падков. Он  еще ни  разу меня  не  спас. А  ведь это его 
единственная  функция. Бедняга выдумывает  истории  о террористах и пытается 
напугать ими  других.  Как  бы  мне хотелось выскрести его из  своих  волос. 
Хорошо, что хоть Сан больше не вертится рядом. Он цеплялся за меня как клещ, 
подсунутый  Советом.  Теперь бы  избавиться от  реги, и  здравствуй,  полная 
свобода! 
     -- Рега Тейео -- человек  долга и чести, -- сказал макил, и в  его тоне 
не было иронии. 
     -- Разве рабовладелец может быть человеком чести? 
     Батикам посмотрел на Солли с укором, и его ресницы затрепетали.  Она не 
понимала взглядов уэрелиан. Их красивые глаза казались ей загадкой. 
     -- Мужчины во дворце  просто  помешаны на  разговорах  о  чистоте своей 
драгоценной крови, -- сказала она. -- И, конечно же, чести "их" женщин. 
     -- Честь -- это великая привилегия, -- ответил Батикам. -- Мне ее очень 
не хватает. Я даже завидую реге Тейео. 
     --  Нет, черт  возьми! Их  честь  --  это  ложное  чувство собственного 
достоинства. Она похожа на  мочу, которой собаки метят свою территорию. Если 
тебе и есть чему завидовать, Батикам, то только свободе. 
     --  Из  всех  людей,  которых  я   знаю,  ты  единственная   никому  не 
принадлежишь и  не  являешься собственницей.  Вот настоящая свобода.  Но мне 
интересно, понимаешь ли ты это? 
     -- Конечно, понимаю, -- ответила она. 
     Макил улыбнулся и стал доедать свой завтрак. Солли уловила в его голосе 
какие-то новые нотки. Смутная тревога породила догадку, и она тихо спросила: 
     -- Ты скоро оставишь меня? 
     --  О-о!  Посланница звезд читает мои мысли.  Да, госпожа. Через десять 
дней наша труппа отправляется в турне по Сорока государствам. 
     -- Ах,  Батикам,  мне  будет не  хватать  тебя!  Ты стал для меня здесь 
единственной  опорой(  единственным человеком, с которым я  могла поговорить 
или насладиться сексом( 
     -- А разве это было? 
     -- Было, не часто, -- со смехом ответила она. 
     Ее голос немного дрожал.  Макил протянул  к  ней руки. Солли  подошла и 
села к нему на колени. 
     Наброшенный халат упал с ее плеч. 
     -- О, прекрасные груди посланницы, -- прошептал он, касаясь их губами и 
лаская рукой. -- Маленький мягкий живот, который так хочется целовать( 
     Реве вошла с подносом, поставила его на стол и тихо удалилась. 
     -- А вот и твой завтрак, госпожа, -- сказал Батикам, и Солли, вскочив с 
его колен, вернулась в свое кресло. 
     --  Ты  свободна и поэтому  можешь  быть честной,  -- произнес Батикам, 
очищая  плод  пини. -- Не сердись  на тех  из нас,  кто лишен  всех прав  на 
подобную роскошь. 
     Макил отрезал ломтик фрукта и передал его Солли. 
     --  Он имеет вкус свободы. Узнай его. Это  лишь намек, оттенок,  но для 
нас( 
     -- Через несколько лет ты тоже  станешь свободным.  Мы не потерпим  ваш 
идиотский рабовладельческий строй. Пусть только Уэрел войдет в союз Экумены, 
и тогда( 
     -- А если не войдет? 
     -- Как это не войдет? Батикам пожал плечами и со вздохом сказал: 
     -- Мой дом на Йеове, и лишь там меня ожидает свобода. 
     -- Ты прилетел с Йеове? -- спросила Солли. 
