ней все-таки можно иметь дело.
   В устах Евы это была высшая похвала.  Подавляющее  большинство  людей  не
вызывали у нее ровно никакого интереса, с ними она откровенно скучала и  при
малейшей  возможности  стремилась  избавиться  от  их  общества.  Мало  кому
удавалось пробиться сквозь ее внешнюю холодность и замкнутость,  достучаться
до ее сердца, зажечь хоть искорку заинтересованности в ее глазах.  За  время
нашего недолгого знакомства я так и не  смогла  уяснить,  какими  качествами
должен обладать человек,  чтобы  заставить  Еву  выбраться  из  скорлупы,  в
которой она пряталась от окружающего мира.  Ясно  было  одно:  у  меня  оные
качества присутствовали, притом в пропорциях, близких к идеальным.
   - А с кем еще на корабле можно иметь дело? - полюбопытствовала я.
   - С Мишелем Тьерри, - без раздумий ответила Ева. -  Он  начальник  Келли,
тот самый земной посланник, о котором я уже  говорила.  И  еще,  пожалуй,  с
коммодором Конте. Правда, с ним у меня отношения не сложились.
   - Почему?
   -  Он  сам  все  испортил,  пытаясь  приударить  за  мной.  Мне  это   не
понравилось.
   - Может, он влюбился в тебя?
   - В том-то и дело, что нет. Если  бы  он  влюбился,  я  бы  с  пониманием
отнеслась к его ухаживаниям - в конце концов, я не такая  бездушная  стерва,
как обо мне думают. Но у него на уме был один только секс.
   - Ты уверена?
   - Конечно. Я же не слепая и могу различить, где чувства, а где  -  просто
желание гульнуть. Самое возмутительное,  что  Конте  не  простой  офицер,  а
командир корабля, и ему не подобает так вести себя с пассажирами, которые во
время полета находятся целиком  в  его  власти.  Это  здорово  смахивает  на
злоупотребление служебным положением.
   Келли Симпсон мы нашли  там,  где  и  оставила  ее  Ева,  -  за  столиком
кафетерия  в  комфортабельном  зале  ожидания  аэровокзала.  Она   оказалась
красивой негритянкой лет тридцати, очень рослой, едва ли не на  голову  выше
меня, но несмотря на это довольно изящной. Познакомив нас, Ева сообщила  ей,
что немного задержится на планете и вернется на корабль лишь через несколько
часов. Келли явно была разочарована  тем,  что  лететь  ей  придется  одной,
однако напрашиваться в нашу компанию не стала, прекрасно понимая, что  мы  с
Евой хотим побыть вдвоем.
   Поначалу я не собиралась читать ее мысли - это было не к спеху, к тому же
у меня еще не прошла головная боль, вызванная длительным и в высшей  степени
неприятным контактом с разумом Ньето. Однако к концу нашей короткой беседы я
изменила  свое  решение,  уловив   в   эмоциях   Келли   какую-то   странную
настороженность по отношению ко мне. Она словно бы оценивала меня  -  но  не
как человека и свою новую попутчицу, а как возможного противника.
   Ясное дело, это не могло не встревожить меня, особенно когда за мной  уже
охотился наемный  убийца.  Пока  Ева  ходила  сдавать  свой  билет,  я,  под
предлогом того, что хочу выпить стакан сока, осталась в кафетерии и, вежливо
внимая пустопорожней болтовне Келли, осторожно  прикоснулась  к  ее  мыслям.
Глубоко проникать в ее разум я не стала, ограничившись лишь тем, что  лежало
на  поверхности,  но  и  этого  оказалось  достаточно,  чтобы  развеять  мои
опасения.
   Против меня Келли Симпсон ничего не имела, а ее настороженность  была  не
более чем профессиональной реакцией на незнакомца. В  целом  я  казалась  ей
безобидной, но сама специфика ее работы вынуждала с  подозрением  относиться
ко всем без исключения людям, видеть в каждом встречном если не  врага,  то,
во всяком случае, потенциального соперника. Из ее текущих мыслей я не смогла
выяснить, на кого она работает и с какой  целью  направляется  на  Дамогран,
однако было очевидно, что ее задание каким-то образом  связано  с  адмиралом
Сантини.
   Меня так и подмывало копнуть глубже и  разузнать  подробности,  однако  я
удержалась от соблазна и решила повременить, пока мы  не  окажемся  в  более
спокойной обстановке на борту корабля. Сейчас Келли заметно нервничала,  что
отнюдь не облегчало чтение ее мыслей, а у  меня  были  и  другие  заботы,  в
данный момент поважнее - прежде всего мне следовало избавиться от  Ньето.  Я
уже придумала, как оставить его в дураках, теперь предстояло самое сложное -
заставить этот план сработать.
