но по моей просьбе, - признался Конноли.  -  Я  опасался,
что вы не захотите защищать Алену, если с самого начала будете  знать  о  ее
упрямстве. А мне нужны именно вы.
   Я удивленно пожал плечами.
   - Не буду лукавить, я польщен, что вы такого высокого мнения обо мне.  Но
все же уверяю вас, что я далеко не лучший специалист по уголовным делам.
   - Зато вы везучий. - Конноли немного помедлил,  доставая  из  внутреннего
кармана бумажник. - Все адвокаты  работают  за  деньги,  и  обычно  работают
хорошо. Вы тоже работаете за деньги - но не просто  хорошо,  а  блестяще.  Я
специально наводил о вас справки и убедился, что, в отличие от многих других
адвокатов, вы не создаете себе репутацию, берясь лишь за заведомо выигрышные
дела, ваша удачливость -  результат  несомненной  талантливости  и  высокого
профессионализма. Кроме того, о вас отзываются как о  честном  и  порядочном
человеке, который превыше всего ставит интересы своих  клиентов.  Вы  именно
тот, кто может спасти мою дочь. - С этими  словами  он  вынул  из  бумажника
сложенный вдвое листок и протянул его мне. - Петр  Габров  будет  от  своего
имени оплачивать все ваши расходы по делу Алены. Но если  вы  добьетесь  для
нее условного освобождения на поруки или хотя бы отсроченного приговора,  то
получите от меня эту сумму в качестве дополнительного вознаграждения.
   Я посмотрел на листок - и не поверил своим глазам. А когда убедился,  что
зрение не подводит меня, поднял на Конноли ошалелый взгляд.
   Он слабо улыбнулся: - Богатые люди обычно скупы, советник, иначе  они  не
были бы богатыми. И я здесь не исключение. Однако  в  жизни  бывают  случаи,
когда все богатства  мира  теряют  свою  ценность  по  сравнению  с  судьбой
одного-единственного человеческого существа. Алена для  меня  все,  альфа  и
омега, она - смысл всей моей жизни, даже свою борьбу с нынешним  режимом  на
Арране я вел не ради  каких-то  абстрактных  идеалов,  а  ради  того,  чтобы
вернуть дочери родину. Я готов на все, чтобы спасти Алену. Буквально на  все
- я не преувеличиваю.
   Я снова посмотрел на листок и после некоторых колебаний  произнес:  -  За
такие деньги вы могли бы освободить ее и без помощи адвоката. Он  кивнул:  -
Да, я рассматривал и такой  вариант.  Предложенная  вам  сумма  взята  не  с
потолка, это результат тщательной калькуляции всех связанных с  организацией
побега расходов  -  как  видите,  ваша  система  правосудия  умеет  за  себя
постоять. - Конноли сдержанно улыбнулся. - Ну а я, когда у меня есть  выбор,
предпочитаю держаться поближе к закону.
   Когда я, проводив Конноли до лифта, вернулся в  квартиру,  Юля  встретила
меня в дверях гостиной, одетая в длинное голубое платье с блестками, которое
изумительно шло к ее вьющимся светлым волосам и ласковым васильковым глазам.
В первый момент я с удивлением уставился на дочь, недоумевая, с какой  стати
она вырядилась на ночь глядя, и лишь с некоторым  опозданием  вспомнил,  что
весь сегодняшний день Юля готовилась к вечеринке по случаю  шестнадцатилетия
своей подруги Марыси.
   - Папа, - произнесла она укоризненно. - Ведь дядя Ричи предупреждал  тебя
насчет этого человека. И ты обещал ни во что не впутываться.
   Я обнял ее за плечи и со всей возможной беззаботностью сказал:  -  Все  в
порядке,  зайка.  Конноли  приходил  ко  мне  не  с  делом,  а  за   частной
консультацией. Кто-то очень расхваливал меня в его присутствии, и  он  решил
спросить моего совета по одному вопросу.
   - Все твои клиенты обычно начинают с  частных  консультаций,  -  заметила
Юля.
   - Только не в этом случае, - твердо пообещал я. - Конноли  был  не  прочь
нанять меня, но я отказался под  тем  предлогом,  что  и  без  того  завален
делами. Он все понял и больше не настаивал.
   - Однако проконсультировать его ты согласился.
   - Раз он пришел, то почему бы и нет. Мне было неловко отказывать.
   - Тем более что он хорошо заплатил. Ведь так?
   - Ну... да.
