-- Опять  труба,  -- задумчиво проговорил Морган Мэган. --
Придется брать уроки музыки. Я же не знаю даже, с какого  конца
в нее дуть. Да, уничтожить мир еще труднее, чем создать его.
     Вельва  внезапно  очнулась от своих видений и устремила на
вопрошающего вполне осмысленный взгляд. И тут же  в  ее  глазах
появился ужас.
     -- Кто ты? -- вскричала она.
     -- Я?   --   Морган   удивился.   --   Мы  же  только  что
познакомились с тобой, вельва. Я уже говорил,  мое  имя  Морган
Мэган, я создатель мира Аррой, который ныне хочу уничтожить.
     -- Ты  обманул  меня! -- завизжала вельва. -- Ты вырвал из
меня тайное знание, предназначенное для ушей одного лишь Одина!
Ты лжец! О, горе мне! О, горе  тебе!  Тайное  знание  уничтожит
тебя, святотатец! Будь проклят! О, горе! Горе!
     Она пошарила руками вокруг себя и обнаружила мох.
     -- Где я? Куда ты заманил меня, обманщик?
     -- Ты  возле  своей  пещеры, вельва. Почему ты проклинаешь
меня?
     -- Мне больно... -- Неожиданно вельва захныкала,  растянув
беззубый  рот.  --  Мне холодно... Мне стыдно,.. Я голая, здесь
так холодно, там было так тепло. Там  так  приятно  пахло.  Там
прели века. Я видела сны. Мне было хорошо. Отнеси меня обратно,
Морган, и я сниму с тебя свои проклятия...
     Морган  наклонился  над вельвой и снова поднял ее на руки.
Пыхтя, он потащил ее обратно в  пещеру  и  завалил  перепревшей
листвой.
     -- Ложись,  вельва,  на бочок, -- пробубнил он нечто вроде
колыбельной, -- пусть приснится Рагнарек...
     Вельва блаженно улыбнулась, испугав его этой  улыбкой  еще
больше, чем гримасой ярости, и почти тут же захрапела.
     Отряхиваясь,  как  кот,  выбравшийся из воды, Морган Мэган
выскочил из пещеры.

     ГЛАВА ПЯТАЯ

     Наутро в Серебряном Лесу вновь потянуло дымком. Хелоту это
вконец перестало нравиться. Он не мог определить, откуда именно
доносится запах. Когда он спросил об этом Тэма, мальчик  кивнул
с растерянным видом.
     -- Я тоже не понимаю, -- сказал он. -- Тянет дымом, как от
костра, а вот с какой стороны -- ума не приложу.
     -- Не  нравится  мне  все  это,  -- сказал Хелот. -- Здесь
слишком много троллей.
     -- Они не страшные, сэр, --  возразил  Тэм.  --  Напротив,
довольно милые.
     -- Ты  видел  их только на пиру в замке Аррой, -- возразил
Хелот. -- Там они, разумеется,  вели  себя  тихо  и  пристойно.
Все-таки  Имлах  из  их  племени,  а барон Теленн Гвад, как мне
объяснили,  --  самый  добродушный  и  могущественный  из  всех
великанов. Но я понятия не имею, что они могут вытворить у себя
дома.
     -- Когда  я  с  вами, сэр, мне ничто не страшно, -- заявил
Тэм, чем привел своего хозяина в мрачное расположение духа.
     Они вышли на край болота. По  весне  здесь,  вероятно,  на
много  миль  разливалась непроходимая топь. Но и сейчас, в пору
засухи, бродить по этой жидкой черной грязи не рекомендовалось.
Путники пошли краем, осторожно выбирая кочки понадежнее,  чтобы
не свалиться.
     Запах дыма был здесь сильнее. К нему подмешивался приятный
аромат  какого-то  кушанья или напитка, незнакомого Хелоту. Все
эти загадки нравились лангедокцу все меньше и меньше. Он  хотел
уже  было предложить повернуть назад и попытаться пройти другим
путем, когда увидел впереди костер и возле  костра  --  Иллуги.
