имир, как-то уже подзабывший, что языком Анданора отнюдь  не  был
русский, смущенно спросил у жены, как только они отъехали  от  красивого
купола на достаточное расстояние:
   - О чем вы говорили?
   Лея ответила:
   - Крестьянин сказал тебе: "Какая великолепная сегодня погода, молодой
господин. Пусть ваша кулямба щедро вознаградит вас в этом году".
   Владимир,  поразившись  лаконичности  анданорско-го  -  ведь  мужчина
ухитрился сказать так много буквально одной репликой, - спросил:
   - И что же ответила ты?
   - Я сказала: "Мой муж получил контузию на Земле и,  к  сожалению,  не
понимает вас. Да одарит вас ваша кулямба обилием плодов".
   Владимир, действительно контуженный на Земле в  свое  время,  отметил
правдивость ответа Леи, но сказал:
   - Ну это ты уж слишком, словно я дурачок у тебя какой-то.
   Лея улыбнулась и произнесла, с любовью глядя Володе в глаза:
   - Милый, когда анданорский аристократ отвечает молчанием на обращение
к  нему  крестьянина,  это  является  оскорблением,  способным   всерьез
омрачить счастье всех этих людей на остановке. Я не сочла возможным  вот
так, ни за что ни про что, обидеть этих  милых  людей  -  ты  же  видел,
сколько радости было на их лицах!
   Володя, со встречной улыбкой, серьезно ответил; жене:
   - Солнышко мое, ты молодец. Я не сержусь.: Целый  день  молодые  люди
летали  над  дорогами  Анданора.   Владимир,   чтоб   не   мерзнуть   от
сопротивляюще-, сося движению воздуха, который при быстрой  езде  обо  -
рачивался  студеным  ветерком,  летел  медленно,   и   жаркое   солнышко
прогревало его так, что холодно ему было  не  критично.  Хотя,  конечно,
продрог  он  порядком.  Разумеется,  если  бы  Володя  изъявил   желание
вернуться; домой, сославшись на замерзание, Лея тут же согласи  лась  бы
вернуться - но зрелище растущих кулямб, тем, более столь редкое даже  на
Анданоре, было до того чарующим, что Володя сам оказался не в  силах  от
него оторваться. Еще бы - стволы продолжали неудержимо тянуться ввысь, и
вот уже кулямбы напоминали подмосковные  сосны  своими  голыми  внизу  и
покрытыми целым лесом толстенных  ветвей  выше  стволами.  Каждая  ветвь
нижней розетки через пару часов выглядела  уже  как  хорошее  дерево,  и
Володя понял, отчего он не видел здесь высоких строений - теперь  каждый
дом стоял под сенью могучего древа.
   Анданор  за  считанные  часы   полностью   преобразился   от   сплошь
покрывавшего его леса.  То  и  дело  на  шоссе,  по-над  которым  летели
снеголеты  Владимира  и  Леи,  ложилась  густая  тень  кулямбы,   росшей
поблизости. Почки на ветвях рождали все новые и  новые  листья,  которые
напоминали сейчас листы земного лопуха. Над шоссе пролетали пуховые пары
счастливых скримликов. Лея сказала, что сегодня  -  последние  сутки  их
полетов, прекращающихся в день, когда  зацветут  все  эти  кулямбы.  Сам
воздух, казалось, исполнился  свежести,  и  было  весьма  вероятно,  что
вырабатываемый  листьями  кислород  уже  реально   повлиял   на   состав
вдыхаемого  воздуха.  Все  люди,  которых  встречали  Владимир  и   Лея,
улыбались им добродушными улыбками, и лишь дважды они видели вооруженные
патрули. Впрочем, выглядели они  не  более  устрашающими,  чем  гуляющие
парами московские участковые, - они были облачены в белые комбинезоны  и
не столько  следили  за  порядком,  и  без  их  помощи  представлявшимся
идеальным, сколько с по-детски широко распахнутыми  глазами  с  упоением
ловили каждый миг этого сказочного дня.
