о-серых,  безотрадных  облаков.  Ветерок  проводил  по
озерной глади полоски ряби - по всему было видно, что надо ждать  дождя.
Впрочем, до погоды нашим героям сейчас не было  никакого  дела.  Машина,
сумевшая прилично оторваться  от  преследователей,  влетела  в  скромную
деревушку, примечательным в которой было лишь  то,  что  она  стояла  на
берегу водоема. А значит, в ней  наверняка  -  в  это  верили  все  трое
выживших в схватке с Царицей-телепаткой - можно было  обнаружить  катер.
Володя заметил, какой выразительный взгляд бросила королева на стекающие
по лобовому стеклу автомобиля мозги шофера, убитого Ринатом. "Разглядела
ведь, стерва, - подумалось Володе, - проголодалась, видно". И  в  то  же
время было в царице этой нечто... аристократическое, что ли, несмотря на
ее  червеобразность  "Как  бы  она  меня  теперь  не   зомбировала",   -
забеспокоился Володя и, от  греха  подальше,  накинул  на  червя  мешок,
защищающий от оттенков чарующего взгляда. Зубцов тормознул машину,  чуть
не въехав на ней в воду, - у самодельной пристани стоял небольшой, белый
с красной продольной полосой катерок. Владимир с Лайной схватили упругое
тело царицы, которая  сейчас,  видимо,  утомившись  поездкой,  безвольно
затихла, и залезли в катер со своей ношей.  На  дне  кораблика  валялись
высохшие давно рыболовные сети, и Лайна с удовольствием  обмотала  червя
еще и ими - она испытывала брезгливую ненависть к пленнице,  а  то,  что
та, несмотря на свою уродливость, еще  и  ухитрялась  быть  сексуальной,
лишь усиливало омерзение. Плохо было другое - катер был привязан толстым
железным тросом, скрепленным массивным замком.  Разумеется,  препятствие
было бы устранимым, имейся в их  распоряжении  хотя  бы  минут  двадцать
времени - однако тишина, обычная в природе перед близким  дождем,  нынче
была обманчивой - пройдет не более двух  минут,  и  тут  появятся  целые
полчища космической саранчи, умевшей выслеживать добычу не хуже собак. У
Володи, впрочем, оставалась слабая надежда, что те сейчас,  быть  может,
сбились со следа,  однако  Лайна,  с  тоской  наблюдавшая  за  попытками
Владимира отцепить трос от пристани или от кормы, сказала -  Сейчас  они
будут здесь. Понимаете, Владимир, а они ее чувствуют.  У  нас  не  более
минуты. Зубцов, кажется, замешкался в машине, но когда, полковник  вышел
на пристань, Володя увидел, что времени он даром не терял - на плече его
висели два авто - и мата и гранатомет, в руках  же  он  держал  пулемет,
который ухитрился открутить со дна машины за  рекордно  короткие  сроки.
Оценив Володину проблему с замком, он лишь коротко бросил:
   - Посторонись-ка! - и очередью из пулемета, вздыбившей воду за кормой
фонтанами брызг, превратил замок в подобие черной изжеванной  жвачки,  а
затем сшиб его останки носком ботинка.
   Запрыгнув в заходившее  ходуном  от  неожиданной  тяжести  суденышко,
Зубцов что-то сделал с зажиганием,  и  мотор  завелся.  Катер  не  спеша
отчалил от берега, набирая скорость. Володя окинул взглядом деревеньку -
казалось  немыслимым,  что  сейчас  она  вся  наполнится   откормленными
космическими саранчуками, так мирно и обыденно выглядели  будто  сегодня
покинутые домики с фруктовыми деревьями за  жиденькими  заборами,  и  не
верилось даже, что в армейском фургончике, оставленном на берегу, лежали
три мертвых тела. Внезапно Владимир увидел, как на  крышу  ближайшего  к
воде   двухэтажного   строения   вспрыгнул,   как   черный   петух    из
шизофренического сна, лошадиный сквирл. В бессильной злобе вытянув  свою
палеонтологическую шею в сторону лодки,  он  издал  пронзительный  крик.
Когда же рядом с  ним  грузно  грохнулся  другой  экземпляр,  крыша,  не
выдержав, обвалилась. Сквирлы же, со  своей  великолепной  реакцией,  не
провалились внутрь, а с тяжелой грацией  скакнули  вниз.  Первый  сквирл
встал у воды, и Лайна, нажав на гашетку пулемета, дала по нему  очередь.
Орудие не было фиксировано, и потому, пока Лайна привыкала к его  мощной
отдаче, оно дало по воде кривую дорожку всплесков от катера  до  берега.
