. - Эти сведения я получил от Татищева.
     - Но ведь он знает, что мы, большевики, против государственности и за всемирный пролетарский интернационал, - удивленно произнес Дзержинский. - Откуда этот бред про советскую империю?
     - Неисповедимы пути аристократа, разочаровавшегося в монархии, - проговорил Павел - Но Оладьин нужен нам. Если хочет служить выдуманной им будущей пролетарской империи, пусть служит. Главное, чтобы работал на нас. Не так уж много высших офицеров старой армии перешли на нашу сторону. В связи с этим я бы просил вас, Феликс Эдмундович, откомандировать меня в Кронштадт.
     - Зачем? - проговорил Дзержинский. - Там же комиссаром товарищ Дыбенко.
     - Дыбенко направила партия, а мне кажется, не мешало бы иметь при Оладьине еще кого-то от Чека. - вкрадчиво произнес Павел.
     - Я подумаю, идите, - бросил Дзержинский.

***

     Дверь, проделанная в воротах старинного замка, захлопнулась, и Алексей оказался на улице. Ветер, прилетевший с Балтики, нес мелкие колючие снежинки. Алексей с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Не чаял уже оказаться на свободе.
     Засунув зябнущие руки в карманы шинели, он неспешно пошел к мосту. Улицы были пустынны, транспорт не ходил. Его обогнало несколько грузовиков. Сидящие в кузовах красноармейцы недобро, с подозрением посмотрели на военно-морского офицера, хотя и без погон и кокарды, одиноко бредущего по улице. Алексей поежился, буквально "кожей почувствовав", что сразу у нескольких человек в грузовиках мелькнула мысль: "Шмальнуть по контрику на всякий случай". Однако обошлось.
     На мосту его остановил патруль из двух вооруженных рабочих и одного солдата, без погон, зато с красной повязкой на рукаве. Шевеля губами, один из рабочих прочитал постановление об освобождении Алексея, задержал взгляд на подписи Дзержинского, потом вернул бумагу и, ни слова ни говоря, пошел дальше.
     Алексей миновал мост и шел теперь по району застройки восемнадцатого-девятнадцатого веков. Как и в его мире, этот город представлял собой смешение русской широты и европейской стройности, нес печать имперских амбиций. Но сейчас он взирал на улицу холодными глазницами пустых окон, преграждал дорогу неубранными сугробами. Алексей вздохнул. Он помнил этот город другим, совсем другим - блистательным, богатым, довольным. Алексей жалел, что не смог пожить в этом городе до войны, когда, по воспоминаниям коренных петербуржцев, он был еще прекраснее. "Ничего, - сказал себе Алексей, - мы еще поживем в новом Петербурге".
     Миновав Михайловский замок, в котором, как и должно, окончил свои дни "апоплексическим ударом табакерки в висок" император Павел Первый, Алексей очутился среди зданий застройки конца девятнадцатого века и вошел в парадную одного из доходных домов на Кирочной улице.
     Швейцара не было. Ковровая дорожка с лестницы давно была украдена, а сама лестница явно не убиралась уже много дней. Но зато остались цветные витражи в окнах, которые, как помнил Алексей, почти не сохранились к концу двадцатого века в его мире.
     Поднявшись на третий этаж, он нажал на кнопку звонка и через минуту услышал шаги в квартире. Дверь распахнулась, и на пороге возник Санин, как всегда, в безупречно отутюженной тройке, начищенных туфлях и при галстуке.
     - А, здравствуйте, Лешенька, - улыбнулся он, - проходите, дорогой.
     - А Дуня где? - осведомился Алексей, проходя в коридор и снимая шинель.
     - Нет нынче средств горничную содержать, - поднял глаза к потолку Санин. - Да и запросы у нее знаете какие появились! В деревню она вернулась.
     - Дмитрий Андреевич, - укоризненно произнес Алексей, - что же вы так спокойно двери открываете? Времена сейчас сами знаете какие.
     - Бог не выдаст, свинья не съест, - беспечно махнул рукой Санин. - Собственно, преступники сейчас предъявляют вполне легальные мандаты и занимаются не грабежами, а экспроприацией экспроприаторов. Меня, буржуя проклятого, уже дважды экспроприировали. Можно, конечно, и не открывать. Но тогда вы обрекаете себя еще и на хороший удар прикладом в живот и очередную замену двери.
