ежитое страдание что-то безвозвратно изменило в его психике, стерло границы между позволительным и недопустимым. Большинство запрограммированных Обетов для этого рыцаря переставали действовать, когда речь шла о Синклите. После пары инцидентов, закончившихся смертями, Глеб не думал, что ему дадут вернуться в строй.
     Но вот он, во всей красе. Новый бронекостюм, с иголочки налаженное тело. И стремление убивать без разбора между ?зелеными?, ?новыми? или теми, кто перебегает дорогу в недозволенном месте.
     - Привет, Глеб, - прогудел Лев, поднимая забрало шлема. - В хорошенькую ты историю влез. Знаешь, что объявлена Красная Ступень?
     Хреново. Красная Ступень обозначает переход Ордена на военное положение. Суд будет гораздо строже к дезертиру, чем в обычное время. Если вообще не засунут в криогенную камеру до лучших времен.
     - Не в курсе, - отозвался Глеб. Перекрученные за спиной запястья совсем онемели. - Как вы меня нашли, Лев?
     У рыцаря-мясника хорошее настроение. Он настроен делиться маленькими грязными тайнами.
     - Парень, ты что, с луны свалился? А как же твой ?поводок?? Слухи о том, что Орден помечает своих членов импульсными датчиками, отзывающимися на соответствующий запрос, ходили давно. Но Глеб наивно верил в честность старших братьев. Зря, оказывается. Прав был Сергей, как всегда.
     - Кто это с тобой? - спросил Лев, до конца насладившись угрюмым молчанием Глеба. - Антон Зверев, возраст: тридцать лет, место работы: не указано, бла-бла-бла, темная птица, однако. Ну и знакомые, брат. Комтур тебя по головке не погладит, Глебушка, ох не погладит.
     - Его случайно взяли в заложники, - сказалГлеб. - Приволокли со станции метро.
     Рука в перчатке грузно легла ему на плечо, развернула лицом к брату-тамплиеру.
     - Темнишь, ох темнишь ты, Глеб, - произнес Лев. Ехидная улыбка на чересчур гладком, покрытом синтетической кожей лице смотрелась как неаккуратный разрез. - Заложника и крысам? Чувствую, не миновать тебе, брат, Исповедальни,
     - Лев, - Глеб решил сыграть по-другому, - у меня есть экстраважная информация для комтура. Эти люди, - он кивнул на раскиданные по комнате трупы, - принадлежат к террористической организации, собирающейся взорвать ?адские котельные?.
     Нехорошая искра мелькнула в глазах Льва. Он сделал шаг назад и сказал другим, без издевки, голосом:
     - Сержант! Доставить этих людей в фургон!
     - Так точно, командор.
     - Обоих в ?шкафы?.
     - Так точно!
     Скверное предчувствие скрутило живот тамплиера. Антон посмотрел на него растерянно. Он, видно, ожидал, что сейчас с них снимут наручники и перестанут тыкать стволами между ребер.
     Вместо этого их потащили к выходу. За прозрачными масками шлемов застыли равнодушные лица, винтовки сняты с предохранителей. Только дернись, стреляютбез предупреждения.
     - Лев! - Глеб полуобернулся. - Какого черта, Лев?!
     - Ну-у, братец, - зловеще протянул ему вслед рыцарь. - Вот теперь ты по-настоящему влип.
     - Второй, говорит Девятый. Код ?Ласточка?, повторяю, код ?Ласточка?.
     - Вас понял, Девятый. Источник утечки?
     - Дезертир, задержанный моим звеном. Личный номер 164475...
     - Не надо, девятый, я в курсе. Что с задержанным?
     - Будет доставлен на базу, согласно приказу комтура Егорова.
     - Отставить, девятый. Задержанного передать в мое распоряжение. Следуйте к объекту ?Цитадель?, на запросы с центральной базы отвечайте, что напрямую подчиняетесь моим приказам.
     - Вас понял, второй. Исполняю.

***

     В потрескавшейся трубке старого телефона-автомата далекие чужие голоса. Смолкают. Он, задумавшись, еще недолго держит трубку в руке. Вешает ее на рычаг.
     Его ждет работа.

