зла. Напротив, они думали принять его в свою семью.
Ведь это великая честь -- 1 принадлежать к Народу.
     Ответ Имлах понравился Хелоту еще меньше, чем тон, которым
она говорила.
     -- Твои слова уклончивы, Имлах, -- сказал  он.  --  Что  с
ним? Он жив?
     -- Пока жив. Идем, я хочу показать тебе его. Она поднялась
и повела  Хелота  вверх по узенькой винтовой лесенке на верхний
этаж башни, где возле узкого  окна  на  большой  кровати  лежал
очень маленький Тэм Гили.
     Хелот  осторожно  подсел  к нему. Он заметил, что на ушной
раковине мальчика запеклась кровь, и прикусил губу.
     -- Тэм, -- позвал Хелот. -- Это я, Хелот.
     Мальчик открыл глаза и очень тихо сказал:
     -- Я рад, что это вы, сэр. Она больше не вернется?
     -- Кто?
     -- Фейдельм.
     -- Кто это?
     -- Она красивая и страшная, -- прошептал Тэм. -- Она как в
тумане, как из-под воды... Я думаю, она ведьма, сэр.
     -- Это она тебя покалечила?
     -- Я не знаю. Она коснулась меня, и  ударила  молния.  Мне
показалось, что она не хотела этого. Я боюсь.
     -- Чего ты боишься, Тэм?
     -- Здесь была еще одна женщина. Кто она?
     -- Это  госпожа  Имлах,  хозяйка  замка  Аррой.  Она  тебе
поможет. Ты будешь слушаться ее, хорошо?
     -- Конечно, -- сказал Тэм, -- раз вы так  приказываете.  Я
могу попросить одну вещь, сэр?
     -- Попробуй.
     Тэм закрыл глаза.
     -- Я  очень  голоден,  --  сказал  он.  --  Не могли бы вы
принести мне немного хлеба?
     Имлах, внимательно слушавшая этот  диалог,  подпрыгнула  и
захлопала в ладоши.
     -- Получилось!  --  крикнула  она.  --  "Голод  --  первый
признак  жизнеспособности  умирающего"  --  так  говорит   отец
медицины  Шумукан. Ай да Имлах! Ай да Кукушкин Лен! Получилось!
-- И, повернувшись к Хелоту,  зачастила:  --  Это  было  совсем
новое заклинание, довольно рискованное. Я призывала Силы Радуги
оставить  его.  Ведь  Сила  Фейдельм  --  в той Радуге, которая
окружает ее, понимаешь,  Хелот-дакини?  Ах,  как  я  рада!  Сам
Морган  Мэган  признал  бы, что я права, если бы мог видеть мою
работу. И вдруг зевнула.
     -- Устала. Работа кропотливая. Да и кроме  того,  нервная:
был  страшный  риск  напороться на чужое заклинание, которое по
какой-либо причине не сработало и застряло в... -- Она щелкнула
пальцами. -- Не могу объяснить. В  том  поле,  которое  есть  у
каждого существа. Это было опасно. Но теперь все позади и...
     Хелот прервал ее восторженные излияния:
     -- Я  вынужден напомнить тебе, Имлах, что мальчик попросил
хлеба. Нельзя ли позвать кого-нибудь из слуг,..
     Через несколько  секунд  в  сопровождении  пяти  прыгающих
горностаев  в комнату церемониальным шагом вступил Лаймерик. На
вытянутых руках он нес большую краюху  хлеба  с  углублением  в
середине. Углубление было заполнено сметаной.
     Склонившись,  он  поставил каравай на одеяло и отступил на
два шага.
     -- Вкушай, отпрыск дакини, -- проговорил Лаймерик.
     Тэм принялся за еду, поблагодарив величавого слугу светлым
взглядом. Хелот с  удивлением  заметил,  что  надменный  мастер
горностаев слегка улыбнулся.
