о генерал не садится на свое место, не идет на пункт связи.
     - Там, в приемной, генерал О'Нейл. Он просит включить его в состав чрезвычайного штаба.
     - Мне уже звонил американский посол, - снова поморщился Алексей. - Всякий раз, когда в Европе какая-нибудь домохозяйка заваривает суп не так, как это запланировано в Вашингтоне, над ее домом сразу повисает американская эскадрилья.
     Присутствующие сдержанно рассмеялись, однако среди общего веселья Алексей разглядел укоризненный взгляд министра иностранных дел.
     - Ладно. - недовольно согласился он, - зовите... в качестве наблюдателя.

***

     - Итак, товарищи, - Павел переводил сумрачный взгляд с Цанге на министра государственной безопасности Кренца и затем на командующего группой советских войск в Североросской Народной Республике генерала Григорьянца, - я слушаю ваши предложения.
     - После того как противник ввел в бой на границе авиацию и артиллерию, - начал Цанге, - положение наших частей осложнилось до чрезвычайности. Убитыми и ранеными потеряно уже более двухсот человек. Я перекинул туда еще две роты, но без подавления батарей противника и без поддержки авиации они обречены. Чего вы ждете, товарищ президент? Давно пора им ответить за бомбежку нашей территории.
     - Сейчас они прекратили налеты. Как только нашу границу пересечет первый самолет или первый снаряд противника, они получат сполна, - ответил Павел. - По доводить конфликт до полномасштабной войны без санкции Москвы я не буду.
     - Несколько вертолетов противника пересекли границу, - нахмурился Цанге. - Они увели экипаж одного из сбитых бомбардировщиков противника прямо из-под носа у нашей группы захвата. Я считаю, что это можно рассматривать как прямую агрессию и действовать соответственно.
     Григорьянц согласно кивнул.
     - Объект пока не обнаружен, - вступил Кренц. - Более того, два взвода спецназа МГВ, искавшие предателя, попали в засаду, окружены и ведут бой с превосходящими силами противника.
     - Почему им не оказали поддержку? - сдвинул брови Павел.
     - Роту, посланную на помощь, прижали к земле пулеметным и накрыли артиллерийским огнем, - молитвенно сложил руки Цанге. - Я же вам говорил, у войны свои законы. Пока не введем в дело авиацию и артиллерию, мы бессильны. Только людей погубим.
     Павел откинулся в кресле и решительно произнес:
     - Я говорил с Москвой. Их позиция неизменна. Предателя надо уничтожить или арестовать, но до войны нельзя доводить ни в коем случае. Это мнение самого хозяина.
     В кабинете воцарилась тишина, которую после минутной паузы нарушил Цанге:
     - Я хоть дивизию в этот лес могу загнать. Если противник будет применять артиллерию и авиацию, а мы нет, только людей попусту положим.
     - И столько бед из-за одного изменника, - фыркнул Григорьянц.
     - А вы куда смотрели? - вскинулся Кренц. - Вы же знали, что у него мать из дворян и осуждена как враг народа. Почему допустили к секретам? Почему оставили без присмотра вблизи от границы?
     - Да он всю войну до Берлина прошел! - вскричал Григорьянц. - Одним из лучших был. У него вся грудь в орденах.
     - Ну и что? - вскочил Кренц. - Сейчас война идеологическая. Верить никому нельзя. И былые заслуги не в счет.
     - Хватит, товарищи, - хлопнул ладонью по столу Павел. - Выяснять и анализировать будете потом. Сейчас нам надо решить конкретную проблему.