Тролль улыбался.
     -- Добро  пожаловать! -- крикнул он издалека. -- Я посылал
за вами дым костра.
     -- Мы так и поняли, досточтимый Иллуги, -- вежливо ответил
Хелот. -- Добрый день.
     -- Рад вас видеть, друзья мои,  --  продолжал  Иллуги.  --
Устал  я от одиночества. Да и тролльские рожи хоть кого из себя
выведут.
     Он помахал  рукой,  словно  показывал  куда-то,  но  Хелот
ничего  не  увидел,  кроме  нескольких  валунов.  Вдруг один из
крупных камней шевельнулся, и сквозь зеленый мох глянули глаза.
Они смотрели плаксиво и недовольно. Иллуги постучал кулаком  по
камню, и булыжник испустил жалобное мычание.
     -- Видал,  какие  у  меня соседи? -- Иллуги одновременно и
забавлялся, и сердился. -- И ведь как незаметно  подкрались!  Я
избрал   себе  уделом  одиночество,  о  великий  герой  и  враг
драконьего семени  (Хелот  не  вдруг  понял,  что  этим  пышным
титулом Иллуги именует его самого). Я мечтал об уединении среди
серебряных  стволов  и  потому не желал видеть рядом с собой ни
одного тролля. С тех пор как Имлах  оставила  меня  для  лучшей
доли,  опостылели  мне  лица соплеменников. И стал я жить один,
никем не тревожимый. И радовался я этому, о герой. И вот в один
прекрасный день я заметил, что  валуны  как  будто  подобрались
поближе к моему жилищу. Долго недоумевал я. Целый месяц длилось
мое  недоумение.  И  покуда я пытался понять причину этого, они
подходили все ближе и ближе.  Так  продолжалось,  пока  мне  не
пришло  в  голову  огреть  одного  из них дубиной. Он вскричал:
"Ай!" -- и тем самым выдал себя  и  остальных.  С  той  поры  и
пытаюсь их извести, да только тщетно.
     Тэм  привязал  тем  временем  лошадок  и подошел к троллю.
Иллуги взял  его  за  подбородок.  Для  этого  троллю  пришлось
согнуться чуть ли не пополам.
     -- А  ты  все бродишь со своим хозяином, маленький дакини?
-- Иллуги усмехнулся. -- Говорили, будто ты из Народа.
     -- Вовсе нет! -- отрезал Тэм.
     -- Ну хорошо, хорошо. -- Иллуги вздохнул. -- Если бы Народ
пытался усыновить меня, я не стал бы  отказываться.  Да  только
тролли никому не нужны. Даже такие, что почти лишены уродств, а
если и имеют третий глаз, то съемный и к тому же провидческий.
     Тем  временем  незнакомец,  странно похожий на Аль-касара,
оглядывался по сторонам. Его явно тревожили  эти  валуны  с  их
неподвижными взорами.
     -- Не нападут? -- спросил он тролля. -- Они совсем ручные,
-- успокоил  его  Иллуги.  --  Я кормлю их с ладони. Ни разу не
укусили.
     -- А чем ты их кормишь? -- полюбопытствовал  Хелот  и  еще
раз посмотрел на живые камни.
     -- Сырым мясом, конечно, -- ответил Иллуги. -- Чем же еще?
Первое  время  нагло  требовали  мясо дакини или на худой конец
гнома, но я быстро приучил их к зайчатине.
     Ближайший  к  нему  валун  неожиданно  распахнул  огромную
пасть,  полную  острых,  как  иголки,  зубов. Выделялись четыре
гигантских клыка.  Иллуги  показал  троллю  кулак,  и  пасть  с
громким лязгом захлопнулась. Глазки, полускрытые мхом, блеснули
желтоватыми огоньками.
     -- Ой!  -- взвизгнул Тэм, запоздало испугавшись (вся сцена
разыгралась слишком быстро). -- Вы уверены, что нас не сожрут в
этом лесу, господин Иллуги?