***

     ?Шкаф? - это такая тесная стальная коробка высотой около метра восьмидесяти, с передней стенкой-дверью. Совершенно глухая, если не считать узкой прямоугольной щели, за которой глаза заключенного. Они видяттолько покачивающиеся затылки сидящих охранников и реактивный гранатомет на плечевом пилоне забравшегося в кузов Льва.
     В соседнем ?шкафу? (всего их в фургоне восемь, по четыре вдоль каждой стены) ворочается, цепляясь локтями, Антон. Неудобно стоять вот так, когда ни наклониться, ни присесть толком, да еще с кандалами на руках и ногах. Но что делать? Их зачислили в категорию особо опасных преступников и отнеслись соответственно.
     Между делом Глеб проклинает свой несдержанный язык. Думал заработать призовые очки, сообщить братьям-тамдлиерам о заговоре. Идиот! Теперь кристально ясно, что Орден принимает в нем участие. За Львом, этим хихикающим кровопускателем, наверняка стоит кто-то из высшего эшелона, вернувший ему командование боевым звеном и давший право убивать, чтобы заметать следы. Опять же, Красная Ступень, комендантский час, огонь на поражение.
     Фургон качнулся, остановившись так резко, что мучившийся рядом Антон не удержался, громко стукнулся затылком. Глеб успел среагировать, спружинил плечом.
     - А ну, заткнись! - прикрикнул на матерящегося Антона кнехт. - Что там такое? - громко спросил он через внутренний переговорник.
     Глеб повысил слуховую чувствительность, чтобы разобрать ответное бормотание.
     - Какой-то придурок на дороге. Сейчас разберемся.
     - Помощь не нужна?
     - Сидите уже. Мы как-нибудь сами.
     Дорога здесь, в неполных пяти километрах от Цитадели, опасно заворачивала едва ли не под прямым углом. Глухая стена подступала к ней вплотную, разрисованная старыми, изрядно облупившимися граффити.
     Стилизованная фреска с навязчиво повторяющимся мотивом. Смешные пухлые херувимы с белыми крылышками и совсем не смешными воронеными стволами в детских ручонках гонялись за голыми грешниками и грешницами на фоне небесной голубизны и перистых облаков. У грешников были напуганные лица и чудовищно гипертрофированные половые органы. Херу- -вимчиков умелая рука уличного художника оставила без глаз, нарисовав вместо них путающие черные дыры.
     На фоне этого художественного безобразия стоял темный силуэт, вырезанный из поблекшего разноцветия псевдофрески. Холодный ветер, дувший здесь, как в гигантской аэродинамической трубе, хватал за полы длинного плаща, Трепал попавший под каблук армейского ботинка ветхий клочок газеты.
     Расслабленные руки свисали вдоль худощавого тела, безвольно, словно привинченные к плечевым суставам. Взгляд был устремлен поверх бронированного лобового стекла тамплиер-ского фургона, которому он загородил дорогу. На лице неземное спокойствие человека, грезящего под ?холодком?, или тека, отключившего все эмоции и медитирующего в потоковом режиме. Гипсовая маска Будды.
     - Эй! - крикнул один из кнехтов, выглядывая из кабины и сопровождая свою речь нетерпеливыми сигналами. - Давай уматывай с дороги!
     Чудак в плаще говорит, не повышая голоса, но каждое его слово отчетливо слышно:
     - Мне нужен один из тех, кого вы везете с собой. Отдайте его, и мне не придется вас убивать.
     Это не было похоже на угрозу. Безумец предлагал выбор между повиновением и смертью половинному тактическому звену - четырем кнехтам и тамплиеру в полной выкладке. Позвонить, что ли, в ?Седова?? Пусть приедут, заберут беднягу.
     - Слушай, пошутили - и хватит. - Это второй кнехт присоединился к разговору. - Хочешь, чтобы мы по тебе прокатились, панк?
     Ответ более чем красноречив. В руках сумасшедшего появляются крупнокалиберные пистолеты. С оглушительным грохотом он простреливает одно за другим передние колеса фургона. Машина тут же проседает, кренится вперед.
     Еще два выстрела принимает на себя лобовое стекло - две круглые трещины в паутине белесых расползающихся линий. Точно напротив застывших от удивления лиц кнехтов. Многослойный бронепластик выдержал, сохранив им жизни.
     Надолго ли?
     Кнехт, сидевший слева, форсируется, выпрыгивает, укрываясь за распахнутой дверью. Его губы беззвучно шевелятся: раз, два... На ?три? он срывает с пояса и кидает вверх по пологой дуге петарду, установленную на двухсекундную задержку. Она взрывается у самой земли - ярчайшая магниевая вспышка, и фигуру в плаще окутывает плотное облако дыма.
     Второй кнехт уже катится по земле, клеевая пушка, встроенная в приставку ?Клэш?, дважды выстреливает своими мягкими цилиндрическими зарядами. Разорвавшись, они отбрасывают безумца к стене, намертво прикрепляют его к ней прозрачными нитями моментально твердеющего металлорганического клея, Дело сделано, не прошло и десяти секунд.
     На двенадцатой секунде случается невозможное.
     Солдаты Ордена видят, как ненормальный, рискнувший вступить с ними в бой, отлепляется от стены. Не успевшие окончательно застыть и превратиться в сплошную кристаллическую массу клеевые волокна тянутся за ним, лопаясь и рассыпаясь в мелкую пыль. Это бред, такого не может быть! Этим клеем предполагалось скреплять поврежденные части орбитальных станций, нагрузки, которые он способен выдержать, поистине космические. Даже рыцарь в силовом ?доспехе? разве что оторвал бы несколько броневых пластин, но не смог бы освободиться целиком. Никогда.
     А этот... у него даже плащ не треснул. Кто... что он такое?!
     Несмотря на ошеломление, кнехты все же успевают выстрелить. Впустую. Еще не стихает эхо выстрелов, как они умирают. Оба.
     Плюс семнадцать секунд.
     Присев над телом кнехта, он снимает с его пояса тепловой резак. Задумчиво смотрит на бронированную коробку фургона.