   Солнце уже перевалило  за  полдень  и  начало  заметно  склоняться  к
западу, когда Владимир и Лея решили, что пора вернуться домой, к  своему
дереву.  Кулямбы  к  этому  моменту  сделались  уже   головокружительно,
небос-кребно высокими, подавляя зачарованно запрокидывавших головы людей
своим величием. Если бы Володя утром того же  дня  не  видел  той  голой
пустыни, которую представлял собой Анданор, он бы просто не поверил, что
все это буйство растительной жизни способно было появиться из ничего  за
считанные часы. Да это и так казалось нереальным. Владимиру  приходилось
просто через силу убеждать себя, что вот этого исполина,  мимо  которого
они сейчас проплывали на своих дисках и чьи нижние ветви сами смотрелись
добрыми дубами, на рассвете еще не было  даже  в  виде  ростка.  Кое-где
счастливые детишки, взявшись  за  руки  с  родителями,  водили  хороводы
вокруг своих кулямб. Где-то золотистая  кора  была  увита  разноцветными
лентами, анданорцы казались Владимиру  гномьим  народцем  в  исполинском
лесу, ведь деревья уже достигали неземной высоты и толщины. Особенно  же
впечатляющими были раскидистые кроны (у самых крупных кулямб в  диаметре
они составляли никак не  менее  ста  метров  -  по  пятьдесят  в  каждую
сторону).  Крона  имела   вид   правильной   пирамиды,   ее   основание,
приходившееся на исполинские ветви нижней  розетки,  кое-где  нависавшие
над крышами трехэтажных домов, было примерно той же ширины, что и каждая
из боковых сторон образованного  ею  треугольника.  Выше  ствол  кулямбы
через  каждые  пять-десять  метров  вновь  выпускал   из   себя   ветви,
параллельные земле, но чем ближе к небу, тем менее могучими  и  длинными
они смотрелись. В целом крона со свисающими огромными  лопухами  листьев
на  нижних  ветвях,  более  напоминавших   слоновьи   уши,   производила
впе-чатление почти  сплошного  зеленого  монолита,  и  уже  не  казалось
удивительным, как это подобное чудо-дерево способно  целый  год  кормить
целую семью прожорливых анданорцев.
 
Глава 30 
КАТАСТРОФА 
 
   -  Володенька,  -  сказала  Лея,  и  Владимир   развернулся   к   ней
вполоборота, осторожно переступив по летящему над шоссе диску, -  завтра
мы с тобой прокатимся тем же маршрутом, если день будет таким же теплым,
чтобы ты не заступился, и ты посмотришь на эти же кулямбы, но  в  цвету.
Сегодня все радуются авансом, а завтра, когда  распустятся  бутоны,  сам
воздух станет наркотическим  и  радостным.  Надышавшись  маслом  женских
растений, все будут смеяться, как сумасшедшие, над самой глупой  шуткой.
Только розовая мужская кулямба  не  изменяет  восприятия,  -  с  легкими
нотками зависти в  голосе  произнесла  Лея,  -  но  ее  владельцы  будут
счастливы уже оттого, что она у них есть.
   Какое-то время они молча скользили над трассой.  Владимиру  казалось,
будто обратно они возвращаются совсем иным маршрутом -  ведь  когда  они
пролетали здесь утром, деревья были вполне земных габаритов.  Теперь  же
Володе представлялось, будто Алиса угостила их с Леей волшебным напитком
из Страны Чудес, и они стали  игрушечно-маленькими  -  столь  грандиозно
смотрелись деревья вокруг.
   Лея задумчиво сказала:
   - А если все-таки наша кулямба будет розовой в этом  году,  то  мы  с
тобой получим свою порцию радости, просто проехавшись  по  этому  шоссе.
Знаешь, - добавила она,  -  в  прежние  годы  мы  с  Тидлой  каждый  раз
нуте-шествовали  этим  маршрутом,  когда  цвели   деревья,   и   ты   не
представляешь себе, как мы с нею  смеялись!  Это  так  здорово  -  заряд
бодрости на весь год!
   Володя уже  сообразил,  что  аромат  белых  цветов  кулямбы  содержит
какие-то  наркотические  вещества,  скорее  всего  подобные   тем,   что
встречаются в земной конопле, а так как Лея принципиально не употребляла
никаких наркотиков, то завтра,  думалось  Владимиру,  ему  предоставится
уникальная возможность вволю повеселиться со своей возлюбленной. Да  уж,
думал он, если все это действительно так здорово, как она  рассказывает,
то они не зря прилетели на Анданор!
   Впереди показалась изящная полусфера автолетной  остановки,  проезжая
которую Лея сказала о Володиной контузии. Сейчас  ее  мраморные  колонны
выглядели игрушенными под исполинскими  ветвями  осенившего  ее  дерева.
Никогда не  знаешь,  какой  момент  в  твоей  жизни  станет  поворотным.
