идеологической доктрине, Православная церковь и компартия должны анафемствовать друг друга ежеминутно, а они образовали политический альянс. А вот Католическая церковь, формально по идеологии близкая Православной, считается ими злейшим врагом. Нонсенс? А если посмотреть с позиции противостояния западников и славянофилов, или, как сейчас говорят, глобалистов и изоляционистов, все логично. Католическая церковь, со своим экуменизмом, - сторонник общемирового объединения, а КПРФ и РПЦ - классические изоляционисты. Вот, собственно, в чем суть спора для меня.
     - Как бы то ни было, - откашлялся Алексей, - думаю, большевизм в России - это абсолютное зло. Была бы возможность попасть в начало двадцатого века, ей-богу, пошел бы в белую армию, чтобы не допустить красных. Чтобы и в помине не было никакого коммунизма на Земле.
     - А я - в красную, - запальчиво заявил Павел. - Потому что коммунизм - это то общество, которое я считаю самым прогрессивным и справедливым. Коммунизм - единственно возможное будущее человечества. И я не согласен, что большевики - это простые сторонники изоляции. Вообще, теория коммунизма говорит о необходимости объединения всего человечества во имя всеобщего счастья и созидания. Я готов воевать за это.
     - Значит, господа, вы уже готовы стрелять друг в друга, - констатировал Артем.
     Он сидел на диване рядом с Петром и пил чай из неизвестно как появившейся в его руках чашки. Никто не заметил, как он оказался в комнате, но, как ни странно, никого и не удивило внезапное появление не знакомого никому собеседника.
     "Совсем что-то Петя стал плох, - подумал Санин, - привел приятеля и даже не представил".
     "Где-то я видел этого знакомого Дмитрия Андреевича, - подумал Петр, рассматривая Артема, - вроде он даже говорил мне что-то важное. Но где и когда?"
     А Алексей и Павел, очевидно в пылу спора, просто не обратили внимания, что за столом появился новый гость.
     - При чем здесь это? - выпалил Алексей. - У нас просто разговор.
     - Конечно, - кивнул Павел, - это всего лишь спор, теоретический, так сказать. У нас с Лешей превосходные отношения, мы друзья. Но вот в политических взглядах расходимся.
     - Видите ли, молодые люди, - неспешно произнес Артем, - нынешние времена очень многим плохи. Но есть одна положительная черта: сторонники самых разных идеологий могут вот так, за чайком, на уютной дачке спорить на любые темы. Но если бы обстоятельства сложились чуть иначе... Вы только что говорили, Алексей, что записались бы в белую армию, а вы, Павел, - в красную. Вполне допускаю, что вы могли бы однажды сойтись в бою. Подумайте, стоит ли убивать друг друга из-за каких-то логических построений и идеологических убеждений.
     Алексей и Павел переглянулись. Впервые мысль о том, что события могли хотя бы теоретически сложиться иначе, пришла им голову. Пауза длилась около минуты, наконец Алексей проговорил:
     - Нет, конечно, я вовсе не собираюсь не то что убивать Павла, но даже ссориться с ним из-за идеологических расхождений. Но если бы так сложилось, что коммунисты снова попытались бы отнять мое имущество я заставить жить по своим правилам, я счел бы себя вправе защищаться, и даже с оружием в руках.
     - Извини, Леша, - отозвался Павел, - я, конечно, не желаю тебе зла. Более того, убежден, что ты просто ошибаешься и не понимаешь своих подлинных интересов. Да, я считаю, что коммунизм - это светлое будущее всего человечества и единственный по-настоящему прогрессивный строй, как бы смешно это ни звучало. Поэтому, случись новая революция, я бы пошел и в Чека, и в продотряды, и комиссарил бы. Уж извини.
     Артем и Санин обменялись понимающими взглядами.
     - Жаль, господа, очень жаль, что вы сохранили убеждение, будто имеете право насильственно вторгаться в жизнь друг друга, - произнес Артем,
     - Но наш спор - теоретический, - пожал плечами Алексей.