     -- Нет,  я никогда не был на этой планете и, возможно, никогда не буду, 
-- ответил он. -- Какую пользу  может принести  там макил? Но Йеове  --  мой 
дом. Это планета моей свободы. И если бы ты знала( 
     Батикам сжал кулак так, что хрустнули кости. Но тут же раскрыл  ладонь, 
словно выпуская что-то. Потом улыбнулся и отодвинул от себя тарелку. 
     -- Мне  пора возвращаться  в театр, -- сказал  он. -- Мы  готовим новую 
программу ко Дню Прощения. 
     Солли  провела весь день  во дворце.  Она настойчиво пыталась  добиться 
разрешения  на посещение  правительственных рудников  и огромных ферм  по ту 
сторону гор, которые считались источником всех богатств Гатаи. Неделю назад, 
столкнувшись  с  бесконечным потоком согласительных протоколов и бюрократией 
Совета, она решила, что  ее пустили  по кругу бессмысленных встреч  лишь для 
того,   чтобы  чиновники  могли  показать  свое  мужское  превосходство  над 
женщиной-дипломатом.  Однако  недавно один  из  бизнесменов  намекнул ей  об 
ужасных  условиях,  царивших  на  рудниках и  фермах.  Судя по  его  словам, 
правительство скрывало там  еще  более грубый вид рабства,  чем тот, который 
она видела в столице. 
     День прошел впустую.  Она напрасно ожидала обещанных бесед, которые так 
и не  состоялись.  Старик,  замещавший  Сана,  перепутал  все  даты  и часы. 
Намеренно  или по  глупости, он  безбожно перевирал  языки Вое Део и  Гатаи, 
создавая  тем  самым  невыносимые  ситуации  с  недопониманием  и  взаимными 
обидами.  "Майор"  отсутствовал все утро,  и  его  замещал какой-то  солдат. 
Появившись во дворце, рега  присоединился к Солли с мрачным и угрюмым видом. 
В  конце  концов  она отказалась от  дальнейших попыток и ушла  домой, решив 
принять ванну и подготовиться к встрече с макилом. 
     Батикам пришел поздно вечером. В середине любовной игры с переменой поз 
и ролей,  которые возбуждали Солли  все сильнее и  сильнее, его  руки  вдруг 
стали  двигаться  медленнее,  нежно  скользя  по телу,  как  перья. Дрожа от 
неукротимого желания, она прижалась к нему и вдруг поняла, что макил заснул. 
     -- Проснись! -- вскричала она и, все еще трепеща от страсти, встряхнула 
его за плечи. 
     Батикам открыл глаза, и она увидела в них страх и смущение. 
     -- Прости! Прости, -- сказала она. -- Спи, если хочешь, и не обращай на 
меня  внимания.  Ты  устал, и  уже довольно  поздно. Нет-нет,  я  как-нибудь 
справлюсь с этим. 
     Однако он  удовлетворил ее  желание,  и в  нежности макила она  впервые 
уловила не  искреннее чувство, а работу хорошего мастера. Утром за завтраком 
она спросила его: 
     -- Почему ты не видишь во мне человека, равного тебе? 
     Батикам выглядел более усталым, чем обычно. Улыбка исчезла с его лица. 
     -- Что ты хочешь сказать? -- ответил он вопросом на вопрос. 
     -- Считай меня равной. 
     -- Я так и делаю. 
     -- Ты не доверяешь мне, -- сказала она со злостью. 
     -- Не забывай, что сегодня День Прощения, -- со вздохом произнес макил. 
--  Туал  Милосердная  пришла  к  людям  Асдока,  которые  натравили  на  ее 
последователей  свирепых  котов-ищеек.  Она  проехала  среди  них  на  спине 
огромного  огнедышащего  кота,  и  люди пали  на  землю  от  ужаса.  Но  она 
благословила и простила их. 
     Его  руки  совершали плавные движения, как  будто  сплетали  историю из 
воздуха. 
     -- Вот и ты прости меня, -- сказал он. 
