с, - раз уж на то пошло, два месяца назад пограничники заставы имени Клары Цеткин вступили в перестрелку с отрядом, скрывшимся на вашей территории. Как мы узнали впоследствии, с этим отрядом на вашу территорию бежал академик Шутов.
     - Шутов действительно нелегально пересек нашу границу и попросил политического убежища. Мы предоставили ему гражданство. Что касается местных охотников, которые помогли ему бежать из Советской России, их судьба мне неизвестна. Мы их ищем, чтобы осудить за незаконное пересечение границы. - Алексей вспомнил, как тяжело готовилась эта операция. Шутова, написавшего фундаментальный труд по баллистике, большевики отпускать не соглашались ни за какие деньги, и его пришлось просто выкрасть, используя людей из департамента спецопераций.
     - Поищите их в вашем управлении, - вскипел Петерс. - Они были вооружены автоматическими винтовками и пистолет-пулеметами Федорова и действовали как слаженная боевая группа. Это факт явной агрессии...
     Безразлично пожав плечами, Алексей произнес:
     - По крайней мере, Шутов, в отличие от Краснова, хотел пересечь границу. Послушайте, Петерс, давайте прекратим эту перепалку. И вы, и я понимаем, что наши страны, несмотря на мирный договор, - враги. Невидимый фронт проходит сейчас не по полям и рекам, а через души людей. Никто из нас не отступится. Давайте коротко. Кого вы хотите за Этгардта?
     - Мы предлагаем обменять Этгардта на Павла Сергеева, - жестко произнес Петерс.
     - Вот как? - нахмурился Алексей. - Здесь не все так просто. Сергеев командовал Ингерманландской рабочей бригадой, сформированной Зигмундом. Кроме того, обнаружены доказательства подготовки Сергеевым свержения законно избранного президента Северороссии.
     - Он был полномочным представителем РСФСР при дворе Зигмунда, - парировал Петерс. - По вашим же законам он обладал дипломатическим иммунитетом.
     - Он занимался деятельностью, несовместимой с дипломатической миссией, и был захвачен в бою с оружием в руках.
     - Мы не признаем буржуазных правовых норм, - поморщился Петерс.
     - Но они действуют в этой стране, - отрезал Алексей, - да и законы войны вы не признавать не можете.
     - Послушайте, Татищев, - Петерс холодно посмотрел на собеседника, - бросьте это. Мы уже с вами сказали друг другу все. Давайте без обиняков. В ваших руках Сергеев, в наших - Этгардт. Мы можем расстрелять вашего шпиона, но предлагаем обмен. Что скажете вы?
     - Мы дадим ответ позже, - произнес Алексей официальным тоном. - Кстати, мы приехали. Полпредство.

***

     Алексей вошел в зал для тренировок, где, как всегда, царил Колычев. Созданный Алексеем Центр боевой подготовки, директором которого был назначен этот человек, все более расширялся, уже сейчас представлял собой разветвленную сеть учебных заведений, занимавшихся боевой подготовкой по различным направлениям. Большинство людей, имевших то или иное отношение к борьбе и боевым дисциплинам, недолюбливали Колычева. По их мнению, вся его заслуга состояла в том, что он искусно втерся в доверие к власти и жил за счет государства. Никто даже в правительстве и управлении не знал, как на самом деле появился центр. Впрочем, самого Колычева мнение о нем окружающих мало интересовало. А Алексей был очень доволен тем, что его участие в создании центра осталось в тени. Менее всего он хотел, чтобы все его действия были видны как на ладони.
