й воспоминание о том, что она по-прежнему 
являлась  частью огромного мира -- мира, из которого  их забрали и куда  они 
должны были вернуться, мира, где люди жили долго и счастливо. 
     "А что означает долгая  жизнь?" -- спросила она себя и не нашла ответа. 
Солли  никогда  не думала  на  такие темы. Но эти молодые патриоты обитали в 
мире коротких жизней. Они подчинялись  своим законам,  которые  определялись 
требованиями, насилием, неотложностью и смертью. И  что  их  толкало на это? 
Фанатизм, ненависть и жажда власти. 
     -- Каждый раз когда  наши  похитители  закрывают эту  дверь, я  начинаю 
бояться, -- тихо сказала она. 
     Тейео прочистил горло и ответил: 
     -- Я тоже. 
     Они упражнялись в айджи. 
     -- Хватай! Нет, хватай как следует! Я же не стеклянная. Вот так( 
     -- Понятно! --  возбужденно воскликнул Тейео, когда Солли  показала ему 
новый прием. 
     Он повторил движение и вырвался из захвата. 
     -- Хорошо! Теперь ты делаешь паузу( и наносишь удар! Вот так! Ты понял? 
     -- У-у-у! 
     -- Прости.  Прости  меня, Тейео( Я забыла  о  твоей  ране. Как ты  себя 
чувствуешь? Я прошу прощения( 
     -- О  великий Камье, --  прошептал  он, садясь у стены и сжимая  руками 
голову. 
     Рега сделал несколько глубоких вдохов. Солли опустилась  рядом с ним на 
колени и озабоченно осмотрела опухоль на виске. 
     -- Но это нечестный бой, -- сказал он, опуская руки. 
     -- Конечно,  нечестный. Это айджи. Честным  можно быть только в любви и 
на  войне.  Так говорят на Терре. Прости меня, Тейео. Это было очень глупо с 
моей стороны! 
     Он смущенно и отрывисто хохотнул и покачал головой: 
     -- Нет, Солли. Показывай дальше. Я еще такого не видел. 
     Они упражнялись в созерцании. 
     -- И что мне делать с моим разумом? 
     -- Ничего. 
     -- Значит, ты позволяешь ему блуждать? 
     -- Нет. А разве я и мой разум -- разные вещи? 
     -- Тогда( Разве ты не концентрируешься на чем-то? Неужели твое сознание 
блуждает как хочет? 
     --Нет. 
     -- Значит, ты все-таки не позволяешь ему возбуждаться? 
     -- Кому? -- спросил он и быстро взглянул вниз. 
     Наступила неловкая пауза. 
     -- Ты подумал о( 
     -- Нет-нет! -- ответил он. -- Ты ошиблась! Попробуй еще раз. 
     Они молчали почти четверть часа. 
     -- Тейео, я не  могу. У меня чешется нос. У меня чешутся мысли. Сколько 
времени ты потратил, чтобы научиться этому? 
     Он помолчал и неохотно ответил: 
     -- Я занимался созерцанием с двух лет. 
     Нарушив расслабленную и неподвижную позу, он нагнул голову, вытянул шею 
и помассировал мышцы плеч. Солли с улыбкой наблюдала за ним. 
     -- Я снова  думала о  долгой жизни,  -- сказала она. -- Но  только не в 
терминах времени, понимаешь? Например, я могла бы прожить одиннадцать веков. 
А что это значит?  Ничего. Знаешь, что я имею в виду?  Мысли о долгой  жизни 
создают некую разницу. Вот ты была одна, а потом у тебя рождаются дети. Даже 
сама мысль о будущих детях  меняет что-то внутри -- нарушает какое-то тонкое 
равновесие.  Странно, что я думаю об этом  сейчас, когда мои шансы на долгую 
жизнь начинают стремительно падать( 
     Тейео не ответил. Он  не дал ей ни малейшего шанса продолжить разговор. 
Рега  был  одним  из  самых  молчаливых  людей,  которых Солли знала. Многие 
мужчины поражали ее своей многословностью. Она и сама  любила поговорить.  А 
вот этот был тихим. И ей хотелось узнать, что давала такая умиротворенность. 
     -- Все  зависит  от практики,  верно? -- спросила  она. --  Надо просто 
сидеть и ни о чем не думать. 
     Тейео кивнул. 
     -- Годы и годы практики. О Боже! Неужели мы просидим здесь так долго( 
     -- Конечно же, нет, -- ответил он, уловив ее мысли. 
     -- Почему они ничего не делают? Чего они ждут? Прошло уже девять дней! 
     С самого начала по молчаливому соглашению они поделили комнату пополам. 