     -- Тебе не нужно никакого прощения! 
     --  Оно  необходимо каждому из нас. Именно  поэтому мы, верные  Владыке 
Камье, время от времени просим милости у Туал  Милосердной.  Мы просим  ее о 
прощении. Почему бы тебе сегодня не стать настоящей богиней? 
     -- Они позволили мне только зажечь костер, -- встревожено ответила она, 
и макил с улыбкой погладил ее по щеке. 
     Прощаясь  с  ним,  Солли  пообещала прийти  в  театр  и  посмотреть  на 
праздничное выступление. 
     Ипподром, единственное ровное и достаточно обширное место возле города, 
заполнялся народом. Продавцы зазывали людей к своим  маленьким ларькам, дети 
размахивали флажками, а королевские мотокары  двигались  прямо  через толпу, 
которая разбегалась в  стороны  и смыкалась за  ними, как вода.  Для знатных 
персон построили рахитичные трибуны, часть которых была  прикрыта занавесами 
для леди и их служанок. 
     Солли  увидела подъехавшую  к трибуне машину.  Из  кабины вышла фигура, 
закутанная  в  красную  мантию.  Женщина  взбежала по ступеням  и  торопливо 
проскользнула за  занавес. Скорее  всего в  ткани  имелись  прорези,  сквозь 
которые  дамы   могли  смотреть  на  праздничную  церемонию.  Толпа  горожан 
наполовину  состояла  из женщин,  но  то  были  наложницы  и  рабыни.  Солли 
вспомнила, что ей  тоже полагалось скрываться от глаз людей до того момента, 
пока  король  не объявит  выход  Туал.  В стороне от трибун,  неподалеку  от 
огороженного места, где пели жрецы, ее ожидала красная палатка. Она вышла из 
машины и направилась туда в сопровождении подобострастных придворных. 
     Рабыни  в палатке предложили ей чай  и сладости,  обступили ее, держа в 
руках зеркала,  косметические принадлежности  и масло для волос. Они помогли 
ей надеть  тяжелый наряд из красной  и  желтой ткани  --  костюм  Солли  для 
краткой роли в обличье Туал. До сих пор никто не сказал ей, что надо делать, 
и на все вопросы смущенные женщины отвечали: 
     --  Ах,  леди! Вам  все покажут  жрецы. Вы  пойдете за  ними и  зажжете 
костер. Факел и хворост уже готовы. 
     У Солли сложилось  впечатление, что они  знали о церемонии не больше ее 
самой.  К  тому  же  они были  придворными рабынями, молоденькими девушками, 
совершенно безразличными  к религии. Участие  в празднике возбуждало их, как 
крепкое вино. Тем не менее они  рассказали  Солли,  что олицетворяет костер, 
который ей предстояло зажечь. Люди  бросали в него свои ошибки  и проступки. 
Их прегрешения сгорали и таким образом прощались. Прекрасная наивная идея. 
     Жрецы  радостно  закричали, и  Солли выглянула наружу. В  ткани палатки 
действительно имелись дырки, через которые можно было наблюдать  за тем, что 
творилось вокруг. Толпа за  веревочными ограждениями  становилась  все более 
многочисленной.  Почти никто из горожан, кроме сидевшей на трибунах публики, 
не  видел  того,  что  происходило  в  священном  квадрате.  Но  все  махали 
красно-желтыми  флажками,  жевали  проперченные  мясные  лепешки  и радостно 
выкрикивали лозунги туалитов. Жрецы продолжали петь свои песни. 
     Правее отверстия  мелькнула знакомая  одежда. "Ну конечно же, "майор"", 
-- подумала Солли. Ему не хватило места  в мотокаре,  и он был вынужден идти 
сюда  пешком.  Несмотря на  все препятствия  и  обиды, рега примчался к ней, 
чтобы выполнить свой долг. 
     -- Леди,  леди! -- закричали придворные служанки. -- Жрецы уже  идут за 
вами! 