   Через несколько минут вернулась Ева.  Мы  попрощались  с  Келли  Симпсон,
прошли на стоянку флайеров, где взяли такси и отправились в прибрежный отель
"Пасадена". Дорогой мы в основном молчали, то и дело  обмениваясь  улыбками.
Ева отбросила свою обычную сдержанность и сияла от счастья, отчего  ее  лицо
из просто симпатичного стало почти красивым. Я  же,  наряду  с  радостью  от
встречи, в глубине души испытывала некоторую неловкость  перед  Евой.  С  ее
появлением моя миссия приобретала личностную  окраску,  что  мне  совсем  не
нравилось. Меня, впрочем, с самого  начала  смущало,  что  в  деле  замешаны
близкие родственники  Евы,  а  теперь  ситуация  стала  во  сто  крат  хуже:
получалось, что я не просто собираюсь шпионить за ее отчимом, но и  невольно
использую нашу дружбу, чтобы  поближе  подобраться  к  адмиралу  Сантини.  В
общем, нехорошо получалось. Очень нехорошо. И  самое  скверное,  что  ничего
поделать я не могла...
   В отеле я сняла на свое имя комфортабельный одноместный  номер,  заплатив
за две недели вперед. Это, конечно, было расточительно, но моя  безопасность
того стоила. Вне всяких сомнений,  Ньето  вскоре  проверит  мой  гостиничный
счет, и я не хотела, чтобы он заподозрил неладное.  Тогда  он  установит  за
мной более плотную слежку, и мне будет гораздо труднее уйти от  него.  Лучше
уж выбросить на ветер пару тысяч, но  обеспечить  себе  надежное  прикрытие.
Хорошо  хоть  Ньето  не   рискнул   использовать   подслушивающий   "жучок",
ограничившись лишь следящим, иначе моя задача сильно усложнилась бы.
   Еще выходя из такси, я украдкой шепнула  Еве,  чтобы  она  ни  о  чем  не
спрашивала  меня  при  посторонних,  поэтому,  -  пока  я  договаривалась  с
администратором, она  благоразумно  помалкивала,  лишь  глядела  на  меня  с
недоумением, к которому примешивалась изрядная доля страха  -  страха  перед
нашей новой разлукой.
   Когда мы наконец поднялись в номер и  остались  наедине,  Ева  немедленно
набросилась на меня с расспросами: - Что это  значит,  Вики?  Ты  передумала
лететь на Дамогран? Ты остаешься здесь?
   Убедившись, что нас никто не подслушивает, я устало опустилась в кресло и
сказала: - Все в порядке, Ева, не беспокойся. Я лечу с тобой.
   - Тогда зачем ты сняла номер на две недели?
   - Так нужно. - Я немного помедлила, собираясь с мыслями.  -  Помнишь,  ты
как-то говорила мне, что когда-нибудь я доиграюсь со своим покером?
   - Помню, - кивнула она, присев на подлокотник  моего  кресла.  -  И  что,
доигралась?
   - Да.
   - Тебя поймали на жульничестве?
   Протестовать против ее нелепого предположения и настаивать  на  том,  что
мне просто сказочно везет, я не стала. Ева наотрез отказывалась верить в мое
везение и считала, что  я  выигрываю  в  карты  благодаря  обману.  Впрочем,
по-своему  она  была  права:  читать  мысли  игроков  вполне  подпадает  под
определение жульничества. Ведь это, по сути, то же самое, что заглядывать  в
чужие карты.
   - Нет, не поймали, - ответила я. -  Но  я  очень  неудачно  выбрала  себе
партнера. Им оказался один злопамятный мафиози по имени Оганесян, который не
смог простить мне, что я выиграла у него почти миллион земных марок.
   - Ого!.. - Ева покачала головой. -  Аппетит  у  тебя  неплохой.  Где  это
случилось?
   - На Арцахе, одной захудалой планетке в пяти тысячах световых лет отсюда.
   - Приличное расстояние.
   - Да, я тоже так думала. Поэтому имела неосторожность сделать  банковский
перевод на Эль-Парадисо и тем  самым  фактически  сообщила  Оганесяну,  куда
направляюсь. А его обида оказалась настолько сильной, что он послал за  мной
погоню. Пассажирский корабль с  Арцаха  обогнал  мою  яхту  и  сделал  здесь
остановку еще несколько дней назад. На  нем  прибыл  по  меньшей  мере  один
человек Оганесяна - а может, их было двое  или  трое.  Но  одного  я  узнала
точно. Сегодня он летел вместе со мной на челноке, и я далека от мысли,  что
это была случайная встреча.