***

     За выскочившим наружу Львом захлопывается стальная дверь. Двое оставшихся охранников переглядываются друг с другом. Что-то не так. Но, согласно боевому расписанию, им запрещено покидать кузов, их задача - наблюдать за заключенными, Потому на долю охранников остаются догадки, обрывочные сообщения по рации и надежда, что одного взбешенного тамплиера хватит, чтобы уладить любую возникшую проблему.
     Или не любую?
     Что-то очень громоздкое с огромной силой ударяется в борт фургона. Еще раз. Охранники вскакивают на ноги, бесполезно тиская винтовки. Вид у них потерянный.
     - Лев! - громко кричит один из них, хотя в этом нет надобности. Устройство личной связи, встроенное в шлем, считывает колебания с челюстных костей и может транслировать даже беззвучный шепот. - Что случилось, Лев?!
     Ответом ему молчание. Глеб переступает с одной затекшей ноги на другую, жалея, что нельзя поскрести в бритом затылке. Дела-а... По всему ясно, что фургон угодил в засаду. Но в чью?
     Ответ вот-вот будет получен. Кто-то взялся резать крышу фургона терморезаком. Шипит струя раскаленного газа, проходящая через сталь насквозь, густо сыплются искры. На потолке постепенно обозначается белый по краям прямоугольник, незавершенный пока.
     Кнехты наконец что-то предпринимают. Один старательно целится в потолок из винтовки, второй, судя по доносящимся лязгам, возится у двери, собираясь вступить в бой снаружи. Смело. И, как подсказывает Глебу солдатское чутье, совершенно без толку.
     Глеб не разглядел, как наполовину вырезанный лист металла был отогнут в сторону и скатан в трубку с легкостью куска фольга. Зато он видел, что охранник начал бесшумно палить вверх из гаусс-винтовки, и слышал грохот ответных выстрелов. Из пробитого шлема кнехта плеснула струйка крови и мозга, выброшенная скачкообразно возросшим давлением в простреленном черепе.
     Смерти второго охранника Глеб не видел, но полагал, что невидимый пока стрелок не промахнулся. Рука у него была твердая. Рука убийцы.
     Он спрыгнул сверху. Металлический пол лязгнул под ребристыми подошвами. Звучно втянул носом воздух, повертел головой. Он искал.
     И он нашел.
     Стелющимся шагом он двинулся к ?шкафам?, остановился, вглядываясь поочередно в смотровые прорези. Было слышно, как громко задохнулся отчего-то Антон, пополз вниз по железной стенке. Глеб встретился глазами с ним, стиснул зубы. Во рту стало беспричинно сухо с привкусом крови.
     Он кивнул Глебу, как старому знакомому. Отошел назад и поднял, быстро, плавно, два пистолета на уровень щели в дверце ?шкафа?. Черная пустота его глаз сменилась черными отверстиями стволов, где, казалось, можно было различить свинцовые головки пуль. Готовых. Ждущих.
     Сдвоенно щелкнули взводимые курки.
     И стал свет.