     -- Пока я здесь, разумеется, не сожрут, --  важно  ответил
Иллуги.  -- Ведь вы избрали дамой сердца мою дочь. Разве я могу
допустить, чтобы Имлах была огорчена? Разве я смогу  видеть  ее
расстроенное личико? Нет, я не могу этого допустить, я не смогу
этого видеть. Я должен охранять вас.
     -- И на том спасибо, -- проворчал Хелот.
     Иллуги  отогнал подальше любопытствугощих троллей и уселся
опять к своему костру.
     -- Прошу,  --  пригласил  он  своих  гостей   и   принялся
колдовать   с  чайником,  в  котором  варился  какой-то  темный
напиток.
     Гости не без опаски пристроились поближе к хозяину.
     -- Да, трудное  дело  вы  затеяли,  сэр  Хелот,  --  снова
заговорил Иллуги. -- Трудное, но почетное и достойное воина. Я,
правда,  не  видел  ни  одного  дракона, но от гномьего племени
доходили слухи об их свирепом нраве и  ужасных  обычаях.  Да  и
богиня  Боанн  предостерегала  от  их коварства. Велика, мудра,
исполнена доброты Боанн! И как у такой благонравной богини  мог
родиться  столь  беспутный  отпрыск!  --  Иллуги  покачал своей
крупной головой.
     -- А богиню Боанн вы  тоже  не  видели?  --  спросил  Тэм,
придвигаясь поближе.
     -- Видел.  Выпало  счастье видеть эту спасительницу нашего
народа. Глаз не оторвать, такая красавица,  хотя,  конечно  (да
простится мне эта дерзость), краше моей Имлах не найти.
     Иллуги на секунду задумался.
     -- Да,  --  выговорил  он  наконец.  -- Извести проклятого
супостата   непросто.   Подготовиться   надобно    не    спеша,
основательно. Известно ли вам что-либо о драконьих повадках?
     -- Кое-что,  --  ответил  Хелот.  -- В моем мире драконов,
по-моему,  давным-давно  извели,  если  они  вообще  были.   Но
сохранились  книги и письменные свидетельства, к которым, как к
живительному источнику, я прикладывался в былые времена.
     -- Это хорошо, -- одобрил Иллуги. -- Вряд ли  наш  Демиург
придумал что-то такое, к чему и оружия не подберешь. Но говорят
еще  вот  что.  Будто  бы  дракона может убить не всякий меч, а
только тот, что закален в источнике мудрости. Ибо в тот момент,
когда герой  отрубает  дракону  голову,  из  перерубленной  шеи
начинает фонтаном бить ядовитая кровь. Одной капли, попавшей на
кожу,  достаточно,  чтобы умереть в страшных мучениях. И только
меч из источника мудрости остужает драконью  кровь,  и  она  не
выходит из жил убитого чудовища. Имя же этому мечу -- Секач.
     -- Предположим,  --  сказал  Хелот. -- В таком случае, мне
необходим такой меч. А как здесь с источником мудрости?
     -- Есть. Бьет между корней одной высокой  сосны.  Я  храню
там  свой  глаз.  Вполне возможно, что в незапамятные времена в
этих водах и был закален меч по имени Секач. Мне об этом ничего
не известно. Скорее всего, волшебное оружие прячут  под  землей
гномы.
     Хелот задумался:
     -- Подождите-ка...  Вроде  бы,  один  из  гномов был среди
гостей барона.
     -- Верно. Почтеннейший Лоэгайрэ. Да только  у  него  снегу
зимой не допросишься. Первейший жадина во всей округе. Его даже
сами  гномы  называют Лоэгайрэ Скупой, а уж если такие скареды,
как гномы, придумали ему такое прозвище, значит, нам с  вами  у
него ничего не отломится.
     -- Это  мы  еще посмотрим, -- сказал Хелот. -- Может быть,
мне удастся его уговорить.
     Иллуги  покосился  на  смуглого   черноволосого   спутника
лангедокца.
