творил  эту  местность.  То и дело замечал признаки своего
глубокого алкогольного опьянения,  в  котором  пребывал,  когда
создавал  эти  раскоряченные деревья, уродливые валуны, заводи,
нелепые болота, полные ржавой грязи. Да и речка сама получилась
не ахти какая. Немудрено: попробуй создай что-нибудь приличное,
когда в голове сплошной туман и обида неизвестно на кого.
     Морган остановился, осмотрелся. Кое-что  уже  окультурили.
Тут  осушено  болотце,  здесь  насажены  приличные  деревца. На
мгновение он умилился: хоть и уроды они, эти обитатели  холмов,
но толк с них все-таки есть.
     И  тут  Демиург  увидел  нечто,  от  чего настроение сразу
испортилось. У переправы, называемой  Городищенская  Лава,  был
выставлен   кордон.  Низкорослые,  упрямые  с  виду  человечки,
вооруженные  алебардами   и   пиками,   с   решительным   видом
расхаживали  у  лавы взад-вперед. Некоторые готовили на кострах
еду, другие бдительно озирали окрестности. Судя  по  количеству
пик  и  копий,  поставленных в пирамиду, воинов на этом кордоне
было довольно много, никак не меньше пятидесяти.
     Морган Мэган направился прямо к ним.
     -- Стой! -- гаркнул один из них, направляя копье Моргану в
грудь.
     Тот остановился, прищурил  здоровый  глаз.  Больной  мутно
глядел из-под скошенного века куда-то в сторону.
     -- Кто таков? -- требовательно спросил другой человечек, с
золотыми пластинами на кожаной кирасе, -- видимо, командир.
     -- Мое  имя  Морган Мэган. Трепещите, жители холмов, ибо я
создал вас и вернулся посмотреть, как вы бережете мои заветы.
     -- Демиург, что ли?  --  недоверчиво  прищурился  командир
кордона.  --  Морган Мэган, говоришь? А вот мы сейчас проверим,
какой ты Морган. Руки за голову и ступай за нами.
     Морган  Мэган  подчинился.  Его  забавлял  серьезный  тон,
которым говорил человечек со своим божеством.
     Демиурга   привели   в   деревянную   избушку   и   велели
остановиться у порога. Когда он попробовал было опустить  руки,
острия  пик  в  руках  двух  солдат  угрожающе уставились ему в
грудь.
     -- Что тебе нужно в этих краях,  дакини,  называющий  себя
Морган Мэган?
     -- Я  пришел  посмотреть, как живет мой народ. Направлялся
сейчас в земли драконов.
     В избушке все пришло в движение. Заерзал командир кордона,
шевельнулись пики солдат, оконная рама и та хлопнула.
     -- Ты шел в земли драконов? С какой целью?
     -- Справиться об их житье-бытье. Слишком уж  много  плетут
небылиц про этот молодой народ, Надо посмотреть своими глазами.
     -- Значит,  к  драконам податься решил. А тебе ведомо, что
сие ведено расценивать как предательство?
     -- Меня не касаются ваши запреты. Я -- Демиург.
     -- Думиург ты  или  нет,  но  предательство  налицо.  Твое
вмешательство  может  спровоцировать  новую грандиозную войну с
драконами, в которой будет уничтожен  цвет  народа  холмов.  Из
страха   за   свой  народ  правительница  Боанн  запретила  нам
переходить реку.
     Морган Мэган опустил руки, отвел в стороны угрожавшие  ему
пики и заорал:
     -- Еще раз услышу об этой дуре, поотрываю головы вам всем!
Мне нет никакого дела до Боанн и ее глупых запретов! Кто из вас
хоть раз видел дракона?
     -- Все  мы сражались с ними, -- был ответ. -- И если Боанн
запрещает нам...
     -- МНЕ она ничего не может запретить, --  зарычал  Морган.
-- Я Демиург! Боги преисподней! Демиург я или нет?