Наконец гребень брызг уперся в сквирла, и бронированные  пули  искрошили
костяной череп чудища. Оно, завалившись  на  передние  ноги,  рухнуло  в
воду. Тем временем на берег прибыли основные силы  сквирлов.  Катер  был
уже на приличном расстоянии от суши, но даже сквозь  шум  мотора  слышны
были звуки проламываемого железа. Это твари расправлялись с  оставленным
фургоном. Владимир увидел, как одно из  чудищ  высоко  подкинуло  чье-то
тело, а два других в  прыжке  сомкнули  на  нем  лезвия  своих  зубов  и
разодрали его надвое. Кто это был?  Ринат?  Шамиль?  Катер  был  слишком
далеко,  чтобы  можно  было  сказать  с  уверенностью.  А  вот  то,  что
родственникам погибших ребят и в цинковых гробах будет отправить нечего,
представлялось очевидным. Лайна сорвала с царицы мешок, однако та, будто
чувствуя опасность от воды  для  своего  племени,  лежала  молча.  Тогда
инструктор выхватила нож левой рукой - прав ая у нее с трудом  двигалась
после ранения, и девушка чувствовала, что крови ей  под  куртку  натекло
порядком, - всадила его острие в основание тела царицы, злобно  процедив
сквозь зубы:
   - Кричи, сука, ирни ма-а-анс тор, арзи!
   Владимир понял, что концовка была подобна началу фразы, но  на  языке
Силлура. Выразительные, золотистые глаза червя подернула поволока  боли,
и царица непроизвольно вскрикнула, подобно кряканью утки,
   - Заглуши мотор! -  крикнула  Лайна  Зубцову,  и  полковник  отключил
двигатель, так что с берега стали доноситься негромкие звуки, издаваемые
сквирлами.  Инструктор  с  огонечками  мстительной  радости   в   глазах
провернула нож в ране, ввинтив его вглубь. Вместе с тошнотворным запахом
из вспоротого тела царицы потекла, пульсируя,  белесая,  молочного  вида
жидкость. Королева сквирлов выпучила глаза и  закричала  пронзительно  и
отчаянно - в крике этом было столько осязаемой почти, невыносимой  боли,
что у всех троих, сидевших в катере, даже мурашки пробежали, хотя каждый
из них повидал немало и к гадине этой, которую сейчас мучила  Лайна,  не
испытывал ни малейшего сочувствия. Что уж говорить о сквирлах - от этого
последнего стона те чудовища, что в нерешительности толпились на берегу,
ступили в воду и  пошли.  Сперва  они  погрузились  по  основание  своих
суставчатых лап, потом  поплыли.  -  А  ведь  они  умеют  плавать!  -  в
изумлении воскликнула Лайна.
   Володе не понравился ее тон - выходило, что она! знает о  космической
саранче далеко не все. А лавину бронированных  черных  тел,  рассекающих
грудью воду, казалось, было  не  остановить  -  они  не  только  успешно
преодолевали водную преграду, но и  делали  это  умело  и  стремительно,
словно это и не  сквирлы  были,  а  какие-то  крокодилы.  Это  сравнение
напрашивалось первым - твари плыли, вытянув шеи, так что морда  их  была
наполовину утоплена в воду, а  узкие  черные  гребни  спин,  выступавшие
наружу, также могли бы сойти за спины исполинских рептилий,  вот  только
хвостов не было видно.
   -  Кричи,  стерва,  дрянь,  кричи!  -  прошептала   Лайка   бледными,
бескровными губами и режущим движением вспорола покровы царицы на ладонь
в длину.
   Королева от нестерпимой  боли  прикрыла  глаза  веками,  обрамленными
настоящими длинными ресницами, и пронзительно застонала, а  когда  Лайна
вновь крутанула нож, впрочем, следя за тем, чтобы  он  не  ушел  в  тело
слишком глубоко, издала долгий, невыносимый - плакать хотелось,  слушая,
-  звенящий  крик,  эхом  вернувшийся  к  катеру,  уже  когда   пленница
обессилено затихла. Владимир увидел, как из закрытых глаз  царицы  текут
слезы. Она действительно плакала навзрыд,  сначала  беззвучно,  а  затем
по-женски  всхлипывая.  Сходство  с   плачущей   женщиной   было   столь
поразительным, что Владимир сознательно вызвал в памяти Рината,  Шамиля,
Ваньку  Самойлова,  загубленных  этой  плакальщицей,  между  прочим.   И
отвернулся, чтобы не видеть - смотреть на мучения королевы сквирлов  без
сопереживания ей  было  просто  невозможным  -  так  по-человечески  она
страдала.