     -- А это кто с вами? -- спросил он, как показалось Хелоту,
ревниво. -- Не тролль?
     -- Кто  его  знает,  --  ответил  Хелот  задумчиво  и тоже
посмотрел на незнакомца. -- Он и сам толком не знает...
     -- Значит, тролль, -- с облегчением констатировал  Иллуги.
-- Да  и  рожей  уродлив.  Наверняка  из  нашего брата. Ох, зло
потешился над нашим троллевым горем  проклятый  Демиуржище.  Но
ничего,  выйдем  и  мы  на  свою  войну,  уничтожим драконов --
злобные его творения, а его самого предадим вечному  проклятию.
-- Он повернулся к незнакомцу и похлопал его по плечу, действуя
с осторожностью, дабы не навредить.
     -- Оставайся  со  мной, бедняга. Вместе мы выступим, когда
настанет черед. Нам, троллям, нужно держаться друг друга.
     Но незнакомец покачал головой:
     -- Не думаю, чтобы  я  был  троллем.  Мне  кажется,  мы  с
Хелотом одного рода.
     -- Вы?  --  Иллуги забегал глазами, сравнивая их. -- Может
быть-. -- нехотя признал он наконец. -- Но маловероятно.  Кхх-.
Давайте пить кофе.
     Хелот  честно  признался,  что пьет подобную вещь впервые.
Тэм -- тот закашлялся, начал плеваться и в конце концов заявил,
что Иллуги поит их живой горечью и что  он,  Тэм,  отказывается
вливать в себя подобную гадость. Что же касается незнакомца, то
он  вдруг  глубоко  задумался и сидел в неподвижности, глядя на
свою кружку, пока Хелот не подтолкнул его в бок:
     -- Что с тобой? Заснул?
     -- Нет.. -- Он медленно перевел глаза на Хело-та.  --  Мне
кажется, я узнаю запах... Откуда здесь этот напиток?
     Иллуги пожал плечами:
     -- Говорят,  Демиург  откуда-то притащил. Не знаю. Растет,
вроде, на  кустах  или  деревьях,  гномы  выращивают,  а  потом
продают  втридорога.  И такие хитро-ваны, не передать: ведь эта
штука вроде наркотика, то есть если привык, то  жить  без  него
уже  не  сможешь.  Они  сперва приучили всю округу пить кофе по
утрам, а потом стали требовать за него меха, костяные украшения
и наконечники,  ягоды,  --  словом,  троллям  пришлось  изрядно
побегать,  чтобы  заполучить  желаемое.  Я  по утрам варю целое
ведро, чтобы напоить свое стадо. Они  у  меня  такие.  Свое  не
получат,  мычат  --  недовольство  выражают. Но и троллюшки мои
вовсю стараются. Весь сбор ягод и орехов -- их трудами.
     -- А может, я и вправду этот." тролль, -- все так же  тихо
сказал  незнакомец. -- Но мне кажется, я помню кофейный запах с
самого детства.
     -- Ты молодой тролль, -- сказал Иллуги,  присматриваясь  к
нему  повнимательнее.  --  Я  рад,  что тролль-ши начали рожать
нормальных детей. Надоело жить среди пней да валунов...
     -- Послушай, Иллуги, -- заговорил  Хелот,  отставляя  свою
пустую  кружку  и  укладываясь  на  мягкий мох, -- Тэм уверяет,
будто видел у Народа ужасную колдунью.
     -- Это их богиня, -- нехотя пояснил  Иллуги.  --  Лично  я
никогда  не  встречался  с ней. Солнечная Женщина -- так они ее
называют, а имя ей подобрали сами и  кличут  Фейдельм.  Говорят
еще, будто ее не творил Демиург и, стало быть, она чиста.
     -- Что она может? -- продолжал Хелот.
     -- Да все может. Что тебе нужно?
     -- Чтобы  этот человек мог вспомнить свое прошлое. Сказал,
кто он и откуда.