     Девушки  закружились вокруг нее, проверяя,  хорошо ли держится головной 
убор, поправляя узкие юбки и каждую складочку на них.  С минуту они щипали и 
поглаживали  ее, а  затем  принялись подталкивать к  распахнувшемуся пологу. 
Солли  вышла  из  палатки и, щурясь  от яркого солнечного  света,  грациозно 
помахала рукой взревевшей  от  восторга толпе. Она старалась держаться очень 
прямо и благородно, как и подобало богине. Ей не хотелось испортить их милую 
церемонию. 
     Ее уже ожидали двое мужчин  с  регалиями жрецов. Они шагнули навстречу, 
подхватили Солли под локти, и один из них произнес: 
     -- Сюда, леди. Сюда. 
     Очевидно,  ей действительно не полагалось знать о дальнейших действиях. 
Возможно, женщин считали настолько глупыми  существами, что не  объясняли им 
даже таких элементарных вещей.  Впрочем, ей было не до этого. Жрецы торопили 
и подталкивали ее.  Она путалась в узких юбках и длинной накидке. Оказавшись 
позади трибун,  Солли  с удивлением поняла,  что  ее не  собираются вести  к 
костру. 
     Разметав  в  стороны столпившихся  зрителей,  к  ним подъехала  машина. 
Кто-то закричал. Раздалось  несколько выстрелов. Жрецы быстро потащили Солли 
под руки.  Внезапно  один  из них  выпустил ее и упал,  сбитый  с ног куском 
летящей тьмы, которая ударила его в висок. Стараясь вырваться из рук второго 
жреца,  Солли  оказалась  в середине свалки. Ноги  снова запутались в  юбке. 
Послышался  странный шум,  который  проник  в  ее  мозг  и пригнул  к земле. 
Ослепленная  и  оглушенная, посланница  почувствовала,  как  ее  толкнули  в 
какую-то  темноту,  и погрузилась в  удушающее колючее  забытье. В угасавшем 
разуме мелькнула мысль: если  ей связывают руки,  значит, она жива и  не все 
еще потеряно( 
     Солли  очнулась от тряски. Машина мчалась неведомо куда. Люди в  кабине 
тихо переговаривались  на гатайском языке. В голове  у пленницы мутилось,  и 
было трудно дышать,  но она понимала, что любое сопротивление бесполезно. Ее 
связали по рукам и ногам, а на голову надели мешок. 
     Через некоторое  время  ее вытащили  из  машины и, словно труп, понесли 
куда-то вниз по каменной лестнице. Мужчины бросили Солли на низкий топчан -- 
не грубо, но в заметной спешке. Она  замерла, стараясь не шевелиться. Люди о 
чем-то  говорили шепотом, но их речь оставалась для  нее  непонятной. В ушах 
звенели отголоски того  ужасного шума. Был ли он  реальным? Или  ее оглушили 
ударом по голове? Она чувствовала  себя так,  словно  находилась в комнате с 
ватными стенами. При  каждом вдохе тонкая ткань мешка попадала  ей в рот и в 
ноздри. 
     Кто-то дернул  Солли  за ноги. Мужчина  склонился над ней и, перевернув 
пленницу на живот, начал развязывать ей руки. 
     --  Не бойтесь, леди,  --  шепнул он ей  на  языке Вое  Део. --  Мы  не 
причиним вам вреда. 
     Сняв мешок  с ее головы, мужчина отступил на несколько шагов. В тусклом 
свете Солли разглядела еще четыре фигуры. 
     -- Посидишь здесь немного, и все будет в порядке, -- с ужасным акцентом 
произнес другой человек. -- Просто радуйся как ни в чем не бывало. 
     Солли попыталась  сесть, и от  этого усилия  у нее закружилась  голова. 
Когда  цветные пятна,  мелькавшие перед глазами,  растворились  в сумеречном 
свете,  она обнаружила, что  мужчины ушли.  Исчезли, словно  по  волшебству. 
