Интеллектуальный полиморф в подходящем виртуальном аналоге, - сказал он себе. - Впечатляющий фасад, за которым ничего, кроме сотни строчек машинного кода. Дигитальное пугало. Пустышка?.
     Но Антон знал, что опускающийся огненный меч будет долго являться ему в кошмарах.
     - Да, услышанное в наши дни приходится делить на четыре. - Баграт растянул губы в улыбке. - Надеюсь, встреча с ангелом не помешала выполнению твоих обязательств, Антон?
     - Не помешала. Где я могу подключиться?
     - Одну секунду. - Баграт щелкнул чем-то в недрах стола, и перед ним, шурша, развернулся монокаркасный пленочный экран с метровой диагональю. - Располагайся поудобнее, руки положи на подлокотники. Нейроэлементы находятся прямо под твоими ладонями.
     Антон тщательно вытер ладони о брюки, расслабленно откинулся на спинку кресла и смежил веки. Нескол