   Юля сокрушенно покачала головой: - Ах, папочка! Неужели ты думаешь, что я
меньше любила бы тебя, если бы мы жили скромнее, чем сейчас?  Мне  не  нужны
твои деньги, мне нужен ты - мой отец.
   - А мне нужна ты, доченька. Я хочу, чтобы ты была счастлива и ни в чем не
нуждалась...
   - Я и так ни в чем не нуждаюсь. Я  самая  счастливая  девочка  на  свете,
потому что у меня самый лучший в  мире  папа.  Вот  только  бы  ты  поменьше
работал и чуть больше времени уделял мне.
   Юля мягко высвободилась из моих объятий и  подошла  к  зеркальной  стене.
Встав вполоборота к ней, она смерила свое отражение внимательным взглядом.
   Не знаю, о чем думала в этот момент дочка, но что  касается  меня,  то  я
откровенно любовался ею. В свои неполные шестнадцать лет Юля  выглядела  уже
совсем  зрелой  девушкой,  и  внезапно  мне  пришло  в   голову,   что   она
восхитительно смотрелась бы в  подвенечном  платье...  Господи,  как  быстро
бежит время! Ведь, казалось, совсем недавно она была  маленькой  беззаботной
девочкой, которая обожала  сидеть  у  меня  на  коленях  и  слушать,  как  я
рассказываю ей сказки. Но  годы  пронеслись  стремительно,  и  вот  уже  Юля
выросла, из девочки стала превращаться в очаровательную молодую девушку, а в
моих волосах появились первые нити ранней  седины  -  к  счастью,  не  очень
заметные, потому что сам я  блондин.  Впрочем,  я  по-прежнему  считал  себя
молодым, но тем не менее понимал, что сорок лет - уже не  юность.  За  моими
плечами осталась добрая половина жизни. Безусловно - лучшая половина...
   Вдоволь налюбовавшись собой в  зеркале,  Юля  вновь  подступила  ко  мне,
встала на цыпочки и легонько чмокнула меня в щеку.
   - Ладно, папа, я побежала. А то еще опоздаю.
   - Ступай, зайка, - сказал я. - Только не вздумай  переключать  флайер  на
ручное управление. Вот если полиция поймает тебя с выключенным  автопилотом,
тогда ты точно опоздаешь.
   - Не беспокойся, я буду хорошей девочкой. И вернусь до тринадцати ночи...
Ну, в крайнем случае, до четырнадцати.
   Еще раз поцеловав меня на прощанье, Юля  выпорхнула  из  гостиной.  Через
минуту послышалось хлопанье входной двери, а вслед за тем воцарилась тишина.
   Как всегда после ухода дочери, я почувствовал себя одиноко  и  неуютно  в
этой огромной квартире, занимавшей весь верхний этаж небоскреба недалеко  от
центра города. Шестнадцать с половиной лет назад, когда мы с  Ольгой  только
поженились, это жилище совсем не казалось нам  большим.  Как  и  большинство
дамогранцев, мы считали, что в семье должно быть не  меньше  четырех  детей,
поэтому решили не скаредничать и сразу  приобрели  соответствующих  размеров
квартиру - так сказать, с прицелом на будущее. В мечтах я  уже  представлял,
как эти просторные комнаты наполнятся хором детских голосов, и даже в  самом
кошмарном сне мне привидеться не могло, что всего лишь через год я  останусь
вдовцом с маленькой дочкой на руках...
   Отогнав прочь грустные воспоминания,  я  проследовал  в  свой  кабинет  и
отключил затемнение окна как раз вовремя,  чтобы  увидеть  соскользнувший  с
крыши дома дочкин флайер. Он на секунду завис прямо  передо  мной  -  темное
пятно на фоне зарева заката, - после чего развернулся и  стал  удаляться  на
юго-запад, постепенно набирая высоту. Я помахал ему вслед,  хотя  знал,  что
Юля не видит меня, и отошел в глубь комнаты.
   На моем рабочем столе по-прежнему лежал листок бумаги, на котором Конноли
собственноручно   начертал   сумму   обещанного   гонорара.    Цифра    была
фантастическая  даже  для  такого  преуспевающего  адвоката,  как  я,  -   а
зарабатываю  я,  поверьте,  совсем  неплохо.  Если  я  выиграю  дело  "Народ
Дамограна против Алены Габровой" (а даже отсроченный  приговор  означал  для
меня выигрыш), то смогу наконец осуществить свою давнюю мечту о  космической
яхте - конечно, не сверхсовременной, а  достаточно  скромной  и  тихоходной,
зато своей, собственной. Юля будет в полном восторге.