"Просто радуйся как ни в чем не бывало". 
     Она  осмотрела  небольшую комнату с высоким  потолком и содрогнулась от 
вида  темных кирпичных стен и спертого  воздуха с запахом сырой земли.  Свет 
маленькой биолюминесцентной пластины  бил в потолок и разливался по  комнате 
слабым  рассеянным сиянием. Неужели его  хватало  для глаз уэрелиан? "Просто 
радуйся как ни в чем не бывало". 
     "Черт, меня похитили, -- подумала Солли. -- Кому это понадобилось?" 
     Она медленно перевела  взгляд  с матраса на одеяло,  потом на кувшин  и 
кубок, стоявшие у двери, а затем на отхожее место в углу. Разве здесь нельзя 
было поставить обычный унитаз? Солли спустила ноги  с топчана,  и ее подошвы 
уперлись  во  что-то  мягкое.  Она  нагнулась,  разглядывая черную  массу -- 
вернее, тело, лежавшее на полу. Мужчина. Еще не рассмотрев как  следует черт 
лица, она узнала его. 
     О дьявол! Даже здесь( 
     Да, даже здесь "майор" был рядом. Солли, шатаясь, встала  и  опробовала 
туалет, который в действительности оказался дырой в цементном полу, вонявшей 
экскрементами и каким-то химическим веществом.  Постанывая от головной боли, 
Солли  снова  села  на  топчан  и  начала  массировать  руки и  лодыжки.  Ее 
методичные и ритмичные движения восстанавливали не только кровообращение, но 
и уверенность в себе. 
     "Вот же дерьмо!  Они меня похитили. Зачем? "Просто радуйся как ни в чем 
не бывало". У-у, гад! А что с Тейео?" 
     При  мысли о том, что  он  мог  погибнуть,  Солли вздрогнула и  на  миг 
подтянула к себе колени.  Через некоторое время  она  склонилась над  Тейео, 
пытаясь рассмотреть его лицо. Ей снова показалось, что она оглохла. Солли не 
слышала даже собственных вздохов.  Слабая и дрожащая, она приложила ладонь к 
его лицу. Щека была холодной и неподвижной, однако тепло дыхания касалось ее 
пальцев, снова и  снова.  Она легла на матрас и осмотрела его. Мужчина лежал 
абсолютно неподвижно,  но,  положив руку  ему  на грудь, Солли почувствовала 
медленные удары сердца. 
     -- Тейео, -- шепнула она. 
     Потом  она снова  положила  ладонь на  его грудь.  Ей  хотелось еще раз 
почувствовать  это  медленное  и  ровное сердцебиение. Оно  дарило  какую-то 
надежду на будущее. "Просто радуйся(" 
     "Посиди здесь",  -- сказали они.  Как будто  у нее есть выбор! Впрочем, 
это и будет ее программой действий. А может быть,  немного поспать? Да, надо 
просто заснуть, и  когда  она проснется,  ее уже  выкупят, и  каждый получит 
свое. 
     Солли проснулась с мыслью, что надо посмотреть  на часы. После  сонного 
изучения крохотного серебристого табло она  поняла, что  проспала три  часа. 
Праздничный день продолжался. И вряд ли за пленников успели  уплатить выкуп. 
Значит, она не успеет прийти в театр на вечернее выступление макилов. 
     Ее глаза привыкли  к  тусклому свету. Осмотревшись, она увидела на полу 
рядом  с головой Тейео засохшую кровь.  Ощупав  его череп,  Солли обнаружила 
выше  виска большую опухоль величиной с  кулак. Ее пальцы стали  липкими  от 
крови. По-видимому, его оглушили. Он переоделся жрецом, чтобы охранять ее во 
время церемонии. Но что  было дальше, она  не  знала.  Ей вспоминались  лишь 
крики, кусок летящей тьмы  и увесистый  удар, за которым  последовал хриплый 
вздох. Все  произошло слишком быстро, как в атаке айджи. А потом мир дрогнул 
и померк в ужасном вибрирующем шуме. 