     - Советские войска вас поддержат всегда, - пробурчал, остывая, Григорьянц, - но вы же знаете приказ Москвы. Пока речь не идет о полномасштабном вторжении со стороны НАТО, советским войскам не вмешиваться.
     - Чтобы найти изменника родины, необходимо усилить поиски, - тут же проговорил Кренц.
     - Чтобы прикрыть поисковые группы МГБ, мне нужна ваша санкция на применение артиллерии и авиации, или я не в состоянии выполнить задачу, - стоял на своем Цанге.
     Павел с шумом выдохнул. Ситуация казалась патовой. Следовало либо дать санкцию, что могло привести к настоящей войне между западной и восточной Северороссиями, которая вполне может разрастись и до третьей мировой, либо прекратить поиски, наплевав тем самым на волю Москвы. Решение надо было принимать, и принимать быстро. На столе зазвонил телефон.
     - Слушаю, - снял трубку Павел.
     - С вами хочет говорить товарищ Берия, - доложил секретарь.
     - Соединяй.
     В трубке послышался щелчок, и тут же на Павла обрушился ураган нецензурной брани.
     - Ты что творишь? - орал между матерными пассажами Берия. - Третью мировую войну захотел? Прекращай балаган немедленно!
     - Но, товарищ Берия, - начал оправдываться Павел, - вы же сами приказали...
     - А своя голова на плечах есть? - закричал Берия так, что Павлу даже пришлось отвести трубку от уха. - Артиллерия и авиация этот район уже десять раз обработала. Кто знает, под каким кустом сейчас этот пидорас лежит. Сколько его еще искать? Уводи людей немедленно. Изменником теперь займется наша внутренняя агентура. Из-под земли достанут. Тебе, дураку, надо, чтобы сейчас пальба на границе прекратилась.
     - Есть, - ответил Павел, и в трубке немедленно зазвучали короткие гудки.
     Павел глубоко вздохнул, положил трубку на рычаг и произнес:
     - В общем, так: людей отводить за границу. Огонь прекратить.
     - А спецназ? - тут же спросил Кренц.
     - Что - спецназ? - поднял брови Павел.
     - Тех, кого окружили, - пояснил Кренц.
     - Отбить, - развел руками Павел.
     - Как? - тут же вскинулся Цанге. - Наши не смогли этого сделать в течение трех часов. А если им помощь еще не оказать...
     - Сейчас одиннадцать, - Павел взглянул на часы, - скоро стемнеет. Может, они вырвутся? Спецназ все-таки.
     - Это в Новгороде стемнеет, - хмыкнул Цанге. - А там север, белая ночь. Стемнеет... где-нибудь через месяц.
     - Черт! - Павел вытянулся в кресле. -А если кинуть туда еще батальон, ну, два?
     - Без артподдержки всех положат, - отрезал Цанге.
     В комнате повисла тишина, которую через пару минут нарушил Кренц:
     - Попавшие в окружение бойцы спецназа МГБ - солдаты народа. Если выжить в бою нет возможности, значит, они должны умереть. В атом они давали присягу народу и партии. Плен для сотрудника МГБ - дело недопустимое.
     - Но шанс на спасение у них должен быть, - тут же вставил Павел.
     - Разумеется, - криво усмехнулся Кренц.
     - Значит, так, Цанге, - после изрядной паузы проговорил Павел, - запросите координаты окруженных. Нанесете артиллерийский удар по противостоящим им частям противника. Учитывая, что в отдельных местах наши части вошли в близкое соприкосновение с противником, допускаю, что они также могут пострадать. Общевойсковые части в течение двух часов после обстрела с территории противника не отводить. Может, кто из-под обстрела все же выйдет живым.