Линия проходила посередине топчана, от  стены до стены. Дверь  находилась на 
территории  Солли -- слева, а туалет  принадлежал  Тейео. Любое вторжение  в 
чужое   пространство  требовало   какого-то   очевидного  намека   и  обычно 
позволялось  кивком головы. Если  один из них  пользовался  туалетом, другой 
отворачивался.  А когда у них набиралось достаточное количество воды, они по 
очереди принимали "кошачью баню",  и тогда кто-то снова сидел лицом к стене. 
Впрочем, это случалось довольно редко.  Разграничительная  линия  на топчане 
была  абсолютной.  Ее  пересекали  только голоса,  храп и запахи тел. Иногда 
Солли чувствовала его тепло. Температура тела уэрелиан на несколько градусов 
превышала   ее  собственную,  и,  когда  Тейео  спал,  Солли  чувствовала  в 
прохладном воздухе исходившее от  него тепло. Интересно, что даже в глубоком 
сне они и пальцем не смели пересечь невидимую границу. 
     Солли часто задумывалась над их вежливым нейтралитетом и порою находила 
такие отношения забавными.  Но иногда они казались ей глупыми  и  возникшими 
исключительно по причине каприза. Неужели  они  оба не могли воспользоваться 
простыми  человеческими  удовольствиями?  Солли  прикасалась  к  Тейео  лишь 
дважды:  в тот  день, когда помогала ему  забраться  на  топчан,  и еще раз, 
когда, накопив воды, промывала рану на его голове. Используя гребень и куски 
от  юбки богини, она  постепенно удалила из  волос  Тейео  смердящие комочки 
крови. Затем перевязала ему  голову. Все юбки были порваны на бинты и тряпки 
для мытья. А когда рана немного зажила,  они начали практиковаться  в айджи. 
Однако  захваты  и  объятия  айджи   имели  безликую  ритуальную  чистоту  и 
находились за гранью живого общения. Время  от времени Солли  даже обижалась 
на сексуальную незаинтересованность Тейео. 
     И  все  же   его  твердое  самообладание  стало  для  нее  единственной 
поддержкой в  этих неописуемо трудных условиях.  Так вот, оказывается, какие 
они: Тейео, Реве и многие уэрелиане. А Батикам? Да, он исполнял ее прихоти и 
желания,  но  являлась  ли  эта  уступчивость   настоящим  контактом?  Солли 
вспоминала страх в его глазах той ночью. Нет, им двигало не самообладание, а 
принуждение. 
     Вот  она  --  парадигма  рабовладельческого общества:  рабы и  хозяева, 
попавшие в одну и ту же ловушку тотального недоверия и самозащиты. 
     -- Тейео,  --  произнесла  она,  --  я не понимаю рабства.  Позволь мне 
высказать свои мысли. 
     Хотя  он  не ответил ни  согласием, ни  отказом, на лице  его появилось 
выражение дружеского внимания. 
     -- Я хочу понять, как возникает социальное обустройство и как отдельный 
человек  становится  его  неотъемлемой частью. Давай  оставим  пока  вопрос, 
почему  ты  не желаешь рассматривать рабство как  неэффективную  и  жестокую 
модель  общества.  Я  не прошу  тебя защищать  его  или  отрекаться от своих 
убеждений.  Я просто  пытаюсь понять, как человек может верить в то, что две 
трети  людей  его мира принадлежат ему по праву рождения. Даже  пять шестых, 
если считать ваших жен и матерей. 
     Тейео выдержал долгую паузу и сказал: 
     -- Моя семья владеет только двадцатью пятью рабами. 
     -- Не уклоняйся от вопроса. 
     Он улыбнулся, принимая упрек: 
     -- Мне кажется,  что вы оборвали  все человеческие связи друг с другом, 
-- продолжала  Солли. -- Вы игнорируете  рабов, а им, в свою очередь, нет до 
вас никакого дела. Между тем все люди должны взаимодействовать. Вы разделили 
общество на  две  половины  и  не  покладая  рук  трудитесь  над  ежедневным 
воссозданием  этой границы.  Сколько  сил  теряется  напрасно!  Ведь это  не 
естественная  граница! Она искусственно  создана  людьми.  Лично я  не  могу 
назвать никаких отличий между собственниками и рабами. А ты можешь? 
     -- Конечно. 
     -- И все они будут иметь отношение к культуре и поведению, верно? 
     Подумав немного, Тейео кивнул. 
