ичкой,   загипнотизированной
ледяным драконом, он молча взирал на чудесные переливы множества  радуг,
игравших друг с другом в ледяных  отрогах  анданорских  скал,  на  сотни
километров простиравшихся внизу, и чувствовал, что еще немного -  и  это
зрелище навсегда похитит его сердце,  заставит  страстно  полюбить  его.
Удивительным казалось то, что даже красный и зеленый тона присутствовали
в этих ледяных радугах - но какими же мертвыми и безжизненными были они!
   - Тут хоть что-нибудь живет? - спросил он.
   - Тут живет лед, - отозвалась Лея. - Мы с  тобой  летим  над  полюсом
холода моей родины, где льды не таяли никогда. У нас говорят, что это  -
сердце нашей планеты, средоточие ее духа.
   Владимиру показалось, что, коснувшись взором Анданора, Лея  сделалась
незнакомой ему, отстраненной и чужой. Словно  безмолвные  и  бессмертные
ледяные дворцы, которые  она  показывала  сейчас  мужу,  вызывали  в  ее
собственной  душе  симптомы  давней,  таившейся  там   болезни.   Володе
почудилось, будто в зрачках Леи он видит сейчас отблеск ледяных радуг, и
он непроизвольно схватил ее за руку, будто в страхе, как бы  и  рука  не
оказалась холодной и безжизненной, словно эти льды.
   Но рука была теплой, горячей  почти.  Лея,  с  улыбкой  посмотрев  на
Владимира, совсем как раньше, живым, нежным  взглядом  любящей  женщины,
сказала:
   - Милый, да ты совсем замерз от моей экскурсии. Я просто решила,  что
коли уж я никак не могла показать тебе красоты космоса, так хоть  покажу
тебе, как прекрасна моя планета. Но я не учла, что для землянина это уже
перебор.
   Лея внезапно обняла Володю и, прижавшись лицом, одарила  его  влажным
жарким поцелуем. Владимир успокоился немного, ощутив пульсирующее биение
жизни в упругих губах и языке возлюбленной.
   - Не бойся, сладкий мой, -  сказала  Лея,  оторвавшись,  наконец,  от
Володи. - Там, где живу я, намного теплее. А тут даже мы не живем -  это
просто музей, хотя и больше, чем музей. Жаль, что  горючего  мало,  -  с
сожалением добавила она после паузы, - а то  я  показала  бы  тебе,  что
такое настоящее северное сияние. Для этого нужно-то всего лишь завернуть
на ночную сторону Анданора - и ты бы увидел, как  оно  трескучей  лентой
извивается вокруг корабля. Такого даже в космосе  не  найти.  Это  будет
покруче, чем твоя гроза.
   Володя же, подумав, что это был бы уже точно перебор, сказал:
   - Ничего, как-нибудь в другой раз. Мне действительно хватило  ледяных
скал.
   - А у тебя в Москве часто бывает северное  сияние?  -  спросила  Лея,
легкими касаниями заставившая привычный к ее рукам  стридор  изменить  ю
рс.
   - Ни разу не видел. И  не  слышал  даже,  чтоб  бывало,  -  признался
Володя.
   - Ну на Севере-то оно у вас бывает, я слышала, -  отозвалась  Лея,  к
удовольствию  Владимира  уводившая  корабль  от  особенно  пронзительных
ледяных вершин к обыкновенным снежным равнинам.
   - Бывает, - отозвался Володя, поймав себя на том, что, не желая более
глядеть  на  мертвые  пейзажи  внизу,  он  отогревает  свой  взгляд   на
травянисто-зеленых и розовых оттенках рычажков, которые  перемещала  Лея
на пульте управления, - вот только я его никогда не видел.
   - Ну ты даешь, - изумилась Лея, - у  тебя  на  планете  бывает  такая
красота, а ты даже не сподобился ее видеть.
   "Да я вообще-то много чего хорошего не видел, что на Земле бывает", -
подумал Володя, но промолчал. Конечно, будь  в  его  распоряжении  такой
лайнер, он бы с удовольствием облетел Землю, ее моря,  пустыни,  горы  и
джунгли. Но вот Северный полюс в списке мест, которые  Володя  желал  бы
посетить,  как-то  не  значился.  Вообще  Владимиру   казалась   немного
патологичной, некрофильской какой-то эта страсть вполне теплокровной Леи
к местам, явно не пригодным для жизни.
