т мир, тишина окутала и его. И разом
отпустила  боль,  забылся  ужас,  остались  позади долгие ночи,
полные чудовищных сновидений, бесконечные дни с их  неутоленной
тоской.  Она  смотрела  на него и улыбалась, и детское ласковое
лицо девушки казалось странно знакомым.
     -- Я Дианора, -- сказала она. --  Я  Дианора,  хоть  и  не
помню об этом.
     --И  я  не  помню, -- признался он. -- Сказали, меня звали
Алькасар.
     -- Пусть будут такие имена. -- Дианора улыбнулась.
     -- Сказали,  что  я  любил  тебя,  --  продолжал  он.  Она
покачала головой, рассыпав по плечам золотые ВОЛОСЫ.
     -- Я  не  помню  и  этого. Но если мы останемся живы и мне
придется выбирать, я выбрала бы тебя.
     Он серьезно смотрел на нее,  хмуря  длинные  брови.  Потом
спросил:  --  Могу  я  дотронуться  до  тебя? Вместо ответа она
положила обе руки ему на плечи.  Он  сжался,  ожидая  боли,  но
снова   ничего   не  произошло.  Только  тепло  и  нежность  ее
прикосновения. Тогда  он  провел  ладонью  по  ее  щеке.  Опять
ничего. Дианора привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. И
тогда  посыпались  искры. Разноцветные искры, всех семи цветов.
Дианора расхохоталась. Откуда-то издалека до них донесся пьяный
рев. Оба разом повернулись и посмотрели на  Моргана.  Казалось,
он  находится  не рядом, а за тысячи миль. Они смотрели на него
сквозь Радугу и видели  таким,  каким  он  был  --  несчастным,
одиноким    человеком,    который   запутался   в   собственных
преступлениях и ошибках.
     -- Бог ты мой, я же просила Хелота убить его,  --  сказала
Дианора.
     -- Не  надо  было  делать этого, -- отозвался Алькасар. --
Хелот рыцарь. Если он обещал, он сделает. Зря просила. Ты убила
этим двоих. Знаешь как говорят: собрался мстить -- копай  сразу
две могилы.
     Сарацин   еще   раз   взглянул   на  Моргана.  Тот  сидел,
скорчившись  на  старой  коряге,  --  бледный,  со   слипшимися
светлыми  волосами,  один  глаз  смотрит  прямо на них, и в нем
застыло недоумение, второй, больной, бельмом  таращится  из-под
скошенного века.
     -- Морган  болен, -- сказала Дианора. -- Как я не подумала
об этом раньше! Мне нет прощения,  друг  мой.  Он  нуждается  в
нашей помощи, а мы изыскиваем способ уничтожить его.
     -- Молчи.  --  Он  сжал  ее  руку. -- Не говори ничего. Ты
правильно поступила. Я забыл. Морган убийца.
     -- Морган болен, -- повторила она. -- Быть может, я сумела
бы его вылечить...
     -- Ты не видела, как он убивает. Они доверяют ему, ведь он
их создал. Они безобразны, но он их такими создал. Они  покорны
ему, а он бьет по ним Моргенштерном...
     -- Он  убивает  сам  себя, -- сказала Дианора. -- Он хотел
помочь мне. Он говорит, что спас меня от смерти.
     -- Может быть, -- пробормотал Алькасар. -- Он и меня спас.
Но Морган сделал слишком много  зла.  Владычица  Оленьего  Леса
задумчиво  ответила:  --  Не  делает  зла  лишь тот, кто вообще
ничего  не  делает.  Не  действия  избегать  следует,  но  лишь
неподвижности  и  отвратительной  лености.  Слушай историю. Был
святой Сульпиций, мой крестный  отец.  И  вот  что  он  однажды
сказал.  К  нему  пришел  на исповедь один рыцарь. Крестоносец,
который много убивал и часто обнажал свой меч ради  наживы.  Он
совершил  множество  преступлений  и покаялся во всех. И святой
спросил его: "Будешь ли ты еще совершать подобные непотребства,
дитя мое?" И "дитя", по локти обагренное кровью, сказало:  "Да,
но  сейчас  отпусти  мне  грехи". И святой отпустил ему грехи и
сказал: "Ты таков, сын мой, каков ты есть. В тебе слишком много
жизни. Стало быть, не в том спасение твоей души,  чтобы  сидеть
на  месте. Кради, убивай, прелюбодействуй, но только не стой на
месте, ибо нет ничего более смрадного, чем гниющая душа".  И  с
тем уехал тот рыцарь.