     - Теория для того и разрабатывается, чтобы применяться на практике, - улыбнулся Артем. -Нельзя быть теоретически порядочным и официально правдивым. Ладно, думаю, у вас будет возможность проверить ваши теории на практике. Еще увидимся. Большое спасибо за чай, Дмитрий Андреевич. Кстати, давно хотел вас спросить. Вы многократно говорили, что хотели бы жить на Северо-Западе России, создавшем отдельное государство и более близком к Европе, чем Россия нашего с вами мира. Это так?
     - Ну, это все теория, - хмыкнул Санин. - А вообще, интересно было бы попробовать. Я, знаете ли, западник до мозга костей. Детская, конечно, мысль, но все же...
     - Замечательно, - улыбнулся Артем, - желаю вам успеха. Свидимся. А вы, Петр, прощайте. Желаю вам успехов в Стокгольме. Вы достаточно много прошли и, я уверен, найдете свое место в жизни.
     Он встал, поочередно пожал руки всем присутствующим и вышел из дома своей легкой, кошачьей походкой. На веранде воцарилось молчание.
     - Вспомнил! - спохватился Петр. - Псков, эксперимент. Извините, Дмитрий Андреевич, я должен его расспросить кое о чем, я еще вернусь.
     Он вскочил и выбежал из дома, надеясь догнать Артема, который уже скрылся за поворотом садовой дорожки.
     - Ну что же, судари мои, еще чайку? - осведомился Санин, обводя взглядом оставшихся за столом молодых людей.
     - Да нет, Дмитрий Андреевич, спасибо, мне пора, - поднялся Алексей.
     - И я пойду, - кивнул, вставая, Павел.
     - Ну что же, - Санин тоже поднялся, - в добрый час. Пойду-ка я провожу вас до станции, а то засиделся на даче, старый хрыч. Петр подождет, я ему записку оставлю.

***

     Залитая солнцем дорожка петляла между сосен Карельского перешейка, то забираясь на холм, то соскальзывая в низинку. Профессор и два студента неспешно шли к станции и беседовали. Идеологические споры, по молчаливому согласию сторон, были отложены. Алексей и Павел принялись было обсуждать предстоящую через неделю поездку на Вуоксу, но Санин прервал их:
     - А знаете что, судари мои, задел меня за живое этот приятель Петин. Вот вам задание, раз ко мне на кафедру для научной работы пришли. Подготовьте к октябрю свои соображения, как могло бы развиваться Русское государство, образовавшееся на Новгородских и Псковских землях не позднее середины тринадцатого века и сохранившее независимость до наших дней.
     - Интересная мысль, - почесал в затылке Алексей, - никогда не думал о таком.
     - А я вот думал, - протянул Санин. - Еще с шестидесятых, когда за статью об Александре Невском раздолбали, но это к слову. В общем, жду ваших соображений.
     - Интересно, а как это государство могло бы создаться? - нахмурился Алексей.
     - Прошерстите историю, сударь, - улыбнулся Санин, - уверен, что вы найдете там кучу поворотных моментов, когда события могли сложиться именно таким образом. История вообще странная вещь. Иногда какое-нибудь небольшое событие, произойди оно чуть иначе, могло бы повернуть жизнь целых народов.
     - Это государство должно было бы постоянно подвергаться давлению как со стороны европейских держав, так и со стороны Московской Руси, - произнес Павел, - и выжить ему было бы непросто.
     - Если аргументировано докажете мне, что выжить оно не могло, - отозвался Санин, - поставлю вам "автоматом" пять на зимней сессии. Но, предупреждаю, спорить будем жарко. Готовы?
     - Всегда готов, - усмехнулся Павел. Паровозный гудок прорезал тишину карельского леса. Не свист электрички, а именно паровозный гудок, переливистый, задорный.
     - Ого, паровоз, - хмыкнул Санин. - Давненько этаких раритетов не видел. Парад старинной техники провести, что ли, решили?