   Корабль долго гудел двигателями  над  одинаковыми,  монотонными,  без
каких-либо  ориентиров,  бесприютными   снежными   пустынями,   которые,
впрочем, все равно смотрелись куда как более нормальными,  чем  радужные
кристаллы цельных скал.
   - А вот тут уже полным-полно всякой живности, - сказала  Лея.  -  Тут
обитают и пушистые скримлики, и снежные паучки, и  змейки,  но  все  они
такие белые, что их и в упор-то не разглядишь, не то что с такой высоты.
   Наконец, внизу показались первые признаки человеческого жилья: сперва
редкие, отдельно стоящие дома,  потом  группы  домов,  потом  еще  более
плотные поселения. И вот уже стало понятным, что они летят  над  могучей
державой, с дорогами, городами, техникой  и  многочисленным  населением,
возводившим, строившим и поддерживающим все это. Еще час полета - и Лея,
заставив космолет описать полукруг  в  морозном  воздухе,  посадила  его
возле двухэтажного  строения,  возвышавшегося  среди  высоких  сугробов.
Алмазный купол: стридора  уехал  в  паз,  и  кабина  наполнилась  свежим
морозным воздухом, в общем-то, не запредельно холодным. Кожаная куртка и
свитер оказались  для  Владимира  вполне  сносной  защитой  от  здешнего
климата, и он, покинув кабину космолета, ступил на хрустящий снег родной
для его жены планеты и огляделся.
   Анданорское солнце и прежде-то смотрелось  так,  как  земное  светило
перед закатом; когда же теперь действительно наступило его  время  зайти
за заснеженный горизонт, то оно приобрело просто невообразимую на  Земле
густую, угольно-красную, багряную окраску - и снега вокруг приняли такой
вид, словно это и не снега были, а волны раскаленного докрасна  металла.
Зрелище было столь неожиданным  и  фантастичным,  что  у  Владимира  дух
захватило от его неземной красоты. Оно было почти немыслимым -  куда  ни
бросал он восхищенный взор, повсюду была красная и совсем уж не  снежная
сейчас на вид равнина. Раскаленно-розовый сменялся кроваво-красным, и не
было ни деревца, ни кустика, нарушивших бы своим  скромным  присутствием
целостность изумительного мира обагрившихся нежданно-густыми  и  теплыми
тонами снегов.
   Лея с довольной улыбкой следила за выражением Володиного лица.
   - Кажется, тебе понравился наш закат? - скорее утвердительно  сказала
она.
   - Да,  -  только  и  сумел  выдохнуть  в  ответ  Володя,  зачарованно
следивший за изменениями оттенка бесконечного - куда ни  кинь  взгляд  -
снежного поля, из которого, да и то  на  приличном  расстоянии  друг  от
друга, росли невысокие строения того же цвета, что и снега вокруг.  Дом,
возле которого причалила Лея, выглядел как построенный из цельного куска
белого мрамора. Вершины колонн были украшены волнообразными наслоениями,
явно навеянными  анданорскому  архитектору  особенно  изысканной  формой
сугробов. Сейчас же дом казался свежеотлитым из меди и не успевшим  пока
остыть, как и все прочие строения, находившиеся в зоне видимости.
   Лея не  торопила  Володю,  и  он  мог  вдоволь  насладиться  чудесным
зрелищем. Она нажала какую-то кнопку на борту корабля, и  он  скрылся  в
отверзшемся жерле подземного - подснежного, если быть точнее, ангара, на
люк которого с удивительной точностью он оказывается, и приземлился.
   Володя уже позже, дома, спросит, как это Лее  удалось  столь  успешно
отыскать среди снега площадку над ангаром, - а космолетчица ответит, что
корабль сам отыскал ее сенсорными датчиками  -  ведь  он  был  как-никак
создан именно на Анданоре, а не где-нибудь еще.
   Пока же Владимир был не в силах оторвать  взор  от  теплых,  даже  на
Земле редких, красок анданорского заката - ведь все поле, куда ни глянь,
сияло не хуже, чем догорающие угли  в  костре  или  вулканическая  лава.
Наконец, свет сделался бордовым, неестественным для  реального  мира,  и
снежное поле угасло, но теперь бордовым горело само небо. Не  узкая  его
полоска, как на Земле после захода солнца, но все небо целиком, от  края
до края, будто верх и низ поменялись местами за какую-то минуту.