     - Что это у вас в коридоре такой бардак? - произнес Алексей, удивленно разглядывая кучу какого-то барахла.
     - Уплотнили, Лешенька, - расцвел в улыбке Санин. - Что же вы так удивляетесь, будто первый день на свете живете? У меня теперь одна комната, бывшая гостиная. Да вы проходите. Чай будем пить.
     Пройдя в комнату, битком набитую мебелью, собранной со всей трехкомнатной квартиры, Алексей обнаружил, что за столом в ее центре, с чашкой чая в руках, сидит весьма миловидная барышня, не старше тридцати лет на вид. Он по-офицерски щелкнул каблуками и представился:
     - Алексей Татищев.
     - Анна Шиманская, - благосклонно склонила головку барышня.
     - Знакомьтесь, моя невеста, - выпалил Санин, выскакивая из-за спины Алексея с чайником в руках.
     - Невеста?! - Алексей чуть не покачнулся от неожиданности.
     - А что вас так удивляет? - произнес Санин, походкой королевского павлина приближаясь к столу. - Мы, профессора университетские, тоже красоту ценим.
     Он галантно поцеловал руку барышне и опустился на стул рядом с ней. Алексей сел напротив, и Анна, весьма польщенная вниманием жениха, тут же налила ему чаю и пододвинула тарелку с бутербродами.
     - Ну, рассказывайте Лешенька, как вы, откуда? - улыбнулся Санин.
     - Из тюрьмы, - отозвался Алексей.
     - Выпустили вас, или сами сбежали? - светским тоном осведомился Санин.
     - Выпустили, - кивнул Алексей. - Кстати, спасибо, что хлопотали за меня.
     - Оставьте, пустое, - махнул рукой Санин. - А ко мне вы, стало быть, переночевать.
     - Вообще-то, да, - протянул Алексей, - но я полагаю...
     - Никаких возражений, - отрезал Санин, - скоро ночь, почти стемнело уже. Нечего вам на улице делать, патрули и стрельнуть могут. Вы и так меня с октября не навещали. Поговорить нам есть о чем. Оставайтесь.
     - Спасибо, - кивнул Алексей. - Так уж получилось, простите, служба. А что же, Павел вас не навещает?
     - Навещает, - ответил Санин. - Как из ссылки вернулся, первым делом ко мне заехал. А уж после переворота раз в неделю как штык является. Он теперь в чинах.
     Алексей кивнул:
     - Что же не помогает?
     - Как - не помогает? - поднял брови Санин. - То, что за мной при уплотнении осталась самая большая, а не самая маленькая комната, - за это ему спасибо. Да и третью, и четвертую экспроприацию он отвел, мандат мне выдал. Помогает.
     - Тоже мне, помощничек, - буркнул Алексей.
     - Каждому времени - своя помощь, - улыбнулся Санин. - Ну а вы как?
     - Все то же, - пожал плечами Алексей. - Служу при командующем Кронштадтской базой.
     - Между отсидками, - хихикнул Санин. - Заняты очень?
     - Головы не поднять, - вздохнул Алексей, не заметив юмора.
     - И Павел тоже, - кивнул Санин. - Вы, молодые люди, совсем в политику заигрались, настолько, что нам, старикам, заботу о барышнях на себя брать приходится.
     Он снова поцеловал руку невесте. Та зарделась.
     - Но ведь время такое, - развел руками Алексей.
     - Время всегда такое, - махнул рукой Санин. - Политикой заниматься надо, деньги зарабатывать, империи строить. За этими делами не заметите, как и жизнь пройдет.
     - Ничего, еще чуть-чуть...
     - Чуть-чуть не будет, - передразнил Санин. - Если вы решили идти в политику, то это состояние души. Ладно, о ваших деяниях, господа хорошие, я достаточно знаю, земля слухами полнится, хоть все газеты, кроме большевистских, закрыты. Тайн вы мне все одно не расскажете. А вот что я узнал за последнее время, сейчас поведаю, если интересно, конечно. Обнаружились очень интересные факты о союзе североросских королей с Речью Посполитой во второй половине семнадцатого - начале восемнадцатого века.
     - Интересно, - оживился Алексей. - Я весь внимание.