     По случаю очередного блистательного успеха баронессы Имлах
в области   магии  и  чародейства  барон  Теленн  Гвад  устроил
грандиозное пиршество. Были приглашены также и соседи:  военный
вождь  Народа  Отон  Осенняя Мгла, великий друид Народа Агафирс
Медвежья  Шкура,  младшие  вожди  Онха  и  Харьян  с  женами  и
подругами.
     Из  Серебряного  Леса  прибыл  Иллуги с четырьмя Друзьями.
Появление Иллуги вызвало  всеобщий  восторг.  Имлах  прыгала  и
целовала  отца,  барон  от  души  жал ему руку и представлял по
очереди  всех  своих  гостей,  путая   имена   жен   и   подруг
приглашенных вождей. Когда они заносчиво поправляли его, Теленн
Гвад пропускал их замечания мимо ушей.
     -- Добро   пожаловать,   Иллуги,  --  гудел  барон.  --  Я
благословляю день и час, когда ты предложил  мне  в  жены  свою
дочь.  Кукушкин  Лен  --  умница.  А  теперь  вдобавок  из  нее
получилась настоящая колдунья.  Мало  кто  из  великанов  может
похвалиться такой супругой.
     Имлах  стояла рядом, пунцовая от радости, и теребила белый
фартук, накрахмаленный по случаю празднества. Фартук она надела
не потому,  что  своими  искусными  реками  готовила  огромного
кабана,  запеченного  целиком  и  нашпигованного  пряностями  и
яблоками. Вовсе нет! С тушей-то она как раз возилась без всяких
фартуков. Но барон настаивал на том, чтобы во  время  торжества
супруга  владельца  замка  Аррой  была  облачена в национальный
костюм.  Имлах  повязала  белый   кружевной   фартучек   поверх
заляпанной  жирными  пятнами полосатой юбки, и туалет баронессы
сочли вполне законченным.
     -- А это наши гости, -- продолжал барон, выталкивая вперед
Хелота. Лангедокский рыцарь чувствовал себя немного не в  своей
тарелке  среди  этого  сборища  великанов.  По случаю праздника
Иллуги надел свой третий глаз, и это также  смущало  Хелота,  к
подобным  вещам  мало привычного. -- Познакомься, Иллуги: Хелот
из... Как там он называется, твой город?
     -- Лангедок, -- ответил Хелот. -- Это не город, это  целая
страна.
     -- Словом,  оттуда.  Хелот  его  имя.  Он  дакини. И с ним
мальчонка... Как тебя зовут, ребенок?
     -- Тэм Гили, сэр. -- Тэм таращился  на  диковинных  гостей
баронского  замка  с нескрываемым любопытством. Хелот заметил с
долей зависти, что  мальчик  совершенно  не  испытывает  страха
перед  этими  существами, которые были, мягко говоря, не вполне
похожи на людей. После болезни Тэм еще был довольно слаб однако
это не могло умерить его восторгов: ему нравились великаны.
     -- Хо! -- рявкнул барон. -- Тэм Гили, что ж, неплохое имя.
Я встречал имена куда менее благозвучные. Например, Онха...
     И он оглушительно захохотал, заметив,  как  побагровел  от
гнеза  младший  вождь  и  как вытянулась стрункой его надменная
супруга.
     -- Мы  пришли  сюда  не  для   того,   чтобы   выслушивать
оскорбления,   Теленн  Гвад,  --  начал  было  Онха,  но  барон
добродушно отмахнулся.
     -- Прости, Онха, сорвалось с языка. Я ведь  немного  выпил
перед приходом дорогих гостей.
     Иллуги с интересом разглядывал Хелота и мальчика.
     -- Вы тоже великан, Иллуги? -- спросил Хелот.
     -- Нет, -- ответил житель Серебряного Леса.
     -- Я тролль. А вы...
     -- А  я  дакини, -- улыбнулся Хелот. -- Мне объяснили, что
это презренная раса. -- И вас это не смущает?
     -- Ничуть. Ведь у меня на  родине  нет  ни  великанов,  ни
Народа...
