й   напрягся.   Конечно,   нагрудным
регулятором не выстрелить даже Уртилу, но этот пройдоха  может  попытаться
ослепить его фонарем или... да мало ли что может он выкинуть!
     Уртил между тем  закончил  свои  манипуляции,  и  вскоре  можно  было
услышать, как он пьет.
     - Испугался небось? - издевательски-сочувственно  прохрипели  наконец
смоченные связки.
     Бигмен не нашелся, что ответить, и это его очень расстроило.
     - А ну-ка, вызови Старра! - неожиданно и напористо потребовал  Уртил,
и марсианин машинально потянулся к регулятору.
     - Вот оно в чем дело! - расхохотался Уртил. - Нам, оказывается, нужно
перестроиться! Значит, Старр улизнул?
     - Ничего подобного! - возмутился Бигмен и - покраснел.
     Позволить так себя надуть! Да, этот Уртил чертовски хитер. Стоит себе
и посмеивается над ним и его дурацким бластером и чувствует себя  хозяином
положения... А может быть, все-таки, выстрелить?
     Но  стрелять  было  никак  нельзя.  Насильственная  смерть  человека,
посланного сюда сенатором  Свенсоном,  доставит  Совету  страшно  подумать
сколько неприятностей, не говоря уже о том, как  пострадает  Лакки...  Эх,
его бы сюда сейчас!
     Луч фонаря Уртила скользнул в сторону.
     - О! - раздался его удивленный  голос.  -  Оказывается,  и  я  иногда
ошибаюсь! Вот он, наш Старр!
     - Лакки!!! - И Бигмен круто развернулся.
     Конечно же, в ситуации менее  напряженной,  он  просто  дождался  бы,
когда рука Лакки ляжет ему на плечо, -  но  тут  ведь  был  совсем  особый
случай!
     Криком "Лакки" все радостное и исчерпалось.  Незадачливый  марсианин,
не успев ничего толком понять, был сбит с ног.
     Какое-то время он еще продолжал сжимать свой бластер, но Уртил вскоре
вывернул ему руку. Когда же эта туша убралась с него  и  Бигмен,  морщась,
попытался подняться, в лицевую пластину его шлема уткнулось грозное дуло.
     - У меня, конечно, есть свой,  -  мрачно  процедил  Уртил,  -  но  я,
кажется, предпочту воспользоваться этим. И не двигайся, милый. Стой именно
так, как стоишь, на четвереньках, раком, тебе идет...
     У Бигмена от  унижения  потемнело  в  глазах.  Захотелось  исчезнуть,
умереть. Это было легче, чем когда-нибудь, если придется,  сказать  Лакки:
"Понимаешь, он сказал, что ты пришел, - и я, конечно, повернулся..."
     - Стреляй, паршивец! - зло крикнул марсианин. - Стреляй, если  хватит
духу! А потом Лакки доберется до тебя и  проследит,  чтобы  остаток  своей
жизни ты провел на самом холодном из астероидов,  лязгая  зубами  и  звеня
цепью.
     - Ой! И все это сделает твой Лакки? Но где же он?
     - А ты поищи, поищи...
     - Искать? - Уртил  усмехнулся.  -  Не-ет!  Где  он,  -  об  этом  мне
расскажешь ты, но чуть  позже...  Пока  же  я  хочу  узнать,  на  кой  ему
понадобилось лезть в шахты?
     - Он искал сирианцев, тупица!
     - Сирианцев, говоришь? - ласково переспросил Уртил. - А  горючее  для
комет он здесь не искал? Что ты мне  тут  вкручиваешь,  парень!  Он  -  не
выживший из ума Пивирейл и в такую  чушь  не  поверит  никогда!  Нет,  тут
что-то не то... А что - ты мне сейчас и выложишь.
     - Уверен?
     - Абсолютно. Ведь и у тебя жизнь - одноразовая...
     - Вообще-то, да. Но, видишь ли, для  ее  спасения  не  всякий  способ
годится. - И Бигмен, встав на ноги, решительно двинулся на врага.
     Уртил попятился и тут же уперся в стену.
     - Но-но! - испуганно пригрозил он. - Еще один шаг, и тебя нет! Или ты
думаешь,  что  мне  так  уж  нужна  от  тебя  информация?   Обойдемся!   И
послушай-ка, что я тебе скажу... Ты и твой  горе-герой  Старр  ни  на  что
большее чем идиотские шуточки с ножами - не годитесь!
     Вот что тебя заело, оказывается! - подумал Бигмен и улыбнулся.