     Молча они прошли еще несколько сотен метров. Дорожка в последний раз вильнула, прежде чем выйти к станции. Поднявшись на пригорок, путники остановились, рассматривая необычную картину. У низкого полустанка под парами стоял паровоз, в котором Санин без труда признал знаменитую николаевскую "овечку". За ним тянулось несколько вагонов различных классов, явно сделанных по образцам столетней давности. По перрону фланировала публика, одетая по моде начала двадцатого века. Мужчины были в старомодных костюмах, при галстуках. На головах красовались шляпы-канотье и котелки, а на ногах штиблеты или лакированные туфли. Дамы щеголяли в светлых легких платьях до пят и широкополых шляпках, и держали зонтики в обтянутых легкими перчатками ручках. В толпе выделялись железнодорожный служащий в форме времен царской России, два офицера в русских мундирах времен Первой мировой войны и грузная фигура жандарма, при шашке и пистолете, вышагивавшего вдоль платформы.
     - А, кино снимают, - протянул Алексей.
     - Как же тогда с электричками? - удивился Павел.
     - Это не кино, - после минутной паузы каким-то странным, бесцветным голосом протянул Санин.
     - Не кино? - удивился Алексей.
     - Лешенька, - не отрывая взгляда от перрона, произнес Санин, - если вы забыли, что по приезде вышли из вагона на высокую платформу, которая была построена здесь в шестьдесят восьмом году, это простительно. Но вам бы стоило обратить внимание, что перед нами одноколейка, а проезд электричек полностью исключен, поскольку не имеется не только проводов, но и специальных столбов для натяжки оных.
     - Так мы сбились с пути! - всплеснул руками Павел.
     - Пашенька, - в голосе Санина зазвучало легкое раздражение, - если вы полагаете, что я, старый дурак, выросший в этих местах, на шестом десятке лет могу заплутать по дороге на станцию...
     Оба юноши повернулись к профессору.
     - Тогда что это? - удивленно произнес Алексей.
     - Чтобы окончательно покончить с вашей версией о киносъемках, - отозвался начавший приходить в себя Санин, - хочу заметить, что для таковых совершенно необходимы кинокамеры и осветительные приборы, а равно съемочная группа, коей одеваться в костюмы эпохи вовсе не требуется.
     - Не понял, - протянул Павел. - С чем же мы имеем дело?
     - Сударь, - Санин мягко улыбнулся, - коли избрали стезю ученого, так и следуйте научным традициям. Непонятное явление надлежит изучать, выдвигать гипотезы на основании имеющихся фактов и проверять их со всем тщанием.
     - И какая же у вас гипотеза? - проговорил, бледнея, Алексей.
     - Давайте для начала соберем факты, - бросил Санин и неспешно пошел с холма к станции.
     Студенты последовали за ним, и скоро все трое смешались с толпой. Их одежда не слишком контрастировала с костюмами окружающих. Санин, в своей тройке и старомодном галстуке, вообще смотрелся естественно, словно специально облачился для участия в этом маскараде, а Алексей и Павел, одетые в брюки, рубашки и туфли, не вызвали никакого интереса у окружающих. Впрочем, пришельцы остались незамеченными не только благодаря своей одежде. Ощущалось, что люди, собравшиеся на станции, несколько взволнованы. Они обсуждали, по всей видимости, что-то важное.
     Подойдя к господину в темном костюме, котелке и лакированных туфлях, нервно пробегающему глазами, возможно, в десятый раз статью на первой полосе газеты, Санин произнес:
     - Простите, сударь, что-нибудь случилось? Господин в котелке вздрогнул, поднял взгляд на собеседника и тут же затараторил:
     - Ах, вы не знаете! Вчера в Сараево террористами был убит эрцгерцог Фердинанд, наследник австрийского престола.
     - Это что, шутка? - вырвалось у Алексея.
     - Какая шутка, юноша? - Глаза господина в котелке округлились. - Вот, держите. - Он сунул Алексею в руки газету. - Вы понимаете, что это означает новую войну на Балканах, если не больше?
     Он повернулся и подпрыгивающей походкой зашагал вдоль перрона.
     - Прошу по вагонам, господа! - Железнодорожный служащий, не жалея сил, зазвонил в колокол, висящий здесь же, на перроне. - Отправление, отправление!
     Публика поспешила в вагоны. Когда последний пассажир занял свое место, железнодорожник поднял флажок, и поезд, весело свистнув, тронулся и начал медленно набирать скорость.
