"Главное - качество. Сотня неприцельных выстрелов не заменит одного меткого". Получается, в стрельбе и военной тактике законы одни. Обсудить бы это с мичманом. Он всегда говорил, что живет, как стреляет, по тем же правилам. Кажется, теперь я понимаю, что он имел в виду. Жаль, помер он в том же пятнадцатом".
     В дверь номера постучали. "Кто бы это мог быть?" - удивился Алексей. Он быстро достал револьвер из кармана, поставил на боевой взвод и заткнул за пояс брюк. И спросил по-русски:
     - Кто там?
     - Я бы хотел видеть господина Саванеева, - прозвучало за дверью на русском же языке, но с сильным акцентом.
     У Алексея сильнее забилось сердце. Он поселился в Турку под этой фамилией, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И именно под этой фамилией он уже несколько дней пытался встретиться с Маннергеймом, который мог стать ценным союзником. "Может, - подумал он, - это порученец из его ставки?" Но внутренний голос предупреждал, что человек, стоящий за дверью, опасен, очень опасен. Сглотнув слюну, Алексей все же подошел к двери, отодвинул щеколду и открыл. На пороге тут же возник лощеный господин с аккуратно постриженными усиками и моноклем на левом глазу; под расстегнутым пальто виднелся добротный костюм. На ногах были теплые ботинки, а в руках незнакомец держал меховую шапку. По выправке нежданного гостя, по тому, как он держался, Алексей сразу узнал кадрового офицера. Пропустив посетителя в комнату, Алексей украдкой выглянул в коридор, убедился, что там пусто. Незнакомец тем временем, пройдя в комнату, снял пальто и повесил его вместе с шапкой на вешалку, стоящую у окна.
     - Я к вашим услугам. - Алексей запер дверь и повернулся к гостю.
     - Майор Отто Цанге, - коротко представился посетитель.
     - Простите, майор какой именно армии? - уточнил Алексей, уже понимая, кто перед ним.
     - Германской, - щелкнул каблуками Цанге. - А разговариваю я, если не ошибаюсь, с капитан-лейтенантом Татищевым, офицером для особых поручений адмирала Оладьина.
     - Садитесь. - Алексей указал посетителю на стул, а сам присел на краешек кровати. Отпираться было бесполезно, поэтому он произнес: - Вообще-то я в отставке, эмигрировал из России уже два месяца назад. Что же от меня понадобилось германской разведке?
     - Вы очень проницательны, господин Татищев, - улыбнулся майор. - Однако я не уверен, что вы действительно в отставке. В Лондоне вы жили на средства, получаемые от шведской фирмы, которую контролирует разведка Балтийского флота, а ваша деятельность свелась к поиску контактов с британским военно-морским министром Уинстоном Черчиллем. А вот теперь вы ищете встречи с Маннергеймом. Несколько странно для отставного офицера и эмигранта.
     - Хорошо следите, - ухмыльнулся Алексей.
     - Было бы безумием упускать из виду офицеров, столь приближенных к командованию флота противника, - парировал Цанге.
     - А вы не допускаете, что эти встречи - моя личная инициатива? Может, я хочу найти службу или предложить свой план спасения России? - осведомился Алексей.
     - Не допускаю, - отрезал майор.
     - И что же вам угодно? - сухо произнес Алексей.
     - Мне угодно предложить вам сотрудничество, - ответил Цанге.
     - То есть завербовать, - усмехнулся Алексей.
     - Называйте как хотите, - пожал плечами Цанге. - Подумайте, однако, о своем будущем. Россия уничтожена и разграблена. Скоро она распадется на множество мелких частей и окажется окончательно потерянной для цивилизованного мира, увязнув в междоусобных войнах. Мы же можем вам предложить стабильный доход до конца ваших дней и проживание на территории Германии, которая в скором времени будет доминировать в мире.
     - Вы не обидитесь, если я попрошу вас выйти вон? - поинтересовался Алексей.
     - Нет, конечно, - ухмыльнулся майор. - Но все же советую подумать над моим предложением.
     Он поднялся и направился к двери.
     "Опытный шпион, - подумал, глядя ему вслед, Алексей. - Он так просто не уйдет".
     Словно в подтверждение его слов, отперев дверь, Цанге резко повернулся кругом. В руке блеснул пистолет. Но дуло револьвера Алексея уже смотрело ему в сердце.