   Лея взяла зачарованного Володю за руку, как маленького,  и  повела  к
дому. Однако это было непросто -  снега  было  по  пояс.  Тогда  девушка
достала из незаметного кармашка комбинезона что-то наподобие  брелка  и,
нажав на одну из кнопок, сделала нечто  удивительное  -  в  безжизненном
ряду сугробов, безмятежно раскинувшихся между  космолетной  площадкой  и
домом, сейчас серых в рассеянном свете,  струившемся  с  сияющего  неба,
появились проломы, снег проседал  и  проваливался,  словно  на  узеньком
кусочке Анданора сейчас  буйствовала  весна.  Из  толщи  тающих  снегов,
совсем близко от  Володи  с  Леей,  спасаясь  бегством,  показались  две
уморительного  вида  зверюшки;  у  них  были  огромные,  как  у   земных
мультипликационных  зайцев,  глаза   и   восторженно-испуганное,   точно
игрушечное, выражение плоских мордочек. Они были пушистыми  и  ушастыми.
Володя толком не успел их разглядеть,  как  они,  поднявшись  на  задние
ножки и сцепившись  передними  лапками,  внезапно  распустили  на  спине
пуховые крылья  и,  синхронно  махая  ими,  словно  четырехкрылая  сова,
странной конструкцией - то ли вертолет,  то  ли  цветок,  то  ли  вообще
существо из иных измерений - беззвучно поднялись в воздух и  неторопливо
полетели туда, где недавно скрылось солнце. Было уже почти темно, и  они
очень скоро растворились крошечным серым пятном среди догоравшего неба.
   - Это семья скримликов, - пояснила Лея. - Полетели искать  место  для
гнездовья получше. Совсем как мы. Странно, - добавила она после паузы, -
вроде бы рановато еще для семейных полетов.
   Тем  временем  образовавшаяся  прогалина  между  домом  и   площадкой
растаяла до конца и даже высохла - теперь было видно, что под  ней  была
дорожка, наподобие асфальтовой, которая  и  нагрелась  по  команде  Леи,
растворив наваленные сверху снеговые горы.
   - Здорово, - сказал Володя.
   - Ты о чем? - не поняла Лея.
   - О том, как у вас на Анданоре чистят дорожки от снега.
   - А у вас их как чистят? - спросила Лея, отпирая дверь.
   - Лопатой, - признался Володя. Он немного покраснел, но  это,  должно
быть, от здорового, бодрящего морозца,  вовсе  сейчас  и  не  лютого,  к
слову.
 
Глава 27 
ПРИВЕТ ОТ ЗУБЦОВА 
 
   Утром Лея разбудила Владимира еще затемно.
   - Вставай! - говорила она, тормоша мужа за плечо.
   Володя же никак не мог пробудиться - он спал  особенно  крепко  после
того, что вчера показала ему Лея. Он чувствовал  весь  прошедший  вечер,
что он просто "Бобин в гостях у Барбоса" из одноименной детской  сказки.
Все вещи, казавшиеся Лее обыденными и привычными с детства, исторгали  у
обыкновенно сдержанного Владимира восхищенные стоны.  Чего,  к  примеру,
стоило   стереовидение   -   далекий   потомок    нашего    телевидения,
оплодотворенного продвинутой техникой генерации голограмм? В выключенном
состоянии это был обыкновенный коврик,  на  который  вполне  можно  было
наступать без какого-либо вреда для здоровья или для техники.  Но  когда
он включался... то на нем,  в  удобную  величину  -  от  крошечных,  как
оловянные солдатики, фигурок по центру до огромных, до  четырехметрового
потолка, циклопических фигур, заполнявших вширь  почти  всю  комнату,  -
двигались, жили, умирали фигуры из новостей Империи. Более  того,  живые
образы наполняли комнату  вонью  или  тонкими  ароматами,  действительно
натуральными  и  соответствующими   тому,   что   демонстрировалось   по
стереовидению. Каждая деталь, даже когда изображение  разворачивалось  в
полную высоту, пугала своей четкостью и непрозрачностью. Складывался  до
того полный эффект присутствия, что становилось страшно, не перенесся ли
ты на самом деле в гущу событий или не переехал ли  эпицентр  действа  в
твой дом. "Да уж, - решил Володя  тогда,  -  анданорцы,  конечно,  имеют
полное  право  считать  землян  дикарями..."  Потому   как   не   только
стереовидение,  а  все,  куда  ни  кинь  взгляд,  поражало  запредельным
техническим  уровнем.  Лея   явно   испытывала   подлинное   блаженство,
демонстрируя  Володе  разные  естественные  для  нее   самой   диковины.