***

     Алексей поднялся по лестнице и вошел в приемную адмирала:
     - Здравия желаю, граждане офицеры.
     - Здравия желаю, - ответил хор мужских голосов.
     И тут же прозвучали слова мичмана Гюнтера Вайсберга, адъютанта Оладьина, племянника вице-адмирала Вайсберга:
     - Анатолий Семенович просил вас явиться к нему немедленно по прибытии.
     - Есть. - Алексей прошел в кабинет адмирала.
     Оладьин сидел за совещательным столом напротив кавторанга <Капитан второго ранга.> Шульца, начальника контрразведки Балтийского флота и по совместительству главы службы безопасности тайного Североросского конгресса. Оба были в военно-морской форме. Как только Алексей вошел, они замолчали. Адмирал жестом указал Алексею на стул рядом с Шульцем и, когда тот сел, коротко спросил:
     - Провал локализован?
     - Так точно, - доложил Алексей.
     - Ни черта не локализован, пока ты в моей ставке, - рявкнул адмирал.
     - Готов застрелиться, ваше высокопревосходительство, - сжал кулаки Алексей.
     - Не горячись, - смягчился Оладьин. - Но после того, как ты побывал в Чека, твое присутствие здесь нежелательно. Однако ты мне нужен. Значит, так: сейчас пойдешь к Дыбенко и доложишь о своей отставке и желании покинуть страну. В кратчайшие сроки выедешь в Финляндию, оттуда в Швецию, а уже оттуда, путая следы, в Лондон. Твоя цель - любыми правдами и неправдами добиться приема у военно-морского министра Уинстона Черчилля, это наиболее вменяемый человек в правительстве его величества. Проинформируешь его о готовящемся нами перевороте и восстановлении независимости Северороссии, заверишь в нашем желании установить самые добрые отношения с Великобританией, выслушаешь его условия. Нам нужна поддержка англичан и, как минимум, признание в первые дни переворота. Задача ясна?
     - Так точно.
     - В Хельсинки, - добавил Штольц, - явитесь по адресу: улица Турку, дом шесть, квартира три. Там получите инструкции о контактах в Лондоне, деньги на дорогу и номера счетов, через которые будет финансироваться ваша миссия.
     - Есть, - произнес Алексей, лихорадочно соображая, куда сделала поворот его судьба.
     - А теперь о том, что мы хотим предложить правительству Великобритании и чего ждем от них, - начал Оладьин.