***

     - Господин президент, - Маклай стоял навытяжку, держа у уха трубку телефонного аппарата, - противник начал артиллерийский обстрел нашей территории и частей, окруживших отряд противника.
     - Перенести артиллерийский огонь в глубь территории противника и произвести авианалет с целью подавления ведущих огонь батарей, - сухо приказал Алексей. - С этой минуты на любое проявление эскалации конфликта будем отвечать адекватно.

***

     Цанге, только что вызванный на переговорный пункт, ворвался в кабинет как вихрь.
     - Товарищ президент, - доложил он, - противник обстреливает батареи на нашей территории. В наше воздушное пространство снова вошли самолеты противника.
     - Черт! - Павел с силой ударил кулаком по крышке стола. - Артиллерии разрешаю открыть ответный огонь. Авиации отразить авианалет противника. Вход в воздушное пространство противника разрешаю. С этой минуты на каждый выпад противника отвечайте теми же методами.
     - В таком случае позвольте ввести на территорию противника еще один батальон и увеличить захваченный плацдарм, - щелкнул каблуками Цанге.
     - Разрешаю, - бросил Павел.
     - Вы это серьезно? - склонил голову набок Григорьянц.
     - Конечно, - поднял брови Павел. - Вылазка врага должна получить достойный отпор.
     - Ну, тогда я в штаб, - неспешно поднялся на ноги и потянулся советский генерал. - Отдам приказ передвигаться к границе... На основании имеющихся у меня полномочий на случай агрессии стран Западного блока. Полагаю, это именно тот случай. Если уж решили в серьезную заваруху лезть, то без нас вам не обойтись. На границе-то у вас три приличных полка стоят, из той дивизии, что в Отечественную сражалась. А остальное... Западная армия не только многочисленнее вашей, но и подготовлена не в пример лучше. У них все, от капитана, с боевым опытом. А лейтенанты проходили обучение в военных училищах. Солдат своих они днями и ночами по полигонам гоняют, а не на стройках кирпичи класть заставляют. А у вас в народной армии, может, коровники строить и научились, но комсостав-то все из рабочей молодежи. С идеологической подготовкой у них все в порядке, а вот разберут ли, где фронт, где тыл, не знаю. Без нас вам никуда.
     - Но вступление Советской армии в конфликт... - проговорил Павел.
     - В данном случае находится в рамках договора о военном союзе и взаимопомощи, - проворчал генерал, повернулся на каблуках и вышел. За ним последовал Цанге.
     Павел понял, что Григорьянц, как и Цанге, рад началу серьезного конфликта, в котором его роль возрастает безмерно, в котором он может уже не озираться на волю политического и идеологического руководства, который, возможно, открывает блистательную дорогу на вершины власти. Впервые за многие годы Павел по-настоящему испугался.

***

     Петербургская белая ночь уже полностью вступила в свои права, когда в кабинет президента Североросской Республики вновь вошел генерал армии США О'Нейл, ненадолго выезжавший в свое посольство. Усталые от бессонницы и нервного напряжения лица воззрились на него.
     - Позволено ли мне узнать, что произошло за полтора часа моего отсутствия? - осведомился американец.
     - У третьей заставы идет бой частей пехоты, при поддержке минометов, артиллерии и авиации с обеих сторон. С нашей стороны участвуют еще и бронетранспортеры, - лениво проговорил Маклай. - Противнику удалось продвинуться еще на три километра в глубь нашей территории и выйти на приграничное шоссе. Принято решение перебросить в район конфликта танки. На новгородском направлении ничего не изменилось. Стороны смотрят друг на друга через прицелы заряженных орудий. Корабли Беломорской флотилии восточной Северороссии вышли на позиции для обстрела нашего берега. Мурманский торпедоносный авиаполк находится в высшей степени готовности и ждет приказа к атаке на суда противника. Данные радиоперехвата о передвижениях советских войск к границе вы, кажется, получили до своего отъезда. Четверть часа назад пришло подтверждение этой информации по каналам разведки генерального штаба.
     - Ясно, - О'Нейл залихватски мотнул головой. - Я рад сообщить вам, господа, что мной получена санкция из штаб-квартиры НАТО рассматривать эти события как агрессию восточного блока против страны - члена НАТО. В связи с этим, я имею полномочия вступить в боевое соприкосновение с противником при первой же необходимости и просьбе с вашей стороны.
     - Благодарю вас, генерал, - кивнул Алексей, - я этого ожидал.
     "И боялся", - добавил он про себя.