     Поднаторев за последние годы в разведывательной и контрразведывательной работе, он прекрасно знал, насколько реальность отличается от общепринятых представлений. В отличие от шпионских романов, очень редко удается получить в свои руки сам план противника. Не говоря уже о том, что любой генштаб хранит свои разработки пуще зеницы ока, настоящий политик и стратег никогда не выдает своих подлинных замыслов даже ближайшему окружению. Это правило, это закон. Ситуация, когда герой-разведчик воровским инструментом вскрывает сейф генералиссимуса, а потом тайком ползет с выкраденными документами, - сюжет для бульварных романов. На самом деле все весьма прозаичнее. Большая система не может сделать что-либо, не проявив себя. Если армия готовится к войне, то еще загодя на оборонных заводах должны быть размещены заказы... Конечно, это тоже секретная информация. Но список оборонных заводов известен, и они тоже нуждаются в поставках с других предприятий. Если завод по производству снарядов вдруг заказал в два раза больше металла, чем прежде (а об этом может рассказать простой бухгалтер, к секретности отношения не имеющий), значит, готовится пополнение арсеналов. Выводы? Нет, выводы строить рано. Требуется полный анализ. Если армия начинает обучаться десантированию на побережье, действиям в горной или на равнинной местности (а об этом подвыпивший солдат в увольнительной спокойно расскажет собеседнику в пивной), если типографии печатают простейшие разговорники тиражом, сопоставимым с численностью войск, если тыловые службы закупают необычно много горючего, готовят понтонные переправы, если... если... Каждый из этих фактов сам по себе не говорит ничего, но вместе они могут сложиться во вполне убедительную картину <Известен факт, что советская военная разведка сделала вывод о том, что Германия не готова к нападению на СССР в 1941 году, на основании того, что вермахт не заказал морозоустойчивой смазки для оружия, а цены на мясо не снизились. Логика была проста. Если армия готовится к войне в условиях русской зимы, она должна заказать большое количество зимних полушубков, значит, должен произойти массовый забой скота, в результате чего мясо подешевеет. Не спешите осуждать специалистов ГРУ. Хоть Германия и напала на СССР, к действиям на территории России, как показал ход войны, немцы действительно оказались неподготовленными. Более подробно об этом можно узнать из книг Виктора Суворова (Владимира Резуна).>.
     Но и это еще не все. Сложно в двадцатом веке вот так просто перейти границу и начать захватническую войну. Даже если устроить провокацию, всегда желательно заранее подготовить общественное мнение. Безобидный сосед должен предстать в виде злобного, враждебного хищника. И тут в ход могут пойти и трактаты маститых ученых, и статейки бульварных журналистов. Именитые историки могут доказывать, что еще в Средние века соседний народ злоумышлял против вашего несчастного и миролюбивого государства. Известные публицисты могут выпустить брошюры, повествующие о том, что еще в древности соседями был составлен заговор с целью развала их великой страны. Популярный юморист обязательно расскажет под хохот зала, что народ соседнего государства туп и эгоистичен, в противовес чрезвычайно духовному и доброму его народу. Что это? Признак агрессии? Может быть. А может быть, просто глупые и морально нечистоплотные люди решили сделать себе имя на извечной нелюбви людей к ближним своим. Понаблюдаем. А вот появилась целая лавина "трудов" и газетных статей о проклятых вихляндцах, это уже похоже на политический заказ. Общество все же склонно отсеивать наиболее экстремистские проявления. Но если за всем происходящим чувствуется рука опытного режиссера, если идет целенаправленное "промывание мозгов", то можно утверждать с полной уверенностью, что начата идеологическая подготовка к конфликту. Конечно, само по себе это вовсе не говорит о подготовке к войне. Ну а если налицо очевидные военные приготовления? Делайте выводы.
     Еще очень интересно последить за заявлениями официальных лиц. От их россказней, конечно, толку мало. Они все время врут. Но вот то, что они опровергают, чрезвычайно интересно. Опровергают они чаще всего правду. Опровергают страстно, направляя на это всю мощь государственного аппарата. Следите за опровержениями, господа разведчики. В них информации больше, чем в утверждениях.
