,
конечно,  огнедышащее  чудовище,  -- сказал Хелот, отстраняясь,
--но я не думаю, что Лоэгайрэ можно пронять таким образом.
     Дракон насупился.
     Лоэгайрэ следом за Тэмом  выбрался  из  густой  травы.  Он
размахивал руками и злобствовал.
     -- Ничегошеньки  у него не получилось! -- завопил гном еще
издалека. -- Твой мальчишка, дакини-Хелот, -- настоящий болван!
Я бы на твоем месте его давно уже съел!
     -- Не в  обычаях  народа  дакини  поедание  мальчишек,  --
ответил  Хелот.  --  Иначе  я  последовал бы твоему совету. Что
будем делать с высокочтимым Форайрэ? Не  оставлять  же  его  на
произвол судьбы!
     К  удивлению  лангедокца,  Лоэгайрэ  повалился  на  землю,
несколько раз ударил по ней кулачками и зарыдал.
     -- Бедный  Форайрэ!  --  голосил  гном.   --   Несчастный,
беззащитный  Форайрэ!  Всякий  норовит  обидеть  тролля! Никто,
никто, кроме меня, не любит бедного глупого Форайрэ! А-а...
     -- Думаю, мы  все  же  сумеем  ему  помочь,  --  осторожно
заметил  Хелот. -- Вы нс пробовали обратиться к даме Имлах? Она
вонстину великая чародейка. Мне кажется, леди  Аррой  возьмется
за незнакомые чары с большим воодушевлением.
     Гном  поднял  голову.  Его синие глазки были залиты самыми
настоящими слезами, но в них уже мелькнул интерес.
     -- Это, конечно, верно,  --  протянул  Лоэгайрэ,  --  дама
Имлах из замка Аррой -- великая чародейка... Но как доставить к
ней  Форайрэ?  Ведомо  ли тебе, дакини, сколько весит уважаемый
тролль? Больше, чем мое дерево вместе с моим замком!
     -- Значит, не так уж много, -- басом  вставил  Лохмор.  --
Для огнедышащего дракона это пара пустяков.
     Лоэгайрэ  воззрился  на  дракона:  --  И  ты  смог  бы это
совершить, о порождение пьяной фантазии Демиурга?
     Лохмор подобрался, и белая шерсть на его  загривке  встала
дыбом.
     -- Смог бы... за небольшую плату.
     -- Говори!  --  потребовал  Лоэгайрэ.  Слезы на его глазах
мгновенно высохли, и он приготовился к долгому,  изнурительному
торгу.
     -- Скажем, пара банок чего-нибудь вкусненького... -- начал
Лохмор.
     -- Гм. За такую услугу? Я не нахожу ее достаточно большой,
чтобы   расплачиваться   за   нее  вареньем.  Продукт  дорогой.
Во-первых, требует сахара. А свеклу, да  будет  тебе  известно,
возделывает  только  одно  племя горных троллей. И дерут они за
свой сахар бешеные  деньги.  Во-вторых,  ягода.  Ее  ведь  надо
собрать, за каждой наклониться. И наконец, работа...
     -- Я мог бы доплатить, -- деловито предложил Лохмор.
     Лоэгайрэ  смерил  его критическим взглядом, пощупал мех на
боках дракона,  потрогал  бугорки  на  месте  еще  не  выросших
крыльев.
     -- Чем доплачивать будешь? -- спросил он.
     По   части  гномьих  нравов  дракон  оказался  куда  более
осведомленным, чем мог предположить Хелот.
     -- Лестью, -- сказал он,  и  глазки  Лоэгайрэ  мечтательно
затуманились.
     -- Идет, -- кивнул гном и засеменил к своему домику.
     В  ожидании лакомства Лохмор улегся, вытянув шеи и прикрыв
глаза ресницами.
