нием произнесла та, что ближе  и  роднее.  -  Психокод  снят.  Теперь
поспи, милый, отдохни, наберись сил. А после мы с тобой поговорим.
   Повинуясь  ее  знаку,  Ева  сделала  Тьерри   еще   одну   инъекцию.   Он
почувствовал, как его стремительно уносит в пучину сна.
   - Вика, - пробормотал Тьерри из последних сил. - Ты останешься со мной?..
Ты не уйдешь?..
   - Нет, Мишель, - сказала она. - Я не уйду. Теперь мы всегда будем вместе.
Спи спокойно. Тьерри уснул совершенно счастливый.

   20
   Марнелло Конте, контр-адмирал

   Вопреки ожиданиям, Конте пришлось руководить дамогранской базой не четыре
месяца, а менее полутора. Вскоре  после  новогодних  праздников  на  планету
прибыл   курьерский   корабль,   на   борту   которого    находился    новый
главнокомандующий - и им оказался не кто иной, как  контр-адмирал  Эспиноза.
Его назначение  не  было  реакцией  Генерального  Штаба  на  убийство  Фабио
Сантини,  поскольку  эта  весть  только  на  днях  должна  была   достигнуть
Терры-Сици-лии, и адмирал Ваккаро, подписывая свой приказ,  руководствовался
другими соображениями, хоть и тесно связанными с расследуемым делом.
   Эспиноза отнюдь не был польщен своей новой должностью, так как  до  этого
являлся заместителем  командующего  крупной  эскадры  в  составе  элитарного
Девятого флота и рассчитывал на дальнейшее продвижение  по  службе.  А  пост
начальника третьеразрядной  базы  на  окраинной  планете,  несмотря  на  его
формально более высокий статус, на самом  деле  означал  почетную  ссылку  и
конец карьеры.
   Особую пикантность ситуации придавало  то  обстоятельство,  что  Эспиноза
привез  с  собой  окончательное  решение  следственной  комиссии,  полностью
оправдывающее действия Конте в секторе Тукумана, а также приказы  верховного
командования о присвоении Конте  звания  контр-адмирала  и  о  его  переводе
обратно в Девятый  флот,  где  ему  предстояло  занять  должность  командира
эскадры. Эти  документы  Эспинозе  пришлось  огласить  в  присутствии  всего
командного состава базы, что явно не добавляло ему авторитета у подчиненных,
которые были хорошо осведомлены о его конфликте с Конте.
   Что же  касается  адмирала  Сантини,  то  приказом  ему  было  предписано
немедленно отбыть на Терру-Сицилию в распоряжение  верховного  командования.
Также отзывались в Генеральный Штаб еще семь  офицеров  базы,  в  том  числе
коммодор Валенти с капитаном Романо. Вряд ли было простым  совпадением,  что
именно эти семеро подозревались адмиралом Ваккаро в причастности к  заговору
Сантини. А тот факт, что вместе с Эспинозой прибыли новые  начальники  штаба
эскадры и местного  отделения  Службы  Безопасности,  со  всей  очевидностью
свидетельствовал, что отозванные офицеры (по крайней мере Валенти и  Романо)
назад на Дамогран не вернутся.
   Словом, все происходящее в значительной степени  напоминало  те  меры,  к
которым собиралось прибегнуть верховное  командование  в  том  случае,  если
Конте не удастся установить истину. Его здорово озадачила такая поспешность,
и лишь во время конфиденциальной  беседы  с  командором  Манчини,  капитаном
курьера, доставившего на Дамогран Эспинозу, ситуация отчасти прояснилась.
   Командор Манчини, хоть и не работал в Службе Безопасности,  был  посвящен
во  все  обстоятельства  дела  и  знал  об   участии   Конте   в   секретном
расследовании.  Он  сообщил,  что  через  пять  недель   после   отбытия   с
Терры-Сицилии  эсминца  "Отважный"  руководство  Корпуса  наконец-то  сумело
докопаться до правды - вернее, как про себя заметил Конте, до  того,  что  в
Семье  Трапани  считали  правдой,  -  о  якобы  намерении  адмирала  Сантини
свергнуть нынешнего дона и занять его место.
   - В случае необходимости, - говорил дальше командор Манчини, -  мне  дали
полномочия взять адмирала под арест и силой доставить его на  Терру-Сицилию.
Как я понимаю, верховному командованию  безразлично,  кто  будет  стоять  во
главе этих мафиози - дон Фабио или дон Микеле, но ему совсем  не  улыбалось,
что предполагаемый переворот мог  быть  осуществлен  при  участии  некоторых
офицеров Корпуса.