     Жандарм сумрачно посмотрел на оставшихся на перроне Санина и его спутников. Дмитрий Андреевич махнул рукой вслед уходящему поезду, будто провожал кого-то, кивнул ребятам, предлагая идти за ним, и пошел в сторону леса. Алексей и Павел двинулись вслед. Жандарм отвернулся.

***

     Когда Санин со студентами отошли достаточно далеко, чтобы их не было видно со станции, все трое принялись изучать газету. "Санктъ-Петербургские ведомости" - значилось на первой полосе. 29 июня 1914 года. Название передовой статьи было набрано шрифтом, почти повторявшим по размерам тот, которым было отпечатано название газеты. Текст пестрел ятями, латинскими "i" и твердыми знаками в конце слов. "Дерзкое убийство в Сараево" - именовалась статья. Санин начал читать вслух:
     "Вчера в Сараево, во время проезда по городу, шестью выстрелами в упор был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Фердинанд. Стрелявший задержан. Как сообщили представители сербской полиции, им оказался студент Гаврила Принцип, по некоторым данным, связанный с одной из сербских террористических организаций. Возможно, что данное убийство является составной частью плана Османской империи по развязыванию новой войны на Балканах.
     Его Величество государь-император Николай II направил соболезнования австрийскому императору, отметив вместе с тем, что Россия не потерпит возможных нападок со стороны Вены на братскую Сербию.
     Как нам стало известно, в ближайшие часы Вена выдвинет ультиматум правительству Сербии. Возможно, что в случае отказа Белграда принять его условия в Европе может вспыхнуть новая война, в которой, так или иначе, примут участие все ведущие державы мира".
     - Ну и шуточки! - воскликнул, прислонившись спиной к дереву, Алексей.
     - Я ничего не понимаю, - растерянно потряс головой Павел, прислоняясь к соседнему дереву.
     Не произнеся ни слова, Санин отошел на несколько шагов в сторону, сел на лежащий там валун и уткнулся в газету.
     - Ты что-нибудь понимаешь? - спросил Алексей, глядя на Павла.
     - Ничего, - признался тот. - Шутка какая-то, розыгрыш.
     - Ты хоть представляешь, сколько может стоить этот розыгрыш и кого разыгрывают? - отозвался Алексей и, повернувшись к профессору, произнес: - А вы что скажете, Дмитрий Андреевич?
     - Ничего, - буркнул Санин, сосредоточенно глядя в газету.
     - Что будем делать? - спросил Павел.
     - Я предлагаю вернуться туда, откуда пришли, - выдвинул идею Алексей. - Уж не знаю, кто здесь во что играет, но хотелось бы все-таки вернуться домой. Тем более что спектакль, кажется, закончился.
     - Тогда пойдем посмотрим, как убирают декорации, - предложил Павел с надеждой в голосе.
     - Пойдем, - встрепенулся Алексей. - Вы как, Дмитрий Андреевич?
     - Идите, я здесь подожду, - не отрываясь от газеты, отозвался Санин.
     Юноши двинулись к станции.
     Через четверть часа они вернулись и опустились на корточки рядом с профессором.
     - Ну что? - спросил Санин.
     - Да все то же, - недоуменно ответил Алексей. - Жандарм, железнодорожник. Подошла еще парочка в костюмах начала того века. Ничего не понимаю.
     - Ну, тогда идемте в поселок. - Санин поднялся и сложил газету.

***

     Они снова шли по дорожке. Солнце, не по-августовски горячее, все еще ярко светило через кроны деревьев, согревая землю. Все трое молчали, пытаясь осмыслить только что увиденное, услышанное и прочитанное. Логического объяснения не находилось, а фантастические предположения, вежливо постучавшись, пока еще не решались проникнуть в их сознание.
     Наконец после очередного поворота они вышли к окруженной высоким забором даче. Было видно, что размер участка во много раз превышает стандартные советские шесть соток. На полянке с аккуратно постриженной травой перед входом на веранду большого дачного дома, весело переговариваясь и хохоча, играли в крикет юная барышня в кружевном платьице и шляпке и юноша в дореволюционной форме студента.