   - А ты не обозналась?
   - Нет, у меня хорошая память на лица. Я точно видела его на Арцахе - и не
где-нибудь, а в окружении Оганесяна. Судя по всему,  он  не  знал  об  этом,
иначе избегал бы попадаться мне на глаза.
   - И что ему от тебя нужно? Деньги или жизнь?
   - Похоже, и то и другое. Первое - по  возможности,  второе  -  наверняка.
Оганесян уже пытался расквитаться со  мной.  -  И  я  вкратце  рассказала  о
подброшенном на мою яхту контейнере со смесью бериллия  и  радия.  -  Глупо,
конечно, но весьма злобно. Вряд ли он послал своего человека в  такую  даль,
чтобы тот просто погрозил  мне  пальцем.  А  что  касается  денег,  то  они,
по-моему, особого значения не имеют. Думаю, Оганесяна возмутил сам факт, что
я осмелилась выиграть у него, а не то, сколько я выиграла.
   Ева удобнее устроилась на подлокотнике кресла,  оперлась  локтем  на  его
мягкую спинку и задумалась. Я с тревогой  ожидала  ее  дальнейших  вопросов,
понимая,  что  ей  не  составит  никакого  труда  запутать  меня,  если  она
заподозрит, что я лгу или Что-то скрываю.
   К счастью, у Евы не было причин подозревать меня во лжи.  После  недолгих
раздумий она произнесла: - Да, неприятная ситуация. Как я понимаю, ты  сняла
этот номер и заплатила за него вперед, чтобы обмануть своего преследователя?
   - Совершенно верно. Пусть он думает, что я здесь надолго и  не  спешит  с
выполнением задания. А я тем временем ускользну от него и окажусь  на  борту
"Отважного", где он меня не достанет.
   - Что ж, неплохо задумано, - одобрительно  кивнула  Ева.  -  Хоть  это  и
авантюра. Ты такая хладнокровная, Вики! Я бы  на  твоем  месте  бросилась  к
ближайшему полицейскому с мольбой о защите... -  Тут  она  зябко  поежилась,
внезапно  сообразив,  что,  находясь  рядом  со  мной,   тоже   подвергается
смертельной опасности. В следующую  секунду  Ева  спрыгнула  с  подлокотника
кресла, быстро подбежала к входной двери и  проверила,  заперта  ли  она.  -
Знаешь, мне страшно. Я очень боюсь - и за тебя, и за себя. За нас обеих.
   Ева  действительно  была  напугана,  притом  так  сильно,  что  растеряла
изрядную долю своей обычной проницательности. При других обстоятельствах  ей
непременно пришло бы в голову, что для  пущей  верности  преследователь  мог
прицепить  ко  мне  "жучка"  -  в  лучшем  случае,  следящего,  а  худшем  -
подслушивающего. И тогда бы она испугалась еще больше.
   Однако мысль о  "жучке"  не  посетила  Еву  -  ни  в  тот  момент,  ни  в
последующие сорок минут, которые мы провели  в  номере,  обсуждая  различные
возможности незаметно выскользнуть из гостиницы. Ева предлагала не  хитрить,
а просто нанять  нескольких  опытных  телохранителей,  которые  без  проблем
доставят нас на орбитальную станцию и посадят  на  катер  с  эсминца.  В  ее
предложении был свой резон, и  если  бы  моим  преследователем  был  обычный
головорез, я бы, пожалуй, согласилась с ней. Но за  мной  охотился  Ньето  -
профессиональный убийца с семнадцатилетним стажем, и я не хотела  рисковать.
Он вполне мог оставить в дураках и дюжину самых опытных телохранителей.
   Никакого приемлемого плана действий мы придумать  не  успели.  Дальнейшие
события решили все за нас, и нам оставалось только следовать их логике. Мы с
Евой продолжали спорить  о  том,  что  предпринять  дальше,  когда  раздался
мелодичный звонок в дверь и из динамика послышался ровный мужской  голос:  -
Простите за беспокойство, сеньорита,  это  коридорный.  Администрация  отеля
желает угостить вас нашим  фирменным  хересом  -  лучшим  напитком  на  всем
Эль-Парадисо.