   Я не стал уничтожать листок, а аккуратно сложил его и спрятал в сейф, так
как подозревал, что мне еще не раз захочется взглянуть на него.  К  тому  же
было нелишне сохранить для Конноли вещественное доказательство его  обещания
- но тогда я об этом не  думал.  Как  ни  странно,  я  ни  на  мгновение  не
усомнился в его честности, хотя никаких объективных  причин  верить  ему  на
слово у меня не было. Тем не менее я поверил - возможно потому, что  понимал
его чувства. Тот факт,  что  Конноли  решил  обратиться  к  адвокату,  а  не
прибегнул к подкупу тюремной  охраны,  безусловно,  свидетельствовал  о  его
порядочности. Впрочем, я был уверен, что идею с побегом  он  еще  не  отверг
полностью, а оставил ее в качестве запасного варианта на случай моей неудачи
в суде, И тогда обещанные мне деньги достанутся кому-то другому.
   Я запер сейф и покачал головой. Нет, этого нельзя допустить! И дело здесь
даже не в деньгах, вернее, не только в деньгах. Меня не должно касаться,  за
какие грехи Элен  Конноли...  то  есть  Алена  Габрова,  прикончила  доктора
Довганя и заслуживает ли она наказание за свой поступок; я ее  адвокат,  она
мой клиент, и я обязан защищать ее при любых обстоятельствах. Также меня  не
должно касаться, что Томас Конноли собирается увезти дочь с Дамограна и  тем
самым  обмануть  правосудие;  это  уже   дело   четы   Габровых,   под   чью
ответственность Алена будет  выпущена  на  поруки  -  если,  конечно,  будет
выпущена. Но меня не может не касаться бегство моей подзащитной  из  тюрьмы.
Мало того, что это будет вопиющим  нарушением  закона,  который  я  поклялся
защищать. Это основательно подпортит мне репутацию и  отпугнет  многих  моих
клиентов  -  ведь  в  основном  я  имею  дело  не  с  обвиняемыми  в  тяжких
преступлениях, а с респектабельными,  законопослушными  гражданами,  которые
как огня боятся всякого криминала. Следовательно, я должен вытащить Алену из
тюрьмы легальным путем. А что будет дальше - уже вопрос не ко мне.
   Итак, за дело. Прежде всего, нужно переговорить с Ричардом - к вечеру  он
обещал раздобыть кое-какие сведения. Но едва  я  протянул  руку  к  консоли,
чтобы набрать его номер, как вдруг зазвенел звонок и одновременно  включился
монитор  внешнего  обзора.  На  экране  возник  Ричард  Леклер   собственной
персоной, поднимавшийся ко мне в кабине пассажирского лифта.  В  отличие  от
меня и Юли он не любил летать, предпочитая пользоваться наземным транспортом
и метрополитеном. Чтобы попасть к нам, ему приходилось  подниматься  на  все
сорок четыре этажа вверх,  а  не  спускаться  лишь  на  один  с  крыши,  где
располагалась стоянка флайеров.
   Как я уже говорил, моя квартира занимала весь пентхаус  целиком,  и  если
пассажир лифта нажимал  кнопку  с  номером  "44",  то  во  избежание  ошибки
следовало предупреждение, что на данном этаже проживаем только  мы  с  Юлей.
Когда же посетитель повторным нажатием подтверждал  свое  желание  навестить
нас, в квартире срабатывал предупреждающий  звонок,  а  на  экране  монитора
появлялась соответствующая картинка. Так что у  нас  с  дочкой  всегда  было
время решить, принимать гостя или притвориться, что никого нет дома.
   Избегать встречи с Ричардом я не собирался,  поэтому  встал  с  кресла  и
отправился  его  встречать.  По  пути  я  зашел  на  кухню,  чтобы  включить
кофеварку, и оказался возле входной двери в тот самый момент,  когда  Ричард
выходил из лифта.
   - Привет, - сказал я. - Кофе уже греется.
   Размашистым шагом Ричард пересек небольшой вестибюль и сжал  мою  руку  в
своей большой волосатой пятерне. По своим  габаритам  он  ничем  не  уступал
Конноли, правда, Ричард не был атлетом, скорее он был полноват.
   - Итак, где он?
   - Кто? - невинно спросил я.
   Ричард поморщился: - Не придуривайся, Игорь! Я знаю, что ты не послушался
моего совета и ввязался в дела Конноли.
   - Около часа назад мне звонила Юлька и жаловалась, что ты заперся с ним в
кабинете и отключил интерком.