     Павел с Алексеем переглянулись и посмотрели на Санина. Оба прекрасно помнили, что по дороге на станцию этой дачи они не видели, хотя шли практически след в след по своему прежнему маршруту.
     - А-а-у-а-а... - выдавил Павел.
     - Что за шутки?! - ошарашенно произнес Алексей.
     - Ну что же, дорогие мои историки, - почему-то очень спокойным голосом отозвался Санин, - факты мы собрали. Давайте анализировать.
     Он отошел к краю дорожки, присел на скамейку, оказавшуюся там как нельзя более кстати, и развернул газету. Алексей и Павел сели рядом с ним.
     - Что скажете, глядя на сие издание, коллеги? - осведомился Санин.
     - Сделана в соответствии с традициями и правилами грамматики начала двадцатого века, - заметил Павел.
     - Бумага не пожелтела, так что изготовлена недавно, - добавил Алексей.
     - Больше ничего интересного не находите? Студенты пожали плечами.
     - Гаврила Принцип действительно стрелял в эрцгерцога Фердинанда двадцать восьмого июня четырнадцатого года, но по григорианскому календарю, - продолжил Санин, - а в России на тот момент действовал юлианский. Так что здесь должно было бы значиться шестнадцатое июня четырнадцатого года. Нестыковочка.
     - Уф, - облегченно выдохнул Павел, - значит, грубая подделка. Кто-то шутки шутит, и не очень грамотно с исторической точки зрения.
     Однако он тут же запнулся, проследив за взглядом Алексея, обращенным в сторону игроков в крикет.
     - Если бы я хотел пошутить, обладая такими возможностями, - откашлялся Санин, - я бы просто выпустил репринтное издание газеты, повествующей об этом покушении. В публичной библиотеке ее скопировать несложно. Но в той газете никогда не могло бы быть напечатано вот это.
     Он перевернул страницу:
     - "Вчера на ученом собрании Санкт-Петербургского Императорского университета доктор исторических наук, профессор А. И. Кричев выступил с докладом о значении создания Великорусской унии в тысяча семьсот сорок первом году. С точки зрения профессора, данная уния явилась не только решающим шагом к созданию Российской империи в том виде, в котором мы видим ее сейчас, но и послужила прологом к формированию великого общеславянского государства, которое объединило бы славянские народы всего мира под державным скипетром дома Романовых-Стюарт. Такое государство могло бы раскинуть свои границы от Балкан до Тихого океана, неся мир и процветание всем ее подданным. Несомненно также и то, что державный город Константинополь (ныне именуемый Истамбул) - колыбель православия, по причинам религиозным, историческим, культурным и этическим должен быть возвращен в зону влияния православия и стать одним из форпостов единого славянского государства на южных морях. Надо ли говорить, что православные греки, без сомнения, с радостью примут правление православного дома, который защитит их как от исламского ига, так и от давления чуждого им католического и протестантского мира. Таковые задачи собирания всех славянских и православных народов под крышу единого государства, отвоевание города Константинополь у султанов, очевидно, и должны стать главными задачами российской геополитики на ближайшие годы. Собравшиеся с большим энтузиазмом встретили выступление профессора А. И. Кричева. После окончания речи ученого аплодисменты не смолкали не менее получаса".
     Санин окончил чтение и обвел взглядом собеседников. Те молча переглядывались. После продолжительной паузы Санин произнес:
     - Ну, жду версий, други мои.
     - Мозги закипают, - обхватил голову руками Алексей.
     - Ничего не понимаю: какая уния, какие Романовы-Стюарт, какой Константинополь? - в растерянности проговорил Павел.
     - Насчет Константинополя как раз все справедливо, - ответил Санин. - Упрочение позиций на Балканах и желание захватить Стамбул для выхода в Средиземное море как раз и были теми причинами, по которым Россия ввязалась в Первую мировую войну на стороне Антанты. А вот насчет унии действительно интересно. В тысяча семьсот сорок первом году Елизавета Петровна взошла на престол в ходе военного переворота. Но вот ни про какую Великорусскую унию слышать мне еще не приходилось.
     Молчание снова повисло над собеседниками. Наконец Алексей проговорил:
     - Давайте вернемся к вам на