***

     Павел подошел к окну. На горизонте брезжил рассвет. Он почему-то вспомнил тот страшный рассвет двадцать пятого мая сорок первого года, когда рухнуло столько надежд, столько планов. Тот рассвет нес в себе ужас. Этот - серую тоску и безнадегу. Павел чувствовал себя водителем, отчаянно вертящим баранку медленно сползающего к обрыву грузовика.
     - Что вы думаете обо всем этом, Кренц? - не поворачиваясь к единственному сидящему в его кабинете посетителю, проговорил Павел.
     - Я думаю, - откашлявшись, произнес министр госбезопасности, - что если этого всего не остановить, уже к вечеру начнется третья мировая война. Ядерная, между прочим.
     - Мы можем это остановить? - повернулся к нему Павел.
     - Боюсь, уже нет, - отрицательно покачал головой Кренц. - Только если Москва...
     Телефон на президентском столе тихо зазвонил. Павел быстрыми шагами подошел к аппарату и снял трубку.
     - Молотов на проводе, - предельно усталым голосом произнес секретарь.
     - Соединяйте.
     В трубке щелкнуло, после чего Павел услышал голос своего бывшего начальника:
     - Здравствуйте, товарищ Сергеев.
     - Здравствуйте, Вячеслав Михайлович, - отозвался Павел.
     - Я звоню из кабинета товарища Сталина, - скрежещущим голосом проговорил Молотов. - Только что закончилось экстренное заседание сокращенного состава Политбюро. Должен сообщить вам, что на заседании принято решение воспользоваться сложившейся в Северороссии ситуацией для упрочения позиций социалистического блока в Европе. В связи с этим мы решили предпринять определенные действия на внешнеполитической арене в ближайшие часы. Вам пока не рекомендуется существенно увеличивать зону конфликта, однако предлагается закрепить достигнутый военный успех в известном вам приграничном районе. Необходимо сообщить по радио о произошедшей вчера провокации западной военщины, приведшей к локальным стычкам на границе.
     - Ясно, - с замиранием сердца произнес Павел.
     Теперь он понимал, что весь этот конфликт стремительно становится составной частью очень большой игры... с непредсказуемым финалом.
     - Мы не можем пока точно прогнозировать, - продолжил Молотов, - как будут развиваться события, однако Политбюро считает, что вам целесообразнее перегруппировать войска в соответствии с планом "А". Соответствующие распоряжения товарищу Григорьянцу уже направлены. Товарищ Сталин считает, что мы не можем упускать столь удачный политический момент. Противник проявился как явный агрессор, а Советский Союз имеет явное преимущество в численности войск и всех видах сухопутных вооружений. Вы меня поняли, товарищ Сергеев?
     - Понятно, будет сделано, - проговорил Павел, опускаясь в кресло.
     Ему вдруг стало душно настолько, что он резким движением ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки. В голове пульсировала мысль: ""А", атака, наступление... Третья мировая". В трубке уже звучали короткие гудки.

***

     Алексей посмотрел на часы. Было пять минут одиннадцатого утра. Его кабинет, давно переставший напоминать тихое рабочее помещение и превратившийся в зал, в котором постоянно совещались, спорили, курили и даже дремали люди, пропитался запахом табака и кофе. Телефон на столе тихо запел. Алексей мгновенно схватил трубку.
     - Президент США, - коротко доложил секретарь.
     - Соединяйте.
     - Здравствуйте, господин Татищев, - услышал он вскоре скрежещущий голос Трумэна.
     - Здравствуйте, - отозвался Алексей по-английски.
     - У меня для вас важные новости, - сообщил Трумэн. - Советский Союз, основываясь на происходящих на вашей границе событиях и обвиняя НАТО в агрессии, выдвинул нам ультиматум с целым рядом неприемлемых условий. Одновременно советские танки вышли к границе Западного Берлина и максимально выдвинулись на запад, соблюдая боевые порядки. Я принял решение не идти на поводу у Сталина. Только что мной отдан приказ о приведении всех воинских частей США в Европе и Азии в состояние полной боевой готовности. Уже сейчас на самолеты стратегической авиации, базирующиеся в Европе, идет погрузка специальных бомб. Вы меня поняли? Мы не оставим вашу маленькую страну в беде.
     - Господин Трумэн, - почти прохрипел Алексей, - вы отдаете себе отчет...
     - Разумеется, - щелкнула трубка. - Глупо упускать такой благоприятный политический момент. Противник выглядит явным агрессором, а Западный блок имеет решительное преимущество в ядерном и военно-морском потенциале. В общем, как только в Берлине прозвучит первый выстрел, считайте, что вашего новгородского недруга Сергеева уже нет в живых. Мои летчики позаботятся об этом. Желаю удачи.
     - Всего доброго, господин Трумэн.
     Повесив трубку, Алексей несколько минут тупо смотрел перед собой, после чего обратился к собравшимся в кабинете:
     - Господа, я прошу вас оставить меня на полчаса.
     - Что? - удивленно поднял брови О'Нейл.
     - Вон! - рявкнул Алексей.
     Люди начали медленно подниматься со своих мест и выходить. Когда за последним из них закрылась дверь, Алексей поднял трубку аппарата связи с секретарем.
     - Вольфганг, - проговорил он, - соедините меня с Новгородом, с Павлом Сергеевым.
     - Что? - не понял секретарь.
     - Я говорю, с президентом Североросской Народной Республики! - гаркнул Алексей. - Есть же какал-то связь. Наберите новгородскую телефонную станцию.
     - По открытой линии?!
     - Да, черт побери. Немедленно.
     - Слушаюсь, - совершенно обескураженным голосом отозвался Вольфганг.