     -- Вы принадлежите к одной и той же расе и даже народу. Вы одинаковы во 
всем, не считая легких различий в оттенках кожи. Если воспитать ребенка-раба 
как хозяина, он станет собственником во всех  отношениях, и  наоборот. Таким 
образом, вы всю жизнь поддерживаете разграничение, которого на самом деле не 
существует.  И я не могу понять, почему вы не видите, насколько это напрасно 
и бесполезно, -- причем не только в экономике, но и( 
     -- На войне, -- вдруг добавил рега. 
     Наступило  долгое молчание. Солли еще о многом хотелось сказать, однако 
она терпеливо ожидала развития разговора. 
     -- Я  был на Йеове, -- сказал Тейео в конце  концов. -- На самом острие 
гражданской войны. 
     "Так вот откуда все твои шрамы", -- подумала она. 
     Как бы скрупулезно Солли  ни отводила взгляд в сторону,  она  давно уже 
рассмотрела стройное черное тело Тейео, а  на  занятиях айджи увидела на его 
левой руке длинный широкий шрам. 
     -- Как ты, наверное, знаешь, рабы колонии  подняли мятеж  --  сначала в 
некоторых городах,  а потом на всей  планете. Наша армия состояла только  из 
рабовладельцев. Мы не  посылали  туда  рабов-солдат,  потому  что они  могли 
нарушить присягу. На фронт  улетали лишь веоты-добровольцы. Мы считали  себя 
хозяевами, а их  -- слугами, но война шла  на равных. Я понял  это  довольно 
быстро.  А  позже мне  пришлось признать, что мы  воевали  с сильным и умным 
противником. Они победили нас. 
     -- Но это( -- начала было Солли и замолчала. 
     Она не знала, что сказать. 
     --  Они побеждали нас с  самого начала, --  рассказывал он. -- Частично 
из-за того, что  наше правительство не понимало, насколько неприятель силен. 
А они сражались лучше и злее нас, разумно и с исключительной смелостью. 
     -- Они боролись за свою свободу! 
     -- Возможно, -- вежливо ответил Тейео. 
     -- И ты( 
     -- Я хочу сказать, что уважал своих противников. 
     -- А мне  ничего  не  известно об этой войне, да и вообще о войнах,  -- 
сказала Солли, и  в  голосе ее  смешались горечь и раздражение. --  Какое-то 
время я  жила на  Кеаке, но  там  не  было войны.  Там  происходило  расовое 
самоубийство. Бездумное уничтожение биосферы.  Наверное,  существует большая 
разница( Именно  тогда  союз Экумены решил  ввести запрет на  некоторые виды 
вооружения. Мы просто не могли  смотреть, как  Оринт и Кеака разрушали самих 
себя.  Терране  тоже  отвергали  Конвенцию  союза. И  едва  не погубили свою 
планету. Между  прочим, я наполовину  терранка. Мои  предки  веками гонялись 
друг за другом по планете -- сначала с дубинами, а позже с атомными бомбами. 
Они тоже делились на хозяев и слуг( целые тысячелетия.  Я не знаю, насколько 
хороша Конвенция союза и верна ли она. Кто мы такие, чтобы позволять  другим 
планетам  одно  и  запрещать  другое?  Но  идея  Экумены  предлагает  способ 
сосуществования!  Способ открытого  общения.  Мы  не  хотим  мешать  кому-то 
двигаться вперед. 
     Тейео слушал ее и ничего не говорил. И только позже тихо прошептал: 
     --  Мы  учились смыкать  ряды.  Всегда. Я  думаю,  ты  права. Это  была 
напрасная трата времени,  сил и духа. Вы более открыты.  И мне нравится ваша 
свобода. 
     "Эти  слова  многого стоили  ему",  --  подумала  Солли.  Не то что  ее 
излияния,  похожие на танцы  света  и тени. Он говорил от чистого сердца,  и 
поэтому Солли с благодарностью принимала  его  похвалу. К  тому  времени она 
начала понимать, что  с каждым  прошедшим днем  все больше и  больше  теряет 
уверенность  и  надежду. Она  теряла убежденность  в  том,  что  их выкупят, 
освободят, что они когда-нибудь выберутся из этой комнаты и вообще останутся 
в живых. 
     -- Эта война была жестокой? 
     -- Да,-- ответил  Тейео. -- Я даже не могу объяснить( Не могу  сказать( 
Там все происходило ослепительно быстро, как в мощных вспышках света. 
     Он поднял руки к  лицу, словно хотел  закрыть  глаза, а затем с  укором 
посмотрел  на  Солли.  И   тогда  она  поняла,  что  его  стальное   на  вид 
самообладание было уязвимо во многих местах. 
     -- То, что я видела на  Кеаке, происходило так же, -- сказала она. -- Я 
тоже ничего не могла объяснить. Как долго ты был на Йеове? 