     Тэм покосился на Хелота и с облегчением увидел, что хозяин
всецело поглощен сделкой  между  гномом  и  драконом.  Мальчику
очень  не  хотелось  объясняться  с  рыцарем  по поводу неумело
наложенного заклинания. Тем более, что  Хелот  не  раз  говорил
ему:  "не  размахивай  попусту  рукой,  в которой держишь меч".
Правда,  Хелот  никогда  его  не  бил,  но  зато  умел  бросить
какое-нибудь  одно,  невероятно  обидное  слово, после чего Тэм
надолго терял сон и покой, обдумывая, как бы разубедить  Хелота
и доказать ему, что он неправ.
     Вскоре   появился   Лоэгайрэ   с  тремя  микроскопическими
баночками варенья. Сняв тряпочки,  которыми  были  обмотаны  их
горлышки,  Лоэгайрэ  критически  понюхал  все три, потом принял
величественную позу в ожидании лести. Каким-то  хитрым  образом
гном   задрал   острый   подбородок   так,   что   складывалось
впечатление, будто он смотрит на  дракона  сверху  вниз,  а  не
снизу вверх.
     -- Приступим, -- провозгласил Лоэгайрэ.
     -- Скажи: "Лоэгайрэ -- герой двух великих рек".
     -- "Лоэгайрэ  -- герой двух великих рек", -- с готовностью
отозвался дракон, словно заурядное пресмыкающееся.
     -- "Сын Солнца и Луны", -- продолжал гном.
     -- "Сын Солнца и Луны", -- признал дракон.
     -- "Могучий кентавр цивилизации".
     Хелот издал сдавленный звук, который можно было принять за
неуместный хохот, и зажал рот ладонями.
     Дракон же на полном серьезе подтвердил:
     -- "Могучий кентавр цивилизации".
     -- Ну ладно, хватит, -- снисходительно произнес Лоэгайрэ и
поставил на землю три баночки.
     Урча и роняя слюну, дракон припал к ним и опустошил в одно
мгновение. Тэм сообразил, что все происходит на полном  серьезе
и  что сейчас варенье исчезнет без следа. Испустив воинственный
клич, мальчишка набросился на дракона и выхватил у него  из-под
носа одну из банок.
     Карий глаз дракона жалобно заморгал, когда мальчик сунул в
банку  палец  и облизал его. Не решаясь причинить ребенку вред,
дракон лишь ревниво смотрел на него и наконец не выдержал:
     -- Хватит с тебя.
     -- Дай хоть стеночку облизать, -- заныл Тэм Гили.
     -- Лоэгайрэ-э-. -- взвыл Лохмор.
     Гном сердито отобрал у Тэма баночку:
     -- Хватит с вас. Идем, Лохмор,  я  помогу  тебе  погрузить
почтеннейшего  Форайрэ. По правде говоря, он так отощал, что ты
без труда довезешь его до замка Аррой.
     Далеко в глубине Серебряного Леса, в самых гибельных топях
самого гибельного и гнилого болота, похмельные тролли выстроили
маленький храм, именуемый  Обителью  Дорог  Раскаяния.  Туда  и
направлялся   Хроальмунд   Зеленый  после  пережитого  ужаса  и
разочарования. Он хотел вознести  молитвы  десяти  мудрым,  что
странствуют  по дорогам раскаяния, а заодно и провести там ночь
медитации: вдруг ему откроется свет мудрости, и он поймет,  что
происходит и что надлежит делать.

     Храм   был   тайным   --   настолько  тайным,  что  о  его
существовании  знали   только   похмельные   тролли,   собратья
Хроальмунда   по   творению.  Все  они  привиделись  Моргану  в
кошмарном сне после чудовищной дозы хмельных напитков, все были
сотворены страдающим мозгом,  были  чувствительны  и  готовы  в
любую  минуту впасть в самоуничижение и покаяние. Другие тролли
и за троллей-то их не считали, а  несотворенные  тролли,  вроде
Иллуги,  вообще  не снисходили до разговоров с этими маленькими
существами.
