Но когда они сделают это, будьте осторожны, -- мягко добавил веот. 
     -- А разве в вашей группе нет рабов? -- удивленно спросила Солли. 
     Кергат даже не  потрудился ответить.  Тейео вдруг  понял,  что  молодой 
патриот  относился к  ней как к  рабыне. Впрочем,  он и сам поступал так же, 
там, в другой жизни, где такое разграничение имело смысл. 
     -- Скажи, а твоя служанка Реве настроена к тебе по-дружески? -- спросил 
он Солли. 
     -- Да, -- ответила  она. -- Вернее, это я  пыталась стать  ее подругой. 
Она не сделает того, что ты хочешь. 
     -- А макил? 
     Она задумалась почти на минуту. 
     -- Возможно. Да. 
     -- Он все еще здесь? 
     Солли неуверенно пожала плечами: 
     --  Их труппа собиралась в  турне. Отъезд  должен был  состояться через 
несколько дней после праздника. 
     -- Он из Вое Део.  Если  труппа макилов все еще здесь, их скорее  всего 
отправят домой. Кергат, вам надо  выяснить этот вопрос и связаться с актером 
по имени Батикам. 
     -- Он  макил? --  спросил  молодой патриот,  и его  лицо  исказилось от 
отвращения. -- Один из ваших кривляк-гомосексуалистов? 
     Тейео быстро посмотрел на Солли. Терпение, терпение. 
     --   Бисексуалов,   --  поправила   Солли,   не  обращая  внимания   на 
предостерегающий взгляд. -- И не кривляк, а. актеров. 
     К счастью, Кергат пропустил ее слова мимо ушей. 
     --  Он очень  хитрый человек,  -- сказал Тейео. -- С большими  связями. 
Батикам поможет не только нам, но и вам. Поверьте, это стоит усилий. Лишь бы 
он оказался здесь. Вы должны поторопиться. 
     -- С какой стати макил будет помогать нам? Он же из Вое Део. 
     -- Не забывайте, что он раб, а не мужчина, -- сказал Тейео.  -- Батикам 
является членом Хейма, рабского подполья, которое противостоит правительству 
Вое Део. Союз  Экумены  симпатизирует  им.  Представьте, какую  вы  получите 
поддержку,  если макил  расскажет  в посольстве о  том, что группа патриотов 
спасла  посланницу  от  неминуемой  смерти  и  теперь,  рискуя   всем  своим 
благополучием,  прячет  ее в  безопасном  месте.  Пришельцы  со  звезд будут 
действовать решительно и быстро. Я верно говорю, посол? 
     Быстро  входя  в роль  авторитетной и  важной  персоны, Солли  ответила 
кратким величественным кивком. 
     -- Быстро и решительно, но  осторожно, -- сказала она. --  Мы стараемся 
избегать излишней жестокости и обычно используем политическое принуждение. 
     Молодой  человек  прикусил  губу  и  задумался над  предложением  своих 
пленников.  Понимая  его  смущение  и осторожность,  Тейео  спокойно  ожидал 
ответа. Он заметил, что Солли тоже неподвижно сидит на топчане, положив одну 
ладонь  на  другую. Она  была худой  и  грязной.  Немытые засаленные  волосы 
свисали сосульками на  плечи. Но  она вела себя храбро, как отважный солдат, 
-- особенно в  эти минуты,  когда все  зависело  от нервов. Он знал, чего ей 
стоило успокоиться и смирить свое гордое сердце. 
     Кергат начал  задавать  вопросы,  и Тейео отвечал на них убедительно  и 
степенно. Когда в разговор вступала  Солли, Кергат прислушивался, хотя после 
ссоры  и взаимных оскорблений  демонстративно  не  замечал ее присутствия. В 
конце концов  патриоты ушли, так и не сказав, что собираются предпринять. Но 
Кергат еще  раз повторил имя Батикама  и то  сообщение,  которое  рега хотел 
передать в посольство: "Веоты на  половинном жалованье  охотно  учатся  петь 
старые песни". 
     Когда тяжелая дверь закрылась, Солли спросила у Тейео: 
     -- Это какой-то пароль? 
     -- Разве ты не знаешь человека по имени Старая Музыка? 
     -- Знаю. А он что, твой друг? 
     -- Почти. 