Особенно если  поворот  судьбы  несет  тебе  сокрушительные  потери  или
превосходящие силы  испытания.  Знающие  люди  говорят,  что  косвенными
признаками приближающейся беды могут стать излишне безмятежная радость и
радужные планы на будущее.  Не  знаю,  у  кого  как,  но  у  Володи  все
случилось именно по этой схеме. Он,  как  грудной  младенец,  в  коляске
впервые  вывезенный  в  лес,  приоткрыв  от  восторга   рот,   любовался
преобразившимся   Анданором,   предвкушая   завтрашнее    веселье,    и,
поравнявшись с остановкой, сперва даже не заметил  того,  что  затаилось
внутри. Это уже более наблюдательная  Лея  вдруг  сказала  Володе  таким
страшным голосом, что у того внутри оборвалось все,  что  секунду  назад
пело:
   - Останови.
   Владимир  нажал  на  кнопку  управления  своим  снеголетом,   попутно
заглядывая под мраморную крышу остановки. В пяти метрах от них  на  боку
лежал крестьянин, не тот, что утром с улыбкой  приветствовал  Владимира,
но очень похожий на него и по одежде,  и  по  комплекции.  Скорее  всего
сосед или даже родственник. Его плечи и ноги по колено  были  по-летнему
открыты - и оттого зрелище, свидетелями которого стали наши герои,  было
теперь особенно отталкивающим. Анданорец силе - и но опух,  и  его  кожа
там, где она еще оставалась на теле, имела выраженный синеватый оттенок,
будто беднягу жестоко избили. Но это было далеко не самым страшным. Хуже
было другое - на  руках,  лице,  груди  крестьянина  вздулись  уродливые
кровавые пузыри, какие с куриное яйцо, а какие и с кулак;  там  же,  где
они успели я лопнуть, открывалось обнаженное розовое мясо, и можно  было
даже рассмотреть волокнистую структуру его и мускулов.  Половина  лба  и
одна щека бедолаги тоже лишились кожи, а там, где была щека, так и вовсе
зияла и сквозная дыра в полость рта,  через  которую  видны  были  белые
пеньки зубов. Под телом крестьянина уже натекла целая лужа  крови  -  не
менее литра. Если бы не пузыри, Владимир подумал бы, что на  несчастного
напал какой-то полоумный маньяк, из тех, которым доставляет удовольствие
свежевать живого человека. На  автобусной  остановке  стояли,  испуганно
прижимаясь к стенам, с  десяток  мужчин,  женщин  и  детей.  И  вот  тут
произошло нечто,  заставившее  Володю  покрыться  нервной  испариной,  -
кровавое тело анданорца, которое  Владимир  считал  безусловно  мертвым,
вдруг замотало  головой,  разбрызгивая  на  белый  пенопласт  шоссейного
покрытия  сочащиеся  сгустки  опекавшейся  уже  крови,  и  тихо  завыло,
горестно и болезненно. Синие вздувшиеся пальцы принялись ощупывать  пол,
будто пытаясь найти что-то, так почти слепой от близорукости человек мог
бы искать  свои  очки.  Владимира  вдруг  посетила  какая-то  неуместная
детская мысль, не мысль скорее, а страх что умиравший в муках  анданорец
ищет его. Мышцы  полуживого  тела  напряглись,  что  вызвало  разрушение
стенок еще одного кроваво го пузыря на бедре,  который  с  тихим  звуком
лопнул, обагрив собой шоссе и обнажив волокна мышц крестьянина.
   Владимир сообразил, что это,  вероятнее  всего,  инфекция,  и  сказал
вполголоса, чтобы люди, в  ступоре  продолжавшие  стоять  на  остановке,
внимая зрелищу, не слышали земной речи:
   - Лея, уйдем отсюда. Это может быть опасно.
   И лишь после вспомнил и то, что они стоят на  летательных  дисках,  и
то, что диск Леи настроен на следование за его снеголетом. Володя  нажал
на кнопку, и их летательные аппараты заскользили над не  залитой  кровью
поверхностью шоссе, прочь от чудовищной картины умирания,  такой  чужой,
не правильной, ненужной в такой радостный и счастливый день. Нет, не так
- в день, который еще так недавно казался счастливым и радостным...
   Перед глазами Владимира,  перекрывая  роскошные  кулямбы,  продолжало
стоять негромко, но с таким пронзительным чувством воющее лицо  все  еще
живого индакорца. Володя понимал уже, что ему не забыть  этого  лица  до
конца дней. Там еще ведь дыра была на щеке, огромная и рваная. И  сквозь
нее были хорошо видны почти  все  зубы  нижней  челюсти.  Лучше,  чем  в
фильмах ужасов. Видны были...