     Иллуги покосился на мрачноватого спутника Хелота:
     -- Так  ведь  мы  уже  решили,  что  он  тролль?  Что  еще
узнавать-то?
     -- Я  не  хочу, чтобы произошла ошибка, -- спокойно сказал
Хелот. -- Потому что у меня есть совсем другие предположения на
его счет.
     -- Лучше отдайте его мне, -- повторил Иллуги. -- Ему здесь
будет хорошо.
     -- Это уж не мне решать, -- усмехнулся Хелот. -- Я с одним
мальчишкой  справиться  не   могу,   а   вы   предлагаете   мне
распоряжаться судьбой взрослого человека.
     -- Вы  уверены,  что  он  свободный  человек? -- Во всяком
случае, здесь он волен идти, куда ему вздумается.
     -- Спасибо, -- проговорил незнакомец. -- Кто ниже:  тролль
или  дакини?  --  начал рассуждать Иллуги. -- Раньше за троллей
никто не вступался. Таков был закон. Но теперь появилась Боанн.
А у вас, дакини, имеются ли заступники?
     -- Только меч, рука и друг, -- сказал Хелот  и  встал.  --
Благодарю за угощение и приятную беседу, Иллуги. Нам пора идти.
     Морган  Мэган  провел  пятерней  по воздуху над головой, и
нарисовалась  маленькая  Радуга,  в  которой  недоставало  двух
цветов:  желтого  и  фиолетового.  И  ворота  открылись  совсем
крошечные -- такие, что Моргану пришлось пригнуть голову, чтобы
пройти. Неугомонного мага давно уже  интересовало:  что  будет,
если войти в мир не полностью, а лишь частично. Он предполагал,
что  такие неполноценные ворота как раз и помогут разрешить ему
это сомнение.
     Он оказался в густом тумане. Потом с трудом различил,  что
стоит  на берегу огромной реки. Река была настолько полноводна,
что противоположный берег терялся  за  горизонтом,  сливаясь  с
испарениями  влаги.  Посреди  озера на огромном листе какого-то
водного растения возлежало существо и наигрывало на дудочке.
     Это заинтересовало Моргана. Он подошел  поближе,  стараясь
не  поскользнуться  на  водорослях,  выброшенных  на  берег,  и
прислушался. Мелодия была простая и в то же время неуловимая.
     -- Здравствуй, приятель! -- крикнул Морган Мэган.
     Голос его утонул в густом тумане.  Однако  возлежавший  на
листе человек отложил в сторону дудочку и прислушался.
     -- Прости,  если  я  помешал  тебе  создавать  музыку,  --
продолжал Морган Мэган, -- но я нуждаюсь в помощи.
     -- Никто не нуждается в  помощи,  --  прозвучал  спокойный
ответ.  --  Если  тебя  гложет неутоленное желание, откажись от
желания, и ты снова обретешь покой.
     -- Не так-то просто мне отказаться от  желания,  уважаемый
отшельник,  -- сознался Морган Мэган. -- Прости еще раз, если я
обратился к тебе не с тем словом, с каким здесь принято.
     -- Неважно, что принято, странник. Ни одно слово не  будет
ложным  и  ни  одно  слово не может считаться истинным. Называй
меня, как тебе угодно. Отбрось сомнения.  Истина  --  только  в
тебе. То, что кажется тебе истиной, является ею на самом деле.
     -- Собственно,  я насчет дудочки... Ты замечательно играл,
отшельник. -- Морган Мэган помахал ему рукой.  --  Плыви  сюда,
поговорим.  Дело  в том, что мне необходимо научиться играть на
трубе, вот я и подумал: лучшего учителя мне не сыскать.  Помоги
мне!