***

     Когда Алексей вышел из кабинета, то с удивлением обнаружил, что в коридоре находится конвой в составе двух вооруженных винтовками матросов и мичмана в портупее, с пистолетом на боку. Этого мичмана Алексей помнил - ярый монархист, ура-патриот в прошлом, сейчас он переметнулся к большевикам и стал адъютантом Дыбенко.
     Подойдя к Алексею и глядя на него снизу вверх из-за своего небольшого росточка, мичман произнес:
     - Следуйте за мной, гражданин Татищев. Алексей кивнул. Матросы встали за его спиной.
     Мичман двинулся вперед, указывая дорогу.
     Через три минуты они подошли к кабинету Дыбенко, бывшему кабинету начальника штаба Балтийского флота. Мичман вошел первым, дав знак ждать его в приемной, но через несколько секунд распахнул дверь и скомандовал:
     - Входите.
     Алексей прошел в кабинет, к столу комиссара. Мичман занял позицию слева от него, держа руку на кобуре. Дыбенко поднялся во весь рост перед доставленным к нему офицером. Глаза комиссара горели ненавистью. Казалось, он борется со страстным желанием шлепнуть ненавистного врага пролетарской революции на месте. Однако чутье подсказывало Алексею, что Дыбенко ему сейчас не опасен. Со спокойной улыбкой он посмотрел большевику прямо в глаза. Это вызвало у Дыбенко еще больший приступ ярости.
     - Оружие на стол, - скомандовал он. Алексей подчинился.
     - За участие в контрреволюционном заговоре, - объявил Дыбенко, - вы увольняетесь с флота. Пребывание на территории Кронштадтской базы, а равно на территории любой другой части флота и армии отныне вам воспрещено. Сейчас вас доставят к новому военспецу по особым делам Кронштадтской базы для дачи ему пояснений относительно ваших служебных обязанностей и состояния дел, после чего вы будете отконвоированы в Петербург. И не дай бог я тебя еще раз увижу, Татищев. Лично шлепну. Вон!
     Он сел. Мичман грубо схватил Алексея за плечо и толкнул к выходу.
     Под конвоем Алексей прошел на первый этаж, в небольшой кабинет. Там за деревянным столом восседал Павел в своей любимой кожанке. Увидев Алексея, он улыбнулся:
     - Я же говорил, что ты проиграешь по всем статьям.
     - Значит, ты и есть новый военспец по особым делам, - проговорил Алексей.
     - Ага, - кивнул Павел. - Садись. Оставьте нас. Конвой вышел из кабинета, и дверь закрылась.
     - И что же ты хочешь знать? - спросил Алексей.
     - По делам военно-морской базы - ничего, - помотал головой Павел. - У меня к тебе только один вопрос: что выбираешь? У тебя отсюда три пути, все три - под конвоем. Первый обрисовал Дыбенко: тебя отвезут в "Кресты" и расстреляют в качестве заложника при первом же теракте или серьезном вооруженном выступлении против советской власти. Второй путь, - он бросил на стол конверт, - на Финляндский или Варшавский вокзал, по твоему выбору. Немцы принимают эмигрантов, шведы тоже. Здесь твой паспорт и мандат на проезд. Но я в последний раз прошу подумать над третьим вариантом. Тебя могут отвести и на Гороховую, с моей запиской. Оттуда в качестве военспеца направят на Черноморский флот. Конечно, наше полное доверие надо еще заслужить, за тобой будет наблюдать комиссар. Но это шанс, боюсь, последний для тебя, перейти в правильный лагерь. Подумай, ведь социализм...
     - Хватит, - перебил Алексей. - Сколько уж говорено. Давай, что ли, на Финляндский, всегда восхищался северной природой.
     Он взял конверт и положил в карман.
     - Жаль, - вздохнул Павел. - Я рассчитывал на тебя. Если бы действовали вместе... Ладно, прощай. Хотя, может, еще свидимся. Я всегда готов помочь. Но, пожалуйста, не надо делать глупостей. Буду очень огорчен, если ты объявишься у Деникина или Колчака. Пойми меня правильно: дружба дружбой, но если нам все же придется встретиться в бою, ты для меня будешь не Лешкой Татищевым, а простым беляком. И действовать я буду соответственно.
     - Значит, перемирие закончено, - хмыкнул Алексей, поднимаясь. - До скорого. Береги себя. Еще выпьем вместе за помин души твоей советской власти.