   - Что это за  болезнь?  -  осторожно  спросил  Володя  Лею.  Его  уже
посетила страшная мысль, подозрение, оказавшееся сколь верным,  столь  и
роковым.
   - Такого на Анданоре не было никогда, - медленно  выговаривая  слова,
ответила девушка. Владимир не мог заставить себя заглянуть в лицо  жене,
а потому и не видел его выражения. -  Словно  его  стингры  ободрали,  -
продолжала  таким  же  пугающе  отстраненным  голосом   Лея.   Настолько
отстраненным, что Володя испугался, как бы она не подумала о том  же,  о
чем думал он. А Владимиру вспоминался  телефончик,  оставленный  ими  на
заснеженном холме. Нет, это, разумеется, была лишь версия - мало ли  что
могло случиться с тем  несчастным,  но  Владимир  чувствовал  себя  так,
словно у него из квартиры сбежала кобра, а потом он  узнал  о  внезапной
смерти своих соседей. Не радостно было Володе, бесприютно как-то. И  это
еще очень мягко говоря. Владимир чувствовал, что должен во что бы то  ни
стало сделать так, чтобы эта версия не пришла Лее в голову -  не  важно,
соответствует она действительности или нет.; Ведь если Зубцов и  вправду
хитростью  заставил  его  провезти  на  Анданор   чудовищную   инфекцию,
разработанную Сопротивлением, и в телефонном  корпусе  сработал  часовой
механизм, выпустивший злобного джинна наружу, то Володя  просто  не  мог
представить, на что могла оказаться способной при  таком  раскладе  Лея.
Дальше летели молча и быстро - Владимир словно - боялся, что они  увидят
новых несчастных, поливающих с кровью белоснежную поверхность шоссе.  Но
ничего такого им больше не встретилось, и вскоре Володя с Леей:
   -  были  уже  дома.  Девушка,  бросив  лишь  беглый  взгляд  на  свою
собственную, огромную и, к слову, очень красивую  кулямбу,  включила  по
стереовизору круглосуточный медицинский канал. И  вот  уже  на  полу  их
комнаты, корчась, умирала обнаженная девушка, чьи  два  пупка  еще  пока
были видны на ее развороченном чудовищной болезнью  теле.  А  рядом,  из
рваной прорехи, уже торчал край ребра. Володя отвернулся, чтобы то ли не
стошнит, то ли не заплакать. Он сам не знал, во что  могло  бы  вылиться
распиравшее его чувство. Ну да, понял Володя,  ведь  это  отвратительное
стереовидение еще и запах  генерировало  -  запах  разложившейся  крови.
Девушка стонала; ее длинные  волосы  слиплись  кровянистыми  сосульками,
один глаз раздулся кровавым мешком; губы же и щеки  пока  оставались  не
тронутыми страшной болезнью. Девушка стонала и  двигалась,  не  в  силах
переносить запредельных страданий. Прочие же части тела болезнь пощадила
куда меньше, чем лицо.
   Лея, придя в себя от понятного шока, несколькими нажатиями  уменьшила
картинку до минимальной, и теперь уже было неясно даже, к какому полу  и
расе принадлежит умирающий человек. Впрочем, отвратительный трупный  дух
за долю мгновения выветрился, и его  место  занял  вполне  земной  запах
дезинфицирующего  раствора,  быть  может,  хлорамина  даже.  И  на  этом
медицинском фоне  на  коврике  стереовизора  по  пояс  появилась  вполне
здоровая анданорианка средних лет  в  красном  тряпичном  комбинезоне  и
шапочке, как у кардинала.
   - Это медик, - почти беззвучно шевеля губами, пояснила Лея.
   Дама что-то говорила по-анданорски, и Лее, явно против воли и превыше
сил, приходилось выступать в роли переводчика. В голосе девушки  звенело
отчаяние, когда  она  сбивчиво  рассказывала  Владимиру  суть  заявления
медицинского пресс-центра:
   - Она говорит, что это вирус... Вирус особо  контагиозен...  Симптомы
развиваются через сутки после заражения... Летальность 100  процентов...
Несмотря  на  все  старания,  лекарства  пока  нет...  Передается  через
предметы и выдыхаемый воздух... В случае заболевания немедленно  звонить
в министерство спасения...  Не  подходить  близко,  но  и  не  спасаться
бегством - вы можете нанести этим вред безопасности Анданора, соли  сами
уже заражены... По генетическому коду вируса  вполне  вероятно,  что  он
искусственно создан и культивирован врагами Империи...