     -- Нет,  --  сказал  командир кордона. -- Нам ты больше не
Демиург, Морган Мэган. Нам ты теперь военный преступник,
     Это было больше, чем Морган Мэган мог вынести. Ругаясь  на
древневаллийском  языке,  маг топнул ногой, и посыпались искры.
Он взмахнул рукой -- и из его пальцев  вылетела  молния.  Белое
сияние  окутало  его.  Гнев  Моргана  разрастался, он был готов
испепелить и избушку, и находившихся в ней людей. Он не  видел,
как  они  испугались,  потому что внезапно с громким плеском из
реки выскочила белая лошадь со стоящей на ее спине  женщиной  в
алых одеяниях.
     -- Морган! -- пронзительно закричала она.
     Маг  обернулся  п  дверях  и  увидел ее. Вода стекала с ее
золотых волос, алый шелк  облепил  пышное  тело.  Темные  глаза
богини  горели  золотистым огнем. Про такие глаза можно было бы
сказать "медовые". Она была похожа на Моргана -- те же  тонкие,
нервные  черты лица. Но если сын с первого взгляда казался чуть
ли не  уродом  и  лишь  спустя  какое-то  время  подчинял  себе
собеседника  неотразимым  обаянием  личности,  то мать поначалу
поражала красотой, а затем начинала отталкивать, ибо за внешней
прелестью черт не скрывалось ни ума, ни глубины.
     -- Остановись, Морган! --  повторила  Боанн.  --  Не  смей
причинять  вреда  моему народу! Они -- мои, они служат мне, они
верят мне! Я желаю им лишь добра, Морган, в то время как  ты...
ты...
     -- Мать!  --  прошипел  Морган Мэган. -- Ты вмешиваешься в
мужскую игру. Это мой мир. Уходи отсюда, ведьма.
     -- Нут и Наукет! -- воззвала Боанн. -- О боги  всемогущего
космоса, видите ли вы этого неблагодарного сына? -- Она яростно
уставила  в  Моргана  палец  со  сверкающим  кольцом. -- Как ты
смеешь быть непочтительным с матерью?
     -- Смею! -- орал Морган. -- Еще как смею! Ни одна мать так
не поступает со своим ребенком! Ты  бросила  меня  на  произвол
судьбы, мамочка! От тебя одни только глупости и неприятности!
     -- Да,  бросила!  --  зарыдала Боанн. -- Я была вынуждена!
Знал бы ты, сколько слез...
     -- Молчи! -- рявкнул Морган. --  Я  не  хочу  тебя  больше
слушать. -- ...Сколько страданий...
     -- Молчи,  женщина!  Ради кого мы сошлись с тобой в споре,
скажи?
     -- Ради народа,  который  страдает,  как  и  я...  Сколько
бессонных ночей...
     -- Ради  народа? -- оскалился Морган. -- Раз так, то пусть
народ и решает. Боанн мгновенно осушила слезы.
     -- Да, -- провозгласила она, -- пусть  выбирает  народ,  С
кем  он  останется -- с Боанн, которая желает ему мира, добра и
покоя,  или  с  Морганом  Мэганом,  от  которого  одни   только
беспокойства, войны и неприятности?
     -- Да  будет  так,  --  согласился  Морган. Он вдруг разом
устал.
     Библиотеку громили орды варваров. Книги летели на пол. Два
монаха лежали, простершись на  полу;  лысый  череп  одного  был
раскроен  чудовищным  ударом моргенштерна. В луже крови плавало
легкое костяное распятие, выпавшее из руки старца. Присев рядом
с ним на корточки, широкоплечий громила с  треском  выдирал  из
серебряного  оклада пергаментные страницы книги. Ему нужны были
серебро и рубины, украшавшие оклад, а книга  мало  интересовала
воина.
