, кто проклял Лаймерика. Он ведь
может и нас проклясть, сэр, ведь драконы -- его создания, как и
все прочие, кроме троллей. Я  думаю,  что  он  вмешается,  если
узнает, что мы хотим убить одного из них.
     -- Тэм,  --  очень  серьезно  сказал  Хелот.  --  Если это
произойдет, ты уйдешь немедленно, Я  не  хочу  видеть,  как  ты
погибнешь.
     -- Вы  думаете,  что  этот...  --  Тэм  понизил  голос, --
...Морган Мэган растерзает нас в клочья?
     -- Я не знаком с Морганом Мэганом, -- ответил Хелот, -- но
ничего хорошего о нем здесь еще не  ,  слышал.  Впрочем,  слухи
есть  слухи,  а  про  демиургов  много  врут.  Святой Сульпиций
отзывался о нем сдержанно, но вполне положительно.
     Тэм осенил себя крестным знамением и пробормотал молитву.
     -- Хороший  был  старик,  --  добавил  мальчик,   закончив
молиться.
     Они  выбрались из долины к вечеру. На краю леса начиналась
хорошо накатанная грунтовая дорога. Вокруг был чистый  красивый
сосновый  лес,  и  кора  у  деревьев  светилась  в лучах заката
прозрачным  серебром.  В  нетронутом  мху   стояли   золотистые
муравейники.  Это было место, особо расположенное к человеку, и
путники мгновенно ощутили  токи  добра,  исходившие  от  земли.
Серебряный  Лес  словно  принимал  в  свои объятия уставшего от
жестокости  человека,   предоставляя   ему   все   необходимое:
умиротворение, покой и одиночество.
     Хелот  остановил коня, прислушался. В тишине где-то далеко
журчала вода.
     -- Теперь я понимаю, -- проговорил он вполголоса,  --  что
эту землю сотворил беглый каторжник. Да, похоже...
     Он  вспомнил  первые дни своего освобождения из баронского
замка и вздохнул. Тогда ему не хватало вот  такого  Серебряного
Леса,  где  можно  было  бы  скрыться  от  всех и кануть в лоно
благосклонной и безразличной природы.  И  сам  того  не  желая,
Хелот ощутил симпатию к этому Моргану. Пожалуй, теперь он хотел
встретить  беспутного  Демиурга. Лангедокец не испытывал больше
страха перед ним.
     -- Здесь живут тролли, -- озираясь,  сказал  Тэм.  --  Мне
говорил  Иллуги.  Морган  их  не  сотворял,  и,  стало быть, по
законам Народа и по законам великанов, их может убить  любой  и
не  понести  за  это  наказания.  Они  вне  творения -- так мне
рассказывал Иллуги.
     -- В мире Аррой свои законы, -- отозвался Хелот. -- У  вас
в Англии тоже есть нечто подобное, не находишь?
     Тэм поежился:
     -- Так-то это так, но все же... Мне все время кажется, что
за мной наблюдают.
     -- Наверное, это третий глаз Иллуги. Помнишь, он хвалился,
что третий  глаз  у  него  провидческий.  Наверняка  он нас уже
заметил.
     Песчаная дорога раздвоилась, потом еще раз.  Хелот  всякий
раз  избирал направление, которое вывело бы их к реке Боанн, но
каждый раз дорога неизменно выворачивала к перекрестку,  откуда
они  начали  свой  путь. Наконец Хелот направил лошадь прямо по
мхам, между серебряных стволов. Тэм следовал за ним шаг в  шаг.
Он озирался по сторонам и чувствовал себя крайне неуютно.
     Хотя  был  уже  вечер,  в  лесу  становилось  все светлее.
Светились  стволы  сосен.  Лучи  заходящего  солнца  окрашивали
серебро  в  золотистый,  розоватый,  фиолетовый цвета. Весь лес
переливался  и  горел,  и  по  лицам  двух  путников  скользили
разноцветные  отблески.  Лошади  тихо ступали по мху. Птицы уже
молчали, и в тишине все громче и громче слышно было, как где-то
неподалеку бежит вода.