     -- Какова  же  душа  у  Моргана, Дианора? Дианора положила
ладонь ему на губы, улыбнувшись, когда жесткая борода царапнула
ей руку.
     -- У Моргана душа больна и истерзана. Но  не  гниет.  Боль
чиста. Боль, как огонь, -- сжигает и оставляет чистый пепел.
     Алькасар  осторожно  отвел ото рта ее руку и прикоснулся к
ней губами.
     -- О чем ты говоришь, Дианора? Что может вырасти из пепла?
     Дианора тряхнула головой, отбрасывая с лица золотую прядь.
     -- Из пепла может вырасти новый феникс, -- сказала она.
     Хроальмунд Зеленый встретил Хелота с Лохмором в нескольких
милях от источника мудрости.
     Первым заметил Болотного Морока  дракон:  внезапно  Лохмор
остановился, шерсть на его загривках поднялась, и он еле слышно
зашипел.
     -- Что там, Лохмор? -- спросил Хелот. -- Что ты заметил?
     Дракон  ударом  лапы  разрыл  мох  и вытащил из-под коряги
странное существо, покрытое чешуей. Оно имело  жалкий  вид.  На
чешую  налипла  грязь,  кое-где  к  ней пристали клочья волос и
пятна крови. Две чешуйки  были  сорваны,  и  ранка  загноилась.
Большие   круглые   глаза   существа  испуганно  уставились  на
огнедышащего дракона.
     -- Ой! -- сказал Лохмор,  дурашливо  цепляя  его  лапой  и
опрокидывая   на  спину.  Существо  пронзительно  заверещало  и
принялось отчаянно размахивать  ручками.  Хелот  заметил  между
трех растопыренных пальцев небольшие перепонки.
     -- Оставь  его,  Лохмор,  -- сказал он дракону и сел перед
существом на корточки. Оно растянуло большой  рот  в  плаксивой
улыбке.
     -- Кругом  дакини,  -- пробормотало оно, -- только смерть,
только убийство и жажда крови. Десять мудрецов  отвернулись  от
нас.
     И  оно обречено закрыло глаза большими морщинистыми веками
без ресниц.
     -- Кто ты? -- спросил Хелот.
     Не открывая глаз, существо ответило:
     -- Хроальмунд Зеленый, Болотный Морок, из рода  похмельных
троллей,  созданных  в  дурной  час  Демиургом  нашим  Морганом
Мэганом, да будет проклято его имя, да будут  преданы  забвению
его дела.
     От удивления Хелот с размаху сел на сырой мох.
     -- Прости,  Хроальмунд,  я  не  вполне  понял.  Что значит
"похмельные тролли"?
     -- Ну что тут объяснять? -- Существо сердито уставилось на
Хелота. -- Ты хочешь убить  меня.  Так  убивай  поскорее  и  не
докучай мне своими вопросами.
     -- Я  вовсе  не  хочу  убить тебя, -- возразил Хелот. -- Я
служу замку  Аррой  и  сейчас...  --  Он  замялся.  --  Словом,
Хроальмунд, я не враг тебе, если ты проклинаешь Моргана Мэгана.
     -- Я проклинаю Демиурга потому, что прежде поклонялся ему.
А кто  ты  такой, чтобы проклинать его? Ты -- жалкий дакини. Ты
не понимаешь величия божества. Тебе недоступно представление  о
растоптанной вере.