     Кто-то потыкал в него ногой. Заворчав, как пес, у которого
норовят отобрать вкусную мозговую кость, варвар поднял голову в
простом  шлеме.  Рядом  стоял  человек,  которого воин поначалу
принял за недобитого монаха. Он был без доспехов, в потрепанной
одежде. Меч в ножнах  закинут  за  плечи,  на  поясе  болтается
узелок.
     -- Эй, -- сказал человек, -- мое имя Морган.
     -- Ну  и что? -- ответил варвар. -- Я Бриаскис Сокрушитель
Черепов.
     -- Сердце мое трепещет при звуке этого имени,  --  вежливо
сказал  Морган  Мэган.  --  Скажи  мне, славный Сокрушитель, не
осталось ли в этой обители живого монаха?
     -- Почем мне знать, Морган Без Прозвания? Я занят.
     Морган кивнул ему и неторопливо  пошел  в  глубь  обители.
Повсюду  были  следы  разрушений.  Он видел лужи крови, осколки
посуды, обломки  мебели,  обрывки  тканей.  То  и  дело  Морган
наклонялся  к телам убитых, но ни в одном пока что не обнаружил
признаков жизни. Он уже подумывал о том, чтобы поискать  другую
обитель, как вдруг заметил, что в одном из подвалов еле заметно
шевельнулась  дверь.  Оглядевшись  по  сторонам  и не обнаружив
поблизости  ни  одного  варвара,  Морган  Мэган  быстрым  шагом
направился к этой двери и распахнул ее.
     Он  оказался  в  темном  помещении,  где  на первый взгляд
никого не было. Морган поднял руку, и подвал озарился  неверным
светом. И тогда стало видно, что в углу съежился монах в черной
одежде. Он был не молод, но и не слишком стар. Одеяния его были
запятнаны  кровью. Монах в ужасе смотрел на Моргана, из пальцев
которого изливался свет.
     -- Не бойся, -- сказал Морган. -- Это твоя келья?
     -- Да, -- еле слышно выдавил монах. -- Здесь я переписывал
книги.
     -- А, так ты переписчик? Какая удача!
     Морган уселся на жесткое ложе и развалился поудобнее.
     --Я не из тех варваров,  что  грабят  и  убивают  вас,  --
сказал Морган Мэган. -- Меня не следует бояться.
     -- Я вижу, что ты не из тех варваров, -- проговорил монах.
-- Но вот следует ли тебя бояться -- другой вопрос. Быть может,
предпочтительнее   пасть  от  руки  простодушного  невежды,  не
ведающего, что творит. Мученический конец --  это  то,  к  чему
надлежит стремиться.
     Морган Мэган зевнул.
     -- Как  мне  называть  тебя?  Ибо  разговор  нам предстоит
долгий.
     -- Можешь называть меня "отец Раок", -- сказал монах.
     -- У вас принято такое обращение?
     -- Да. Я же монах. Только разговор у нас с тобой  вряд  ли
получится долгим.
     -- Да? -- Морган Мэган удивился. -- А почему, отец Раок?
     -- Потому  что я умираю, -- сказал монах. Он отнял руку от
живота, и  Морган  Мэган  увидел  зияющую  рану.  Его  поразило
самообладание, с которым держался этот человек.
     -- Ну  уж  нет, -- заявил Морган Мэган. -- Ты мне нужен, К
тому же мне нравится, как ты себя ведешь. Стой где стоишь и  не
шевелись, отец Раок. Сейчас тебе будет очень больно. Постарайся
не кричать.
     Морган  встал  с  жесткой  койки монаха и поднял одну руку
вверх, а другую направил на отца Раока. Яркая вспышка  пронзила
полутемное  помещение.  Луч  света сорвался с пальцев Моргана и
ударил монаха с такой силой, что тот пошатнулся  и  грянулся  о
стену.  Боль  исказила  его  лицо.  Из  глаз брызнули слезы, он
застонал  сквозь  стиснутые  зубы.  Сила,  вызванная   Мэганом,
избивала  бренное  земное  тело.  Мучению,  казалось,  не будет
конца. И вдруг все кончилось.