***

     Синий. Фиолетовый. Белый. Ксеноновый прожектор такой мощности, что не спасали даже вживленные фильтры. Его бьющий со спины луч сделал фигуру несостоявшегося убийцы двухмерной, прозрачной. Ненастоящей.
     Он с грохотом уронил пистолеты, закрыл лицо руками. Согнулся, пропав из поля зрения Глеба. Рыцарь с силой зажмурил глаза, проклиная отсутствие удаленных за ненадобностью слезных желез - сетчатку жгло огнем. В темноте ?шкафа? на его лице обозначился четкий прямоугольник, как светящаяся повязка на закрытых глазах.
     Он не видел, что произошло дальше,
     Из спины убийцы кнехтов проросли стальные гвозди. Он глухо зашипел от боли, вернувшей ему способность действовать. Упал на колено, подхватывая выроненное оружие, развернулся на встречу свету. И открыл огонь. Еще один гвоздь воткнулся ему в плечо, засел больше чем на половину своей девятидюймовой длины. Но он не промахнулся. Обезумевшее ксеноновое солнце, уличная сверхновая, погасло с грохотом и снопом гаснущих в воздухе искр. Движения стрелка перестали походить на медленное колыхание конечностей покойника под водой, к нему вернулось молниеносное проворство, несколько гвоздей без толка лязгнули о дверцу ?шкафа?. Он прыгнул, взлетел вверх через прорезанную в потолке щель, выбираясь на крышу фургона. Плащ взметнулся парой черных крыльев, и следующим невероятным прыжком он преодолел пятнадцатиметровый гребень стены. Той самой, разрисованной грешниками и безглазыми ангелами-снайперами. И исчез. Выпустив Глеба из ?шкафа?, они аккуратно поддержали его под локти. Необходимости в этом не было, рыцарь нормально держался на ногах. Чего нельзя было сказать об Антоне, хакер вывалился наружу лицом вперед, как мешок. Его еле успели подхватить и уложить на пол.
     Один из освободителей, амбал метра под два ростом, присел над ним, деловито проверил пульс.
     - Шок, - сказал он и откинул с бритой головы капюшон просторной накидки. - Дайте стимуляторы.
     Ему протянули распечатанную упаковку. Кто-то, одетый так же, под уличного проповедника, суетился, вытаскивая из фургона труп кнехта, кто-то старательно подбирал с пола гвозди. ?Куришь?? Глебу протянули самодельный пахучий ?джет? в жеваном пластиковом мундштуке. ((Есть еще вот? - булькнула солдатская фляжка в проволочной оплетке. Глеб благодарно кивнул, приложился. В глотку плеснуло огнем, чистый этиловый спирт, вот зараза!
     От травы и спирта голова тут же слега закружилась, потянуло на болтовню.
     - Кто... - Он закашлялся. Его постучали по спине. - Спасибо. Кто вы?
     - Сыновья Оракула. - Здоровенный ((проповедник? встал, принял у него из рук фляжку. - Слышал о таких?
     Рыцарь кивнул. Сыновья Оракула, маленькая таинственная секта. Насчет их существовало особое секретное предписание для патрульных отрядов. Запрещалось применять против Сыновей все, кроме останавливающих зарядов. Силовое задержание только в крайнем случае. Об этих лихих бойцах со ?стигматами? пеклись на самом верху, на уровне Гроссмейстеров.
     - А кто был этот... - Он поискал слово. - Этот человек?
     - Не человек. - Сын криво улыбнулся, отхлебнув из фляжки, утер рот тыльной стороной ладони. - Их по-разному называют. Иногда ?одержимые?. Иногда ?падшие?. Тоже, наверное, слышал.
     - Вот оно как, - протянул Глеб. - Такие они, значит... И много их?
     - Немного, к счастью. По нашим сведениям, сейчас всего двое. Этот и вот он, - здоровяк вынул из-под накидки и развернул скверно напечатанный в две краски портрет молодого человека с вытянутым лицом и аккуратно зализанными волосами. - Юрген Тиссен, работал на ?Глобалком?.
     - Первый раз слышу, - уверенно сказал Глеб.
     - Он его знает. - Сын кивнул на Антона. И добавил загадочно: - На свою беду.
     Хакер кашлял и тер, тер, тер грудь обеими руками, как если бы пытался выковырять из нее что-то. От фляжки и ?джета? отказался взмахом головы.
     - Что такое? - спросил Глеб, присаживаясь рядом на корточки. - Опять? - Он коснулся двумя пальцами лба.
     Антон поднял на него покрасневшие глаза, две затянутые кровавым ледком синие проруби.
     - Он, - сказал хакер. - Темно... но все равно он. Смотрит. Прямо сквозь стекло, две пули, вот сюда. - Он опять вцепился в грудь. - И ветер. Море.
     - Пули? В тебя стреляли? - Глебу показалось, что он понимает этот бред. - Кто? Этот прыгун?
     - Он стрелял... больно, твою мать, как больно! Захрипев, Антон выгнулся всем телом. Глеб прижал хакера к полу, успокаивающе сжал его плечо.
     - Все в порядке, - сказал он, - Ты жив.
     Он видел труп Георгия перед кремацией. Грудь прострелена симметрично, насквозь, справа и слева. Одна пуля прошла точно через сердце. Смерть должна была наступить мгновенно, но М-модем, к которому был подключен эколог, все еще продолжал писать сигналы с гибнущего мозга,
     Эти остаточные воспоминания попали в голову хакера, а вместе с ним последнее, что видел Георгий.
     Глаза своего убийцы за окном, узкие, немигающие. Затягивающие в свою непроницаемую глубину. Черные, таящие под неподвижными веками ничто.
     Глаза ?падшего?.
     - Ты жив, - повторил рыцарь, помогая Антону встать на ноги. - Мы живы.