   Мне пришлось приложить немало  усилий,  чтобы  пробиться  сквозь  плотный
металлопластик двери и заглянуть  в  разум  коридорного.  Контакт  получился
очень слабым, но вполне достаточным, чтобы  я  могла  прочесть  его  текущие
мысли. Когда я это сделала, у меня  резко  поднялось  давление,  закружилась
голова, а внизу живота вновь запульсировала боль.  Все  мое  тело  мгновенно
сковал ужас, и на то были веские причины -  за  дверью  стоял  Хуан  Игнасио
Ньето...
   Покинув челнок, он первым  делом  воспользовался  услугами  общественного
видеофона и заглянул в свой секретный почтовый ящик. Там уже  лежало  письмо
от Серхио де Артьеды, который сообщал,  что  в  последний  момент  открылись
новые обстоятельства - оказывается, я не намерена оставаться на  планете,  а
через  несколько  часов  улетаю  с  Эль-Парадисо  на  сицилианском   эсминце
"Отважный". Это давало Ньето полное право разорвать контракт,  оставив  себе
задаток в качестве неустойки, но он все же решил выполнить заказ нанимателя.
Дело представлялось  ему  простым  и  несложным,  а  обещанный  гонорар  был
достаточно высок, чтобы отступить от своего правила не совершать убийств без
тщательной подготовки. В конце концов, речь шла не о  политическом  деятеле,
крупном бизнесмене или  влиятельном  мафиози,  а  о  совершенно  беззащитной
девчонке, которую  достаточно  припугнуть  оружием,  чтобы  она  померла  от
страха. И вот Ньето был здесь - с серебряным  ведерком,  в  котором,  помимо
бутылки шампанского и кубиков сухого льда,  лежал  снятый  с  предохранителя
лучевой пистолет.
   Слегка трясущимися руками я открыла сумочку, достала  оттуда  разрешенный
законами Эль-Парадисо парализатор и  направила  его  в  сторону  двери.  Ева
бросила на меня  затравленный  взгляд  и  тихим  шепотом,  почти  беззвучно,
спросила: - Это его голос?
   Я неопределенно  качнула  головой  и  указала  взглядом  в  ближний  угол
комнаты. Ева все поняла и беспрекословно отступила с линии  огня,  а  я  тем
временем прикрыла правую руку с парализатором своей сумочкой, в левую  взяла
дистанционный пульт и разблокировала дверной замок.
   - Входите, открыто!
   За два часа, прошедшие  со  времени  посадки  челнока,  Ньето  совершенно
преобразился, и я бы ни за что не узнала его, если бы не умела читать мысли.
Сейчас он походил не на скромного  клерка,  как  раньше,  а  на  заправского
гостиничного  слугу  -  красная  с  золотым  шитьем  ливрея,  черные  брюки,
блестящие остроносые туфли, элегантные белые перчатки, прилизанные волосы  и
любезная  улыбка  на  невозмутимом  лице.  Держался  он   так   уверенно   и
непринужденно, будто последние двадцать лет  только  тем  и  занимался,  что
прислуживал в отелях.
   Я медлила с выстрелом, дожидаясь, пока Ньето закроет за  собой  дверь,  и
это  едва  не  стоило  мне  жизни.  Внешне   превратившись   в   безобидного
коридорного, он не лишился своих инстинктов охотника, и ему  хватило  одного
беглого взгляда, чтобы  оценить  ситуацию.  Меня  выдала  напряженная  поза,
неестественное положение сумочки на коленях,  мертвенная  бледность  лица  и
лихорадочный блеск глаз. Ньето хорошо знал этот блеск - так смотрели на него
загнанные жертвы, готовые оказать отчаянное сопротивление.
   К счастью, я вовремя опомнилась и, когда он метнулся в сторону,  на  ходу
выхватывая из ведерка оружие, нажала на гашетку. Первый  же  выстрел  достиг
цели, и мой противник как подкошенный рухнул на пол. А  в  следующий  момент
послышался характерный треск и сверкнула голубая  вспышка  -  это  выстрелил
пистолет,  который  Ньето  неосмотрительно  снял  с  предохранителя.  Крайне
неосмотрительно - потому что лазерный импульс вошел ему в подбородок и вышел
из затылка.
   Несколько секунд я просидела в полном  оцепенении,  потрясенно  глядя  на
человека, которого только что убила, и лишь испуганный вскрик  Евы,  которая
наконец заметила дыру в черепе Ньето,  привел  меня  в  чувство.  Вскочив  с
кресла, я подбежала к двери, захлопнула ее,  заперла  на  замок  и  включила
наружную табличку с надписью "Просьба не беспокоить".  Затем  повернулась  к
трупу, смерила его долгим взглядом и растерянно произнесла: - Ну  вот  мы  и
влипли!