   - Поэтому, - предположил Конте, - вам было поручено арестовать не  только
адмирала Сантини, но и всех, кто подозревается в связи с ним?
   - Никак нет, контр-адмирал. Об аресте других  офицеров  речи  не  шло.  В
личной беседе со мной адмирал Ваккаро сказал, что вряд  ли  они  сознательно
участвовали в заговоре. Скорее всего, адмирал Сантини просто использовал  их
да и то, возможно, не всех, - в своих целях, внушив им, что  удар  направлен
против Семей в целом,  против  существующей  на  Терре-Сицилии  политической
системы, - Думаю, так оно и было, - поспешил согласиться  Конте.  -  За  это
время по долгу службы  я  близко  сошелся  с  этими  офицерами,  особенно  с
коммодором Валенти и капитаном  Романо,  и  считаю  их  глубоко  порядочными
людьми, всецело преданными Корпусу и Протекторату. Вы, случайно, не в курсе,
будут ли им предъявлены какие-либо обвинения?
   - Ничего определенного я не знаю. Но мне кажется, что теперь, со  смертью
адмирала Сантини, дело утратило свою актуальность, и верховное  командование
не станет накалять страсти. По  всей  видимости,  все  семеро  подозреваемых
просто получат новые назначения, подальше друг от друга. Хотя, конечно,  это
решать не мне.
   "Похоже, многое будет зависеть от моих рекомендации, - подумал  Конте.  -
Надо постараться, чтобы Ваккаро удовлетворился версией Семьи  Трапани  и  не
стал копать дальше. Иначе пропадет многолетний труд Сантини,  а  его  смерть
окажется напрасной..."
   Передача дел новому начальнику базы не требовала много  времени,  поэтому
отправление курьера, на котором должен был лететь и  Конте,  было  назначено
через семьдесят два часа, как только корабль пройдет тщательный  технический
осмотр и пополнит запасы  термоядерного  топлива.  Впрочем,  и  этого  срока
оказалось более чем достаточно. Уже на следующий день контр-адмирал Эспиноза
приступил  к  исполнению  своих  обязанностей  и  по  понятным  причинам  не
выказывал особого желания общаться с человеком, который сыграл роковую  роль
в его карьере. Со  своей  стороны  Конте  был  только  рад  этому,  так  как
испытывал к Эспинозе  стойкую  неприязнь,  возникшую  еще  задолго  до  того
злополучного  инцидента  на  Тукумане.  Сразу  после  прощальной  вечеринки,
устроенной в его честь офицерами базы, он решил покинуть военный  городок  и
отправиться  на  орбитальную  станцию,  чтобы  там  дожидаться   отлета   на
Терру-Сицилию.
   Точно так же собирались поступить коммодор Валенти, капитан Романо и  еще
пятеро офицеров, отозванных на Терру-Сицилию. Все они (тут предыдущий  агент
не  ошибся)  действительно  были  соратниками  адмирала   Сантини,   и   их,
естественно, очень взволновало распоряжение верховного командования.  Конте,
правда, уже переговорил с  Валенти  и  через  него  передал  остальным,  что
ситуация далеко не критическая. Дальнейшее обсуждение создавшегося положения
и выработку возможных линий поведения они отложили на потом -  ведь  впереди
их ожидал длительный перелет на Терру-Сицилию. К счастью, адмирал Ваккаро не
стал одновременно отзывать Габриэлу Джустини и Бруно Костелло  -  то  ли  не
хотел рисковать разоблачением своих тайных агентов, то ли из каких-то других
соображений, - так что во время полета заговорщики могли не  опасаться,  что
за ними будет вестись слежка.
   Когда Конте заканчивал собирать свои вещи, к нему  в  гости  пришла  Ева.
Бросив  быстрый  взгляд  на  уже  упакованные  чемоданы  в   передней,   она
укоризненно произнесла: - Вижу, вы и не думали заглянуть к  нам  с  мамой  и
попрощаться. Собирались уйти по-английски?
   Конте с затаенной  нежностью  смотрел  на  нее  -  невысокую,  худенькую,
изящную, еще так похожую на ребенка, - и не мог найти слов  для  оправдания.
Он хотел, очень хотел увидеть ее - но не  для  того,  чтобы  попрощаться,  а
чтобы попросить ее уехать вместе с ним. И именно поэтому не пришел -так  как
знал, что это невозможно. Пока Семьи правили Террой-Сицилией,  между  ним  и
Евой ничего быть не могло. Пока Семьи еще правили...