     -- Я  охотно  помогу  тебе. Обучение займет совсем немного
времени. -- Божество,  возлежавшее  на  листе  посреди  водного
потока,  не  сделало  ни  малейшего движения, чтобы двинуться с
места, но тем не менее оно немного  приблизилось.  Может  быть,
причиной  тому  был расступившийся туман. -- Несколько десятков
лет уйдет на созерцание объекта. Потом, когда форма его  войдет
в  твое  сознание, научись брать его в руки. Дунь и вслушайся в
звук. Вот он вышел из твоих легких и оказался во  рту,  вот  он
изо  рта  переходит  в  деревянное  чрево,  а  оттуда  медленно
вылетает в воздух и  заполняет  собой  пространство...  Научись
улавливать каждый шаг каждого звука...
     -- Иисусе,  --  пробормотал  Морган  Мэган, -- это слишком
долго. Я должен научиться играть на трубе, и как можно быстрее,
пока моя матушка, речная богиня Боанн, не натворила бед в  моем
мире...
     -- Твои речи сбивчивы, а аура красна и мерцает, -- изрекло
божество.  --  Ты  охвачен  нетерпением,  злобой,  тебя  гложут
недобрые  замыслы.  Откажись  от   них.   Предайся   созерцанию
прекрасного  в  тебе.  Пусть уйдет все то злое, что мешает тебе
жить.
     -- Чтобы это злое куда-то ушло, я должен принять меры,  --
сердито  объяснил  Демиург.  --  Видишь  ли,  я  сотворил  мир.
Сотворил я его по образу  и  подобию  своему,  то  есть  крайне
несовершенным.   И   затем,   поскольку   сам   становился  все
совершеннее и мудрее, мне захотелось улучшить свое создание.
     -- И ты ухудшил его, -- заключило божество.  --  Я  так  и
думал.
     -- Наконец-то  ты  меня понимаешь. Поговорим как демиург с
демиургом. Что ты делаешь, когда  замечаешь  в  своем  творении
несовершенство?
     -- Я уничтожаю его, -- спокойно произнесло божество.
     -- Слава  Богу!  Наконец-то  я  встречаю  разумного  бога.
Надеюсь, ты подскажешь мне, как это делается?
     Натворить-то я натворил, а вот как это ликвидировать!  Мне
советуют  для  этого  сначала  научиться  играть  на трубе. Это
необходимый элемент эсхатологии. Все так говорят. И  вельва,  и
отец Раок.
     -- На  трубе?  Воистину  странные  советы  давали тебе эти
советчики.
     -- Да,   без   трубы   никуда.   Конец   света    надлежит
провозгласить публично, сопровождая свое объявление, во-первых,
громогласными   звуками   духового  инструмента,  а  во-вторых,
землетрясением. Я узнал это достоверно из первых уст.
     -- Странные, странные  советчики,  --  задумчиво  повторил
бог.   --   Я   играю  на  флейте  вовсе  не  для  того,  чтобы
провозгласить уничтожение своего  мира.  Да  и  уничтожать  мир
смысла  большого  нет...  Морган  Мэган  в  волнении забегал по
берегу. -- Есть смысл, равви!  --  завопил  он,  не  зная,  как
умаслить  безразличного  к  земным  делам  бога. -- О, как я не
мудр! Как я нуждаюсь в поучениях мудреца! Научи меня!
     -- Послушай притчу, о нетерпеливый путник, у которого  нет
в  запасе  даже  сотни  лет  для  созерцания,  -- заговорил бог
неспешно. -- Был некогда мир, и были в этом мире тучные  пашни,
полноводные  реки,  густые  леса, непроходимые болота. И жили в
этом  мире   многохитрые   купцы,   изощренные   умом   ученые,
сладкоречивые    певцы,   пышнобедрые   женщины,   трудолюбивые
крестьяне, кровожадные воины.
     Морган Мэган уселся на берегу, обхватив руками  колени,  и
уставился на бога, как ребенок, которому рассказывают сказку. А
бог  спокойно  блуждал  глазами  по  невидимой дали, и речь его
текла как бы сама собой.
     -- И стало так, что пашни перестали родить, реки обмелели,
леса поредели, болота пересохли. И  случилось  так,  что  купцы
стали глупы и жадны, ученые ленивы