     Хромая, Болотный Морок вошел в маленькое  круглое  здание,
сооруженное   на  островке  посреди  огромного  болота.  Кругом
булькала коричневая жижа, на  поверхности  которой  то  и  дело
вздувались  радужные  пузыри.  Деревьев здесь не росло на много
миль, и только Болотные Мороки могли проникнуть в  храм  по  им
одним известным потайным тропкам.
     Храм  представлял собой глинобитную хижину, где вдоль стен
стояли глиняные статуи десяти мудрецов. Каждый  из  них  держал
свой  посох.  Лица  мудрецов,  плоские,  с  едва процарапанными
чертами -- узкие глаза, широкие ноздри, тонкогубые прямые  рты,
-- слепо  таращились  на  Хроальмунда со всех сторон. И вот как
звали этих мудрых.  На  севере  стоял  владыка  большой  дороги
раскаяния.  В  руке  он  держал  дубовый  посох, и имя ему было
"Добрые Намерения", ибо этим он мостил дорогу  в  ад.  На  юге,
глаза в глаза, смотрел его двойник, называемый "Игольное Ушко",
-- покровитель  тех, кто кается в скопидомстве. Болотные Мороки
имели много богословских баталий с  гномами,  пытаясь  склонить
последних  в  свою  веру и заставить приносить подношения этому
мудрецу. Гномы в ответ  изгнали  похмельных  троллей  из  своих
земель  и  строго-настрого  запретили  этим  "зеленым, покрытым
чешуей" появляться в пределах своих владений.
     Восток был отдан кающимся в ложной мудрости  и  именовался
"Не нам, о Морган, но имени твоему". На западе стояло божество,
названное   коротко:  "Пьянь".  Оно  символизировало  человека,
отдающего  слишком  большую  дань  горячительным  напиткам.   У
похмельных  троллей  Пьянь был главным мудрецом, ибо раскаяние,
охватившее  Моргана  в  то  историческое  утро,  стало  для  их
маленького народца поистине судьбоносным и вызвало их к жизни.
     Кроме  этих  главных  божеств, стояли здесь также "Не буду
трогать женщин" с рябиновым посохом, "Не стану  бить  детей"  с
ивовым  прутом,  "Не  отдавлю  ноги  ближнему своему", "Не съем
лишних пирогов", "Не убью в себе добра и тяги к  свету"  и  "Не
оскверню родного болота недостойными Болотного Морока речами".
     Усевшись  в  центре  круга,  Хроальмунд  Зеленый  обхватил
голову трехпалыми руками и принялся раскачиваться  и  причитать
вполголоса, вознося молитву каждому из десяти мудрецов. Никогда
за  всю  его  долгую жизнь не был Болотный Морок так растерян и
так  несчастен.  Всегда  он  оставался  верным  и   благодарным
почитателем  Моргана  Мэгана,  полагая,  что тот сотворил его в
великой  мудрости.   Предательство   Демиурга   больно   ранило
маленького  тролля,  уничтожило  все,  чем  он  жил.  А мудрецы
смотрели на него безразлнчными слепыми глазами и молчали. И под
утро Болотный Морок понял, что они ничем не могут ему помочь.

     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Замок Аррой превратился в  штаб  огромной  армии,  готовой
выступить  против  Моргана  и его эсхатологического легиона. По
слухам,  солдаты  конца  света  громили  все  подряд,   сжигали
деревья,  захламляли источники, оставляли после себя пепелища и
горы  мусора.  Барон  день  ото  дня  становился  все  мрачнее.
Лаймерик  целыми  днями  проводил  учения,  а  по  ночам изучал
подробные карты местности, в великом  множестве  хранившиеся  в
рабочем  столе  дамы  Имлах. Большая карта леса Аррой внесла на
стене  в  кабинете,  и  на   ней   были   обозначены   флажками
расположения вражеских войск.