   Ева смотрела на меня широко распахнутыми от ужаса глазами.
   - Он... он мертв?
   - Да, - кивнула я.
   Мне не было нужды проверять его пульс или прислушиваться к дыханию. Мысли
и эмоции Ньето угасли в тот самый миг, когда раздался  треск  бластера.  Его
мозг был разрушен за считанные доли секунды, он умер быстро небезболезненно,
даже не сообразив, что умирает. Именно так умирали многие его жертвы...
   Ева сделала один робкий шаг в моем направлении, потом резко  развернулась
и стремглав бросилась в спальню, а оттуда - в ванную. Вскоре до моего  слуха
донесся шум воды вперемежку с судорожными всхлипываниями.
   Меня тоже изрядно поташнивало, однако сейчас я не  могла  позволить  себе
расклеиться. Первым моим желанием  было  немедленно  бежать  отсюда,  и  мне
стоило немалого труда  обуздать  свой  панический  порыв  и  заставить  себя
мыслить разумно. Бегство было бы скверным выходом  из  ситуации,  и  здравой
частью рассудка я это понимала. В моем нынешнем положении правильных выходов
было только два - либо сразу заявить обо всем в полицию, понадеявшись на  ее
объективность, либо избавиться от трупа, чтобы его никак не связали со мной.
А остальное - от лукавого. Если я просто убегу, меня непременно  объявят  во
всегалактический розыск, и тогда мне придется выбирать одно из двух - менять
свою личность, чего мне совсем не хотелось,  мне  нравилось  быть  Викторией
Ковалевской, владелицей яхты  "Звездный  Скиталец",  или  пытаться  доказать
невиновность, что, учитывая мое бегство с места преступления, окажется делом
весьма и весьма проблематичным.
   Вообще-то вариант  с  вызовом  полиции  был  не  так  уж  и  плох.  Я  не
сомневалась, что без труда докажу факт самообороны и  в  конце  концов  меня
отпустят с миром. Однако для этого понадобится как минимум два-три дня, и  я
не смогу улететь с Эль-Парадисо на "Отважном". А тем временем мой  неведомый
враг наймет еще одного убийцу, и кто знает, повезет ли мне в  следующий  раз
так же, как сейчас.
   Ну  а  избавиться  от  трупа...  Это  легче  сказать,  чем   сделать.   В
криминальных книжках  и  фильмах  герои  запросто  находят  выход  из  такой
ситуации. Они спокойненько кладут труп в большущий чемодан, выносят  его  из
гостиницы и прячут в каком-нибудь безлюдном месте. Или  подбрасывают  его  в
другой номер, тем самым отводя подозрения от себя. Или же расчленяют  его  и
по кусочкам скармливают мусоросжигателю...
   Что касается последнего, то тут нужно иметь не только стальные нервы,  но
и напрочь сдвинутую психику, а я ни тем, ни другим не  обладала.  Подбросить
труп в один из соседних номеров было, в принципе, несложно, и это  могло  бы
сработать, окажись все полицейские на  Эль-Парадисо  круглыми  идиотами.  Но
среди них обязательно найдется парочка более или менее умных, которым придет
в голову тщательно обследовать другие гостиничные  номера.  И  хоть  как  бы
старательно я ни вычистила ковер, на котором лежал Ньето, кое-что на нем все
равно останется - волосы,  капли  спекшейся  крови,  брызги  мозга,  кусочки
обожженной кожи и крохотные обломки затылочной кости. Не меньшим недостатком
грешил и первый вариант - увезти тело  подальше  от  гостиницы.  Тут  и  как
вынести  такой  большой  и  тяжелый  чемодан,   не   вызвав   подозрений   у
администрации, и на чем его отвезти, и, главное, куда...
   - Вики! - послышался жалобный голос Евы.
   Я поняла, что она боится возвращаться в комнату,  и  прошла  к  ней.  Ева
сидела на краю ванны, прислонившись плечом к стене; ее  лицо  было  бледным,
лишь на щеках проступал нездоровый румянец, руки заметно дрожали, а в глазах
застыл страх.
   - Что нам делать, Вики? Позвоним в полицию?
   - Я думаю об этом, - как можно спокойнее ответила я.
   - И как, уже что-то придумала? - Еще нет, но... - Тут я умолкла, внезапно
вспомнив о том, что перед  нашим  расставанием  Генри  и  Лайо