   Внезапно  передний  сквирл,  которого  сейчас  отделяли   от   катера
каких-нибудь сто метров, поднял голову и бултыхнул по поверхности лапой.
А потом, издав жалобный крик, ушел под воду. По озеру уже  плыли  многие
десятки тел, а Зубцов все не заводил мотора, чтобы  твари  не  пошли  на
попятную, если царица окажется слишком далеко от них.  Какие-то  сквирлы
были пловцами получше, какие-то  похуже,  однако  было  видно  уже,  что
существа они отнюдь не водные. Подоспевшие тем временем собачьи  сквирлы
тоже лезли в воду и тонули там,  не  проплыв  и  десяти  метров.  Володе
подумалось, что этот безымянный, судя по карте, водоем войдет в  историю
Земли -  столь  величественным  и  устрашающим  было  зрелище.  Внезапно
королева издала какие-то новые, торопливые дельфиньи звуки,  и  сквирлы,
все как  один,  замерли  в  нерешительности,  а  некоторые  даже  начали
разворачиваться обратно.
   - Режь ее, Лайна! - воскликнул Зубцов, развернувшись к инструктору. -
Эта жопа их предупредила!
   Лайна, казалось, была уже пресыщена мстительным  восторгом  и  сейчас
тяготилась своей работой в качестве заплечных дел мастера. Но, пересилив
себя, она опять пронзила царицу ножом и вращательным движением усугубила
боль  королевы.  Однако  та  на  сей  раз  терпела,  стоически  прищурив
переполненные страданием глаза с суженным в точку зрачком.
   Зубцов  внезапно  сунул  руку  в  карман  и  достал  оттуда  какой-то
замызганного вида пузыречек. Встретив  потерянные  взгляды  Владимира  и
Лайны, с  трудом  выдерживавших  напряжение  последних  минут,  он  сам,
перегнувшись через перегородку, отделявшую  мостик  от  палубы,  сыпанул
белого порошка из своей склянки в развороченные  лезвием  раны  на  теле
царицы, что исторгло  из  всех  четырех  ртов  самки  душераздирающий  с
пронзительный вопль, равного которому Володе не до - и водилось  слышать
никогда прежде. Зубцов, заметив ужас, застывший в глазах  и  ученого,  и
своей обожаемой инструкторши, с широкой улыбкой сказал:
   - Вот она какая полезная оказалась, привычка.  Я,  ребята,  всегда  с
собой соль беру. Вот ведь как пригодилась! Выше нос! Это не  больше  чем
жопа с глазками, опарыш! Мы  их  всех  сегодня  раздавим,  поглядите!  и
Владимир посмотрел на водную гладь, ежеминутно смыкавшуюся над еще одним
исполинским куском за - и кованного  в  черную  броню  мяса  на  радость
здешним ракам, и увидел, что все морды тварей, с трудом  державшихся  на
плаву, вновь смотрели в сторону их утлого суденышка.
   - Зачехляйте ее и зажмите ей пасть, - скомандовал Зубцов, - чтобы она
их не образумила. Вот ведь гадюка продолжал полковник  нарочито  веселым
тоном - он  считал  необходимым  сейчас  поддерживать  подобным  образом
боевой дух своей команды, - какие себе похороны отгрохала, как настоящая
фараонша. Всю свиту с собою на дно потянула.
   Владимир, сглатывая комок  в  горле,  натянул  мешок  на  исполненные
страдания и слез глаза королевы, из глубин которых на него повеяло такой
опустошающей сердце тоской,  что  впору  самому  было  заплакать.  Лайна
убрала нож и здоровой рукой прижала предводительницу к  палубе,  зажимая
ей рты.
   Через четверть часа с воинством царицы было покончено. Последние пять
минут топился арьергард отряда - подтягивались сквирлы, раненные Лайной.
Они,  прихрамывая,  а  то  и  просто  волоча  ноги,  останавливались   в
нерешительности у, казалось, поднявшихся от мертвых тел  вод  озера,  не
понимая смысла происходящего, но чувствуя, что госпожа где-то  рядом,  и
тогда полковник, с какой-нибудь плоской, жестокой шуточкой,  сыпал  соль
на сочащиеся белым раны королевы, а Лайна отпускала  ее  рты,  чтобы  та
могла исторгнуть очередной бередящий душу стон. И тогда твари на  берегу
откликались на разные голоса и пускались в свое  последнее  плавание  по
гостеприимным - места на всех хватит -  мрачным  водам  мертвого  озера.