     -- Да,  --  сказал Хелот, чувствуя, что начинает сердиться
на это, казалось бы, безобидное и жалкое существо. --  Мой  бог
никогда еще не предавал меня, хотя я частенько забывал помянуть
его в молитвах перед сном.
     -- Неважно,  --  отрезал  Болотный  Морок.  -- По-хмельные
тролли -- одно из почтеннейших сословий  мира  Аррой,  хотя  по
ряду причин мы вынуждены скрываться и вести тайный образ жизни.
Нам ведома та сторона жизни Демиурга, что сокрыта от остальных.
Мы  --  его  пьяные  кошмары,  его ночной бред, его алкогольные
муки, его подавленные эмоции и неудовлетворенные желания.
     -- Господи, сколько же еще вас,  уродов,  было  создано  в
этом  несчастном  мире! -- воскликнул Хелот, не удержавшись. --
Морган разбрасывал свою созидательную силу налево и направо,  и
я  сомневаюсь, чтобы он соображал, что именно он творит. Прости
ему, Иисусе...
     -- Иисусе --  это  что  за  идол?  --  тут  же  прицепился
Болотный  Морок. Как только он понял, что опасность быть убитым
ему не грозит, он уселся поудобнее на сыром мху и уставился  на
человека горящими глазами.
     -- Иисус  --  не  идол,  Он Сын Божий, -- серьезно ответил
Хелот.
     -- Гм. Думаю, демиурги между собой разберутся,  --  заявил
Болотный Морок. -- Не наше дело мирить их или что-то объяснять.
Я  хочу  убить  Моргана. Он оскорбил меня, мое племя, мою веру.
Всю ночь я медитировал под взором Десяти Божественных Старцев и
принял решение.
     Лохмор  заворчал.  Ему  не  нравилось  это  создание,   от
которого  исходил  сильный рыбный запах. К тому же рана на боку
Морока  выглядела  не  слишком  красиво.  Однако  когда   Хелот
предложил   Хроальмунду   перевязать   ее,   маленький   тролль
отказался.
     -- Я иду на верную гибель, -- объявил он. --  Не  понимаю,
зачем тратить время на бессмысленные действия.
     Лохмор  дохнул  в  сторону  огнем.  --  Сделать бы из тебя
воблу, земноводное, -- сказал он как бы между прочим.
     Хроальмунд бросил на дракона косой взгляд.
     -- Сам ты земноводное, ящер, -- парировал он.
     Хелот расхохотался, хотя на самом  деле  ему  было  не  до
смеха.
     -- Страшная  гвардия  шла  убивать великого чародея и мага
Моргана Мэгана, -- сказал он. -- Два земноводных и один  дакини
из  презренной расы. Наверняка наш враг уже дрожит от ужаса. Но
Хроальмунд не поддержал его веселья.
     -- Кем бы мы ни были, -- сказал он, отряхиваясь  и  счищая
пятно грязи с одной из чешуек, -- месть наша будет ужасной.
     Хроальмунд  оказался  весьма полезным спутником. Он хорошо
знал все тропинки в Серебряном Лесу, ибо  неоднократно  по  ним
хаживал, и теперь вел Хелота и помрачневшего Лохмора прямиком к
источнику мудрости.
     -- Откуда  ты  можешь  знать,  что Морган там? -- время от
времени спрашивал дракон.
     -- Чую, -- лаконично ответствовал Морок.
     -- Как ты чуешь, когда лично я ничего не чую? У  меня  нюх
ой-ой,  --  ворчал  дракон.  -- Да и никому не по силам уловить
чей-либо запах на таком расстоянии.
     -- Я ловлю не запах, -- сказал Болотный Морок.  --  Просто
господин  наш  вчера  опять изрядно принял и снова находится на
грани  сотворения  десятка-другого  похмельных  кошмаров.   Еле
сдерживается.  В такие минуты любой из нашего народа найдет его
с легкостью хоть на другом краю земли.
     Хелот был вынужден  поверить  этому  объяснению.  В  конце
концов, другого проводника у них не было.