     Но  поговорить им помешал неугомонный барон, который снова
вмешался:
     -- Что ж ты, Иллуги,  не  представишь  нам  своих  друзей?
Явился не один, так познакомь почтенное собрание с гостями.
     Иллуги  поклонился  и  указал  на  маленького  человечка с
неприятной носатой физиономией,  на  которой  сердито  сверкали
ярко-синие  глазки. Он был облачен в кожаную курточку и кожаные
штаны, заправленные в мягкие сапожки.  Серые  волосы  человечка
топорщились во все стороны.
     -- Гном  Лоэгайрэ,  мой  ближайший  сосед, -- провозгласил
Иллуги. -- Почтеннейший из рода гномов...
     -- В роду гномов не бывает почтеннейших, -- заметил как бы
между прочим великий друид Народа.
     Гном  яростно  повернулся  к  нему  и  шевельнул  кончиком
длинного  носа.  Однако  Теленн  Гвад  вмешался  и предотвратил
схватку:
     -- Иллуги, несомненно, хотел сказать, что для рода  гномов
Лоэгайрэ  является  почтеннейшим.  Что  же  касается Народа, то
господин Лоэгайрэ не имеет к нему никакого отношения...
     -- Что верно, то  верно,  --  пробурчал  Лоэгайрэ.  Они  с
друидом обменялись неприязненными взглядами, однако до открытой
вражды дело не дошло.
     -- Другой  мой ближайший сосед -- Форайрэ из рода троллей,
-- продолжал Иллуги, положив руку на плечо коренастого  рослого
тролля  с тремя глазами, приплюснутым носом и копной соломенных
волос. Он был  одет  в  кожаную  юбку  в  складочку  и  кожаные
сандалии  с ременным переплетом до колена. Тролль растянул свою
пасть в приятнейшей улыбке и молча  протянул  барону  когтистую
волосатую лапу.
     Барон с чувством пожал ее.
     -- Приятно  встретить  поистине могучую персону, -- сказал
он одобрительно.
     Тролль польщено заржал.
     Имлах хихикнула и прикрыла рот ладошкой.
     -- Хорошо, хорошо, -- продолжал барон  и  окинул  взглядом
прочих  своих  гостей.  --  Господа,  вы  запомнили  имена этих
господ?  Я  спрашиваю  так  на  всякий  случай  --  вдруг   вам
вздумается выпить на брудершафт или еще что...
     Он  обернулся  и  посмотрел на двух троллей, которых также
привел  Иллуги.  Те  и  вовсе  не  были  человекоподобны:  один
напоминал  трухлявый  пень, другой был схож с валуном, поросшим
мхом и лишайником и утратившим  даже  черты  лица.  Оба  тролля
застыли  у  дверей и никак не проявляли признаков жизни. Только
глазки поблескивали из-под мха.
     -- Кто?  Эти-то?  А  Деструктор  их  знает,  Теленн  Гвад.
Увязались по дороге и никак не удалось избавиться... Думаю, они
смирные. Я их гнал, гнал, ругал, ругал, бил даже. Сломал вон об
того  две дубины. А им хоть бы что. Только мычать начали, когда
очень разлютовался. Я и бросил эту  затею.  Вреда  от  них  все
равно никакого...
     -- Ладно,  пусть  останутся. Для интерьера. -- Теленн Гвад
махнул рукой. -- Прошу за стол, друзья мои! Кабан!
     Имлах, румяная от удовольствия,  внесла  в  зал  огромного
жареного  кабана.  Гости  заметно  оживились.  Уже булькал эль,
разливаемый  по  бокалам,  уже  суетились  под   ногами   юркие
горностаи, которые время от времени поднимались на задние лапки
и  стояли  столбиком  по несколько секунд, умильно заглядывая в
лица едокам. Полетели под стол первые объедки, и зал наполнился
пиршественными  шумами:  повсюду   были   слышны   чавканье   и
бульканье, звуки поцелуев и невнятные угрозы, возня и деловитое
кудахтанье зверьков, шарканье ног...