Его, к слову, с тех пор так  и  назовут  -  Мертвое  озеро.  И  мемориал
построят - Ринату, Шамилю и Ивану. Успеют - красивый будет памятник - до
грядущей, роковой для планеты, зимы...
   Наконец воды поглотили, без  следа  и  звука,  последнюю  из  тварей,
спешивших на выручку своей царице. Молчание сомкнулось  над  катером,  а
сверху из туч упали  первые  мелкие  осенние  холодные  капли,  и  озеро
покрылось рябью, будто это гибнущие чудовища царапали лапами  по  нижней
стороне поверхности водоема, не в силах пробиться  к  воздуху  и  свету.
Зубцов сказал Володе и Лайне:
   - Ну что же, теперь  нам  пришла  пора  разобраться  с  этой  миледи.
Конечно, проще всего ее было бы расстрелять из пулемета, да вода  больно
холодная - вплавь добираться неохота, если днище продырявим. Придется по
старинке, - и Зубцов, вытащив из-за пояса длинный,  с  зазубринами  нож,
без пауз и раздумья всадил его в шею царице сквирлов. Гибкое белое  тело
судорожно забилось, королева заскулила, как раздавленный машиной  щенок,
но Зубцов сел на бьющегося  грудастого  червя  и  за  считанные  секунды
отчленил голову. И лишь потом снял  мешок.  В  красивых  золотых  глазах
царицы застыли страх, боль и облегчение, что пытке пришел  конец.  Какие
же удивительные были эти глаза - умные, выразительные, человеческие...
   Наконец и обезглавленное тело перестало  ворочаться  у  ног,  замерев
куском бесполезного сала. Катер и так был уже полон белой кровью царицы,
хоть вычерпывай. Зубцов автоматически закрыл царице один за  другим  все
четыре глаза и, размахнувшись, бросил ее голову в сторону центра  озера.
А потом, подняв тело, перевалил за борт и его.
   "И за борт ее бросает  в  набежавшую  волну",  -  вспомнились  Володе
строчки   известной   песни,   повествующей   и   о,    мягко    говоря,
неджентльменском поведении Стеньки Разина. Однако дело было сделано.  Во
всей округе они были единственными  живыми  существами.  И  лишь  озеро,
темное, мрачное, хранило свое вечное,  а  теперь  и  какое-то  зловещее,
многозначительное молчание. Володе? подумалось, что так же, должно быть,
сыто и довольной молчало Чудское озеро после  ледового  побоища.  Зубцов
достал  сигаретку,  закурил.  Внезапно  издалека  донесся   шум   мотора
приближающегося вертолета - а вот и сам он тяжелой стремительной  птицей
выскользнул из-за деревьев. Вертолет отчего-то  летел  низко,  возможно,
сверху удалось разглядеть след от машины - знали, где искать. Авиацию  в
подкрепление отряду прислали всего неделю назад,  почти  одновременно  с
приездом Лайны, так что воспользоваться боевой машиной удалось с  толком
лишь теперь, для эвакуации  выживших  героев.  Зубцов  радостно  вскинул
автомат и дал очередь в воздух, разумеется, в сторону.  Вертолет  сделал
вираж и завис над катером - по воде в разные  стороны  от  закачавшегося
суденышка побежали барашки, вздыбленные могучим винтом. Скользнула  вниз
веревочная лестница, и сперва Владимир, а потом Зубцов вскарабкались  по
ней вверх. Полковник, сказав о ранении  инструктора,  велел,  когда  она
схватится, нежно поднимать трап вверх. Он еще  внизу  поинтересовался  у
девушки, которая выглядела пугающе бледной, сумеет ли она удержаться  на
одной руке, и получил утвердительный ответ. Зубцов сам  втянул  поднятую
Лайну на борт летучего корабля,  а  потом  уже  руководил  эвакуацией  с
катера бронебойного пулемета. Через две минуты влекомый винтом  стальной
ковчег, сделав разворот в воздухе, взял курс на военный лагерь.