     Время  от  времени  лангедокский  рьщарь  касался  ладонью
рукояти  Секача.  И  поймал  себя  на  том,  что  обращается  к
капризному  мечу  с  одной-единственной молитвой: "Предай меня,
Секач, -- думал он,  --  откажись  рубить".  Но  меч  никак  не
отзывался,  и  Хелот  не  улавливал  ни  волн  тепла,  ни струи
ледяного холода. И когда он вынул меч из ножен, руны на  клинке
не горели и казались обыкновенной мертвой надписью.

     ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     -- Вот  он!  --  крикнул Хроальмунд Зеленый, выскакивая на
холмик и показывая рукой на источник  мудрости,  откуда  Иллуги
забрал  свой  провидческий глаз. Хелот поднялся и встал рядом с
маленьким троллем. За их спинами тяжело топтался дракон.
     Они увидели яркое сияние, как будто Морган развел  большой
костер  и  побросал в него порошков, дающих разноцветное пламя.
Хелот  видел  такое  как-то   раз   на   ярмарке,   где   давал
представления фокусник откуда-то из восточных стран.
     Дракон присел и глухо зарычал.
     -- Сила  Радуги!  -- сказал он. -- Здесь Фейдельм, которая
заманила нас. Зачем она здесь?
     -- Ловушка, -- быстро проговорил Хроальмунд. -- А вон  там
Морган.
     Морган сидел в стороне, неподалеку от источника. Одежда на
нем была  грязной  и  порванной  во  многих  местах. Один рукав
отсутствовал, и Морган зябко кутался в  плащ.  Хелота  поразила
мертвенная  бледность  его  лица.  Странствующий  рыцарь ощутил
приступ тоски. Он не мог убить своего врага,  когда  тот  сидел
перед  ним  больной  и  безоружный.  И слово, данное Фейдельм в
присутствии народа холмов, стало жечь Хелота, как огнем.
     Хелот вынул меч из ножен. Он едва не выпустил  рукоять  --
руны  на  клинке горели, разбрасывая искры, и серебряные стволы
деревьев начали мерцать,  отражая  их  теплый  оранжевый  свет.
"Секач",  --  умоляюще  прошептал  Хелот.  Но  он  уже  не  мог
остановиться. В замке Аррой ждали. Фейдельм ждала. И даже  если
когда-то властительница была девушкой по имени Дианора, это уже
не имело никакого значения.
     Морган встал. Он заметил сияние и понял, что оно значит.
     -- Кто  здесь?  --  крикнул  маг, поднимая голову. Голос у
него был все еще звучным и ясным.
     -- Мое имя Хелот из Лангедока, -- был ответ.
     -- Я знаю тебя, -- сказал Морган Мэган. -- Зачем пришел?
     -- Ты знаешь и это, -- ответил Хелот  и  сделал  несколько
шагов вперед.
     -- Да.  -- Морган кивнул. -- Ты выбрал хороший час. Я один
и со мной почти нет Силы. Я устал, и меня терзают сомнения.
     -- И еще вчера ты слишком много выпил, Морган Мэган.
     Хелот подошел еще ближе. Морган  был  похож  на  мертвеца.
Хелот  попытался убедить себя в том, что виной всему чудовищное
похмелье, но он знал, что это не так. "Черт побери, --  подумал
он, -- не стану же я раскисать только потому, что у моего врага
вчера   был   неудачный   день  и  сегодня  он  выглядит  таким
несчастным?" И он снова вспомнил, как нашел в лесу Алькасара  и
как сарацин кричал по ночам от страшных воспоминаний. И подумал
о  Дианоре,  которую чародей из чистого любопытства превратил в
странное, почти лишенное человечности существо. И о тех камнях,
что были разбиты  по  приказу  создателя.  И  о  ране  на  боку
Хроальмунда.  И  о  Лаймерике,  который  был  проклят  за  свою
гордость и независимый нрав.,.
     -- Ты хочешь убить меня? -- Морган криво улыбнулся.
     -Да.
     -- Назови причины.