Прошедшим вечером улыбка просто не сходила с  ее  губ  и  глаз,  разными
оттенками играя на них. Например, когда Володя  поинтересовался,  почему
ее особняк не имеет забора, она подвела Володю к  окну  -  невидимая  за
домом луна освещала снежную пустыню розовато-желтым светом - и спросила:
   - А какой высоты заборы предпочитают у вас на Земле?
   - Метра три, не меньше, - сказал Владимир,  вспомнив  при  этом,  что
Лея, в общем-то, была у него  на  даче,  где  его  низкорослый  сеточный
заборчик, увы, не дотягивал до названной планки.
   Впрочем, девушка вместо ответа невозмутимо  набрала  нечто  на  своем
пульте, и снизу, прямо из снега,  за  считанные  секунды  выросли  стены
названной Владимиром высоты,  ограничивая  немалые  земельные  угодья  -
гектар, не меньше, - принадлежавшие его избраннице.
   - А можно так, - сказала Лея, положив теплую ладонь Володе на  плечо,
и от следующего нажатия на кнопку стены беззвучно  выросли  еще  раза  в
три. Метров десять сделались,  выше  дома.  Девушка  вновь  надавила  на
брелочек, и стены вновь обрели заказанную Владимиром высоту.
   Молодые люди плотно поужинали. Всего было вдоволь, и мясного, и самых
изысканных фруктов из отдаленных провинций Империи,  после  чего  Володю
неудержимо потянуло в сон.  Лея  отвела  мужу  отдельную  комнату,  где,
поставив обогрев на 15 градусов, в пересчете на Цельсия, сделала  воздух
вполне приемлемым для обитания Владимира, при условии, конечно,  что  он
будет  в  свитере  или  под  одеялом.  На  вопрос,  нельзя  ли   сделать
температуру еще хоть немного повыше, Лея сказала, что нет - это было  бы
не правильно с точки зрения конспирации. Оказывается, хотя подобные дома
и способны создать хоть тридцатиградусную жару, но  их  хозяева  тут  же
попадают под подозрение контрразведки. Ведь кому еще на  Анданоре  может
понадобиться такое непереносимое пекло, как не шпионам с Силлура! Вообще
Лея все продумала до мелочей - этот домик принадлежал ее лучшей подруге,
Тидле, с которой они, на всякий случай, обменялись ключами - мало ли что
может в жизни случиться.
   Тидла сейчас служила надсмотрщицей на одной из жарких колоний, откуда
Империя в избытке получала продукты и полезные ископаемые - копила  себе
на приданое. В розыске она не находилась, а потому без вести  пропавшая,
с точки зрения Анданора, Лея, ничем особо не  рискуя,  поселилась  в  ее
жилище. Девушка любила этот пригород анданорской столицы - тут было тихо
и спокойно и, с другой стороны, недалеко от центра. Так что  впечатлений
у Владимира хватало в избытке. И оттого сейчас он с трудом заставил себя
продрать  слипшиеся  глаза  -  казалось,   сознание   его   отказывалось
пробуждаться, вполне довольствуясь порцией информации, полученной вчера.
   - Вставай, соня, рассвет пропустишь! - не унималась Лея.
   "Эка невидаль - рассвет", - подумал Володя, но, вспомнив изумительные
краски давешнего заката, поднялся. Лея заставила его одеться и вывела на
воздух. И вовремя - они успели к самому  началу.  На  востоке  небо  уже
окрасилось в  нежно-зеленые  тона,  в  зените  же  и  на  западе  царила
непроглядная  ночь  с  крохотными  искорками  звезд,  складывавшихся   в
причудливые фигуры здешних созвездий. Одно из них удивительно напоминало
женскую фигуру, сидящую в кресле. Над ее головой семь звезд  соединялись
в подобие алмазного купола стридора.
   - А что это за созвездие? - спросил Владимир.
   - В каком смысле? - не поняла Лея. - Все эти звезды отстоят  одна  от
другой на сотни световых лет, они только кажутся обособленной группой.
   - Неужели у вас нет созвездий? - изумился Володя.
   - А что это такое, созвездие? - спросила Лея.
   - Посмотри, Лея, - сказал  он,  -  видишь,  похоже,  что  эти  звезды
складываются - ну, если соединить мысленно их вместе - в женщину-пилота,
сидящего в кабине небольшого космолета, как раз как наш. Видишь?
   - Ну, может быть... - неуверенно  согласилась  Лея.  -  Но  ведь  это
только фантазия, это даже искусством не назовешь...