     Они спустились в  низинку  и  увидели  наскоро  слепленную
избушку.  Она стояла прямо на краю невысокого обрыва над рекой.
Под  обрывом  бежала  речка,  которая  через   несколько   миль
превратится  в  поток, носящий имя богини Боанн. Здесь она была
значительно шире, чем в верховьях.
     Хелот  соскочил  с  коня  и,  бросив  поводья,  подошел  к
покосившейся  двери.  Она была кое-как обита облезлой медвежьей
шкурой, из которой клочками торчала свалявшаяся  шерсть.  Дверь
была  приоткрыта. Хелот толкнул ее и, пригнувшись, вошел. Тэм с
тревогой следил за ним.
     Это была обыкновенная охотничья избушка.  Единственное  ее
окно  было засижено мухами. Зимняя рама была вставлена -- никто
не потрудился высадить ее на лето. Одно  из  двух  стекол  было
наполовину  разбито. На очень узком и очень грязном подоконнике
стояла покрытая пылью глиняная лампа. Имелся стол,  сколоченный
из  грубо  оструганных  досок. К нему прилипли клочки истлевшей
скатерти. В углу имелось ложе, сплошь заваленное тряпьем.
     Тряпье шевельнулось.  Хелот  вдруг  сообразил,  что  здесь
кто-то спит. Он удвоил осторожность, нащупывая на поясе кинжал,
но  вдруг  в  темноте  налетел  на  брошенный на полу чайник и,
пытаясь сохранить равновесие, своротил стол.
     Спящий завозился и сел. Хелот,  выругавшись  по-валлийски,
замер,  сжимая  пальцами  рукоятку  кинжала.  В  открытую дверь
ворвался Тэм и закричал: -- Сэр! Вы меня бросили? Там  страшно!
Хелот ему не ответил.
     -- Кто  здесь?  --  спросил  он неизвестного. -- Нас двое,
учти, и мы вооружены.
     -- Я не  могу  ответить  тебе,  --  прозвучал  из  темноты
странно знакомый голос. -- Я плохо помню. Скажи, кто ты такой?
     -- В  этом  мире меня называют дакини, -- сказал Хелот. --
Мое имя тебе ничего не скажет. Здесь я чужой.
     -- Давай выйдем отсюда, -- предложил незнакомец. -- Если у
тебя нет враждебных намерений, то у меня их тоже нет.
     -- Хорошо.
     Хелот взял Тэма за руку, и они вышли к светящимся соснам.
     -- Чего ты испугался? -- спросил Тэма Хелот, пока они были
наедине.
     Мальчик поежился:
     -- Не знаю. Здесь все время как будто кто в спину смотрит.
Может быть, это тролли?
     -- Это Иллуги. Его не следует бояться.
     Дверь избушки скрипнула. Незнакомец выбрался на мягкий мох
и, выпрямившись, прищурился.  Он  был  смуглым  до  черноты,  с
черными   глазами,   очень   худой.  В  первую  секунду  Хелоту
показалось, что он видит перед собой Алькасара. Но в  полумраке
он  мог  и  обмануться.  Алькасар  сразу узнал бы его. Алькасар
узнал  его  даже  под   гримом,   превратившим   лангедокца   в
валлийского  героя.  А этот человек смотрел на него так, словно
видел впервые. Но на всякий случай Хелот спросил:
     -- Ты Алькасар? Ответ удивил его.
     -- Не знаю. Я почти ничего не  помню.  У  тебя  есть  имя,
чтобы я мог обращаться к тебе?
     -- Хелот. А это Тэм Гили.
     Смуглый человек кивнул:
     -- Вы оба нравитесь мне. Простите, если я говорю дерзости.
Может  быть, мне не положено иметь свое мнение. Мне не хотелось
бы быть невежливым.
     -- Но ты очень вежлив, -- сказал  Хелот.  --  Может  быть,
разведем костер и поужинаем? У нас есть немного сушеного мяса.