     -- Он работает на Уэреле с самого начала. Наш первый наблюдатель. Очень 
уважаемый и  умный  человек.  Да, он сделает все, чтобы вытащить нас отсюда( 
Что-то я вообще уже не соображаю. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Лежать на 
берегу небольшого ручья в красивой маленькой долине. Лежать и пить проточную 
воду. Весь день. Просто вытягивать шею и  пить. И  чтобы  вода серебрилась в 
сиянии  солнца.  О Боже, Боже! Я тоскую по солнечному свету. Тейео,  мне так 
тяжело.  Еще тяжелее,  чем  вчера  или  позавчера.  Сижу и  верю, что у  нас 
действительно появилась надежда выбраться отсюда. Я пытаюсь отбросить ее, но 
у меня ничего не получается. О, как я устала от этого плена! 
     -- Который теперь час? 
     --  Половина девятого.  Уже стемнело.  О, как  я хочу побыть в темноте! 
Послушай( А мы  чем-нибудь  можем  прикрыть эту  чертову биопластину?  Давай 
устроим себе ночь и день. 
     -- Ты  можешь дотянуться до нее, если  станешь  мне на плечи. Но как мы 
закрепим ткань? Они с минуту смотрели на пластину. 
     -- Не знаю, что  и придумать,  --  сказала Солли. -- А  ты заметил, что 
маленькое пятно  на ней увеличилось?  Похоже, эта биопластина умирает. Может 
быть,  нам не стоит тревожиться? Если  мы  задержимся здесь, темноты  у  нас 
окажется предостаточно. 
     --  Ладно, -- сказал  Тейео  с  какой-то странной  застенчивостью. -- Я 
устал. 
     Он  поднялся,  потянулся и взглядом  спросил  разрешения  войти  на  ее 
территорию.  Попив  воды,  Тейео вернулся  к  топчану,  снял китель и обувь, 
подождал, пока Солли не  отвернется, затем снял брюки и укрылся одеялом. Его 
губы по  привычке  прошептали знакомые с детства слова: "О Камье всемогущий, 
позволь мне сохранить твердость ради  благородной цели". Но он не заснул. Он 
слышал  ее  легкие  движения: она сходила в  туалет,  попила  воды  и,  сняв 
сандалии, легла на топчан. 
     Прошло какое-то время. 
     -- Тейео. 
     --Да. 
     --  А  тебе  не  хочется(  Наверное, это  неправильно  с моей  стороны( 
Особенно в таких условиях( Скажи, ты хочешь меня? 
     Он долго не отвечал. 
     -- В таких условиях не очень, -- чуть слышно произнес Тейео. -- Но там, 
в другой жизни( 
     Он смущенно замолчал. 
     -- Короткая жизнь против длинной, -- прошептала она. 
     --Да. 
     Наступило долгое молчание. 
     -- Нет, все это только слова, -- сказал он и повернулся к ней. 
     Они сжали друг друга в объятиях. Их тела сплелись, жадно  и страстно, в 
слепой спешке, в порыве истосковавшихся сердец. Вместе с рычанием  и стонами 
с их уст  на разных  языках срывалось имя Бога, как  благодарность за минуты 
счастья, как гимн всепобеждающей любви. А потом они прижимались друг к другу 
--  истощенные,  липкие, потные и в то же  время обновленные и  возрожденные 
нежностью тел. О,  это древнее и бесконечное  открытие!  Неудержимый полет в 
новый мир! 
     Тейео просыпался медленно и легко, наслаждаясь  близостью  ее тела.  Он 
мог коснуться  губами розового соска или  руки, которая  гладила его волосы, 
шею и плечо. Он  упивался счастьем, осознавая только  этот ласковый  ленивый 
ритм и прохладу гладкой женской кожи под своей щекой. 
     -- Я вдруг поняла, что не знаю тебя, -- сказала Солли. Ее голос исходил 
наполовину из  груди, наполовину из уст. -- Мне хотелось бы услышать историю 
твоей жизни. -- Она прижалась к его лицу губами и щекой. 
     -- А что ты хочешь узнать? 
     -- Все-все. Расскажи мне, кто такой Тейео( 
     --  Какой простой  вопрос. Это  тот  мужчина,  который  держит  тебя  в 
объятиях. 
     -- О Господи! -- рассмеялась она и на  миг  спрятала  лицо в  зловонном 
одеяле. 
     -- О ком ты говоришь? -- спросил он лениво и сонно. 
     Они  говорили  на языке  Вое  Део, но  Солли  часто  использовала слова 
альтерранского  наречия.  В данном случае  она употребила  слово  "Сеит",  и 
поэтому Тейео спросил: 
     -- Кто такой Сеит? 