     Зная все это, Алексей и Оладьин всегда стремились, чтобы их подлинные намерения оставались в тени. Проводили операции прикрытия, тщательно распространяли мифы, призванные завуалировать их действия. Так, все знали, что государство активно строит автомобильные дороги и развивает железнодорожную сеть, но мало кто знал, что планы строительства составляются не только и не столько в Министерстве транспорта, сколько в Генштабе, и еще меньше людей знало, что половину государственной дорожной программы составляет строительство укрепрайонов на наиболее опасных направлениях. Государственный комитет табачной промышленности, якобы заботясь о здоровье курильщиков, ввел новый стандарт сигарет, предполагающий меньшую их длину. На самом деле причина была в другом. Уже несколько десятилетий табачные заводы Российской империи выпускали сигареты, в точности соответствующие по длине патрону мосинской винтовки, стоявшей на вооружении русской армии <И в нашем мире в царской России размеры сигареты точно соответствовали размерам патрона мосинской винтовки, что и позволило быстро перевести эти предприятия на оборонный заказ по производству боеприпасов.>. Сделано это было для того, чтобы табачные предприятия в случае войны смогли быстро перейти на выпуск боеприпасов. В тот момент, как североросская армия перешла на винтовку Федорова, имевшую более короткий патрон, потребовался новый стандарт сигарет. От планов мобилизации табачной промышленности в случае войны Оладьин не намеревался отказываться. Вот и Центр боевой подготовки, созданный с официальной формулировкой: "...способствовать совершенствованию физических кондиций юношества, воспитания в них патриотического духа и подготовки к защите отечества", имел куда более широкое назначение. Многие знали, что существует в центре спортивное отделение (им, кстати, Колычев практически не интересовался, оставив дело специально нанятым тренерам), готовившее национальные сборные страны по классической и вольной борьбе, по английскому и французскому боксу <Сейчас уже малоизвестный вид борьбы, весьма популярный в начале прошлого века во многих европейских странах, в том числе и России. Допускал удары ногами и внешне был похож на современный кикбоксинг.>, по дзюдо. Северороссия была членом олимпийского движения, намеревалась выставить команду на игры 1924 года в Париже <РСФСР, а затем СССР принципиально не участвовал в олимпийском движении до конца 1940-х гг. По утверждениям советских идеологов, это был буржуазный спорт, призванный воспитывать агрессивность и готовить солдат для буржуазных захватнических войн. Поэтому вместо олимпийской программы в СССР культивировался комплекс ГТО (готов к труду и обороне), включавший такие "пацифистские" дисциплины, как стрельба, метание гранаты, штыковой бой и пр.>. Логично было, что президент, как отец нации, заботится о развитии спорта. Значительно меньше людей знало, что на базе центра проходят подготовку сотрудники полиции, армейские инструктора. Для них Колычев подготовил тренеров и создал разные программы подготовки в зависимости от задач, которые ставились перед этими офицерами. За без малого три года существования центр стал настолько популярен, что такие образовавшиеся на осколках старых империй государства, как Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия и Венгрия, присылали на обучение своих офицеров.
     Но чего не знали ни общественность, ни спортсмены, ни призывники, ни офицеры, проходившие подготовку в центре, так это того, что на нескольких секретных базах, затерянных в лесах Карелии и Новгородчины, проводились занятия с засекреченными группами специального назначения Управления госбезопасности, армии и полиции. Здесь уже Колычев развернулся вовсю, с подлинным упоением обучая подопечных самым эффективным и сложным приемам из своего арсенала.
     Впрочем, тридцатипятилетний подполковник североросской госбезопасности, ежегодно не менее чем на два месяца уезжавший в командировки в Японию, Китай, Вьетнам и Таиланд и обучавшийся там у самых известных мастеров, не ограничивался только преподаванием рукопашного боя инструкторам центра и офицерам элитных подразделений. Отбирая наиболее способных учеников из молодежи, приходившей в спортивные секции и на отделения подготовки призывников, он вел с ними отдельные тренировки. Здесь его не интересовали ни вопросы подготовки армии и полиции, ни спорт. Он подбирал людей, способных продолжить дело его жизни, развить его школу рукопашного боя. Из этих молодых и инициативных людей он сформировал несколько инструкторских групп, с которыми постоянно тренировался сам. В старшую из этих групп минимум два раза в неделю ходил Алексей под псевдонимом Петр Михайлов <Псевдоним, под которым Петр Первый участвовал в Великом посольстве и представлялся мастеровым или бомбардиром.>. Хотя для учебных поединков он ходил и в офицерские, и в спортивные группы, а некоторые вещи осваивал на индивидуальных занятиях с Колычевым. Тот факт, что Алексей приезжает на машине с шофером, приписали его происхождению. Поговаривали даже, что он незаконнорожденный сын знаменитого промышленника Путилова.