   Между тем Ева сняла с себя куртку и осталась в облегающих брюках и кофте.
   - Кстати, - сказала она, - я еще не поздравила вас с повышением. Я  рада,
что все ваши недоразумения с командованием уладились.
   - Спасибо.
   - Вы возвращаетесь в ту же эскадру, где и служили?
   - Да. После гибели вице-адмирала  Капачи  место  командующего  оставалось
вакантным. Теперь я займу этот пост.
   Ева слегка улыбнулась: - Как я понимаю, на него претендовал Эспиноза,  но
вы его обставили. Сейчас он, наверное, бесится со злости.
   Конте лишь неопределенно кивнул в ответ.
   А Ева медленно прошлась по небольшой гостиной,  на  секунду  остановилась
перед зеркалом и мельком взглянула  на  свое  отражение.  Быстрым  движением
поправив упавшую на лоб прядь волос, она подошла к настенному бару,  открыла
его и после  коротких  раздумий  достала  оттуда  бутылку  коньяка  с  двумя
маленькими рюмками.
   - Думаю, нам стоит немного выпить за ваше продвижение по службе.
   Только сейчас Конте заметил, что  она  сильно  взволнована,  но  пытается
скрыть свои чувства, и это ей почти удается.
   "Мы одного поля ягоды, - подумал он, наливая в рюмки  коньяк.  -  Мы  оба
очень эмоциональны по натуре, но внешне стараемся выглядеть  флегматиками  и
прячем от всех свои переживания. Мы могли бы найти друг в друге отдушину для
эмоций, мы с ней идеальная пара, как часто говорят - просто созданы друг для
друга... Но увы!"
   Они молча чокнулись и выпили. Алкоголь подействовал  на  Еву  моментально
-ее щеки порозовели, во взгляде исчезла напряженность, а манеры стали  более
свободными и непринужденными.
   Следующие минут десять Конте излагал Еве придуманную им же самим версию о
том, почему ее отчима собирались отозвать на Терру-Сицилию. В этой версии не
было ни слова правды, зато она не  наносила  урон  доброй  памяти  покойного
адмирала Сантини.
   Девушка слушала его внимательно, и по выражению  ее  лица  Конте  не  мог
понять, верит она ему или  нет.  Когда  он  закончил,  Ева  после  некоторых
раздумий спросила: - Значит, этот вызов не был связан с планами отчима?
   Конте взглянул на нее с подозрением: - С какими? - Вы знаете, с какими. С
теми, о которых вам рассказал коммодор Валенти.
   Тут уж Конте даже не стал пытаться сохранить невозмутимость:  -  Так  вам
обо всем известно?
   Она кивнула:
   - Да.
   - Но откуда?
   - Это не важно, - уклончиво ответила Ева. -  Главное,  что  я  знаю.  Все
знаю. Вы еще не дали ответ на предложение Валенти?
   "Черт    возьми!    -    напряженно    размышлял     Конте,     чувствуя,
какегоохватываетлегкая  паника.  -  Она  знает  слишком  много.  Ну,  ладно,
допустим, Сантини держал ее в курсе своих планов... хотя и это  сомнительно.
Но как она проведала об остальном? Неужели это ловушка, и за ее спиной стоят
Костелло с Джу-стини... Да нет, глупости! Это невозможно..." - По-моему,  вы
должны согласиться, - после паузы продолжала Ева. - Только так можно  спасти
план отчима. Без серьезного,  авторитетного  лидера  заговор  распадется  на
части, некоторые горячие головы решат действовать немедленно и в  результате
добьются того, что  Корпус  будет  расколот,  а  на  Терре-Сицилии  вспыхнет
гражданская война. Этого нельзя допустить.
   Конте тихо вздохнул:  -  Но  почему  я?  Почему  именно  я  должен  стать
предводителем? Неужели среди заговорщиков нет  лучшей  кандидатуры  на  роль
лидера?
   -  Конечно  нет.  Разве  это  не  очевидно?  Ведь  вы  -  самый   лучший.
Самый-самый. - Ева говорила это искренне,  убежденно,  с  несвойственной  ей
пылкостью. - Лучше вас никого в Корпусе нет. Только вы  сможете  довести  до
конца дело отчима.