   Далее тетка сменилась картой, на которой были  изображены  населенные
пункты,  пораженные  стингровой  лихорадкой  -  так  окрестили   болезнь
анданорцы по схожести ее жертв  с  телами,  объеденными  отвратительными
стинграми - детьми юга Анданора, где болота, замерзающие так  ненадолго,
дают приют этим кровожадным людоедам.
   Лея немного увеличила масштаб изображения и показала  Володе  пальцем
на ориентиры карты:
   - Вот это - центральная часть столицы; где-то здесь, на востоке,  наш
дом; вот это, отмеченное красным, к югу от него - пораженные пригороды.
   Лея дальше  говорила  скороговоркой,  словно  сдерживаясь,  чтобы  не
расплакаться:
   - Знаешь,  там  живут  очень  милые  люди,  крестьяне.  Мы  с  тобой,
Володенька, там как раз сегодня проезжали. Я с детства любила там бывать
- с ними так хорошо можно провести время -  они  гостеприимны,  добры  и
незаносчивы... Да, вот только что сказали, - Лея бросила быстрый  взгляд
на вновь появившуюся вместе с зала - хом хлорамина тетку в красном,  чей
бюст причудливым кактусом вновь рос из чудо-коврика, - что от  лихорадки
уже погибло 132 человека. Прямо сейчас болеют, умирают то есть, ведь  от
первых симптомов до смерти; проходит около пяти часов, - 340 анданорцев.
Анализ! крови позволил выявить 952 зараженных из числа  контактировавших
с больными... Медицинское министерство заверяет,  что  эпидемию  удастся
локализовать, но; для этого сами жители  должны  соблюдать  правила:  вы
зывать службу при первых признаках  недомогания  у  них,  самих  или  их
близких; по первому требованию  властей!  переселяться  в  больницы  для
прохождения карантина не покидать пораженных болезнью населенных пунктов
с целью предотвращения распространения инфекции.
   - Послушай, Володя, - вдруг сказала Лея живым и даже  чуть  капризным
голосом, услышав который Володя даже порадовался, что она, быть может, и
не сопоставила оставленный на холме телефончик с нынешним  бедствием,  -
пора бы тебе самому выучить анданор-ский - может, тут еще  целую  неделю
могут подобные новости быть, страшные, я уже устала их тебе переводить.
   - Ну ты же ведь знаешь, - откликнулся Владимир, -  что  у  нас  языки
учат годами, мы же не такие способные к их изучению,  как  вы.  Так  что
вряд ли я смогу быстро управиться с анданорским.
   - Знаешь, милый, - с немного искусственной  улыбкой  сказала  Лея.  -
Есть одна методика, мы ее просто  не  используем,  ну,  ты  знаешь  наше
негативное отношение к наркотикам,  да  мы  и  без  того  имеем  хорошую
память, так вот, методика для разных там дикарей  дружественных  планет,
которым мы хотим помочь изучить  наш  язык.  Ты  не  обижайся,  если  ты
согласишься, то уже за час ты будешь неплохо ориентироваться  в  основах
языка и, думаю, сумеешь понять смысл новостей даже без моей помощи.
   Лея выключила стереовидение и достала странного вида широкий обруч из
ящичка в стене (а в ее комнатах  не  было  шкафов,  сами  стены,  будучи
полыми,  вмещали  в  себя  множество  всякой   всячины).   Володе   даже
подумалось, что это настолько просто, удобно и  отнюдь  не  сложно,  что
даже удивительно, отчего до этого не додумались на Земле - ведь всем  же
нужны шкафы, а тут заодно и утепление, и звукоизоляция. Владимир  поймал
себя на том, что сейчас он  готов  думать  о  чем  угодно,  лишь  бы  не
вспоминать живого - теперь  уже  умершего,  наверное,  -  крестьянина  с
остановки  и  погибавшую  в  муках  девушку,   слишком   уж   натурально
оттранслированную стереовидением. Лея надела обруч Володе на голову так,
что его глаза оказались сопоставлены со зрительными стеклами, а уши - со
слуховыми щелями. Владимир сразу смекнул,  что  это  продвинутый  аналог
компьютерного шлема.
   - Ну, теперь выпей таблетку, - с  деланной  беззаботностью  в  голосе
сказала  Лея,  и  Володя  подумал,  что  она  таким  образом   старается
держаться, чтобы самой не впасть в панику, - а я пока  пой