     -- Сеит  для меня такое же божество, как  Туал Милосердная или  Владыка 
Камье. Я  часто произношу это имя  без должного повода. Дурная  привычка, от 
которой мне  никак  не избавиться.  А ты веришь в своих богов?  Прости меня, 
Тейео! Рядом с  тобой я чувствую себя глупой девчонкой. Все время  сую  свой 
длинный  нос  в  твою душу,  верно?  Мы,  пришельцы, как  орды  захватчиков, 
несмотря на то что кажемся такими мирными и самодовольными( 
     --  Могу  ли  я  выразить  свою  признательность  уважаемой  посланнице 
Экумены? -- шутливо спросил Тейео, принимаясь гладить ее грудь. 
     -- О да, -- дрожа от страстного желания, ответила она. -- Да! Да-а! 
     Как странно, что секс почти ничего не меняет в жизни, размышлял  Тейео. 
Все осталось прежним, хотя их заключение начало казаться менее стеснительным 
и  мрачным. У них появился постоянный источник  наслаждений, но и он зависел 
от  количества воды  и  пищи, потому что требовал сил  и  настроения. Тем не 
менее секс дал ему что-то новое,  и ни одно  из слов --  удобство, нежность, 
любовь и доверие -- не могло  вместить в  себя это емкое и интимное чувство. 
Оно брало начало в единстве их тел и было  огромным, как космос. И в  то  же 
время оно ничего не  меняло в этом  мире -- даже в таком крохотном и жалком, 
как тюремная камера. Они по-прежнему находились в заточении. Они по-прежнему 
голодали  и  изнывали от  жажды.  И  они все больше и  больше боялись  своих 
истеричных и злых тюремщиков. 
     --  Я  должна  стать  настоящей  леди,--  говорила  Солли.  --  Хорошей 
девочкой. Подскажи, как это сделать, Тейео. 
     -- Мне не хочется, чтобы ты отказывалась от самой себя. -- Увидев слезы 
в  ее глазах,  он  обнял Солли  и  прошептал: --  Оставайся гордой. Не теряй 
твердость духа! 
     -- Хорошо. 
     Когда в камеру приходили Кергат или  другие  патриоты,  Солли вела себя 
спокойно.  Она  отворачивалась к стене или закрывала глаза, тем самым как бы 
отстраняясь  от  разговора  мужчин.  Глядя  на  нее  в такие  минуты,  Тейео 
чувствовал унижение от такой покорности, но знал, что она права. 
     Загремели засовы, и дверь со скрипом открылась, вырывая его из кошмара, 
навеянного жаждой  и  голодом. К ним  еще никогда  не приходили так  рано. В 
поисках уюта и  тепла он  и Солли заснули, прижавшись  друг к другу.  Увидев 
презрительную  усмешку  Кергата,  Тейео  испугался.  До  сих  пор  пленникам 
удавалось  скрывать  свою сексуальную близость.  Полусонная  Солли  все  еще 
цеплялась за его шею. 
     В комнату вошел  второй  мужчина. Кергат  молчал.  Тейео  потребовалась 
почти  минута,  чтобы  узнать  Батикама.  Но  и  после  этого  рега  остался 
невозмутимым. Он лишь прошептал имя макила и умолк. 
     -- Батикам? -- прохрипела Солли. -- О мой Бог! 
     -- Какой волнующий момент, -- произнес Батикам бархатистым голосом. 
     Заметив  на  нем  одежду  гатайца,  Тейео  понял,  что  актер   не  был 
трансвеститом. 
     -- Я не хотел смущать вас, посланница. И тем более вас, уважаемый рега. 
Я пришел сюда, чтобы предложить вам свою помощь. Надеюсь, вы не против? 
     Тейео протянул  руку  и достал свои грязные брюки. Солли спала в рваных 
кальсонах, которые ей дали тюремщики. Подвальный  холод заставлял их спать в 
одежде. 
     -- Вы были в посольстве, Батикам? -- спросила она, надевая сандалии. -- 
Ее голос дрожал от надежды и волнения. 
     -- О да.  Сгонял туда  и обратно. Извините, что это  заняло  так  много 
времени. Боюсь, я не вполне понимал серьезность вашего положения. 
     -- Кергат помогал  нам,  как только  мог,  -- сдавленным голосом сказал 
Тейео. 
     -- Да-да, я вижу.  Огромный  риск. Но теперь вам не о чем  волноваться. 