     Тэм Гили уплетал за обе щеки. Он был счастлив. Хелот почти
не пил,  с интересом поглядывал по сторонам, помалкивал. Тролли
жевали, помаргивая третьим глазом. Лоэгайрэ, единственный  гном
за пиршественным столом, держался особняком и в чванливости мог
поспорить  с  женами  младших вождей. Впрочем, и Отон не спешил
расслабляться и всем своим видом показывал готовность  в  любую
минуту  защитить  честь  великого  Народа.  Один  только  барон
веселился от души. Барон и Тэм Гили.
     Беседа стала общей, когда заговорили о драконах.
     -- Супостаты! -- верещал Лоэгайрэ, брызгая соусом на  себя
и  своих  соседей.  --  Правильно говорила правительница Боанн:
покуда живы драконы, ужасное порожденье извращенного ума нашего
Демиурга, не будет покоя  на  землях  Аррой!  Верно  я  говорю,
Форайрэ?
     -- Угу, -- мычал гигантский тролль.
     -- А  вы никак ортодоксальный боаннит, уважаемый Лоэгайрэ?
-- поинтересовался великий друид Агафирс.
     Лоэгайрэ  уставился  на  Агафирса   Медвежью   Шкуру:   --
Разумеется. Ведь я не принадлежу к Народу, чтобы мне можно было
дурить   голову   вашим   поклонением  древесине,  почтеннейший
Медвежья Шкура. Агафирс побагровел:
     -- Я согласен с вами в том, что Демиург  наш  --  личность
увлекающаяся  и  безответственная, но все же поостерегся бы так
открыто становиться на сторону властительной Боанн.
     -- Говорят, она -- мать нашего Демиурга. А кто, по-вашему,
был раньше: курица или яйцо?
     -- Это  философский   вопрос!   --   завопил   друид.   --
Философский!
     -- Покуда  вы  бегаете  от  философских  вопросов,  --  не
унимался Лоэгайрэ, -- дракон пожрет всех  девиц  и  благородных
дам в округе! Долой супостатов! Долой!
     Он  опрокинул  в  рот  кубок  с  элем, поперхнулся и начал
кашлять и давиться. Форайрэ услужливо похлопал его по спине, от
чего  Лоэгайрэ  утратил  равновесие  и  упал  лицом  на   стол.
Гигантский тролль заботливо потянул своего приятеля за волосы и
заглянул ему в глаза. Обнаружив, что ясные очи друга помутнели,
Форайрэ глубоко задумался, ковыряя пальцем в зубе.
     -- Драконы  --  это серьезно, -- вмешался в разговор Отон.
-- Я даже думаю о новом походе на это племя. Нельзя же  жить  в
вечном страхе перед ними.
     -- Говорят,  они опять потребовали себе жертву. Раньше это
не касалось нашего поселения, но кто знает, кого ныне  затронет
беда, -- добавил младший вождь Онха.
     Хелот  наклонился  к  уху  Имлах, которая увлеченно грызла
кусок бараньей ляжки и успела до самых глаз забрызгаться жиром.
Время от времени госпожа баронесса сгоняла с  колен  настырного
горностая,  который упорно забирался обратно и норовил вскочить
на стол.
     -- Имлах, -- шепнул Хелот, -- а где Лаймерик?  Почему  его
нигде не видно? Разве он в чем-то провинился и его лишили права
участвовать в пиршестве?
     -- Тише,  --  ответила  Имлах  с  набитым  ртом. -- Молчи,
дакини. Ты говоришь о вещах,  в  которых  ничего  не  смыслишь.
Лаймерик  не может быть лишен права участвовать в пиршестве. Он
слишком почтенная личность для того, чтобы кто-то, будь то даже
сам Теленн Гвад, посмел лишить его прав на участие в пиршестве.
О нет, Хелот из Лангедока. Лаймерик сам определяет, в  чем  ему
участвовать, а в чем нет. И я думаю, что сейчас он предпочитает
скрываться.
     -- Но почему?