     Лаймернк  намеревался дать бой в непосредственной близости
от реки Аррой, чтобы в случае поражения можно было укрыться  за
могучими  стенами.  Заманить  врага  в  ловушку,  утопить его в
болоте или обрушить на его голову какую-либо  неожиданную  сеть
было невозможно -- их возглавлял Демиург, который знал этот мир
куда  лучше,  чем любой из полководцев Народа. Поэтому Лаймерик
полагался только на отвагу и отчаянное мужество своих воинов.
     Известие  о  прибытии   такого   важного   союзника,   как
замиренный  огнедышащий  дракон,  вызвало  в замке ликование. О
Форайрэ вспомнили  только  наутро  --  всю  ночь  заколдованный
тролль  пролежал в углу, там, где оставил его беспечный Лохмор,
-- жалобно моргая и мыча, но не в силах даже двинуться с места.
Лохмор важно разгуливал по замку,  время  от  времени  выпуская
пробные  струйки  пламени, снисходительно позволял гладить себя
по бокам, после чего смертельно перепугал с десяток  горностаев
и уснул в штабе под картой военных действий.
     На  рассвете  следующего  дня Теленн Гвад пригласил Хелота
для небольшого совещания. Хелот явился  почти  мгновенно,  хотя
позавтракать  не  успел:  он  был  уверен,  что  Теленн Гвад не
проводит совещания натощак. И не ошибся --  барон  восседал  за
огромным  столом,  на  котором была разложена карта, а карта, в
свою очередь, вся была уставлена блюдами, плошками, тарелками и
пивными кружками.
     -- Садись, дакини, -- махнул барон. Хелот  осторожно  сел,
взял  двумя  пальцами  большой  кусок холодного жесткого мяса с
ближайшего блюда и  принялся  жевать.  Барон  проглотил  кусок,
который  оставался  у  него  во  рту,  и  вытер пальцы о карту,
оставив па том месте, где  была  обозначена  деревня  Городище,
большое жирное пятно.
     -- Мы  побывали  в  драконьих землях, -- начал Хелот, -- и
обнаружили   там   великий   страх   перед   троллями   и    их
кровожадностью,  но  никакой  злобы против Народа и леса Аррой.
Думаю, слухи о плотоядности драконов несколько преувеличены.
     -- Этот Лохмор, которого вы привели с собой,  представляет
изрядную  боевую единицу, -- заметил барон и приложился к своей
кружке.
     -- Полагаю, будет целесообразно привлечь на  свою  сторону
взрослых  драконов, -- добавил Хелот. -- Дело в том, что Лохмор
не достиг еще зрелости. К тому же он --  существо  иного  вида.
Настоящие  драконы его племени -- черные. Кроме того, сии ящеры
крылаты.
     Дверь раскрылась, и вошел Лаймерик. Хелот не  сразу  узнал
его. Полководец Народа был облачен в блестящую кирасу и шлем, в
иных  мирах  именуемый  "бургундским".  У  него  был властный и
вместе с тем усталый вид. Длинный меч с рукоятью  в  виде  двух
переплетенных  букв  8  бил  его  по  бедру. Барон приподнялся,
приветствуя полководца, и Хелот машинально сделал то же  самое.
Лаймерик  махнул им рукой и рухнул в кресло. Несмотря на то что
маленький человечек должен  был  утонуть  в  гигантском  кресле
великаньего  замка,  этого  не  произошло.  Военный  вождь  был
действительно внушительной персоной, каким бы маленьким  он  ни
выглядел.
     -- Хелот  из Лангедока, мне доложили о твоем благополучном
прибытии, -- начал он, не став тратить время на приветствия. --
Рад, что выполнил обет и избавил нас от страха перед драконами.
Как полагаешь, насколько будет нам полезен Лохмор?
     -- Я только что говорил господину барону, что  Лохмор  еще
дитя,  ровесник  моему  Тэму  Гили,  --  ответил Хелот. -- Я не
уверен, что стоит втягивать ребенка в кровопролитие.
     -- Идет война на уничтожение, Хелот, --  сказал  Лаймерик.