     -- Спасибо,  --  сказал чужой человек и скрылся в избушке,
где оставил  свои  сапоги.  Хелот  слышал,  как  он  возится  в
темноте,  обуваясь.  Потом  снова  звякнул  брошенный  на  полу
избушки чайник, и незнакомец показался на пороге.
     Костер,  разведенный  Хелотом,  уже  деликатно   облизывал
походный  котелок,  в котором варилось мясо. Тэм с пятнами сажи
на скулах, сосредоточенно подкладывал в огонь веточки.
     Незнакомец,  странно  похожий  на   Алькасара,   сутулясь,
остановился  поодаль  и  нерешительно  посмотрел на Хелота. Тот
кивнул. Тогда незнакомец сел рядом.
     -- Тэм и я -- мы чужие в этом мире, -- сказал Хелот. --  И
ты, похоже, тоже. Может быть, нам держаться друг друга?
     -- Хорошо,  --  сказал  незнакомец  и поежился. -- Мне все
время не по себе, -- признался он. --  Хуже  всего,  что  я  не
помню, как здесь оказался.
     Хелот помешал в котелке палкой.
     -- Попробуй  вспомнить  хоть  что-нибудь, -- сказал он. --
Может быть, тебе здесь смогут помочь.
     Незнакомец нахмурился. Сейчас он так напоминал  Алькасара,
что  Хелот  готов  был  поклясться в том, что видит перед собой
сарацина. -- Я помню, что с кем-то сражаюсь...  --  Значит,  ты
воин. Но незнакомец покачал головой: -- Нет. Почему-то я хорошо
знаю, что я не воин. Я Другой касты. Не помню какой.
     -- Касты?  --  Хелот  ухватился  за  это  воспоминание. --
Вспомни хотя бы, высокой или низкой.
     -- Низкой, -- тут же ответил незнакомец.
     -- Почему же ты тогда сражался?
     -- Меня хотели убить. Я защищался. Я ударился о  стену,  и
посыпались...  --  Его  лицо исказила гримаса боли. -- Они были
яркие, как падающие звезды. Они вспыхивали: красный, оранжевый,
желтый, зеленый, синий... Они горели, обжигали, ослепляли,  они
выжгли память, они...
     Хелот взял его за руку.
     -- Ты  бредишь,  --  сказал  он  тихо.  --  Давай-ка лучше
поужинаем. Не надо вспоминать.
     -- И каждая вспышка длилась мгновение  и  вечность.  Время
свернулось  в  капли  огненного  дождя.  И  мира  не  стало, --
пробормотал он. Хелот потряс его  за  плечи,  потом  ударил  по
щеке.
     -- Очнись! -- крикнул он. -- Перестань! Забудь!
     Незнакомец  сильно вздрогнул всем телом и посмотрел Хелоту
в глаза.
     -- Кто ты? -- спросил он, еле шевеля губами.
     -- Мое имя Хелот. Со мной Тэм Гили. Давай ужинать.
     Незнакомец замолчал и взял из рук  Хелота  мясо.  Какое-то
время  он  сидел  неподвижно,  забыв  о куске, который держал в
руке,  потом  начал  жевать.  Ни   малейшей   благодарности   к
гостеприимству  Хелота  он,  похоже,  не испытывал. Когда Хелот
спросил его, по душе ли ему скромное угощение двух  странников,
незнакомец вздрогнул всем телом и перестал жевать, но головы не
поднял. Хелот пожал плечами и оставил его в покое.
     Тэм   уютно   устроился  возле  огня.  Серебряные  деревья
постепенно темнели и угасали.  Теперь  единственным  источником
света был маленький костер.
     -- Вы   верите,   сэр,  что  можно  победить  кровожадного
дракона? -- спросил Тэм.
     -- В древности это многим удавалось, --  задумчиво  сказал
Хелот.  -- Я сам читал об этом, когда был немногим старше тебя,
Тэм. Были герои, которые убивали  драконов  налево  и  направо.