     Хелот остановился, опустил меч, очертил вокруг  себя  круг
сияющим клинком.
     -- Ты боишься умереть, Морган Мэган?
     -- Куда  меньше,  чем  ты  боишься  нанести удар, Хелот из
Лангедока. Так назови мне причины для того, чтобы убить меня.
     -- Мир Аррой, -- сказал Хелот,  в  упор  глядя  на  своего
врага. -- Прекрасный Аррой, с которым ты так зверски обращался,
покуда  он  тебе  не надоел. Ты изуродовал его, а теперь хочешь
уничтожить.
     -- Кто там с тобой? -- спросил Морган,  прищурив  здоровый
глаз.  -- Болотный Морок? Это он тебе нажаловался? Посмотри, за
кого ты заступаешься! Как он безобразен, глуп, напыщен!
     -- Он твое  творение,  и  я  не  понимаю,  почему  ты  так
высокомерен по отношению к самому себе!
     Морган  посмотрел Хелоту в глаза, и лангедокцу стало жутко
-- такая пустота глядела из карего глаза бродячего мага.
     -- Потому что моя душа еще уродливее, чем эти монстры,  --
тихо  сказал Морган Мэган. -- Потому что моя мать хозяйничает в
моем мире и я ничего не могу с ней  поделать.  Потому  что  она
нравится им больше, чем я...
     -- Это  ревность?  -- Хелот не верил своим ушам. -- Да! --
крикнул Морган. -- Я ни  одну  женщину  так  не  ревновал,  как
ревную свой мир. Мой Аррой -- и эта женщина...
     -- Она твоя мать.
     -- Она дура! -- заорал Морган и закашлялся.
     -- Я  думаю,  --  мягко  заметил  Хелот,  -- миру нужна не
только  мудрость.  Живые  создания  нуждаются   не   только   в
беспокойном  духе,  но  и  в глупости, в консерватизме. Тебе не
приходило в голову, Морган  Мэган,  что  твоим  бедным  троллям
нужна просто курица-наседка?
     -- Неважно.  -- Морган махнул рукой. -- Убивай меня, Хелот
из Лангедока, иначе,  клянусь,  я  завершу  то,  что  начал.  Я
разнесу  по  камешку  замок  Аррой, я убью своими руками каждую
тварь, которая называет себя моим творением. Я сделаю это.
     Морган обнажил меч и усмехнулся.
     -- Я вижу у тебя в руках Секач, -- сказал  он.  --  Ты  не
сможешь  напасть на безоружного, так потешься мыслью о том, что
против тебя стоит враг, вооруженный до зубов. Но знай, Хелот из
Лангедока, когда в дело вступает Секач, ничто уже  не  спасает.
Он  разрубает  то,  что  надлежит.  И я думаю, что пришло время
разрубить мою голову.
     Хелот сжал зубы и поднял Секач.  В  этот  момент  радужное
сияние  взлетело  у  него  над головой и окутало его и Моргана.
Какое-то мгновение Хелот ничего не видел,  кроме  ослепительных
вспышек  света  и обжигающего жара. Потом до него донесся голос
Моргана. Бродячий маг кричал -- от боли и  страха,  как  кричат
раненые  животные. И, не вполне понимая, что делает, Хелот взял
Секач обеими руками, размахнулся и изо всех сил нанес  удар  по
радужному сиянию.
     Что-то  оглушительно  загремело. Послышался звон -- такой,
словно разбили свадебный сервиз, а сверху побросали  серебряные
ножи  и  вилки.  Со  всех  сторон  сыпались  осколки тончайшего
стекла, и каждый осколок переливался и  сверкал  всеми  цветами
радуги.  Некоторые  больно  резали  руки  и  лицо. Этому дождю,
казалось, не будет конца. Небо над головой  исчезло,  окутанное
золотым   светом.  И,  понимая,  что  некуда  бежать  от  этого
расколовшегося неба, от этого острого стекла, от  безжалостного
света,  Хелот  молча  упал  на  землю и обхватил голову руками,
стараясь уберечь ее от острых обломков. И его накрыла тьма.