     - Не делайте глупостей, майор, - спокойно произнес Алексей по-немецки.
     - Кажется, я вас недооценил, - проронил Цанге, опуская оружие и отступая.
     Как только дверь за немцем закрылась, Алексей сразу запер ее. Мысли вихрем понеслись в голове: "Надо уходить, немцы так просто не отвяжутся. Кажется, я нужен им живым. Впрочем, могут и убрать, если поймут, что живым не дамся. Они здесь хозяева и явно не намерены допускать контактов Оладьина ни с Черчиллем, ни с Маннергеймом. В любом случае в покое они меня не оставят".
     Он быстро достал из ящика стола документы и деньги и рассовал их по карманам. Надев зимний тулуп, он вдруг замер: если немцы решили взять его, то в вестибюле может быть засада. Поразмыслив, он направился к окну. Немного повозившись, Алексей открыл его. В дверь уже настойчиво стучали.
     Подтянувшись на руках, Алексей выбрался на крышу. Холодный ветер сразу ударил в лицо. Ботинки заскользили по обледенелой кровле. Прижимаясь к черепице, Алексей полез к коньку; по ту сторону, он помнил, была пожарная лестница. Внезапно наверху появился человек в коротком пальто, узких брюках, котелке и ботинках на толстой подошве.
     "Ай, молодцы, - мелькнула у Алексея мысль, - через окно решили взять". Однако времени на размышления не было, незнакомец уже доставал из-за борта пальто пистолет. Стоя на крутом скате крыши на четвереньках, Алексей все же сумел выхватить револьвер и выстрелить первым. Выронив оружие, противник покатился вниз. Проскользив в метре от Алексея, его тело упало на мостовую. Карабкаясь изо всех сил, Алексей пополз вверх. Револьвер снова пришлось спрятать в карман, чтобы освободить руки. Когда Алексей достиг конька и обернулся, то обнаружил, что из окна его номера вылезает человек с пистолетом в руке. Не думая ни секунды, Алексей выстрелил в преследователя. Второе тело рухнуло на заснеженную улицу перед гостиницей. Но из окна тут же появился третий преследователь, немедленно выстреливший в Алексея из револьвера. Пуля свистнула в метре от моряка.
     "Цанге сюда что, целый взвод привел?" - раздраженно подумал Алексей. Перевалившись через конек, он спрятал револьвер в карман и двинулся к спасительной пожарной лестнице. Медленно, то и дело поскальзываясь и рискуя сорваться, он добрался до нее и поспешил вниз. Противник все еще не появился в зоне видимости.
     Спрыгнув на утоптанный снег внутреннего дворика гостиницы, Алексей быстро вынул револьвер и притаился за поленницей, укрываясь от противников, которые могли подстрелить его из окон гостиницы. Интуиция, не раз выручавшая в опаснейших ситуациях, заставила его прижаться к стене и затаиться, а не бросаться опрометью на улицу. Через несколько секунд он четко услышал, как за забором хрустнул снег. Потом еще. Кто-то подкрался к калитке, ведущей во дворик, и затаился. Алексей понял, где стоит неведомый противник, но не мог стрелять через забор из-за дров, сложенных по всему периметру двора, в которых неизбежно должна была застрять пуля. Оставалось ждать.
     В этот момент сверху послышался звук обваливающейся черепицы. Тот преследователь, что стрелял в Алексея из окна мансарды, явно приближался к пожарной лестнице. Положение становилось угрожающим. Для того чтобы подстрелить немца на крыше, надо оставаться у поленницы. Но тогда Алексей будет открыт для стрелка, который может ворваться во двор с улицы. Было ясно, что если это опытный боец, то он нападет одновременно с появлением на крыше своего товарища. Укрыться же в небольшом пространстве дворика не было никакой возможности. Оставалось только ждать.
     На краю крыши у пожарной лестницы появился первый преследователь. Увидев жертву, он вскинул оружие, но выстрелить не успел. Алексей раньше него прицелился и спустил курок. Но прежде чем смолкло эхо выстрела, со стуком открылась калитка и в ее проеме возник Цанге с пистолетом в руке. Алексей тут же выстрелил в него, действуя исключительно интуитивно. Два выстрела слились в один. Пуля из немецкого пистолета ударила в поленницу сантиметрах в десяти от головы Алексея, а смертельно раненный майор, ухватившись за доски забора, начал медленно сползать на снег.