     -  Да,  Уртил...  Вид  ты  имел  еще  тот.  Болван  болваном,  каждый
подтвердит... А теперь, значит, мстим?  Валяй!  Но  меня-то  ты  не  очень
напугаешь, не надейся. Лучше сразу стреляй. Быть убитым - менее вредно для
моего организма, чем слушать твою трепотню.
     - Терпение, карапуз, терпение... Ты совершенно не понимаешь, к чему я
веду! А веду я к тому, что сенатор Свенсон - ты, конечно, слышал о  нем  -
намерен покончить с Советом Науки. Вот ведь как. Для него что ты, что твой
бравый Старр - обыкновенные козявки, которых даже как-то неловко принимать
в расчет. А я - да будет тебе известно - тот  человек,  которому  доверено
осуществить замысел сенатора! Я прищучу вашу занюханную контору, ваш Совет
по околпачиванию людей!
     - Вдохновенно заливаешь! - одобрил Бигмен.
     - Кто заливает, это мы еще увидим.  Разоблачим  все  пропагандистские
уловки Совета - и послушаем, что скажет народ.
     - Ух, разоблачитель! Ну давай действуй!
     - За мной не заржавеет, не волнуйся. Кстати, есть уже и первый  улов:
парочка жуликов, забравшихся в  шахты...  Уж  я-то  знаю,  зачем  вы  сюда
пожаловали! Он мне про сирианцев травить будет... Ха! Дело было так!  Либо
Старр  велел  Пивирейлу  рассказать   нам   сказочку,   либо   он   просто
воспользовался идеей старого маразматика! И вы не собирались искать  здесь
сирианцев! Вы попросту решили имитировать их присутствие! Соорудить что-то
вроде базы и представить ее на  общее  обозрение!  "Я  разметал  их  одной
левой! - сказал  бы  Старр,  мужественно  поигрывая  скулами.  -  Я  самый
наигеройский герой!"... Все заплакали бы от счастья,  а  доблестный  Совет
тихонечко, никого не беспокоя, прикрыл бы Проект.  Ведь  эта  коровка  уже
выдоена, пора  выходить  на  новые  рубежи!  Но  на  этот  раз  ничего  не
получится. Я поймаю Старра с поличным, и он будет весь в дерьме, ну просто
весь! Тем же будет достойно отмечен и Совет Науки.
     Бигмен еле сдерживался, чтобы не броситься на  негодяя.  Сдерживался,
потому что понимал: Уртил болтает с единственной целью -  довести  его  до
такого состояния, когда он выскажет все,  что  есть  на  душе.  И  поэтому
Бигмен заговорил тихо и нежно.
     - А известно ли тебе, о вонючий козел, что, если вытрясти из тебя всю
гадость - ничего, кроме грязной шкуры, не останется?
     - Заткнись! - гаркнул Уртил.
     Но Бигмен не останавливался.
     - Стреляй, дрянь! Стреляй! Или поджилки трясутся? А отобрать  у  тебя
оружие - наверное, вообще умрешь со страху, а? - Он старался задеть Уртила
почувствительней, уязвить так, чтобы тот  взвыл  от  ярости.  Когда  глаза
налиты кровью, - не так-то просто целиться, и у Бигмена появился  бы  шанс
на спасение...
     Но Уртил был спокоен.
     - Заткнулся бы, а? - предлагал  он.  -  Ведь  шлепну  же,  шлепну!  И
главное, ничего мне за это не будет! Ничегошеньки! Вынужден был, скажу!  В
целях самообороны, поясню! И все мне поверят - вот ведь какая штука!
     - Но уж Лакки-то тебе, допустим, не провести - и не мечтай!
     - Твой бедный Лакки будет занят собственными проблемами! И его мнение
- после того, как я выведу этого проходимца на чистую воду, -  никого  уже
не заинтересует!
     Его рука, сжимающая бластер, шевельнулась.
     - Клоп, а не попытаться ли тебе дать тягу?
     - Тягу! - эхом отозвался Бигмен.
     - Ах да... Не получится... - цокнув с сожалением, Уртил стал деловито
прицеливаться, хотя это было совершенно излишним - промахнуться  с  такого
расстояния невозможно.
     Бигмен пытался угадать момент для прыжка, подобного прыжку Лакки там,
наверху. Но ведь здесь не было никого, кто отвлек бы  Уртила,  как  Бигмен
проделал это с Майндсом! И состояние этого ухмыляющегося  типа  далеко  не
истерично... И все же Бигмен напряг свои мышцы  для  прыжка,  быть  может,
последнего в жизни.



                             9. ТЬМА И СВЕТ

     И вдруг Бигмена оглушило хриплым криком!