-- Если  каждый  из  нас  не  возьмет в руки оружие, следующему
поколению уже не родиться. Мы будем сметены с лица земли. И это
не шутки.
     В этот момент в комнату ворвался гонец -- несомненно, один
из троллей. Желтые всклокоченные волосы торчали из-под  сбитого
набок тарелкообразного шлема, красные глаза слезились.
     -- Говори! -- произнес Лаймерик.
     -- Морган вошел в Серебряный Лес! -- выпалил гонец.
     -- Где Иллуги?
     -- Наблюдает.
     -- А дама Имлах?
     -- Снимает  заклятие  с  могучего  Форайрэ.  Говорит,  что
успешно. Мы не решаемся ее тревожить вопросами...
     -- Хорошие новости есть?
     -- Да. Через день здесь будет  делегация  гномов  с  новым
оружием.
     -- Это все? -- отрывисто спросил Лаймерик.
     -Да.
     -- Можешь идти.
     Тролль  поклонился и выскочил из зала. Лаймерик обратил на
Хелота усталые, покрасневшие от бессонницы глаза:
     -- Теперь ты видишь, дакини, что  мы  ведем  войну  не  на
жизнь,  а  на смерть. Ни один меч не будет лишним, когда дойдет
до великой схватки. Ты с нами?
     -- Да, -- сказал Хелот, мрачнея. -- Я  с  вами,  Лаймерик.
Кроме того, у меня свои счеты с Морганом, И он заплатит за все!
     Маленький полководец снова удивил человека.
     -- Ты  опять  видишь  только внешнюю сторону дела, дакини.
Наша задача состоит вовсе не в том, чтобы  уничтожить  Моргана,
-- сказал он. -- Нам нужно спасти наш мир.
     -- Разве это не одно и то же?
     -- Нет,  --  сказал  Лаймерик.  --  Боюсь,  что  это прямо
противоположные вещи.
     -- Говорят, у них дракон появился, -- сказал  грамматикус,
отдавая  дань  завтраку  --  творению  красных  лапищ  толстухи
Хильдегард, любимицы полкового палача.
     -- Ты опять  сеешь  панику  в  наших  стройных  рядах,  --
заметил солдат, который вчера так ловко орудовал Моргенштерном.
-- Мэган,  хоть  и  придурочный,  а  все же молодец. Он неплохо
проводит  операции  по  уничтожению  этих  нелюдей.  И   хорошо
информирован, а это самое главное.
     -- Мэган  слишком  много  пьет,  --  возразил ирландец. --
По-моему, он полон сомнений.  А  нет  ничего  хуже  полководца,
которого терзают сомнения.
     -- Опять  умствуешь,  --  махнул  рукой солдат. -- Тебя не
доведут до добра твои рассуждения. Зачем ты  вообще  нанялся  в
отряд?
     -- Любопытствую... -- неопределенно отозвался грамматикус.
-- Вот,  например, этот человек, который постоянно трется возле
Мэгана...
     -- Рябая морда? Сарацин? Грамматикус кивнул.
     -- Откуда он взялся? Его с нами не было. И  людей  в  этом
мире, как объяснял Мэган, тоже не водится.
     -- Ха!  --  пренебрежительно  хмыкнул  солдат.  --  Так не
бывает, чтобы людей не было. Что нечисти  здесь  полно  --  это
ясно.  Редко,  да  случается.  А вот чтобы людей не водилось --
не-ет, такого нигде не встретишь.
     -- Мэган знает, что говорит, -- возразил  грамматикус.  --
Пока  что  все его слова оказывались чистой правдой. Да и зачем
ему лгать? И все-таки он где-то откопал этого человека, да  еще
сарацина. Куда он ходил? Где побывал?
     -- Слишком  много  думаешь,  вот  что  я  тебе  скажу,  --
отмахнулся  солдат.  --  Слишком   много   не   бывает.   Мэган
действительно Демиург.