 
Глава 9 
СОЮЗНИКИ 
 
   Лайна еще в полете потеряла сознание. Когда  с  нее  стянули  куртку,
стало понятно, что отнюдь не нервы были тому виной - кровь пропитала все
свитера,  в  которые  закуталась  теплолюбивая  девушка,  и  о   размере
кровопотери  судить  было  очень  сложно,  видно  было  лишь,  что  она,
безусловно, серьезна и угрожает жизни Лайны. Пилот связался со штабом, и
на высоком уровне было принято решение держать курс на Москву, где  было
уже открыто представительство силлуриан, включавшее в себя  медпункт  со
всем необходимым для лечения  девушки.  Полковник  с  Володиной  помощью
наложил жгут на рану, не снимая задеревеневшие от свернувшейся  кровавой
корки  свитера.  По  воздуху  все  дороги  короче  -  лететь  до  Москвы
оставалось меньше часа. К радости Зубцова,  уже  на  подлете  к  столице
Лайна пришла в себя. Черты ее лица болезненно заострились, глаза запали.
Она подняла взгляд  на  склонившегося  над  ней  полковника  и  негромко
сказала, но Володя все равно слышал - он сидел тут же, рядом:
   - Юра... Я подумала над твоим предложением. Я согласна.
   Владимир понял, что это уже  глубоко  личное,  и  тактично  отошел  к
иллюминатору,  за  стеклом  которого  проносились  промышленные  пейзажи
подмосковных  городов,  будто  постройки  из  детского  конструктора  на
золотом ковре осеннего леса, одного огромного лесного массива,  со  всех
сторон испокон века  окружавшего  Москву.  И  потому  Володя  не  слышал
продолжения их беседы за особенно оглушительным в военном  вертолете  да
еще несущемся на полной скорости шумом винтов.
   А оно  было  таким:  Зубцов  взял  тонкие,  сухие,  холодные,  как-то
посеревшие даже пальцы здоровой руки Лайны в свою ладонь и  молча  пожал
их. Девушка улыбнулась и спросила:
   - Юра, избранник мой, будешь ли ты ждать  меня?.  Ну  что  оставалось
делать полковнику, имевшему вполне четкие и  нерушимые  представления  о
чести? Внезапно ощущая, что холостяцкая  жизнь  со  всеми  возможными  и
допустимыми в ней вольностями уже миновала, если, конечно, Лайну  успеют
привезти в клинику живой, Зубцов ответил:
   - Да, я буду ждать тебя.
   - Будешь ли ты верен мне, родной?
   - Да, - ответил Зубцов, думая, что ему  все  же  хотелось  бы,  чтобы
Лайна выжила и стала его женой больше, чем чтобы  она  умерла  теперь  и
оставила его свободным. Он как-то очень привязался к  ней  за  прошедшее
время - это он уже теперь заметил,  что  привязался,  но  в  его  боевую
голову даже не приходило, КАК ему будет теперь не хватать их общения, их
совместных волнующих походов в баню, их  семейных  обедов.  На  самом-то
деле полковник вряд ли вообще был способен на  более  глубокое  чувство,
чем-то, что теперь испытывал к Лайне.
   - Жди меня, милый. Я вернусь к тебе, - сказала Лайна. - А если я умру
раньше, тебе обязательно  сообщат  и  пришлют  мой  локон  -  теперь  ты
официально мой жених, а я - твоя невеста. Ты поцелуй меня, родной, а  то
я как-то слабею очень.
   Зубцов испугался своего желания поцеловать Лайну  в  лоб  -  ее  лицо
вовсе не располагало к страстным поцелуям - таким  серым  и  заостренным
оно было, как у мертвой, - но, не  подавая  вида,  он  приник  губами  к
холодным,  сухим,  чуть  приоткрытым  устам  девушки  и  с   облегчением
почувствовал, что ему удалось  воссоздать  подобие  вполне  натурального
поцелуя. Лайна, похоже, была того же мнения - она со счастливой  улыбкой
закрыла глаза и вновь погрузилась в забытье.
   Через считанные  минуты  вертолет  приземлился  на  крыше  здания,  в
котором  располагалось  представительство   Силлура.   Как   драгоценное
сокровище сопровождал полковник бесчувственное  тело  своей  суженой  до
медицинского пункта посольства, где его...  почти  что  жене  немедленно
ввели вещество, многократно замедляющее  обмен  веществ  и,  разумеется,
погружающее пациента в глубокий, непробудный сон. Силлурианский доктор -
один  из  двадцати,  прибывших  на  Землю,  -  осмотрел   рану,   оценил
кровопотерю и сообщил Зубцову, что опасности для жизни нет, но, так  как
силлуриане  не  практикуют  переливания   чужой   крови,   Лайна   будет
эвакуирована на вращающийся на орбите лайнер, где  имелись  все  условия
для прохождения восстановительного периода. Там она проведет пару недель
в том же дремотном  состоянии,  ей  также  будут  вводиться  питательные
вещества и лекарства, стимулирующие кроветворение, и затем она придет  в
себя  полностью