     Алексей тут же подбежал к нему.
     - Свинья, - превозмогая боль, выдавил Цанге по-немецки.
     - Умейте уважать противника, особенно победившего вас, - отозвался на том же языке Алексей, подбирая его пистолет.
     Спрятав оружие в карманы, он быстро вышел на улицу, осмотрелся и, не заметив ни единой живой души, заспешил к вокзалу. "Спасибо тебе, мичман Костин, - думал он на ходу, проскальзывая через узкие улочки и петляя, - если бы не ты, лежать бы мне сейчас с простреленной головой или сидеть связанному перед Цанге. Уж этот устроил бы допрос с пристрастием".

***

     Грохот револьверных выстрелов стих под сводами каземата, в котором был оборудован тир для офицеров Кронштадтской военной базы. Обернувшись, Павел обнаружил, что за его спиной стоит комиссар Дыбенко и ухмыляется.
     - Что же вы, товарищ Федор, - произнес комиссар, как только Павел обратил на него внимание, - так пальбой по мишеням увлеклись, что ничего вокруг себя не видите? Я посмотрю, вы как будто к спецзаданию готовитесь. И на скорость стреляете, и с выхватыванием револьвера из-за пояса.
     - Да есть должок, - смутился Павел. - С одним офицериком повстречался еще в октябре, так он оружие раньше меня вытащил.
     - Что же не пристрелил? - поднял брови Дыбенко.
     - Обезоружил и отпустил, - покачал головой Павел. - Но я ему это еще припомню.
     - Да уж, - хмыкнул Дыбенко, - эта белая кость - хлюпики необычайные. Мы таких промахов не допускаем. Надеюсь, вы, когда встретите его, обязательно выстрелите, и выстрелите первым.
     - Не уверен, что хочу убивать его, - вздохнул Павел. - Но вот показать, что не он тут главный, был бы рад.
     - Что это у вас за интеллигентская хлипкость? - насупился Дыбенко. - Если враг, пулю ему, и дело с концом.
     - Да не уверен я, что он враг, - вздохнул Павел. - Я его еще с гимназии знаю. Хороший он парень, только заблуждается.
     - Уж не Татищев ли? - нахмурился Дыбенко.
     - Он самый.
     - Знаешь что, товарищ Сергеев, - повысил голос Дыбенко, - я уже этой контры навидался. Татищев твой есть самый злобный враг советской власти. Сглупил ты, что отпустил его тогда. В расход таких надо. Под корень. Это ты молодец, что стрелять хорошо учишься. Дело нужное для пролетарской революции. Только увидишь еще Татищева или такого, как он, стреляй и не задумывайся. И я их мочить буду, пока жив. Не ходить нам по одной земле. Или мы, или они. Классовая борьба, брат.
     - Может быть, - проговорил Павел. - А вы ко мне по делу?
     - По делу, - кивнул Дыбенко. - Мне донесли, что вы с Оладьиным формируете в экипажах из моряков специальные десантные команды, раздаете им винтовки и обучаете сухопутному бою. Что происходит? Почему я не знаю?
     - Для нужд мировой революции, - ответил Павел, - будет очень полезно сформировать ударные отряды из преданных нам моряков.
     - Что нужно в Кронштадте для нужд мировой революции, определяю я и руководство партии, - насупился Дыбенко. - Цека определило, что от Балтфлота сейчас требуется прикрывать морские подступы к Петербургу, а вы с этим адмиралом, которому я, в отличие от вас, совершенно не доверяю, какие-то десантные команды формируете. До Петербурга по льду чуть больше двадцати верст. А если еще вспомнить, что враг советской власти Татищев безнаказанно за границу сбежал... Контрреволюционным заговором попахивает, товарищ.
     - И вы действительно верите, что я, сотрудник Чека, член партии с четырнадцатого года, способен на участие в контрреволюционном заговоре? - поднял на него глаза Павел.
     - Я верю, что гидра контрреволюции лезет из всех щелей, - повысил голос Дыбенко. - И если не объясните немедленно, что происходит в Кронштадте, то я вас немедленно арестую.