     Хелот открыл глаза и увидел, что все вокруг окутано  белым
туманом.  Потом  туман  заколебался  и  сдвинулся.  Чья-то рука
отвела занавеску, и тогда  он  понял,  что  лежит  на  огромной
кровати под балдахином. Рядом знакомо пахло мускусом. -- Аррой,
-- сказал Хелот.
     Следом  за  рукой  показалось и лицо -- детская физиономия
Тэма Гили. Мальчик смотрел на него и молчал.
     -- Что случилось, Тэм? -- спросил Хелот. --  Что  со  мной
было?
     -- Вы больны, сэр, -- тихо ответил Тэм. Хелот заметил, что
мальчик  боится.  Он поглядывал на своего хозяина исподтишка, с
таким испуганным видом, какого не имел никогда  --  даже  в  ту
пору, когда имел дело с жуткой образиной Гури Длинноволосого.
     -- Да  что  случилось?  --  нетерпеливо  спросил Хелот. --
Почему ты шарахаешься от меня?
     -- Я... не шарахаюсь, сэр.
     -- Подойди поближе, Тэм. Что я натворил? Мне казалось, что
уж ты-то можешь мне сказать все как есть.
     Тэм не двинулся с места.
     -- Если вам угодно  воды  или  вот  дама  Имлах  придумала
кофе... Это Лоэгайрэ принес.
     Хелот поднес руку к лицу, потрогал щеки, лоб.
     -- Меня изуродовало?
     Тэм помотал головой:
     -- Нет,  что вы, сэр! Гури был не в пример ужаснее. С вами
все замечательно, сэр.
     Хелот вздохнул. Ему пришлось задать  вопрос,  которого  он
так боялся, но другого выхода не оставалось.
     -- Тэм... скажи мне правду: я убил Моргана? 3
     -- Нет,  что  вы,  сэр. Он жив, как и вы. Он в подземелье.
Дама Имлах напоила его сонным зельем,  сэр,  чтобы  он  не  мог
колдовать.
     -- Они все-таки хотят убить его?
     -- Они... я не знаю, сэр. Без вас не станут решать.
     Хелот  уселся поудобнее. Он не понимал, почему мальчик его
боится. И эти подобострастные взгляды, которых за Тэмом  раньше
не водилось.
     -- Где Дианора? -- спросил Хелот. -- Я позову ее, сэр.
     Тэм  убежал  --  только  пятки  сверкнули. "А ведь сидел у
постели, ждал, пока хозяин придет в себя, -- понял вдруг Хелот.
-- Боялся, что не очнусь".
     Его невеселые размышления прервало появление  Диакоры.  На
ней  было  все  то  же длинное платье Фейдельм, но лангедокский
рьщарь   видел,   что    сама    владычица    Оленьего    Леса,
Фейдельм-Из-Радуги,  исчезла.  Перед  ним  снова стояла сводная
сестра Гая Гисборна.
     -- Слава Богу! -- с огромным облегчением  произнес  Хелот.
-- Дианора.
     Она присела в учтивом поклоне и склонила голову:
     -- К вашим услугам, сэр Хелот.
     -- Дианора!  -- Хелот попробовал встать, но оказалось, что
за время болезни он  очень  ослаб  и  потому  снова  рухнул  на
постель.  -- Дианора, -- простонал он, бессильно копошась среди
подушек. -- Хоть ты,  ради  Бога,  скажи  мне:  что  случилось?
Почему  Тэм  трясется как осиновый лист? Что я натворил? Почему
он боится?
     -- Боится не только Тэм, господин, -- ответила Дианора. --
Вас боится весь Аррой. То, что  вы  совершили,  под  силу  лишь
полубогу  -- так они считают. -- А ты как считаешь, детка? -- Я
тоже думаю, что вы колдун, господин, -- спокойно ответила она и
склонилась перед ним.
     -- В таком случае, -- сказал  Хелот,