Иллуги  говорит,  будто  в  одной  старинной  книге, называемой
Гнилая Кожа, описан смертоносный прием, который был известен  в
этих  краях  как  Прыжок  Лосося или что-то в этом роде. Иллуги
уверяет, что против драконов этот прием действовал безотказно.
     -- А в чем он заключается? -- жадно спросил Тэм.
     Хелот вздохнул:
     -- Если бы знать.. Иллуги  понятия  не  имеет.  --  А  где
книга? Ведь вы умеете читать, сэр, значит...
     -- Иллуги  и  Имлах  в один голос уверяют, что Гнилая Кожа
хранится у тролля Форайрэ.  Он  полный  болван,  как  ты  успел
заметить  на  пиршестве  у  барона, но твердо усвоил, что книга
Гнилая Кожа -- великая ценность.
     -- Это точно, -- согласился Тэм, временно впав  в  уныние.
-- И как вы надеетесь уговорить его, сэр?
     -- Попробую. В конце концов, сам Форайрэ, наверное, ничего
не имел  бы  против,  если  бы  жуткое  чудовище  было  наконец
уничтожено. Ведь никому неохота  жить  в  вечном  страхе  перед
драконами-.
     -- Не  очень-то  мне нравятся тролли, -- проворчал Тэм. --
Недоумки они какие-то, если не считать Иллуги.
     -- Я   думал,   что   только   Народ   подвержен    заразе
национализма, -- заметил Хелот.
     Тэм покраснел, но в темноте Хелот не заметил этого. А Тэма
вдруг осенила новая мысль, и он спросил, от волнения растягивая
слова:
     -- А  вдруг  Форайрэ  людоед,  сэр?  Я  слышал,  что среди
троллей встречаются людоеды.
     -- Понятия не имею, --  отозвался  Хелот.  --  Ну  людоед.
Тебе-то что? Тебе с ним детей не крестить.
     -- Да  мне-то  ничего,  -- уныло согласился Тэм. -- Съест,
только и всего.
     Они замолчали. Костер потрескивал,  отважно  соперничая  с
очагом  родного  дома,  который  пытался  заменить  собою. Надо
признать, что отчасти ему это удавалось.
     Хелот взял пустой котелок и направился к  реке  за  водой.
Тэм   лениво  покосился  на  своего  хозяина,  но  услуг  своих
предлагать не стал. "Совсем разбаловался мальчишка", -- подумал
Хелот, усмехаясь.
     Он шагнул в темноту, и сразу же в его  разгоряченное  лицо
плеснула  прохлада.  Хелот  осторожно  спустился  по глинистому
обрыву к воде и, стоя  на  коряге,  лежащей  на  зыбком  песке,
зачерпнул.   Яркая   луна,  отраженная  в  реке,  сверкнула  на
расходящихся по воде кругах. Хелот  выбрался  наверх,  поставил
котелок  на  траву  и  наклонился,  вытирая испачканные в глине
колени. Отсюда, в ярком лунном свете, хорошо были видны  костер
и две темные фигуры возле него. С одной стороны пристроился Тэм
Гили.  Он  расположился  поближе  к огню, заботливо оберегая от
искр свои сапоги -- подарок Лаймерика.  И  с  чего  это  мастер
горностаев так заботился о мальчишке-дакини? К Хелоту небось он
никаких  добрых  чувств  не испытывал. С другой стороны костра,
чуть подальше от пламени, сидел на земле незнакомец, сцепив  на
затылке руки и уткнувшись подбородком в колени.
     Хелот  подхватил котелок с водой и направился к костру. На
седле, снятом с коня на ночь, были аккуратно разложены  мешочки
с  сушеными  травами  -- еще один дар баронессы Имлах. Поистине
она была очень заботливой дамой сердца. Хелот  повесил  котелок
над  огнем  и  развязал  мешочки.  Щепотку  одной  травы -- для
бодрости духа, щепотку другой -- для свежести  и  аромата.  Так
учила его дама Имлах.