     -- Полегче, приятель. Не все изучали твою латынь.
     -- Это  по-гречески.  Означает "творец". Сиречь создатель.
Наемник отодвинулся  от  грамматикуса  с  таким  видом,  словно
боялся запачкаться.
     -- Да  ты  еретик,  --  прошептал  он.  -- Не хочешь же ты
сказать, что этот бесноватый мешок с деньгами  --  сам  Господь
Бог?
     -- Для  своего  мира  он,  несомненно,  бог,  -- отозвался
грамматикус. -- Я не собираюсь возносить к нему молитвы... но я
боюсь. Он слишком хорошо знает, чего хочет. И похоже,  что  нам
он  навязывает  роль  всадников  Апокалипсиса.  -- Заметив, как
скривился наемник, ирландец поспешно добавил:  --  Евангелие-то
ты хоть немного знаешь?
     -- На  проповедях  всегда  спал, -- сказал наемник. -- Мое
дело -- меч да моргенштерн, а молюсь я  своей  сабельке,  когда
иду в бой, и еще кое-чему, когда собираюсь завалить красотку на
сеновале.
     -- Ты сам еретик, -- сказал грамматикус.
     -- Вот  уж  нет!  -- горячо возразил наемник. -- Еретик --
тот, кто излишне умствует. А тот, кто не умствует вовсе, -- тот
и есть добрый католик. Так что ты говорил про дракона?
     -- Так,   слухи...   --   проговорил    грамматикус.    --
Огнедышащий,  белый, трехглавый или даже семиглавый, а отрубить
эти  головы  весьма  непросто.  Нужен  колдовской  меч,   чтобы
прижигал ядовитую драконью кровь...
     -- Ты,  приятель,  закончишь  свои дни среди блаженных, --
предсказал солдат, но тут до собеседников донесся сочный бас их
полковника:
     -- Внимание! Требуется отряд из  четырех  добровольцев  на
ловлю  дракона!  Отставить  смешки  и  неуместные  улыбки! Дело
серьезное. Разведчики видели трехглавое чудовище на берегу реки
Адунн. Необходимо застать его врасплох и обезвредить, пока  оно
не  нанесло  непоправимого ущерба нашим доблестным рядам. Я еще
раз повторяю: только добровольцы! Трусы  и  новички  не  нужны.
Испытанные воины!
     Грамматикус пожал плечами.
     -- Что  ж ты не вызываешься идти с ними, охотник за новыми
знаниями? -- язвительно поинтересовался солдат.
     -- Меня не возьмут, -- спокойно  ответил  грамматикус.  --
Уличен  в трусости. К тому же новичок. Возьмут, наверное, Лухту
и его дружков, Амруна, Греллаха и этого...
     Оба попытались вспомнить, как зовут  четвертого  смельчака
из  отчаянной  компании Лухты, известного сорвиголовы, но так и
не вспомнили и, оставив это безнадежное дело, снова взялись  за
стряпню толстухи Хильдегард.
     Трехглавый  дракон сидел на берегу реки Адунн и с чувством
пел хором.  Он  был  белый,  с  жесткой  кучерявой  шерстью,  с
кисточками  над  ушами.  Одна  из голов попыталась взять партию
второго голоса, но сорвалась и  закашлялась,  плюнув  на  траву
вспышкой пламени.
     Хелот  из Лангедока сидел рядом, бросая нож в одну и ту же
ямку. Они с Лохмором отправились на разведку -- Лаймерик  хотел
знать,  как  далеко  продвинулся Морган со своими головорезами.
Генеральное сражение он планировал дать на  подходах  к  замку,
чтобы  можно  было  в  случае  поражения  укрыться  за прочными
стенами. В принципе, разведка была не так уж  важна,  поскольку
Иллуги не отрывался от своего третьего глаза, для которого дама
Имлах  создала  специальный  хрустальный  шар и, рискуя жизнью,
добыла  родниковой  воды   из   лесного