   - А как  насчет  адмирала  Ваккаро?  -  Как  за  спасительную  соломинку,
ухватился Конте за мысль, которая вертелась у него в  голове  последние  две
недели. - Он ненавидит Семьи сильнее, чем мы  -  потомственные  офицеры.  Он
настоящая легенда, молодежь смотрит нанего как на Господа Бога. За  ним  без
раздумий пойдут все - от рядовых до адмиралов. В отличие  от  меня,  ему  не
понадобится устраивать мятеж внутри самого Корпуса.
   -  Да,  вы  правы,  -  согласилась  Ева.  -  Ваккаро  был  бы   идеальной
кандидатурой...но он может не захотеть. Есть очень большая вероятность,  что
он откажется брать на себя такую ответственность. Адмирал Ваккаро и без того
доволен жизнью, доволен службой. Примерно через  год,  не  позже,  он  будет
избран начальником Генерального Штаба и тем самым  достигнет  предела  своих
желаний. Мальчишка из пролетарского квартала Нуово-Палермо встанет во  главе
самой мощной военной машины Галактики - это предел всех его мечтаний, высшая
точка его карьеры. Большего ему не нужно. У него нет того  стимула,  который
есть у вас.
   Конте почувствовал, что краснеет.
   - О каком стимуле вы говорите?
   Ева проникновенно посмотрела на него, затем подступила к нему вплотную  и
положила руки ему на плечи.
   - Вы знаете, о чем я говорю. И знаете... знаешь, что я это знаю. Мы давно
знаем об этом, только боимся  признаться  друг  другу  и  самим  себе.  Даже
теперь, когда нам предстоит долгая разлука, ты не решился прийти  ко  мне  и
сказать три простых слова. Но ведь именно ты должен сделать первый  шаг.  Ты
же мужчина.
   Конте смотрел  в  ее  широко  раскрытые  серые  глаза  и  вместо  прежней
притворной холодности, вместо показной отчужденности видел в них нежность  и
обожание.
   - Я люблю тебя, Ева, - сказал он те слова, которые так боялся  произнести
даже мысленно. - Безумно люблю. Мне нельзя было  влюбляться  в  тебя,  но  я
ничего не смог с собой поделать.
   - Я тоже не смогла, - ответила Ева. - Пыталась, но не смогла. И теперь не
жалею об этом.
   Они поцеловались. Губы Евы были мягкими и теплыми, а сам поцелуй - совсем
неумелым. Однако Конте не променял бы его ни на какие сокровища мира -  этот
поцелуй, словно самый первый в своей жизни, он запомнит на многие годы.
   Они еще долго стояли, крепко  прижавшись  друг  к  другу.  Конте  обнимал
хрупкую фигурку Евы  и  чувствовал,  как  она  все  сильнее  дрожит  от  еле
сдерживаемого желания. Наконец  девушка,  сделав  над  собой  усилие,  мягко
высвободилась из его  объятий  и  покачала  головой:  -  Нет,  так  было  бы
неправильно. Я не хочу один раз - а потом ждать. Лучше подождать, а потом  -
постоянно, всегда. Всю жизнь... - Она взяла его за обе руки.  -  Пожалуйста,
прими правильное решение. Сделай то, что  должен  сделать,  а  потом  позови
меня. Я поддержу тебя во всем, помогу тебе справиться со всеми  трудностями.
А ты поможешь мне... поможешь смириться с тем, что все мы живем в изменчивом
прошлом.
   Конте  не  понял  смысла  последних  ее  слов,  но  решение  уже  принял.
Окончательно.

   21
   Виктория Ковалевская, дитя звезд

   Коридор был пуст и должен был оставаться пустым еще  восемь  с  половиной
минут. Такое близкое будущее не имело существенных вариаций, и секунда в  ту
или другую сторону для нас не играла существенной роли. Чтобы  добраться  до
рубки управления, нам требовалось всего полторы минуты. Это  уже  был  сущий
пустяк.
   Самая сложная часть плана осталась позади - мы успешно проникли  на  борт
"Свободного Аррана" и никем не замеченные  просидели  в  укромном  местечке,
пока он стартовал и выходил из околопланетного  пространства.  Лишь  теперь,
когда интенсивные переговоры с диспетчерской  закончились  и  корабль  начал
разгон, готовясь к переходу в овердрайв, мы выбрались из  укрытия  и  начали
действовать. До запуска ц-привода оставалось чуть меньше сорока минут  -  за
этот отрезок времени нам предстояло провести операцию по  спасению  двадцати
трех человек.
   "Мы уже на месте", - донеслась до  меня  мысль  Тори,  которая  вместе  с
Мишелем Тьерри и Генри Янгом должна была проникнуть в машинное отделение.