     -- Интересно,  --  снова  завел  Тэм,  --  а  как выглядит
дракон?
     Хелот задумчиво посмотрел в огонь, словно  надеялся  найти
там ответ.
     -- Честно  говоря,  я  плохо  представляю  себе  драконов.
Думаю, он похож на огромного змея, покрытого жестким  панцирем.
На  спине  острые  шипы.  На  лапах  когти, а из лопаток растут
мощные перепончатые крылья.
     -- И он дышит пламенем, -- добавил Тэм, -- Возможно, -- не
стал спорить Хелот.
     -- А девушки ему зачем?
     Хелот пожал плечами. Он полагал, что Тэм  слишком  юн  для
подобных вопросов.
     -- Думаю,  у  тебя  будет  возможность  справиться об этом
непосредственно у дракона,  --  сказал  он  и  с  удовольствием
заметил, что Тэма передернуло.
     Вода  в  котелке  забулькала.  Хелот  забубнил заклинание,
затверженное со слов госпожи Имлах:
     -- "Жар   огня,   землицы   влага,   холод   ветра,   воды
прохлада..."  --  Он  не  закончил  заговора,  и не потому, что
забыл. В какой-то миг он вдруг понял, что молчаливые и  суровые
силы  мира  Аррой и Серебряного Леса и без этих слов знают, что
им делать с этой травой и с  этой  водой.  И  с  костром,  и  с
беззвучно  текущей  под  обрывом рекой. И со звездным небом над
клочком Серебряного Леса. И с мальчиком по имени Тэм Гили.
     И с ним, Хелотом из  Лангедока,  который  на  свою  голову
надавал  невыполнимых  обетов  и  сейчас  едет убивать ужасного
дракона. Во всяком случае, Хелот очень надеялся на это.
     Морган  Мэган  стоял   на   скалистой   равнине,   кое-где
прорезанной  глубокими  расщелинами.  Открытая всем ветрам, она
была  лишена  какой-либо  растительности.  В  выемках  осталась
дождевая  вода.  Ветер  рвал  волосы Мэгана, трепал его плащ. У
бродячего мага был усталый вид. Одежда его износилась, и  видно
было, что много дней уже ему не случалось преклонять голову под
крышей.  Впрочем,  Моргана  это  не  беспокоило.  Любая  участь
казалась ему предпочтительнее той, от  которой  он  ушел  много
веков назад.
     Мир,  где он оказался, был пустынным и мрачным. Серые тучи
низко нависали над головой, грозя  пролиться  холодным  дождем.
Морган  Мэган  прошел  по  скалистой равнине, не склоняя головы
перед  порывами  ледяного  ветра.  Больной   его   глаз   начал
слезиться, от холода заныли зубы.
     Он спустился в низину и начал исследовать пещеры, которыми
был прорезан обрывистый склон. Почти все были завалены ветками,
хвоей,  всевозможным  мусором.  Наконец  ему почудилось, что он
улавливает звук дыхания.  Морган  прислушался,  склонив  голову
набок.  Да,  за завалами разнообразнейшего полуистлевшего хлама
кто-то дышал.  Вооружившись  палкой,  Морган  извлек  несколько
разложившихся тушек животных, зарытых здесь хищниками на черный
день, и отшвырнул их подальше. Разбросал сапогами хвою и ветки,
разгреб  руками  песок,  наметенный  ветром. Из прохода донесся
храп.
     -- Вельва, -- позвал Морган. Храп не  прекращался.  Морган
осторожно  проник  в  пещеру и стал осматриваться. Здесь стояла
ужасающая вонь. В углу на гнилых шкурах спала, разметавшись  во
сне,  старая  женщина.  Она была дряхлой, как мир. Щеки ее были
как печеное яблоко,  веки  сморщились,  ресницы  выпали.  Седые
волосы отросли так, что окутывали ее до пояса. И хвала богам за
это: почтенная старуха была обнажена, ибо одежда на ней истлела
за века, частично была съедена насекомыми, частично разложилась
и  превратилась  в  прах. Волосы милосердно скрывали от Моргана
хотя бы верхнюю часть ее тела.