     Отец Раок с трудом перевел дыхание и  посмотрел  Мэгану  в
лицо  усталыми  глазами  измученного  старого пса. Морган Мэган
опять уселся на койку, заложил ногу на ногу и усмехнулся.
     -- Как ты себя чувствуешь, отец Раок?
     -- Я очень устал...
     -- Посмотри, как там твоя рана.
     Монах машинально подчинился и нащупал лишь дыру в одежде и
рубец на коже. Теперь его лицо выражало неподдельный ужас.
     -- Что это?
     -- А..  простое   исцеление.   Не   стоит   благодарности.
Наоборот,  это  я  должен  сказать  тебе  спасибо за то, что не
кричал. Ты мужественный человек. Проживешь еще лет пятьдесят, я
думаю.
     Отец Раок дрожал всем телом.
     -- Кто ты? -- спросил он.
     -- Можешь называть меня Морган, это  мое  имя,  --  сказал
Демиург.  -- Кто я? Это сложный вопрос. Многое зависит от того,
во что вы здесь верите... Какая здесь религия, отец Раок?
     -- Христианская.
     -- Вы католики? -- уточнил Морган Мэган. (Он явно гордился
своими познаниями в этой сфере.) Отец Раок кивнул.
     -- Нечестивцы  и  язычники  разграбили  нашу  обитель,  --
сказал он, -- но ни один из братьев не отрекся от своей веры.
     -- Расскажи мне об этой вере, -- попросил Морган Мэган.
     -- Разве  ты  не...  ты не сатана? -- прошептал отец Раок,
осеняя себя крестом.
     -- Я даже не знаю, кто это такой, -- простодушно  сознался
Морган Мэган.
     -- Докажи! -- запальчиво произнес отец Раок. -- Ибо сатана
-- враг  рода  человеческого.  Быть  может,  ты  искушаешь меня
чудесным исцелением, чтобы спасти тело, но подбить душу?
     -- Твои речи темны для меня. Как я могу доказать тебе, что
не имею к этому "шайтане" никакого отношения?
     Отец Раок протянул к нему крест.
     -- Поцелуй его, --  сказал  он.  --  А  потом  осени  себя
крестным  знамением.  Вот  так.  --  Он показал. -- И произнеси
какой-нибудь стих из библии.
     Морган Мэган подчинился, но вынужден был  признаться,  что
библии не читал.
     -- Я  пришел  в эту обитель, полагая найти здесь мудрость.
Расскажи мне о вашем Боге, отец Раок.
     -- Бог  необъятен  и  неохватен  разумом.  Возможен   лишь
рассказ   о   его  деяниях.  Но  и  они  безмерны.  Какие  тебя
интересуют?
     -- Расскажи о том, как был сотворен ваш мир и как он будет
уничтожен. Ведь  я  всего  лишь  невежественный  язычник.  Я  с
радостью послушал бы вашу книгу. Как ты ее назвал?
     -- Библия, -- напомнил монах.
     Морган Мэган кивнул:
     -- Уверен,  что  там  содержится  немало полезных советов.
Дурак я  был,  что  не  читал  ее  раньше.  Нельзя  браться  за
сотворение  мира, если не соображаешь, что делаешь. Да и ошибки
других богов -- ценный опыт,  на  котором  надо  было  учиться.
Словом, я глубоко раскаиваюсь в своем невежестве и жажду узреть
свет истины.
     Эти  слова  как  нельзя  лучше  растопили  сердце сурового
монаха. И покуда наверху, в верхних кельях, шла резня и варвары
проливали кровь и грабили монастырские сокровища, в  подземелье
отец  Раок  вдохновенным голосом читал священную книгу христиан
своему странному слушателю.
     А Морган Мэган слушал, приоткрыв  рот  и  затаив  дыхание.