***

     Павел заслушивал доклад министра государственной безопасности Кренца о готовности его министерства к работе в чрезвычайных обстоятельствах, когда на столе зазвонил телефон.
     - Слушаю, - снял он трубку.
     - На проводе Алексей Татищев, - произнес совершенно растерянный секретарь.
     - Что?!
     - Алексей Татищев, президент...
     - Я знаю, - обрубил Павел, делая Кренцу знак выйти из кабинета, - соединяйте.
     Через несколько минут он услышал в трубке знакомый голос:
     - Привет, это я.
     - Понял. Зачем звонишь?
     - Нам надо это остановить.
     - Ты действительно так считаешь?
     - Да. Посмотри, до чего мы дошли.
     - До чего ты довел.
     - Давай не будем сейчас об этом. С минуты на минуту мы можем потерять контроль над ситуацией, если уже его не потеряли. Ты понимаешь, что если мы немедленно не прекратим все это, мир уже сегодня может взлететь на воздух?
     - Что ты предлагаешь?
     - Нулевой вариант. С двенадцати ноль-ноль прекращаем огонь и отводим людей и технику за границу. В двадцать один ноль-ноль производим обмен пленных по принципу: "всех на всех". К этому моменту все войска должны быть в казармах, а техника в ангарах. Думаю, и у тебя, и у меня достаточно возможностей проверить это.
     - Где перебежчик?
     - Не знаю.
     - Не ври.
     - Я правда не знаю! - заорал в трубку Алексей. - Какой перебежчик? Какой, к черту, сраный капитан, когда через час от твоего Новгорода может остаться один пепел?
     - От Петербурга тоже.
     - При чем здесь это? Решай, или все полетит к черту,
     - Полдень... это через двадцать пять минут. Успеем?
     - Должны успеть.
     - Только без твоих провокаций.
     - Я сделаю все, что сказал. Сделай и ты. Не ради себя, не ради меня, даже не ради Северороссии. Ради тех миллиардов, которые скоро могут превратиться в пыль.
     - Я принимаю условия, - произнес Павел после непродолжительной паузы.
     - Действуй. Двенадцать ноль-ноль, - произнес Алексей и повесил трубку.

***

     В двенадцать часов ноль пять минут несколько листков бумаги с напечатанным на них разговором Алексея и Павла легли на стол Лаврентия Павловича Берии. Пробежав его глазами, всесильный советский сановник удивленно поднял брови, фыркнул и принялся, читать текст второй раз, уже внимательно. Просмотрев документ, он поднялся, подошел к окну, снова фыркнул, потер рукой жирный затылок и произнес:
     - Интересно, очень интересно. Это надо запомнить.

***

     Глядя, как у переходного пункта на автостраде Новгород-Петербург, через который никто не переходил уже примерно три года, танки обеих сторон, не отводя орудий от противника, сдают назад, Артем облегченно вздохнул.
     - Доволен? - склонил голову набок внезапно оказавшийся рядом Генрих.
     - Да уж, молодцы ребята, - усмехнулся Артем. - Надеюсь, что лидеры больших держав сейчас тоже угомонятся.
     - Конечно. Для них это был экспромт. Они не успели еще провести нужную пропагандистскую подготовку. А сейчас и основа конфликта устранена. Успокоятся.
     - Но всё же они стояли на самом краю...
     - Не в первый и не в последний раз. Мир всегда висит на волоске. Пора привыкнуть. Самых разумных хватает на то, чтобы опомниться в последний момент.
     - Сейчас м