     Павел невольно улыбнулся. На миг он подумал, что Дыбенко слишком глуп и самонадеян, если, явившись сюда без охраны, решился на такой разговор, да еще и на угрозы. "Будь на моем месте настоящий заговорщик, - подумал он, - Дыбенко бы уже лежал с простреленной головой. Пистолет я выхвачу точно быстрее, чем он. А впрочем, что правда, то правда, его нам не обойти. Придется открывать карты".
     - Разумеется, товарищ, вы имеете право знать обо всем, что происходит в Кронштадте, - ровным тоном произнес он. - Более того, вы совершенно правильно определили, что речь идет о заговоре.
     - Что?! - Рука комиссара потянулась к кобуре.
     - Успокойтесь, - поморщился Павел. - Целью нашего заговора является установление советской власти на всей земле и победа коммунизма в общемировом масштабе. Я вам сейчас расскажу, что происходит и к чему мы стремимся. Но для начала скажите, верите ли вы, что бывают случаи, когда люди попадают из будущего в прошлое?
     - Вообще-то нет, - пожал плечами озадаченный Дыбенко.
     - А зря, - ухмыльнулся Павел. - Зря, потому что на самом деле я родился в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году и, еще будучи ребенком, наблюдал крушение коммунизма в мировом масштабе. Волей случая я попал сюда и сразу поставил себе целью не допустить краха большевизма.
     На Дыбенко было страшно смотреть. Его глаза округлились, а лицо побледнело.
     - Восемьдесят четвертый?! - выдавил он. - Крушение! Так мировая революция победит?
     - Не везде, - покачал головой Павел, - но во многих странах. Потом в партию проберутся враги, которые погубят дело товарища Ленина. Впрочем, это дело будущего. Но уже сейчас мы не можем упустить возможности поддержать дело мирового коммунизма. В моем мире в ноябре этого года в Германии началась социалистическая революция, но она была подавлена реакционерами. В нашем мире мы можем поддержать восстание германского пролетариата десантом с моря и установить советскую власть уже сейчас. Вот для этого мы и готовим десантные части.
     - Почему же вы скрыли от партии такие важные сведения? - чуть охрипшим голосом произнес Дыбенко.
     - Я ничего не скрою и проинформирую вождей своевременно, - покачал головой Павел. - Но этими знаниями могут воспользоваться и враги, которые уже пытаются проникнуть в самое сердце партии. Сейчас же я предлагаю вам принять участие в подготовке грандиозного похода Красной армии на Европу.
     Глаза Дыбенко зажглись азартом.
     - Мы сделаем это, - процедил он. - Но для начала расскажите, товарищ, как будут развиваться события в дальнейшем.

Эпизод 7 ПЕРЕВОРОТ

     Рота караульной службы под командованием Алексея промаршировала к дому командующего Кронштадтской базы. На шинели у Алексея блестели золотые погоны капитан-лейтенанта, а над козырьком фуражки сияла кокарда. За плечами у его матросов были винтовки с примкнутыми штыками.
     На форменной одежде вновь красовались погоны и кокарды. Единственное отличие от формы императорского флота - зелено-красная повязка на рукаве у каждого бойца. Стоящие на карауле матросы беззвучно сдали пост, по-старорежимному отдав честь и брезгливо сорвав и швырнув в снег свои красные повязки.
     - Двадцатое декабря восемнадцатого года, запомните этот день, братцы, - произнес Алексей и толкнул парадную дверь.
     Огромными прыжками он взлетел по лестнице на второй этаж, и топот матросских сапог несся за ним. Сопровождавшие его матросы разбегались в примыкающие коридоры, перекрывая все входы и выходы. Быстрым шагом Алексей вошел в приемную адмирала.
     - Здравия желаю, господин капитан-лейтенант, - радостно приветствовал вскочивший навстречу мичман Вайсберг.
     - Кто там? - одними губами произнес Алексей.
     - Адмирал, Дыбенко и этот, по особым делам, - понизил голос Вайсберг.
     Алексей кивнул, знаком приказал вошедшим за ним матросам оставаться на месте, вынул из кобуры револьвер, взвел курок, подошел к двери и открыл ее. В кабинете за столом сидели трое: адмирал, Дыбенко и Павел. У двух последних при виде входящего без доклада офицера в погонах и с оружием в руке расширились глаза. Через секунду они узнали вторгшегося в кабинет человека, на их лицах отразились изумление и страх. Наведя на большевиков револьвер, Алексей произнес самым елейным голосом:
     - Добрый вечер, господа. Не возражаете, если я присоединюсь?