     Впрочем, Алексей, привыкший плести интриги внутри интриг, использовал центр с еще одной целью, о которой не подозревал и сам Колычев. Видя, на что способен каждый из выходящих на борцовский ковер (никогда так не проявляется подлинный характер человека, как в минуты наибольшего напряжения и опасности), Алексей отбирал людей в свою службу. Конечно, это был не единственный способ вербовки. По всей стране и даже за ее пределами искали сильных аналитиков, сыщиков, специалистов по агентурной работе и слежке. Но более всего Алексей доверял людям, которых выбирал сам, здесь, в центре. Это уже потом офицера вызывали в штаб, полицейского - в управление, спортсмена приглашали в тренерскую, где аккуратно одетый человек в темном костюме предъявлял удостоверение офицера госбезопасности и делал предложение, от которого было сложно отказаться. Сложно не потому, что это было опасно, а потому, что служба в управлении у Алексея оплачивалась лучше, чем в армии и полиции, и давала новичку такие гарантии, о которых он и мечтать не мог, нанимаясь к частным предпринимателям, все еще выбиравшимся из послевоенной депрессии. И даже не все из приходивших в управление молодых офицеров и унтер-офицеров узнавали в начальнике своей службы того человека, что боролся на ковре с ними или их товарищами по группе месяца полтора-два назад.
     Впрочем, сейчас Алексей приехал в центр не для отбора новых кандидатов, а на индивидуальную тренировку к Колычеву. Пройдя через анфиладу борцовских залов, где уже заканчивались вечерние тренировки различных групп, он свернул в раздевалку, предназначенную только для руководства центра и почетных гостей. Там он сменил свой дорогой английский костюм на борцовское кимоно, привезенное ему Колычевым из Японии, положил пистолет и удостоверение в портфель, который подхватил под мышку, и вышел в небольшой зал с облицованными деревом стенами, с настоящим японским татами из рисовой соломы по всему полу.
     Колычев сидел на коленях по-японски, лицом к входу. Его глаза были полуприкрыты. Казалось, он был настолько погружен в себя, что и не заметил прихода своего начальника-ученика. Впрочем, Алексей нисколько не обманывался по этому поводу. Как в свое время мичман Костин, Колычев не позволял никому приблизиться к себе незамеченным. Поставив портфель в углу, Алексей подошел к подполковнику и сел напротив него на колени, Колычев взглянул на генерала и произнес:
     - Опять прямо со службы?
     - А что, так заметно? - ухмыльнулся Алексей.
     - Весь вибрируешь, - улыбнулся Колычев.
     - Сложный день, - пожал плечами Алексей. - Ты знаешь, из Москвы прибыл Петерс. Они арестовали графа Этгардта и предлагают обменять его на Сергеева. Помнишь? Которого ты взял в бою под Лугой в девятнадцатом.
     - Помню, - кивнул Колычев. - Так обменяй.
     - Он очень опасен, - помотал головой Алексей.
     - Не меняй, - произнес Колычев.
     - Тогда они расстреляют Этгардта.
     - Тогда поменяй. - Колычев смотрел на Алексея как на маленького ребенка, не способного решить простейшую задачу.
     - Понимаешь, - нахмурился Алексей, - Сергеев обладает такой информацией, которая потенциально очень опасна для нас всех и может чрезвычайно усилить нашего врага.
     - Ты знаешь, как поведет себя противник, получив эту информацию? - поинтересовался Колычев.
     - Предполагаю, - отозвался Алексей.