     -- Чуть меньше семи лет. 
     Она поморщилась: 
     -- Значит, ты везучий? 
     Этот  странный вопрос  не  имел прямого  отношения  к тому,  о чем  они 
говорили, но Тейео по достоинству оценил его. 
     -- Да, -- ответил он. -- Мне всегда  везло. Большинство из  моих друзей 
погибли в  боях, и многие из них -- в первые  три года. Мы потеряли на Йеове 
триста  тысяч  человек.  Правительство замалчивает это. Подумать только: две 
трети веотов Вое Део убиты! А я остался жив. Наверное, я действительно очень 
везучий. 
     Он  опустил  подбородок  на сцепленные  пальцы  и  замкнулся  в мрачном 
молчании. 
     Через какое-то время Солли тихо прошептала: 
     -- Надеюсь, ты по-прежнему удачлив. 
     Он ничего не ответил. 
     -- Как долго их уже нет? -- спросил Тейео. 
     Солли посмотрела на часы и прочистила пересохшее горло. 
     -- Шестьдесят часов. 
     Вчера похитители не пришли в положенное время. Не пришли они и нынешним 
утром. У пленников кончилась  еда, а затем и вода. Солли и Тейео становились 
все более  мрачными  и  молчаливыми.  Иногда  они перебрасывались  короткими 
фразами, но большую часть времени в комнате царила тишина. 
     -- Это ужасно, -- сказала она. -- Это просто ужасно. Я начинаю думать( 
     --  Они не  бросят  тебя, -- проворчал  Тейео.  --  Они  взяли на  себя 
ответственность за твою жизнь. 
     -- Потому что я женщина? 
     -- Частично. 
     -- Вот же дерьмо! 
     Он  улыбнулся, вспомнив,  что  там, на  воле, ее  грубость казалась ему 
невыносимой. 
     -- А вдруг их поймали и расстреляли?  --  воскликнула она. -- Что, если 
они никому не успели рассказать, где нас держат? 
     Тейео  тоже  не  раз  подумывал об  этом.  И  теперь  не  знал, как  ее 
успокоить. 
     -- Мне не хотелось бы  умереть в таком противном  месте,  --  заплакала 
Солли. -- Здесь холодно и грязно. Я воняю, как падаль. Я воняю  уже двадцать 
дней!  От страха смерти  у меня болит живот, а  я не могу выдавить из себя и 
капельку кала. Меня мучает жажда, но у нас нет ни капли воды! 
     --   Солли!   --  резко  произнес  Тейео.  --   Успокойся!   Не   теряй 
самообладания! Оставайся твердой как кремень! 
     Она с изумлением посмотрела ему в лицо: 
     -- А для чего мне оставаться твердой? 
     Рега смущенно замолчал, и она спросила: 
     -- Я задела твою благородную честь? 
     -- Нет, но( 
     -- Тогда в чем дело? Что тебя волнует? 
     Он подумал, что у  нее  начнется  истерика, но Солли вскочила, схватила 
пустой поднос и стала колотить им по двери, пока не разломала его на части. 
     --  Идите сюда, черт  бы  вас побрал!  -- кричала  она. --  Идите сюда, 
ублюдки! Выпустите нас отсюда! 
     Потом Солли села на матрас и с печальной улыбкой посмотрела на Тейео. 
     -- Вот так, -- сказала она. 
     -- Подожди-ка! Слушай! 
     Они  на миг затаили дыхание. Где бы ни находился этот подвал, городские 
звуки  до  него не доходили.  Но теперь неподалеку отсюда происходило что-то 
очень серьезное. Они услышали взрывы и приглушенную канонаду. 
     Дверные засовы заскрипели. 
     Пленники  вскочили на ноги. Дверь открылась -- на этот раз очень тихо и 
медленно.  На пороге стоял вооруженный мужчина. Держа винтовку наперевес, он 
отступил  на  шаг,  и в комнату  вошли  два  патриота.  Первого,  что  был с 
пистолетом, заключенные никогда не видели. Второго, с перекошенным от страха 
лицом, Солли называла представителем.  Он выглядел так, словно  долго  бежал 
или с кем-то сражался -- грязный, оборванный  и  немного  ошалевший. Прикрыв 
дверь, он  протянул  им несколько листков. Все четверо настороженно смотрели 
друг на друга. 
     -- Дайте нам воды, ублюдки! -- прохрипела Солли. 
     -- Леди! -- торопливо произнес представитель. -- Я прошу прощения. 
     Казалось, он не слышал ее слов. Его взгляд впервые устремился на регу. 