     -- Вельва,  --   повторил   Морган.   Старуха   никак   не
отреагировала.  Она  была  погружена в свой вековечный сон и не
собиралась прерывать это занятие. Перекрестившись,  как  научил
его  отец  Раок,  Морган  склонился  над ней и взял ее на руки.
Вельва оказалась на удивление тяжелой. Моргану показалось,  что
внутри  у  него  что-то  обрывается.  К тому же вельва источала
невыносимый смрад. Задыхаясь, Морган потащил  ее  к  выходу  из
пещеры и уложил на мягкий мох.
     Здесь   он  смог  перевести  дыхание  и  глотнуть  свежего
воздуха. Затем принялся трясти вельву и хлопать  ее  по  щекам,
превозмогая отвращение.
     Храп прекратился. Вельва зашевелилась, помотала головой по
мху, открыла   глаза.   Моргану   показалось,   что  перед  ним
разверзлись две пропасти, такими глубокими и мудрыми  были  эти
глаза,   такие   чудовищные   видения  затаились  на  дне  этих
старческих зрачков.
     -- Один? -- позвала она. -- Ты  Один?  Ты  Вотан  Водитель
Воинов?  Ты  Альферд  Всеотец?  Ты  Хар  Высокий Рост? Ты Хрофт
Воитель? Ты Харбард Седая Борода? Ты Хникар  Сеятель  Раздоров?
Ты отец Вали? Ты супруг Фригг?
     -- Что?  --  Морган  растерялся.  -- О ком ты говоришь? Ты
вельва?
     -- Я вельва. Я волуспа. Я  вижу  будущее.  Я  знаю  все  о
побели  богов.  Я  знаю  все о гибели людей. Я прозреваю гибель
мира.
     -- Тебя-то мне и надо, -- обрадовался  Морган.  --  Помоги
мне,  мудрая  вельва.  Видишь  ли, меня зовут Морган Мэган, и я
Демиург. Я сотворил мир. Я был молод и глуп,  когда  взялся  за
это  дело. И вот теперь, когда я стал старше и мудрее, я понял,
что совершил множество ошибок. Я жажду  исправить  их.  Я  хочу
смять,  как комок глины, то, что сотворил по незрелости разума,
и вылепить новый мир -- гармоничный и совершенный. Научи  меня,
как сделать это.
     -- Я вельва, -- повторила старая женщина. -- Кто ты?
     -- Я создатель, -- ответил Морган. -- Я Демиург.
     -- Демиург. Я не понимаю.
     -- Я  вопрошающий. Я хочу знать, как погибают миры. Я хочу
сам погубить мир. Научи  меня,  мудрая  вельва,  которая  видит
гибель богов.
     -- Я вижу. Я знаю. Наступит зима и продлится она три года.
Великанской зимой назовут ее. И на исходе этой зимы не наступит
весна.  Вечная  ночь  спустится  на  землю,  ибо волк проглотит
солнце. Но и месяц не осветит ночные равнины, ибо  другой  волк
съест луну, и не станет в мире света... Звезды упадут с небес и
канут в вечном снегу...
     -- Замечательно,  -- пробормотал Морган. -- Значит, звезды
упадут.  Волков  творить  не  надо,  уже  сотворены.   Отличная
эсхатология. Экономная.
     Вельва, не замечая, продолжала замогильным голосом:
     -- И  тогда  затрясется  и  загудит ось земная. И начнется
содрогание почвы, и скалы будут раскалываться...
     -- А это уже похоже на то, что читал  мне  отец  Раок,  --
заметил  Морган.  -- Стало быть, без землетрясения не обойтись.
Много энергии забирают  эти  землетрясения.  Ладно,  постараюсь
ради  такого дела. Продолжай, вельва. Ты говоришь замечательные
вещи.
     -- И погрузится в море земля. Вырвутся на свободу  ужасные
подземные демоны, и придет из-за горизонта корабль мертвецов,..
Загремит труба...