     - Ну, тогда ты усиливаешь себя, заранее направляя его на известный тебе путь, на котором можешь подготовить ему достойную встречу.
     - Здесь все сложнее, - вздохнул Алексей.
     - Скажи, если ты его отпустишь, это прямо приведет к чьей-то гибели?
     - Вряд ли, - произнес Алексей.
     - А если вы не пойдете на обмен, это будет означать гибель Этгардта? Тогда о чем ты думаешь?
     - Большинство политиков тебя не поняли бы, - улыбнулся Алексей.
     - Но ты, надеюсь, понимаешь.
     - Понимаю. В душе я с тобой согласен. Но если рассуждать логически, это очень опасно. Все-таки есть политическая целесообразность.
     - Когда разум говорит одно, а сердце - другое, нужно слушаться сердца, - произнес Колычев. - Так сказал Конфуций.
     - Нравится мне у тебя, - улыбнулся Алексей. - Зал, покой, гармония. Сюда приходишь, как в другой мир попадаешь. И все-таки там, во внешнем мире, все по-другому, все жестче, и по твоим законам выжить невозможно.
     - А ты пробовал? - Колычев поднял брови. - Мир таков, каким ты видишь его, и таков, каким ты делаешь его. Измени свое отношение, и многое поменяется.
     - Ты думаешь, коммунисты изменятся?
     - Нет, но ты будешь действовать иначе. Поймешь, откуда они появились и что надо делать, чтобы избежать негативных последствий их деятельности. Расстрелами и тюрьмами ты ни одну политическую или социальную проблему не решишь. Нужно изменять то, что порождает ее, иначе ты лишь оттянешь момент своего поражения.
     - Но ты же знаешь: мы делаем все, чтобы обеспечить заработок и социальную стабильность, - обиженно проговорил Алексей. - Да и твой центр создан не только для подготовки диверсантов, но и для того, чтобы дать молодежи возможность реализовать себя, отвлечь ее от всяких экстремистских увлечений.
     - Вот поэтому я и ношу погоны подполковника вашей госбезопасности, - улыбнулся Колычев. - Но мы же с тобой говорили, что в политических играх я не участвую. Дело моей жизни - развитие школы борьбы. Ты попросил, чтобы я готовил армейских и полицейских офицеров. Я согласился. Но цели у нас разные. У тебя - борьба с твоими врагами, у меня - мой путь. Просто в данный момент мы нужны друг другу, поэтому сотрудничаем.
     - Да, нужны, - кивнул Алексей. - Только ты не все говоришь. Ты очень красиво рассуждаешь о том, что у тебя нет врагов, что ты борешься только с собственными пороками, но ведь преподаешь свою технику далеко не всем желающим. Я давно заметил, что ты не допускаешь спортивных тренеров на мастерские тренировки, а проводишь с ними индивидуальные, по очень усеченной программе. А так, как со мной, ты занимаешься еще только с пятью. Ты боишься, что эта техника станет известна врагам?
     - Я же говорил, у меня нет врагов, - отрицательно покачал головой Колычев. - Я оберегаю этих людей от них самих.
     - Поясни, - попросил Алексей.
     - В человеке три составляющие, - произнес Колычев, - физическая, психическая и ментальная. Все они должны быть развиты если не в равной степени, то хотя бы пропорционально. Если будет доминировать разум, получится этакий монстр, подчиняющий всю свою жизнь своим виртуозно разработанным схемам. Мало того что в конце концов мир отторгнет его и отомстит за нарушение своих законов, ведь все они не подвластны даже очень развитому рассудку, это еще и опасно для психического здоровья. Развитая психика при неразвитых ментальных и физических составляющих превращает человека в юродивого. А физически сильный человек, не развивающий психику и разум, очень легко может стать и психическим, и моральным уродом. Если ты думаешь, что я таких типажей не видел, то глубоко ошибаешься. К приходу любого вида силы надо быть готовым, иначе она не усилит, а разрушит, станет не слугой, а господином и убийцей личности. Видишь, искусство борьбы усиливает человека физически, многократно. Но если к обретению