   "Мы тоже, - ответила я, остановившись вместе со своими  спутниками  перед
дверью рубки управления. - Жди сигнала".
   Алена (замечу: Алена из будущего, которая дважды убила доктора Довганя  и
которую я для удобства решила  называть  Аленой-старшей)  прижала  ладонь  к
сенсорной пластине. Дверь послушно открылась, и девушка первой вошла внутрь.
   В рубке находилось всего три человека. Тот из них, который сидел в кресле
второго пилота, широкоплечий великанлет шестидесяти, быстро оглянулся, и  на
лице его мелькнула улыбка: - Входи, доченька. Ты все-таки решила посмо...  -
Тут он осекся, заметив наконец, что Алена не одна. - Кто вы, барышни?
   Вместо ответа я выстрелила  из  парализатора  в  шкипера,  а  Ева,  после
секундной  задержки,  в  навигатора.  Вопреки   моим   опасениям,   она   не
промахнулась и оба пилота мирно расслабились в своих креслах.
   Томас Конноли продемонстрировал завидную  для  своего  возраста  реакцию.
Молниеносно вскочив с места, он бросился к нам, и  мне  пришлось  остановить
его выстрелом в ноги. Он грохнулся на пол в каком-нибудь метре от нас.
   Алена подбежала к нему и присела перед ним на корточки.
   - Папа, с тобой все в порядке?
   Быстро прощупав его мысли и эмоции, я убедилась, что с ним все в  порядке
- не считая, конечно, того, что он не чувствовал  своих  ног.  Не  теряя  ни
секунды,  я  бросилась  к  пульту  управления  и  отдала   команду   наглухо
заблокировать все двери и переборки  на  корабле,  за  исключением  входа  в
машинное отделение, с которого я, напротив, сняла любые ограничения доступа.
Получив  от  меня  мысленный  сигнал,  Тори  с   Мишелем   и   Генри   Янгом
беспрепятственно проникли к генератору.
   - Что случилось, Алена? - немного оправившись от шока, спросил Конноли. -
Кто эти девушки? Что они делают?
   С некоторым удивлением я отметила, что он совсем не обращает внимания  на
то, что его дочка, которую он видел всего лишь четверть часа  назад,  сильно
изменилась внешне, стала старше и зрелее. Он глядел на нее и видел маленькую
девочку. Воистину для родителей дети не взрослеют.
   - Это мои подруги, - ответила Алена. - Их зовут Ева и Виктория. Я их сюда
впустила. Не беспокойся, они не причинят нам вреда.
   - Они подстрелили Макги и Хатчесона. Они...
   - Папа, не злись, я тебе все расскажу. Однако у нас нет времени объяснять
это всем нашим. Сначала нам нужно спастись.
   - От чего?
   - От кораблекрушения. Террористы сумели проникнуть в систему безопасности
и подложили на борт двести  пятьдесят  килограммов  плутония,  который  наши
датчики не засекли.
   - О Боже! - потрясенно воскликнул Конноли. - Где эта гадость?
   - На спасательном  катере.  Все  детекторы  радиоактивности  выведены  из
строя, а  бортовой  компьютер  катера  эмулирует  их  исправность  и  выдает
фальшивые показания.
   Тем временем  мы  с  Евой  извлекли  из  кресел  парализованных  МакГи  и
Хатчесона и уложили их на пол под переборкой. Тори сообщила,  что  генератор
захвачен, а старший механик с помощником обезврежены и  следующие  несколько
часов  проспят  беспробудным  сном.  Остальные  члены  экипажа  и  пассажиры
оказались замкнутыми в своих каютах. Теперь Генри Янгу  оставалось  пройтись
по кораблю и через систему кондиционирования воздуха  попотчевать  всех  его
обитателей усыпляющим газом.
   Я села в кресло  шкипера  и  убедилась,  что  все  системы  функционируют
нормально. Вмешательство диспетчерской не  предвиделось,  лишь  перед  самым
запуском ц-привода предстояло  передать  отчет  о  завершении  разгона  -  к
счастью, не голосовой и не визуальный, а всего лишь текстовый.
   Отцепив от пояса коммуникатор, я включила его и произнесла: -  Игорь,  ты
слышишь меня?
   - Да. Как там?
   - Все готово. Выбирайся из своей норы и ступай... сам знаешь куда.  Когда
будешь на месте, дай знать - я разблокирую дверь.
   - Хорошо.
   Игорь тоже участвовал в нашей операции, однако ни в одну из  двух  "групп
захвата" мы его не включили,