     Солли щелкнула языком и похлопала по стене, проверяя  свой слух. Все  в 
порядке. Ватные стены исчезли. Может быть, ее  тоже ударили  по  голове? Она 
ощупала себя, но не нашла ни шишек, ни ран. Тейео не приходил в сознание уже 
больше трех часов. Это  свидетельствовало  о серьезном сотрясении мозга.  Но 
насколько тяжела его рана? И когда вернутся люди, захватившие их в плен? 
     Солли встала и едва не упала,  запутавшись  в  узких юбках богини.  Эх, 
если бы на ней сейчас  была ее одежда, а  не этот причудливый наряд, который 
напялили придворные служанки! Она оторвала  узкий лоскут и подвязала  юбки с 
таким  расчетом,  чтобы  они доходили до колен. В подвале  было  прохладно и 
сыро. Солли  походила по комнате, махая руками, чтобы согреться,  --  четыре 
шага вперед и четыре шага назад. 
     "Тейео бросили на пол, -- вдруг подумала она. -- Ему же холодно! А что, 
если  сотрясение вызвало  шок?  Человек,  пребывающий  в  шоке, нуждается  в 
тепле". 
     Солли остановилась, смущенная своей нерешительностью. Она не знала, что 
предпринять. Может  быть, поднять  Тейео  на  топчан?  Или пусть лежит,  как 
лежит? Куда же, черт возьми,  подевались  похитители?  А что, если он сейчас 
умирает? Она подошла к нему и позвала: 
     -- Тейео! Откройте глаза! 
     Он тихо вздохнул. 
     -- Очнитесь, рега! 
     Солли вспомнила, что люди с сотрясением мозга часто  впадают в кому. Но 
она не  знала, как воспрепятствовать этому. Тейео снова вздохнул, и его лицо 
расслабилось,  освобождаясь  от  тисков  неподвижности.  Глаза  открылись  и 
закрылись.  Она  приподняла  пальцем  его веко  и  увидела расфокусированный 
зрачок. 
     -- О Камье всемогущий, -- прошептал он тихо и слабо. 
     Она  испытала  невероятную радость, увидев,  что  Тейео пришел  в себя. 
"Радуйся как ни в чем не бывало".  Наверное, у него чудовищно болела голова, 
а  в  глазах двоилось. Солли помогла  ему перебраться на топчан и укрыла его 
одеялом.  Рега не задавал никаких  вопросов. Он молча лежал, соскальзывая  в 
сон.  Убедившись, что  с ним все в порядке,  Солли возобновила  упражнения и 
около часа растягивала затекшие мышцы.  Потом взглянула на часы. Праздничный 
день заканчивался. Но ночь еще не наступила. Когда же они придут? 
     Они  пришли  рано  утром   после   долгой,   почти   бесконечной  ночи. 
Металлическая дверь распахнулась  и  с  грохотом ударилась  о стену. Один из 
похитителей  вошел с  подносом,  а двое  остались  стоять  в дверном проеме, 
нацелив оружие на пленницу.  Мужчина не  посмел поставить  поднос  на пол  и 
передал его Солли. 
     --  Прошу  прощения,  леди,  --  сказал  он и, повернувшись,  вышел  из 
комнаты. 
     Дверь закрылась. Загремели засовы. А Солли по-прежнему стояла на месте, 
держа поднос. 
     -- Эй, подождите! -- закричала она. 
     Тейео проснулся и, морщась от  боли, осмотрелся. Чувствуя, что он рядом 
в этой маленькой комнате, она забыла кличку,  которую дала ему,  и больше не 
думала о нем как о "майоре". Однако ей не хотелось называть его по имени. 
     -- Я полагаю, это завтрак, -- с