     Они по-прежнему стояли друг против друга, одни в этом мраке, прорезая
темноту лучами фонарей. Вне лучей, казалось,  не  существовало  ничего,  и
поэтому предмет, быстро пересекший яркую полосу, даже не напугал  Бигмена,
а вызвал лишь слабое недоумение.
     Потом вспыхнула мысль: "Лакки! Он вернулся!"
     Но загадочное движение повторилось, и теперь Бигмен увидел, как узкая
полоска породы отделяется от стены и медленно падает вниз!
     Достигнув плеча Уртила, она прилипла к нему, обнаружив  поразительную
гибкость. Да! Камень гнулся, как веревка!
     Другая полоска уже обвила талию Уртила, а еще  одна,  зацепившись  за
кисть одним своим концом, коснулась нагрудного регулятора, и рука была тут
же прижата к груди.
     - Холодно! - сдавленно просипел Уртил. - Они холодные!  -  Голос  его
был полон невыразимого ужаса.
     Ошалевший Бигмен пытался что-то понять. Он  тупо  наблюдал,  как  эти
странные  штуки  скручивают  здоровяка  Уртила  совсем   шутя,   как   они
обматываются вокруг руки, бластера, тела...
     Вот еще одна опустилась на Уртила.
     Полоски были несомненно единым организмом. Но тела, или  центра,  или
какого-то подобия им не было! Каменный осьминог,  состоявший,  однако,  из
одних лишь щупалец, - вот что ползало по Уртилову скафандру.
     В мозгу Бигмена вспыхнула догадка...
     На Меркурии есть жизнь, совершенно отличная от земной и от всех форм,
известных землянам. Жизнь, которая существует только  благодаря  время  от
времени перепадающему теплу, в поисках  которого  щупальца  переползают  с
места на место. Здесь, у северного  полюса,  они  оттого  опять-таки,  что
когда-то шахты, а теперь Купол снабжает их живительными струйками тепла. И
человек со своими традиционными тридцатью шестью и шестью, да еще системой
обогрева,  для  них  -  весьма  лакомый  кусочек.  Шахтер,  к   примеру...
Парализованный внезапным холодом и ужасом, он даже не способен позвать  на
помощь. А спустя несколько минут  он  уже  слишком  слаб  для  этого.  Еще
немного времени - и получайте, ребята, окоченевший труп.
     Все это пронеслось в сознании Бигмена почти мгновенно, и он  даже  не
успел шевельнуться.
     - Не могу...  -  Шепот  Уртила  вывел  марсианина  из  оцепенения.  -
Помоги... помоги мне... замерзаю...
     - Держись! - крикнул Бигмен. - Иду!
     То, что этот человек просто не успел с удовольствием убить его, сразу
вылетело из головы. Бигмен думал об  одном:  человек  в  беде,  ему  нужна
помощь!
     С тех самых пор как люди отважились покинуть Землю и выйти  в  полный
загадок и опасностей космос, -  существовал  неписаный  закон,  строгий  и
непреложный. По нему все  распри  между  людьми  должны  быть  забыты  при
появлении врага извне.
     Возможно, и не все следовали этому закону,  но  для  Бигмена  он  был
свят.
     Одного энергичного прыжка хватило, чтобы оказаться рядом с Уртилом  и
с силой потянуть его за руку.
     - Помоги... - слабо простонал тот.
     Бигмен ухватился за бластер,  судорожно  сжимаемый  Уртилом,  и  стал
вырывать, опасливо поглядывая на щупальца, обвившие приклад.  Теперь  было
видно, что гибкость этой мерзости обуславливалась ее мелким  членением  на
сегменты, жесткие и непонятным образом соединенные.
     Свободная рука, которой Бигмен пытался упереться в  Уртила,  случайно
коснулась одного из щупалец - коснулась и тут же рефлекторно  отдернулась:
Бигмена пронзил обжигающий холод.
     Было непонятно, каким образом отбирают тепло  эти  существа.  Они  не
походили ни на одну из известных Бигмену тварей. Ему не  приходилось  даже
слышать о чем-то подобном...
     Бигмен продолжал возиться с бластером. Он так увлекся,  что  поначалу
не заметил легкого прикосновения к спине. А когда  заметил,  было  поздно.
Нестерпимо холодное щупальце уже обхватило  его  и  накрепко  привязали  к
Уртилу.
     Боль от холода усиливалась с каждой секундой, и  Бигмен  с  отчаяньем
обреченного пытался вырваться из мощных безжалостных объятий.