   - Теперь понятно, - сказал  я  закрывая  дверь,  -  Стало  быть,  спешишь
вытянуть меня из неприятностей. Только зря. Мы с Конноли действительно минут
сорок поболтали, но ни за какое новое дело я не взялся. Он  получил  у  меня
одну консультацию и откланялся.
   - Не врешь?
   - Честное слово! Я очень тактично дал  ему  понять,  что  в  клиентах  не
нуждаюсь, а к политике испытываю стойкое отвращение.
   Похоже, Ричард поверил мне. Одобрительно хмыкнув, он снял шляпу и влажный
плащ и отправил их в сушилку.
   - У вас дождь? - спросил я.
   - Да так, моросит немного.
   Ричард жил за городом, потому что не терпел городской суеты  в  свободное
от работы время. У него был большой дом и  просторная  усадьба,  по  которой
целыми днями носилась шумная стайка ребятишек разных возрастов. Ричард и его
жена очень любили детей, они уже произвели на  свет  двух  дочек  и  пятерых
сыновей, но останавливаться на достигнутом не собирались.
   - Вообще-то я пришел к тебе на хоккей, - произнес Ричард,  направляясь  в
гостиную. - Хочу посмотреть его в нормальной  обстановке.  А  мои  сорванцы,
можно не сомневаться, устроят по этому случаю форменный дурдом. Кстати,  где
Юлька?
   - У подруги на дне рождения.
   - Гм-м. Танцев у них не будет, это факт. Кавалеры весь  вечер  не  смогут
оторваться от телевизора.
   Я согласно кивнул и отправился на  кухню,  где  уже  свистела  кофеварка.
Когда я вернулся с двумя чашками дымящегося  кофе  (с  молоком  для  меня  и
черным для Ричарда), он сидел перед огромным,  на  полстены,  телевизором  и
раскуривал  сигарету.  Я  с  удовлетворением  отметил,  что   он,   кажется,
окончательно перешел на менее вонючий сорт. Только не подумайте, что  Ричард
наконец сжалился над окружающей средой. Просто  раньше  он  курил  привозные
"Senor Cavallero" с соседней планеты Альбасете, но несколько  месяцев  назад
правительство Дамограна в целях защиты отечественного производителя повысило
таможенную пошлину на табачные изделия, и дешевые импортные сигареты исчезли
с нашего рынка - их стало невыгодно завозить.
   Ричард взял у меня кофе, сделал пробный глоток и удовлетворенно кивнул: -
Отлично. Сахар как раз в меру.
   Я поставил свою чашку на журнальный столик, чтобы кофе немного  остыл,  а
сам сел в  соседнее  кресло  и  присоединился  к  Ричарду,  который  немного
рассеянно следил за трансляцией баскетбольного матча по спортивному  каналу.
Докурив сигарету, он раздавил ее в пепельнице  и  небрежно  махнул  рукой  в
сторону экрана: - Я, конечно, не спорю, интересный вид спорта, но до  хоккея
ему далеко. Не та атмосфера, не ют накал страстей. Да и когда каждая  атака,
как правило, заканчивается забитым голом - то есть я имею в виду попадание в
кольцо, - это не приносит никакого удовольствия.
   - Полностью согласен с тобой, - кивнул я.  -  Тем  не  менее  есть  люди,
которые балдеют от баскетбола и  совершенно  равнодушны  к  хоккею.  У  нас,
правда, таких мало, но на других планетах  они  водятся  в  избытке.  -  Вот
чокнутые! - Ричард недоуменно пожал плечами, затем сунул  руку  в  карман  и
достал оттуда пластиковую карточку. - Держи. Здесь все данные на кандидатуры
присяжных, что я сумел раздобыть, не злоупотребляя служебным положением.
   Я взял у него карточку, бегло осмотрел ее с обеих  сторон  и  положил  на
подлокотник кресла.
   - Спасибо, Рич. Впрочем, тебе не обязательно было приносить  ее.  Мог  бы
просто прислать файлы по почте.
   - Но если я и так к тебе собирался, то какая разница. Иногда приятно  для
разнообразия передать что-то из рук в  руки.  Если  бы  ты  знал,  как  меня
достало  это  интерактивное  общение  на  работе!  В  других  отделах   идет
нормальная коллективная жизнь, а у нас...  Ты  только  представь  себе:  мой
коллега, который занимает соседний кабинет, вместо того чтобы зайти ко мне и
поговорить лицом к лицу, связывается по видеофону. А начальник, чей  кабинет
этажом выше, терпеть не может совещаний "в живую", называя  их  "вавилонским
столпотворением",  и  предстает  перед  нами  во  плоти  лишь   по   большим
праздникам.