***

     Снаружи в борту фургона красуется большущая вмятина. Под ней распластанное по земле тело в ?доспехе?, лицом вниз, плечевые насадки вырваны, что называется, с мясом. Левая нога нелепо подвернута и сломана в нескольких местах. В стороне валяется искореженный наруч с привинченным разгонником.
     Какой же запредельной силой надо обладать, чтобы сделать из опытного бойца в силовом костюме такую отбивную?
     Подойдя ближе, Глеб видит в спине Льва, напротив сердца, оплавленное круглое отверстие, аккуратно проделанное тепловым резаком. По краям запеклись черные сгустки.
     - Ему тоже надо бить в сердце. - Сын Оракула останавливается рядом. - Любую другую рану он заращивает, регенерация круче, чем у ?новых?. Учти при случае.
     - Учту.
     - Я брат Егор. -- Сын протянул разлапистую ладонь, состоящую исключительно из жестких и неудобных для пожатия выступов.- А ты Глеб?
     ?Становлюсь популярным?, - с невеселой иронией подумал рыцарь.
     - Глеб. Мы встречались раньше? Удовлетворившись крепостью тамплиерского рукопожатия, брат Егор выпустил его руку.
     - Не-а, - весело щерясь, ответил он. - Твое имя назвал Оракул. И сюда нас послал тоже он.
     - Повидаться бы с этим вашим Оракулом.
     - Это на раз. Мы вас к нему и повезем.
     - Куда? - вмешался подошедший Антон. Накачавшись двойной дозой стимуляторов, он почти оклемался. - Мне с вами, ребята, не по пути, мне нужно к друидам. Кстати, пушку никто не продаст? Торговаться не буду.
     - К друидам тебе пока не нужно, - сказал брат Егор и полез под монашескую накидку. Но, против ожиданий Глеба, достал оттуда не убедительный довод в форме ?стигмата?, а блестящую вещицу, которую сунул в ладонь хакера. - Вот, Оракул сказал тебе передать.
     Глеб осторожно разжал побелевшие пальцы Антона. И увидел тонкий платиновый браслет с надписью по внутренней стороне. ?Два года счастья, любви и твоего бесконечного терпения. Спасибо тебе, единственная?, - прочел он, прибегнув к небольшому увеличению.
     - Узнаешь? -спросилу Антона Сын,
     - Узнаю, - медленно ответил хакер, и рыцарь вспомнил шестиствольный разгонник, упиравшийся ему в бок. - Где этот Оракул?
     - Пойдем к нам в машину. - Брат Егор сделал приглашающий жест. - Отсюда часа полтора езды.
     Пока они шли прочь от раскуроченного фургона тамплиеров, Глеб пару раз обернулся на неподвижное тело Льва. ?Значит, при случае, в сердце,-подумал он. - Надо запомнить?.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Стереоэкран над столом доктора Мураками - как окно в другой, отталкивающий и темный мир. Из динамиков, рассеянных для улучшенного объемного эффекта, доносится истошный вопль боли и страха:
     - Нет, нет! Зачем! Я же все раска