     - Бесполезно...  -  пробормотал  Уртил,  и  его  равнодушие  испугало
марсианина больше всего...
     Уртил зашатался и мягко повалился набок, увлекая  за  собой  Бигмена,
который уже не ощущал своего тела  и  чьи  мысли  превращались  в  густой,
неподвижный сироп.
     Свет фонаря становился все более тусклым, по мере того как ненасытные
щупальца наслаждались своим коктейлем из тепла и энергии.
     Смерть поглядывала на часы.


     Лакки, расставшись с Бигменом, сразу же  поспешил  на  "Метеор",  где
облачился  в  новый  скафандр.  Спустя  короткое  время  он  уже  был   на
поверхности Меркурия.
     Повернувшись к короне, он задумчиво разглядывал ее молочное  свечение
- "Белого Духа", как здесь принято было говорить.
     Тело Лакки привыкло к незнакомому скафандру. По сравнению с обычными,
эта модель была удивительно эластичной, что, в сочетании  с  ее  не  менее
удивительной легкостью, - несколько даже пугало. Казалось, что ты ничем не
защищен от окружающего вакуума... Лакки, будучи нормальным человеком, тоже
испытывал некоторую тревогу по этому поводу, - но вскоре успокоился.
     Небо переливалось своими бесчисленными звездами. Прошло уже  два  дня
по Стандартному времени с тех пор, как  он  видел  его  в  последний  раз.
Меркурий успел преодолеть 1/44 своего обычного  пути  вокруг  Солнца.  Это
означало, что примерно 8 градусов неба  выползло  с  восточной  стороны  и
столько же исчезло на западе. Появились новые  звезды  и  планеты.  Взошли
Венера и Земля.
     Венера была  как  сверкающий  бриллиант,  гораздо  более  яркий,  чем
показалось бы с Земли, - оттуда наблюдатель никогда  не  видел  ее  такой,
полностью освещенной.
     Сейчас Венера находилась в 33 миллионах миль от Меркурия,  и  все  же
свет этой крошечной блестки был сильнее света короны.
     Лакки подумал о том, что за его спиной - две тени, бледная и  черная.
А может быть, и третья, порожденная светом Земли.
     Земля,  висевшая  у  самой  линии  горизонта,  выглядела  куда  более
тусклой, чем Венера. Это объяснялось большей  удаленностью  от  Солнца,  а
также незначительной облачностью.
     Но сине-зеленый свет, исходящий от Земли, - завораживал, и Венера уже
казалась самой прозаичной электролампой.
     Рядом с Землей, всмотревшись, можно  было  заметить  желтое  пятнышко
Луны. Эта пара  являла  собой  уникальное  зрелище,  оценить  которое  мог
всякий, находящийся на планетах внутри орбиты Юпитера. Казалось,  по  небу
блуждают огромные часы с маятником... Лакки, конечно, понимал, что это  не
лучший момент для созерцаний, - и ничего не  мог  с  собой  поделать.  Чем
дальше забрасывала его судьба, -  тем  нежней  любил  он  родную  планету.
Квадриллионы  людей  давно   разлетелись   по   всей   Галактике,   -   но
разлетелись-то они именно оттуда, с Земли, и только  там  их  единственный
Дом...
     Лакки решительно тряхнул головой. Нужно приниматься за дело.
     Энергичным шагам он направился в сторону светящейся короны. Его  ноги
едва касались грунта, а фонарь освещал многочисленные неровности.
     Мысль, которая погнала Лакки сюда, была, собственно, даже не  мыслью,
а  так,  ничем  не  подкрепленным  предположением.  Лакки  всегда  избегал
обсуждать такого рода предположения с кем бы то ни было и даже не  слишком
разрабатывал их в своем мозгу, - чтобы, превратившись  в  версии,  они  не
перекрыли доступ свежим идеям... Ему часто приходилось наблюдать  подобное
в Бигмене, который любую зыбкую полумысль норовил тут же возвести  в  ранг
неоспоримой истины...
     Лакки нежно улыбнулся,  вспомнив  о  своем  экспансивном  друге.  Да,
конечно, Бигмен частенько вел себя неблагоразумно,  никому  и  никогда  не
докучая своей уравновешенностью. Но каким преданным он был всегда, сколько
бесстрашия в этом малыше! Такое понадежней, чем если бы  за  Лакки  стояла
целая флотилия грозных космических крейсеров...
     Неунывающего марсианина  Старру  сейчас  явно  не  хватало,  и  чтобы
поскорей отвлечься от грустного, он принялся думать о другом.
     До чего ж прекрасно все успело запутаться с того момента,  как  Лакки
ступил на поверхность Меркурия! Сплошные вопросительные знаки.