Здоровый  глаз его горел. От возбуждения он то и дело облизывал
губы,  грыз  ногти,  ерзал.  Грандиозная  картина  конца  света
захватила   его   настолько,  что  он  позабыл  поддерживать  в
подземелье  свет.  Но  монах  знал  "Откровение"   наизусть   и
продолжал  говорить  в  темноте,  и  мрак  подземелья оглашался
мрачными стихами пророчеств и видения конца света.
     Прикрыв глаза, Морган представлял себе суровых  ангелов  с
чашами,  кошмарное  чудовище  с развратной валькирией на спине,
четырех всадников с явно деструктивными наклонностями, грозного
архангела с трубой... "Слишком много народу, --  думал  он,  --
это  же  их  всех  надо  сотворить,  чтобы  они разыграли такой
спектакль!" Он начал загибать пальцы: создать (сколько возни!),
обучить, втолковать им, что от них требуется, заставить вовремя
начать и, самое трудное, вовремя остановить, а под конец еще  и
успеть смести с лица земли...
     Морган  Мэган  открыл  глаза,  и  тотчас же в темной келье
опять вспыхнул свет.
     -- Благодарю тебя за поучительную беседу,  отец  Раок,  --
сказал Морган. -- Я узнал много полезного.
     -- Обращение   язычников   --   моя  задача,  --  смиренно
отозвался монах.
     -- К вечеру ты выйдешь из обители и заберешь отсюда книги,
-- сказал Морган. -- Я направлю к тебе крестьян с повозкой, они
помогут. До ночи не высовывайся. Варвары  тебя  не  найдут.  Об
этом я позабочусь. Попробуй уснуть. Ты хороший служитель своего
Бога  и  честный  человек, как мне показалось. Впрочем, я часто
ошибаюсь.
     Морган Мэган встал и направился к выходу.
     -- Погоди, -- окликнул его монах. -- Кого мне  поминать  в
своих благодарственных молитвах?
     -- Я же назвал свое имя: Морган.
     -- Да,  господин,  но  кто  ты?  Откуда ты снизошел в нашу
обитель?
     -- На этот вопрос существует множество ответов, отец Раок.
Я сын реки, я беглый каторжник, я творец и  созидатель,  а  вот
теперь хочу быть деструктором и эсхатологом... Ибо разочаровали
меня  народ  мой  и  мир мой, и тоска вошла в мое сердце. -- Он
дружески улыбнулся монаху,  который  смотрел  на  него  во  все
глаза,  окончательно  сбитый  с  толку. -- Можешь называть меня
просто: "архангел Михаил".
     И, хихикнув, вышел из кельи.
     Середина  августа  выдалась  в  лесу  Аррой  на  удивление
жаркой. Никто из местных жителей и припомнить не мог, чтобы так
пекло   в   это   время   года.   По  привычке  валили  все  на
безответственность Демиурга, который был пьян,  когда  создавал
здешний  климат. Впрочем, ни Хелоту, ни Тэму это не помогало --
они выступили в поход через день после  памятного  пира.  Хелот
пытался  оставить Тэма в замке, но мальчишка наотрез отказался.
Памятуя о прошлых выходках своего преданного оруженосца,  Хелот
сдался.
     И  вот  замок  остался  позади,  лес  с высокими деревьями
путники миновали за два дня и теперь вошли в долину старых гор,
называемых Щит Балора, и копыта двух лошадей застучали, как  по
камню,  по  иссохшей глине. Земля здесь растрескалась от засухи
-- дожди, поливавшие в начале августа лес Аррой, прошли в  этих
краях  стороной,  и  за весь июль и август почва Щита Балора не
получила ни капли  влаги.  Издалека  казалось,  будто  по  всей
долине расстелили клетчатое полотно. Там, где русло пересохшего
ручья,  бурлившего  по  долине  ранней  весной, хранило остатки
влаги,  яркими  заплатками  на  клетчатом   платке   собирались
бабочки.  Тучи  желтых  и  белых  бабочек садились тесно друг к
другу на квадраты, прочерченные в глине трещинами, и  запускали
хоботки  в  землю.  Когда  Тэм  водил  рукой  по  их шелестящим
крыльям, они  нехотя  поднимались  в  воздух  и  кружили  возле
мальчика, а потом вновь садились на свои места.