     -- Не  хочет встречаться с Отоном и остальными. Ему тяжело
быть среди Народа. Ему тяжело показываться вождям.
     -- Я боюсь совершить какую-нибудь ошибку, -- сказал Хелот.
-- Может быть, мне лучше  задать  вопрос  и  получить  на  него
ответ, Имлах?
     -- Может  быть,  --  неопределенно  ответила  она и залпом
осушила огромный кубок. -- Может быть.
     Хелот перевел дыхание и решился:
     -- Лаймерик -- предатель?
     -- Избави Хорс от такого! -- отозвалась она. -- Как ты мог
подумать!  Нет,  разумеется.  Он  проклят  Демиургом  за   свою
дерзость и непреклонность, только и всего.
     -- ЧТО?
     -- Ах, милость небесная, чему тут ужасаться? Морган Мэган,
сотворивший   наш   мир,   --  известный  самодур.  Нет  ничего
удивительного в том, что  он  кого-то  проклял.  Меня  удивляет
другое:  почему  он  не  проклял  еще с десяток? Ведь не только
Лаймерик посмел ему перечить.
     -- Иисусе... -- прошептал Хелот. -- Значит, этот маленький
слуга имел мужество спорить с  богом,  а  я  считал  его  всего
лишь...
     -- Вот поэтому мы и говорим, что дакини -- низшая раса. Вы
не умеете  смотреть  дальше  очевидного. -- Имлах налила себе и
Хелоту еще эля. -- Давай выпьем, Хелот из Лангедока. Пусть твой
мальчик научится видеть глубже, чем ты. Он похож на  одного  из
Народа. Кто родил его тебе?
     -- Мне?  --  Хелот машинально отпил из кубка. Этот эль был
крепче и гуще, чем тот, что любили в Шервудском лесу,  но  тоже
очень вкусный.
     -- Ты  что-то  путаешь,  Имлах. Я даже не был знаком с его
матерью.
     -- Разве он не твой сын?
     -- Конечно нет.
     -- Тогда  почему  ты  так   беспокоился   о   нем?   Хелот
растерялся. А Имлах продолжала свои расспросы:
     -- Как  получилось, что он оказался твоим спутником? Разве
дакини умеют беречь своих слуг? Разве  у  дакини  вообще  могут
быть слуга?
     -- Вероятно, могут. У меня же есть.
     -- Но  как  вообще  кто-то  мог согласиться по доброй воле
идти в услужение к дакини?
     -- Никто и  не  спрашивал  его  согласия.  Я...  --  Хелот
прикусил  губу.  --  Я заплатил за него деньги, Имлах. Только и
всего.
     Она уставилась на него в недоумении:
     -- Как это "заплатил"? Ты что, купил живого человека?
     Побагровев,  Хелот  кивнул.  Он  жалел,  что  не   ответил
великанше правду.
     -- А  еще  пытаешься  уверить меня в том, что вы не низшая
раса, -- сказала она с горечью. -- Нет, пока вы не  изменитесь,
быть  вашему  миру пусту. Вот и Морган Мэган так говорит. Он до
сих пор свинцовые рудники вспоминает. Ведь Морган...  --  Имлах
понизила  голос  и покосилась на барона, однако тот был увлечен
кабаньей ляжкой. -- Морган тоже дакини.  Говорят,  он  совершил
преступление,  а  потом открыл кровавые врата и ушел в Аррой...
Про него много что говорят. Но каким бы он ни был, нельзя  было
так  с  ним  обращаться.  Там,  на руднике, ему выбили половину
зубов, а один глаз у него с той поры  почти  не  открывается...
Жестокий мир. Нет, пока вы не изменитесь, ничего доброго от вас
не жди.
     И она налила себе еще эля.
     Теленн Гвад поднялся и громким воплем потребовал внимания.
Гости  постепенно  замолкали,  уставясь  на барона неподвижными
глазами.
     -- Обетная чаша! -- взревел барон.  --  Принесите  обетную
чашу!