     -- В городе идет ужасное сражение, -- сказал он. 
     -- А кто сражается? -- спросил Тейео ровным властным голосом. 
     -- Вое  Део  и мы,  --  ответил молодой патриот. -- Они послали в Гатаи 
свои  отряды. Сразу  после  похорон  ваше  правительство  потребовало от нас 
капитуляции.  А вчера они ввели свои войска и затопили город  кровью. Кто-то 
передал солдатам Вое Део  все адреса староверческих центров. И некоторые  из 
наших. 
     В его голосе чувствовалось смущение -- злое обиженное смущение. 
     -- Вы сказали, похороны? -- спросила Солли. -- Чьи похороны? 
     Представитель хмыкнул, и тогда Тейео повторил вопрос: 
     -- Чьи похороны? 
     -- Похороны  леди.  Ваши.  Вот,  смотрите(  Я  принес  отпечатанные  на 
принтере  сообщения,  взятые  из  информационной сети. Похороны  по  высшему 
разряду. Они сказали, что вы погибли при взрыве бомбы. 
     -- При каком еще взрыве, черт бы вас побрал? -- хрипло закричала Солли. 
     Патриот повернулся к ней и сердито ответил: 
     -- При взрыве, который произошел на  празднике. Его устроили староверы. 
Они заложили в костер Туал огромное  количество взрывчатки.  Но мы узнали об 
их  плане и  решили  немного изменить его.  Мы спасли вас  от верной смерти, 
леди! 
     --  Спасли меня? Да  хватит  лгать! Вы  хотели получить за меня  выкуп, 
ослиные задницы! 
     Пересохшие  губы Тейео потрескались от смеха, который ему едва  удалось 
удержать. 
     -- Дайте  мне ваши  копии, -- сказал  он, и молодой человек передал ему 
пачку листков. 
     -- Немедленно принесите нам воды! -- закричала Солли. 
     --  Нет-нет, господа.  Я  прошу  вас  задержаться, --  поспешно добавил 
Тейео. -- Нам надо обсудить сложившуюся ситуацию. 
     Сев  на  матрас,  он  и  Солли за несколько  минут  прочитали статьи  о 
трагическом  окончании  праздника и прискорбной  кончине  всеми уважаемой  и 
любимой  посланницы Экумены.  В правительственной  речи сообщалось,  что она 
погибла в результате террористического акта,  осуществленного староверами, а 
ниже  кратко упоминались имена ее телохранителя, жрецов и  зрителей, которые 
были  убиты  при  взрыве.  Несколько статей  посвящались  длинному  описанию 
траурных  мероприятий,  отчетам  о  беспорядках   и  репрессиях.  Затем  шла 
благодарственная  речь короля, которую тот произнес в  ответ на предложенную 
помощь Вое Део. Он просил уничтожить раковую опухоль терроризма( 
     -- Так, -- задумчиво произнес Тейео. -- Значит, Совет не ответил на ваш 
ультиматум. Почему же вы оставили нас в живых? 
     Солли   нахмурилась.  Этот   вопрос   показался   ей   бестактным,   но 
представитель спокойно ответил: 
     -- Мы решили, что выкуп за вас даст Вое Део. 
     -- Я думаю,  они нас выкупят, -- согласился Тейео. --  Но  вам лучше не 
сообщать  своему правительству  о том,  что вы  оставили нас  в живых.  Если 
Совет( 
     -- Подожди, --  сказала Солли, касаясь его руки. --  Я хочу подумать об 
этом. Скорее  всего  нас  выкупит  посольство  Экумены. Но  как  передать им 
послание? 
     --  Не  забывай,  что  в  город введены войска  Вое Део. Мне  лишь надо 
написать сообщение и отправить его охранникам из моей команды. 
     Солли  сжала его запястье, подавая какой-то предупреждающий знак. Потом 
взглянула на представителя и ткнула в его сторону указательным пальцем: 
     -- Вы  украли  посла  Экумены, ослиные  задницы!  Теперь  вам  придется 
кое-что  сделать,  чтобы заслужить  мое расположение. Я готова простить вас, 
потому что нуждаюсь в вашей помощи. Если  ваше чертово правительство узнает, 
что  я жива,  оно попытается спасти свою репутацию и, конечно  же, уничтожит 
меня.  Где вы  прячете  нас?  Есть ли у нас хоть  какой-то шанс выбраться из 
этого подвала? 
     Мужчина раздраженно покачал головой. 
     -- Нет, мы все теперь отсиживаемся здесь, внизу, -- ответил он. -- И вы 
останетесь здесь. Мы не хотим подвер