     Хелот замотал голову белым кисейным шарфом, подарком Имлах
Кукушкин  Лен,  которую  он избрал дамой сердца с громогласного
одобрения барона. Теленн Гвад  бы  искренне  обиделся,  вздумай
герой,  выехавший  на  битву со свирепым драконом, избрать себе
другую  даму  сердца.  Имлах  от  души   поцеловала   героя   и
преподнесла   ему   дар.   Теперь   этот   дар   защищал   лицо
странствующего рыцаря от палящего солнца и поздних осенних мух.
Хелот оставил только узкую щель для глаз.
     Он обернулся к Тэму и  увидел  отупевшее  от  усталости  и
жажды  лицо мальчика, сплошь покрытое веснушками. Нос мальчишки
обгорел на солнце и облупился, белые волосы слиплись и  повисли
печальными   сосульками.  Заметив  взгляд  Хелота,  Тэм  слегка
оживился:
     -- Можно я что-то скажу, сэр?
     -- Говори, -- великодушно разрешил Хелот.
     Тэм тихонько проговорил:
     -- Я хочу пить, сэр.
     -- Я тоже,  --  утешил  его  Хелот  и  вдруг  остановился,
заметив  кое-что  на  склонах гор. Он слез с седла. Его спутник
непонимающими глазами посмотрел на своего хозяина.
     -- Слезай, Тэм, -- сказал Хелот. -- Шевелись. Ты, кажется,
хотел пить.
     -- Зачем? -- тусклым голосом спросил  Тэм.  --  Здесь  нет
воды, сэр. Здесь наша погибель, сэр.
     -- Смотри,  дурачок,  --  сказал  Хелот, указывая на склон
горы.
     Тэма шатало, когда он подошел поближе.
     И тут он тоже увидел. На склоне росли кусты дикой  красной
смородины.  На  них  еще  оставалось  много ягод. Добравшись до
кустов, путники  начали  жадно  обрывать  горящие  под  солнцем
грозди  и,  давя ягоды, в спешке заталкивать в рот горстями, не
разбирая, где спелые, а где  зеленые.  Горячие,  пыльные  ягоды
пачкали  ладони  и одежду, но люди не обращали на это внимания.
Тэм задыхался от жадности. У него уже  начали  ныть  обожженные
кислой  смородиной десны, но он продолжал глотать и глотать, не
в силах остановиться.
     Действие  ягод  оказалось  волшебным.  Исчезла  усталость,
прошла  жажда.  Из бессильной пустоты вдруг сами собой возникли
новые силы. Хелот удачно убил овода, прихлопнув его на  ухе,  и
повеселел. Тэм подергал его за рукав:
     -- Смотрите,  там кто-то разложил костер. -- Он показал на
дым, поднимавшийся над деревьями с другого склона холма.
     Хелот прищурился. Ему не понравился этот дым. Они  были  в
долине как на ладони. Хелот не любил ощущать себя мишенью.
     -- Давай-ка  уходить,  --  сказал  он,  снова  забираясь в
седло. -- День только начался.  Хорошо  бы  выбраться  из  этой
долины  к  ночи  и  заночевать где-нибудь поближе к Серебряному
Лесу.
     -- Это далеко отсюда?
     -- Порядком. И пока мы болтаем, ближе не станет.
     Тэм подошел к своей лошадке и тоже залез в седло.
     -- Сэр, -- нерешительно  начал  он,  --  не  знаю,  как  и
сказать... А если мы встретим ЕГО... что мы ЕМУ скажем?
     -- Кого?   --   Хелот   с   интересом  смотрел  на  своего
оруженосца. Тэм выглядел смущенным.
     -- ЕГО... Демиурга... Того