   - А у нас на Земле все  мало-мальски  заметные  звездочки  объединены
людьми в созвездия. Конечно, можно сказать, что ради  того,  чтобы  было
проще их запомнить и ориентироваться в ночном небе,  но  разве  тебе  не
кажется, что это очень красиво, когда звезды - не просто звезды, а еще и
какие-то образы, которые пытаются прочитать в них люди...
   Владимир  обнял  Лею,  наконец-то  одевшуюся  просто  и   красиво   в
анданорское  короткое  платье  зеленого  цвета  с  красными  незнакомыми
камнями,  украшавшими  рукава  и  ворот.  Лея  молчала,  вглядываясь   в
стремительно зеленевшее небо. Володя спросил:
   - Так, значит, у вас созвездия не имеют названий?
   - Нет, - тихо ответила Лея.
   - Тогда я назову это созвездие твоим именем, милая  моя.  Теперь  это
созвездие будет называться созвездием Леи.
   Лея молча обняла Володю и припала своими устами к его губам, а рукой,
расстегнув "молнию" куртки, проникла под футболку, нежно коснувшись  его
груди.
   - Я, кажется, начинаю понимать,  что  такое  ваша  земная  поэзия,  -
сказала она затем. - Это когда хочешь подарить любимому существу больше,
чем имеешь. Например, вот эту россыпь  звезд  или  целый  мир.  Спасибо,
Володя. Мне нравится твой подарок. Я принимаю его  -  пусть  теперь  это
будет называться созвездием Леи. Ох, милый,  -  спохватилась  с  улыбкой
девушка, - а знаешь ли ты, что одна из звездочек - та, что прямо у  меня
над головой, ведь это теперь как бы я в небе - это твое солнце?
   - Нет, конечно, не знал... - изумленно откликнулся Володя. -  Но  это
даже еще интереснее, ведь я впервые увидел тебя в твоем стридоре  именно
возле Земли.
   - В нашем стридоре, дорогой, - сказала  Лея,  лаская  пальцами  тощий
после двух шедших подряд перелетов Володин живот. - Даже  скорее  твоем,
чем моем.
   - Это еще почему? - усмехнулся Володя.
   - Ну, я его купила на деньги Стора. Ты его убил своей колотушкой, мой
дикарь, и забрал его женщину, меня то есть, его оружие - плазмомет и его
сбережения, которые он, можно сказать, в нем прятал.
   Лея помолчала немножко и спросила:
   - Сейчас досмотрим рассвет, и ты возьмешь меня, ладно?
   - С удовольствием, -  ответил  Володя,  скользнув  рукой  по  мощному
красивому бедру своей жены.
   Тем  временем  созвездие  Леи   уже   утонуло   в   небесной   зелени
зарождающегося утра - только звезды на западе еще светили какое-то время
тусклыми бусинами, но, наконец, рассветная  волна  сияния  растворила  в
себе  и  их  свет.  Утреннее  небо  Анданора  было  бездонным  и   густо
травянисто-зеленым. Оно, безусловно, стоило того,  чтобы  подняться  так
рано. Лея свободной рукою вынула брелочек и нажала на  кнопку,  втягивая
оставшийся со вчерашнего дня трехметровый забор так, чтобы он не скрывал
от Володиного взгляда заснеженной равнины.
   Потому что в следующую минуту над горизонтом показался край  сияющего
изумруда, которым стало за ночь бордовое солнце. Светило было  радостным
и теплыми лучами грело лицо, но даже когда выкатилось полностью, на него
все-таки можно было смотреть не мигая.  О  боже!  Как  же  преобразилась
заснеженная  равнина  от  его  прикосновения!  Владимиру  даже  пришлось
помотать головой, прогоняя наваждение, -  такой  полной  была  внезапная
иллюзия  поросших  травами  равнин  его  родной  Земли.  Володя  еще  не
досмотрел до конца чудесную мистерию рассвета, но  уже  был  страстно  в
него влюблен, столь живо увиденная  картина  напомнила  ему  безмятежную
радость наполненных сиянием лета подмосковных лугов. Дома же анданорцев,
разбросанные по этим лугам, напоминали сейчас жилища сказовных эльфов  -
в них не осталось ничего кровавого или мрачного - до закатного часа.
   - И эта сказка повторяется здесь каждое  утро?  -  переведя  дыхание,
спросил Владимир  у  Леи,  похожей  сейчас  в  концентрированно-зеленых,
словно   солнце   пропустили   через   бутылочное   донце,   лучах    на
царевну-лягушку.
   - Каждое, милый мой, - отозвалась Лея. - Ну,  понял  ты  теперь,  что
Анданор нев