     Взять хотя бы Майндса. Весьма неуравновешенный, дерганый тип,  что  и
говорить... Но не настолько же, чтобы поливать человека из  бластера,  как
из лейки! Тут, скорее всего, был и какой-то расчет. А  кто  есть  Гардома?
Друг Майндса и романтик, носящийся  с  идеей  Светового  Проекта,  или  он
приятельствует   с   доверчивым   инженером   из   каких-то   практических
соображений! Вопросы, вопросы...
     А тут вам еще и Уртил, он же - генератор напряженности.  Парень  явно
вознамерился развалить Совет, и пока  что  объектом  его  наскоков  прежде
всего является Майндс, страстно ненавидящий Уртила. Самоуверенность  этого
фрукта вызывает, впрочем, неприязнь и в Гардоме, и в Пивирейле. Последний,
правда, старается не проявлять своих чувств, избегая всяких разговоров  об
Уртиле.
     Кук тоже обходит Уртила стороной. Во  всяком  случае,  за  столом  он
позволил себе  лишь  мельком  взглянуть  на  того.  Что  это  -  нежелание
нарваться на грубую реплику? Или причины глубже? Кук невысокого  мнения  о
Пивирейле и считает, что старик слегка помешался на  сирианских  кознях...
Кстати, о кознях. Кому понадобилось резать скафандр?
     Поток этих мыслей был прерван неожиданной картиной, открывшейся взору
Лакки, который только что взобрался на гору.
     Над  изломанной  линией  горизонта  грозно   ворочались   исполинские
протуберанцы. Ярко-красные струи, лениво и причудливо изгибаясь, двигались
вверх. Безоблачная, незагрязненная и крайне разреженная атмосфера Меркурия
доносила всю красоту этого зрелища без малейших  потерь.  Казалось,  языки
пламени лижут планету.
     Один такой протуберанец, подумал Лакки, мог бы легко вместить в  себя
сотню шаров размером с Землю или же несколько тысяч Меркуриев.
     Он выключил ненужный пока фонарь.
     Все скалы вокруг стали двухцветными. Сторона,  обращенная  к  Солнцу,
ярко пылала, а противоположная - была чернее дегтя.
     Рука Лакки отбрасывала на скафандр густую тень. Грунт,  казалось,  на
глазах становился все более  неровным  и  напоминал  скомканную,  а  затем
кое-как расправленную фольгу.
     Лакки снова двинулся  вперед,  навстречу  поднимающемуся  светилу.  К
моменту, когда должна была появиться основная часть Солнца, он рассчитывал
уже пересечь терминатор. Лакки спешил на солнечную  сторону,  к  возможной
разгадке тайны, - и даже не подозревал, что его верный друг Бигмен  в  эти
минуты замерзает.



                          10. СОЛНЕЧНАЯ СТОРОНА

     Огненные фонтаны протуберанцев били  все  сильнее,  и  звездное  небо
блекло на глазах.
     Лакки ускорил шаг, но энергии, которая захлестывала его,  было  этого
мало, и Лакки побежал. Он мог бы бежать и бежать, не уставая, часами. Так,
во всяком случае, ему казалось.
     А затем без предупреждения, которое в виде утренних сумерек  привыкли
получать земляне, показалось Солнце.
     Оно было пока лишь тончайшей линией, невыносимо яркой и  обрывающейся
у огромной уродливой скалы.
     Лакки оглянулся. Грунт позади него был весь в красных  красках.  А  у
самых ног причудливо играли крупные кристаллы.
     Он бежал туда, где стремительно разбухала горящая  нить...  Солнечный
диск был так близок  и  так  огромен,  что  верхняя  его  часть  выглядела
совершенно прямой.
     Пылающие протуберанцы были видны и теперь, но  лишь  у  самой  кромки
короны и походили на рыжие развевающиеся волосы.
     Только совершенство скафандра позволяло Лакки наслаждаться всем этим.
Ведь если бы его глаза не были должным образом защищены, он давно бы ослеп
или даже умер, потому что человек не может выдержать  такую  в  буквальном
смысле   ослепительную   яркость,   такое   интенсивное   ультрафиолетовое
излучение.  Лицевая  пластина  шлема   обладала   поистине   замечательным
свойством становиться все более  темной  и  матовой  по  мере  возрастания
яркости падающего на нее света.
     Скафандр был напичкан разного рода защитными хитростями. Так,  свинец
и висмут отражали ультрафиолетовые и рентгеновские  лучи.  А  положительно
заряженные протоны космического излучения легко  р