***

     На следующий день Павел, начистив до блеска сапоги и отутюжив видавшие виды галифе, явился в приемную адмирала Оладьина. Лощеный молодой офицер в форме без погон, по-старорежимному щелкнув каблуками, пошел в кабинет докладывать о посетителе.
     "Все-таки в Кронштадте слишком многое сохранилось от старого режима, - подумал, глядя ему вслед, Павел. - Хорошо это или плохо? Дыбенко рвет и мечет, кричит, что контрреволюция празднует победу на флоте. Но я-то знаю, что только железная дисциплина сможет привести нас к победе. Нынешние революционеры склонны к перегибам, к партизанщине. Они еще не понимают, что митингами и одной сознательностью масс войну не выиграть. Может быть, действительно советская власть удержалась в начале своего существования лишь потому, что не столкнулась с действительно серьезным врагом? У кайзера основные войска на Западе, Антанте не до нас, у белых разброд и шатания "наверху" и та же недисциплинированность в войсках. Интересно, что было бы, если бы наша пролетарская армия столкнулась сейчас не с ослабленной войной армией кайзера, а с той, что громила Самсонова в четырнадцатом? Чепуха. Коммунизм - учение верное, он победит всегда... Нет, в моем мире он потерпел поражение из-за предательства. Здесь этого допускать нельзя. Я поставлю еще сохранившуюся в море революционного бардака и неразберихи дисциплину на службу великой идее коммунизма".
     Адъютант Оладьина вернулся в приемную.
     - Командующий базой ожидает вас, - произнес он.
     Павел встал, одернул кожаную куртку и вошел в полумрак адмиральского кабинета.
     Адмирал поздоровался и предложил сесть, а потом настороженно рассматривал Павла, выпятив нижнюю губу.
     - Я прикомандирован к Кронштадтской военной базе распоряжением председателя Чека товарища Дзержинского, - сообщил Павел.
     - Хорошо, - кивнул адмирал, - я не буду препятствовать вашей работе.
     "Еще бы ты препятствовал, - хмыкнул про себя Павел, - вмиг бы в расход пустили". Но вслух он произнес совсем другое:
     - Я надеюсь, что мы сможем работать вместе. Более того, я надеюсь заменить вам уволенного в отставку и высланного из страны за измену Татищева.
     - Вряд ли вам удастся это сделать, - пожал плечами адмирал. - Только не обижайтесь. Я очень уважаю вашу власть, но Татищев был кадровый офицер и профессиональный моряк, а вы, если не ошибаюсь, из рабочих.
     Павел улыбнулся и произнес:
     - Есть нечто, что нас с Алексеем объединяет. Мы оба попали сюда из другого мира. Из будущего.
     Глаза адмирала округлились. Теперь он смотрел на Павла с плохо скрываемым удивлением.
     - Да, - кивнул Павел. - Мы вместе попали сюда, в четырнадцатый год. Чтобы развеять ваши сомнения, я готов ответить на любые вопросы относительно событий, которые привели нас сюда. С Алексеем мы познакомились еще в том мире. Вместе учились в университете, на историческом факультете. Кое-что о своей службе у вас Алексей рассказал мне на допросе. В частности, рассказал, что открыл вам тайну нашего появления здесь. Дело в том, что мы с ним придерживаемся разных политических взглядов. Я коммунист, он антикоммунист. Судьба развела нас по разные стороны баррикады. Впрочем, я надеюсь, временно. Алексей рассказал, что вы знаете судьбу этой страны и приветствуете появление в будущем такого правителя, как товарищ Сталин, и строительство великой советской империи. Для Алексея это катастрофа, для меня - свидетельство того, что мы с вами можем стать союзниками. Попав в этот мир, я поставил себе задачу всеми силами способствовать победе коммунизма на всей земле и поддерживать линию Ленина-Сталина на создание и укрепление великого социалистического государства. Скажите, готовы ли вы участвовать в этой работе?
     - Ах вот оно что, - откинувшись в кресле, произнес Оладьин. - Алексей умолчал о том, что попал сюда не один.
     "Провокация или правда? - напряженно раздумывал Оладьин. - Если Алексей просто раскололся на допросе, тогда в опасности прежде всего он сам. Его могут сейчас просто убрать, как обладателя опасной информации. Или упрячут в застенок и будут тянуть из него знания. Второе даже опаснее для нас. Надо приказать Шульцу, чтобы проследил за ним и в случае попытки ареста ликвидировал. Если же все, что наговорил этот чекист, правда... Боже, какие перспективы это открывает! С ним можно сыграть в такую игру, что дух захватывает. Если убедить этого сопляка, что для реализации его бредовых идей необходимо сформировать десантные команды, то я могу уже сейчас под прикрытием Чека создать отряды для захвата власти. Немедленно надо запросить дополнительные сведения об этом человеке у Татищева через того же Шульца, секретным кодом, конечно. Если Алексей еще на свободе".
     - И все же это факт, - улыбнулся Павел. - Скажите, вы действительно готовы помогать мне?
     - Ну, разумеется, - расплылся в улыбке адмирал.
     - Хорошо, - кивнул Павел.
     Но в душе у него все пело. "Вот он, тот шанс, который позволит мне добиться своего! На моей стороне теперь целый флот. Мы с этим адмиралом горы свернем".

Эпизод 6 ДИПЛОМАТ

     Удивительный город - Лондон. Спокойный, степенный, горделивый, словно хранящий в камнях своих зданий и мостовых неубывающие имперские амбиции. И все же эта чопорная столица великого островного государства нравилась Алексею. Были в ней покой и стабильность, которые давно уже покинули Петербург и по которым так соскучился Алексей. Хотя все еще шла война и большинство афишных тумб, фонарных столбов, да и стен домов были оклеены патриотическими плакатами, а на улицах часто встречались мужчины в военной форме и женщины в одежде санитарок, Алексей ощутил совершенно забытое чувство безопасности. Радовало уже то, что можно идти по улице, не опасаясь, что какой-нибудь пьяный солдат из патруля пристрелит одинокого офицерика ради потехи. А сама возможность вызвать полицейского в случае нападения или кражи казалась невероятной. Бывает же, что такие простые ве