     Он  обернулся, но слуг не обнаружил. Тогда в пьяной голове
барона произошло просветление и он  указал  на  большой  медный
таз,  стоявший  посреди  стола.  Таз  был  полон красной густой
жидкости, которую вполне можно было бы принять за  кровь,  если
бы не терпкий ягодный дух, исходивший от нее.
     -- Она здесь, господа! -- провозгласил Теленн Гвад, ничуть
не смущаясь.  --  И  я  хочу  первым отпить из нее и дать обет.
Итак... -- Он взял таз обеими руками и поднес к своей  огненной
бороде.  Хелоту  показалось,  что  сейчас  по  жидкости побежит
греческий огонь. -- Клянусь, что найду  настоящие  бара-бант...
брабан.„ как ты говорил, Хелот, какие кружева лучшие в мире?
     -- Брабантские, -- улыбнулся Хелот.
     -- Во!  --  Барон обрадованно хлебнул вина. -- Я найду для
моей  Имлах  настоящие  кружева!  Ибо  дама,   сведущая   и   в
чародействе,  и  в приготовлении кабанов, целиком зажаренных на
вертеле, заслуживает самых драгоценных украшений.
     И он передал чашу троллю Форайрэ. Тот заморгал всеми тремя
своими глазами, но с места не двинулся, не вполне поняв, что от
него требуется. Лоэгайрэ, сидевший рядом, сердито  толкнул  его
локтем.   Тогда   Форайрэ  встал  и,  смущаясь  под  множеством
взглядов, произнес:
     -- Клянусь... починю крышу моему соседу  Лоэгайрэ,  ибо  я
ненамеренно  сел  на  его  дом  нынче осенью и своротил трубу и
десяток черепиц. Но я же не хотел! Я не нарочно.
     И, показав в улыбке  два  торчащих  клыка,  тролль  лакнул
вина.
     Лоэгайрэ  отобрал  у  него  чашу,  но в руках не удержал и
бухнул  на  стол.  Затем   вскочил   и,   вызывающе   оглядывая
сотрапезников, отбарабанил:
     -- Клянусь   в  будущем  году  отыскать  алмаз,  при  виде
которого Англай Алчное Сердце повесится на собственных  кишках.
И плюхнулся на свое место.
     Один за другим клялись гости барона Теденна Гвада. Женщины
обещали  родить  сыновей,  мужчины  -- сокрушить много врагов и
одолеть свои слабости, а великий друид дал обет  постичь  тайну
березы и руны "Беркана", что и означает "береза". Поскольку это
было  очень редкое дерево в лесах Аррой, то все отнеслись к его
обету с благоговейным трепетом.
     Хелот лихорадочно соображал, что бы  ему  такого  обещать.
Давать  невыполнимый  обет он не хотел, а какие обеты выполнимы
-- ума не мог приложить. Но чаша неуклонно близилась к нему, и,
когда Имлах, поклявшаяся изготовить зелье,  способное  исцелить
малярийную  лихорадку,  сунула  ему чашу, Хелот медленно встал.
Все глаза обратились к  чужеземцу.  Он  понимал,  что  выглядит
довольно  незначительным  в  толпе  троллей  и  великанов. Даже
младшие  вожди  Народа  поглядывали  на  него  с   нескрываемым
пренебрежением. Хелот обвел взглядом пиршественный стол, поднял
обеими руками чашу и заговорил:
     -- Как  есть я рыцарь из презираемой вами расы, то клянусь
во всеуслышанье: я совершу то, на что вы не решаетесь. Много за
этим столом говорилось о драконьем иге  и  о  кровавых  обычаях
этого    племени,    наделенного    разумом,   но   обделенного
состраданием.  Я  даю  обет  избавить  Народ  от  страха  перед
драконами.  Я  отправлюсь  за  реку  Боанн  и уничтожу дракона,
ожидающего свою жертву. Я клянусь вам в этом.
     И в гробовой тишине отпил из чаши вина.

     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Морган Мэган выбрался на берег реки. Он почти  не  помнил,
как