Если  только( --  Актер  посмотрел Тейео  в  глаза.  -- Рега, ваша  гордость 
позволит  вам  отдаться  в  руки  Хейма?  Возможно,  у  вас   есть  какие-то 
возражения? 
     -- Батикам, -- оборвала его Солли. -- Доверяйте ему, как мне! 
     Тейео завязал шнурки, поднялся с топчана и сказал: 
     --  Все мы  в  руках  Камье  всемогущего.  Батикам ответил ему красивым 
вибрирующим смехом, который Тейео запомнил с первой встречи. 
     -- Хорошо,  я поправлюсь: не в руки Хейма,  а в руки Камье всемогущего, 
-- сказал макил и повел их из комнаты. 
     В "Аркамье" говорится: "Жить просто-- это самое сложное в жизни". 
     Солли потребовала оставить ее  на Уэреле и после длительного отпуска на 
одном из морских курортов была  послана наблюдательницей  в  Южное  Вое Део. 
Тейео уехал домой, так как его отец находился при смерти. После кончины отца 
он уволился из охраны посольства и  прожил в родном имении два года, пока не 
скончалась его  мать. За это время  он и Солли виделись всего лишь несколько 
раз. 
     Похоронив мать, Тейео  дал вольную  всем рабам семьи, переписал  на них 
поместье,  продал  на  аукционе  фамильные  ценности и уехал в  столицу.  На 
встрече со Старой  Музыкой  он узнал,  что Солли тоже приехала в посольство. 
Рега  нашел  ее  в  небольшом  кабинете  правительственного   особняка.  Она 
выглядела  более  зрелой и элегантной,  хотя и немного  усталой. Визит Тейео 
удивил ее, но она  и шагу не сделала, чтобы подойти и  поприветствовать его. 
Вместо этого Солли тихо сказала: 
     -- Меня отправляют на Йеове. Первым послом Экумены. 
     Тейео стоял и молча смотрел на нее. 
     --  Я  только  что  беседовала с главой нашей миссии  на  Хайне( -- Она 
закрыла лицо руками. -- О Боже! Что я говорю? 
     -- Прими мои поздравления, Солли, -- сказал Тейео и повернулся к двери. 
     Она подбежала к нему, обвила руками его шею и заплакала: 
     -- Ax,  милый.  Я только  сейчас  узнала, что  твоя мать умерла. Прости 
меня. Я  никогда( Никогда(  Я думала,  мы  будем вместе(  Что ты собираешься 
делать дальше? Хочешь остаться здесь? 
     --  Я  продал  всю свою собственность  и теперь свободен как  птица, -- 
ответил Тейео. Ему хотелось прижать Солли к груди, но он сдержался. -- Думаю 
вернуться на службу. 
     -- Ты продал свое имение? А я даже не видела его! 
     -- Я тоже не видел тех мест, где ты провела свою юность. 
     Наступила  неловкая  пауза. Солли разжала  руки и отошла  от Тейео. Они 
растерянно посмотрели друг на друга. 
     -- Ты придешь еще? -- спросила она. 
     -- Приду, -- ответил Тейео. 
     Через несколько лет Йеове вошла в союз Экумены. Посланница-мобиль Солли 
Агат Терва была направлена на Терру, а позже отозвана на Хайн, где,  получив 
ранг  стайбаиля,   служила   в  дипломатическом  корпусе   союза.  Во   всех 
командировках   и   путешествиях   ее   сопровождал   супруг,   красивый   и 
представительный  мужчина,  отставной  офицер  уэрелианской   армии.  Людей, 
знавших их достаточно близко, всегда поражали страстная нежность, гордость и 
верность этой пары. Солли часто говорила, что  она одна  из самых счастливых 
женщин на свете. У  нее была прекрасная работа,  награды  за труд  и любимый 
муж. Да  и Тейео не выглядел печальным.  Конечно, он скучал по своей далекой 
планете, но хранил твердость духа ради благородной цели. 
 
     ДЕНЬ ПРОЩЕНИЯ 
     Солли была космическим ребенком -- дочерью посланников-мобилей, которые 
жили то на  одном, то на другом корабле, мотаясь по разным мирам и планетам. 
К десяти годам она налетала пятьсот световых лет, а  к двадцати пяти  прошла 
через  альтерранскую  революцию,  научилась айджи на  Терре  и  прозорливому 
мышлению  у  старого  хилфера  на  Роканане,  закончила  университет  Хайна, 
получила ранг наблюдателя и уцелела в командировке на смертоносной умирающей 
Кеаке,  проскочив при  этом  на предельной скорости еще полтысячи  световых. 