   Ричард был полицейским и работал в  отделе  информационной  безопасности.
Время от времени он добывал  для  меня  кое-какие  сведения  по  тем  делам,
которыми я занимался. Это не противоречило закону,  поскольку  на  Дамогране
адвокат имел  право  нанимать  работника  полиции  для  проведения  частного
расследования в его свободное от службы время.  Во  многом  моя  удачливость
была следствием сотрудничества  с  Ричардом  -  он  за  версту  чуял  ценную
информацию и не пропускал ни единого ее байта.  А  осведомленность  -  залог
успеха.
   - Вот что, Рич,  -  произнес  я.  -  Мне  нужно,  чтобы  ты  основательно
поработал над делом Алены Габровой.
   Ага, - он перевел на меня  взгляд.  -  Понял,  что  вляпался?  Только  не
говори, что я не предупреждал. Ни черта ты для  девчонки  не  сделаешь,  это
факт. Ей как пить дать прочистят мозги, и видит Бог - она того  заслуживает.
Добро  бы  она,  прикончив  доктора,  в  панике  убежала.  Но  то,  с  каким
хладнокровием и цинизмом она все провернула, как невозмутимо вела себя до  и
после преступления, как  расчетливо  пыталась  сымитировать  самоубийство...
Нет, Игорь, это безнадежно. Присяжные будут суровыми и безжалостными, они не
посмотрят ни на ее юный возраст, ни на невинную внешность. Как раз  наоборот
- это сыграет против твоей  подзащитной.  Можно  не  сомневаться,  обвинение
приложит все силы, чтобы создать образ падшего ангела,  чудовища  тем  более
опасного, что его подлинная сущность скрывается  под  такой  привлекательной
оболочкой.
   Я вздохнул; - Наверное, ты прав, Рич.  Я  сильно  сомневаюсь,  что  смогу
что-нибудь сделать, но все равно буду пытаться. Как и любой  гражданин,  она
имеет право на квалифицированную и, главное, непредвзятую защиту в  суде.  А
ее прежний адвокат не только с самого начала признал  ее  виновной,  но  уже
вынес ей свой приговор и занимался ее делом спустя рукава.
   Ричард достал вторую сигарету и принялся мять ее между пальцами.
   - Да, - сказал он, - Я так  это  и  понял,  когда  в  пятницу  ты  взялся
защищать барышню Габрову. Но  сейчас...  Гм-м,  только  не  подумай,  что  я
обвиняю тебя в меркантильности, ты с равным  усердием  отстаиваешь  интересы
своих клиентов независимо от их финансового положения... И все же  я  сделал
одно  любопытное  наблюдение:  когда  ты  чуешь  большие  деньги,   у   тебя
лихорадочно блестят глаза - как у наркомана при мысли об очередной дозе. Вот
и сейчас они блестят. В чем дело, Игорь? Ведь  опекуны  девушки  не  слишком
богатые люди. Они, конечно, обеспечены - но не настолько же, чтобы заплатить
тебе бешеный гонорар.
   Я взял чашку с уже порядком остывшим кофе и отхлебнул глоток.
   - О бешеных гонорарах речь не идет, - невозмутимо ответил я. - Но  платят
они прилично. Достаточно, чтобы  нанять  тебя.  Сейчас  ты  очень  занят  на
работе?
   -   Нет,   не   очень.   После   нашей   последней   облавы   большинство
профессиональных хакеров затаилось, а с молодняком и любителями хлопот мало,
отлавливать их легко и неинтересно.
   - Вот и хорошо. Я хочу, чтобы ты тщательно прошелся  по  всем  материалам
следствия, не пропуская ни единой, пусть и самой незначительной детали. Даже
в таком простом и очевидном на первый взгляд деле должны быть свои подводные
камни и скрытые течения - неувязки при отработке  версии,  отдельные  мнения
экспертов, мелкие технические ошибки, не повлиявшие на  конечный  результат,
но при соответствующей подаче способные поколебать уверенность  присяжных  в
несокрушимости  позиции  обвинения.  А  все  сомнения,  по  закону,   должны
трактоваться в пользу обвиняемого.
   Ричард снова закурил.
   - Это чертова уйма работы, - заметил он. - К  тому  же  может  возникнуть
конфликт интересов. Как-никак я работаю в полиции.
   - Тогда возьми двухнедельный неоплачиваемый отпуск.  Все  потери  я  тебе
компенсирую.
   Ричард внимательно посмотрел на меня:
   - Ты серьезно?
   - Да.