     - Милости просим, - расплылся в улыбке Оладьин. - А у нас тут маленький заговор с целью поддержки Иосифа Сталина на основе сведений яз будущего, полученных от вашего друга.
     - Сколько людей в заговоре? - осведомился Алексей.
     - Тайный союз трех, - хихикнул адмирал. - Абсолютный секрет для остальных.
     - Как это понимать?! - грозно рявкнул Дыбенко, оставаясь, впрочем, сидеть под прицелом револьвера.
     - Кончилось ваше время, кончилась ваша власть, - процитировал еще не написанные стихи Маяковского Алексей.
     - Так вы, Оладьин... - задыхаясь от гнева, произнес Дыбенко, поворачиваясь к адмиралу.
     - И вы думали, что я, потомок древнего дворянского рода, барон, человек чести, буду служить вашей сатанинской власти? - ухмыльнулся тот. - Ну и дурак же вы, голубчик.
     Павел, сидевший до этого в оцепенении, выпалил:
     - Скажите лучше, адмирал, что предпочли роль главы контрреволюционного переворота и белого диктатора страны роли главнокомандующего краевым флотом, которую мы предложили вам.
     Дыбенко хотел что-то сказать, но его перебил Алексей:
     - Помните, комиссар, что вы обещали шлепнуть меня при первой же встрече?
     - Да, - процедил Дыбенко.
     - Не вышло, - ухмыльнулся Алексей и спустил курок.
     Пуля попала Дыбенко в лоб. Комиссар дернулся на стуле и мягко повалился на пол адмиральского кабинета. Его кровь, перемешанная с мозгом, потекла по паркету. Однако еще до того, как смолкло эхо выстрела, Павел вскочил на ноги, молниеносным движением выхватывая из кармана маленький браунинг, который, как и Алексей, носил теперь постоянно. Выстрелить он все же не успел. Снова грянул револьвер, и Павел отшатнулся, схватившись за правое плечо. Браунинг стукнулся о пол. Дверь тут же распахнулась, и на пороге с винтовками наперевес появились матросы.
     - И это все? - спокойно произнес адмирал, глядя на Алексея.
     - Простите, - отозвался Алексей, держа на мушке Павла. - Сделанное я считаю достаточным. Очень прошу вас сохранить жизнь рабочему депо Финляндского вокзала Павлу Сергееву. Я уверен, что со временем он раскается в ошибках молодости.
     - Вы не видите опасности... - начал адмирал.
     - Никак нет, - быстро произнес Алексей. - Павел прекрасно понимает, чем грозит широкая огласка известных нам тайн. Не думаю, что он опаснее остальных товарищей, которых хватают сейчас по всей базе.
     - Хорошо, - чуть помедлив, бросил адмирал. - Судьбу Сергеева решит суд. Сдайте оружие, Сергеев.
     Павел, белый как полотно, здоровой рукой снял кобуру с маузером, повернулся к Алексею и произнес:
     - Этого я тебе никогда не прощу, Леха.
     - Падаль убрать, - скомандовал Алексей матросам, - арестованного большевика обыскать и - в кабинет дежурного офицера, под стражу.
     Когда Павла вывели, а труп комиссара унесли, Оладьин вышел из-за стола и крепко обнял Алексея.
     - Ну, здравствуй, черт, - прогудел он, - Рад снова увидеть. Благодарю за службу.
     - Рад стараться, - гордо ответил Алексей.
     - Тяжело в каземате было?
     - Недельку потерпеть ради такого дела можно, - улыбнулся Алексей.
     - Мне Шульц докладывал, что ты к Черчиллю прошел, соблазнив его секретаршу, - ухмыльнулся Оладьин.
     - Так точно.
     - Молодец! Наш моряк везде пройдет.
     - Рад стараться. - Адмирал наконец выпустил Алексея, и тот, вздохнув с облегчением, произнес: - С Черчиллем договорились обо всем. Кстати, не мог вам тогда, при Шульце, доложить, а потом времени не было. Черчилль будет премьером во время Второй мировой войны.
     - Может быть, - поднял палец Оладьин, и Алексею показалось, что на его лице промелькнула досада. - Впрочем, расскажи-ка подробнее.
     Он повернулся и направ