Несмотря на молодость, она повидала многое. 
     Конечно,  Солли  скучала  в  посольстве на Вое Део, где  весь персонал, 
словно  сговорившись, учил ее помнить и  не  забывать, остерегаться одного и 
стремиться  к  другому. Но, будучи посланницей-мобилем,  она уже  привыкла к 
подобному отношению. Уэрел  действительно  имел свои причуды. Хотя  у какого 
мира их нет? Она прилежно  зубрила  свои  уроки и теперь знала,  когда  надо 
делать реверансы и не рыгать  за столом, а когда поступать наоборот  или как 
захочется. Вот почему  она так  обрадовалась, получив  наконец  назначение в 
этот маленький причудливый  город  на  небольшом  и  причудливом континенте. 
Солли   стала   первой  и  единственной  посланницей  Экумены  в  великом  и 
божественном королевстве Гатаи. 
     Проведя несколько дней под крохотным ярким  солнцем, изливавшим свет на 
шумные  городские улицы,  она влюбилась в  эти  сказочно  высокие пики  гор, 
которые  возносились над  крышами домов,  в бирюзовое небо,  где  большие  и 
близкие звезды  сияли весь день, а  по ночам ослепительно сверкали вместе  с 
шестью  лениво  плывущими  кусками  луны.  Она  полюбила  этих  чернокожих и 
черноглазых людей, красивых и стройных, с узкими головами,  тонкими руками и 
ногами -- людей, которые стали ее народом!  Она любила их даже  тогда, когда 
встречалась с ними слишком часто. 
     В  последний  раз  Солли  оставалась  наедине  с  собой  лишь в  кабине 
аэроскиммера, который перевозил ее через океан, отделявший Гатаи от Вое Део. 
У  посадочной  полосы посланницу  встречала  делегация придворных, жрецов  и 
советников  короля. Величавые  государственные  мужи  в коричневых,  алых  и 
голубых одеждах проводили ее во дворец, где было много  реверансов и никаких 
отрыжек, утомительные знакомства, представление его маленькому сморщенному и 
старому  величеству,  занудливые  речи  и банкет  -- все по этикету, никаких 
проблем  и  даже  без  гигантского жареного  цветка  на ее тарелке  во время 
торжественного  обеда.  Однако с самых  первых  шагов на посадочной полосе и 
каждую секунду после этого за спиной Солли или рядом, или очень-очень близко 
находилось двое мужчин: ее гид и телохранитель. 
     Гида, которого звали  Сан Убаттат,  приставили к ней сами  гатайцы. Он, 
конечно  же,  обо  всем докладывал правительству, но был таким услужливым  и 
милым шпионом, таким прекрасным лингвистом и приятным в  общении советчиком, 
всегда  готовым  дать бесценный  намек  на ожидаемые  действия или возможную 
ошибку,  что  Солли  относилась к  его  опеке  довольно  спокойно. А  вот  с 
охранником все было иначе. 
     Он принадлежал к военной касте Вое Део, чей народ, будучи преобладающей 
силой на Уэреле, являлся в этом мире основным союзником Экумены. Узнав о его 
назначении, Солли подняла в посольстве настоящий  скандал. Она  кричала, что 
ей не нужен телохранитель: у нее не было в Гатаи врагов, а даже если таковые 
и  имелись, она сама  могла бы позаботиться о  своей безопасности. Однако  в 
посольстве  только разводили  руками.  Извини,  говорили  они. Тебе придется 
смириться. Несмотря на экономическую  независимость,  гатайцы используют для 
охраны своего государства вооруженные  силы Вое Део. Выполняя  заказ  такого 
выгодного клиента,  Вое  Део заинтересовано в защите законного правительства 
Гатаи от многочисленных террористических группировок. Твоя  охрана входит  в 
перечень услуг их договора, и мы не можем оспаривать этот вопрос. 
     Солли знала,  что возражать  начальству бесполезно, но  она  не  желала 
подчиняться  какому-то майору.  Его  воинское  звание, "рега",  она заменила 
архаическим  словом  "майор", которое  запомнилось  ей  по смешной  пародии, 
виденной когда-то  на Терре.  В этом  фильме  майор  изображался  напыщенным 
кителем,  увешанным медалями  и орденами. Он  надувал  щеки, передвигался  с 
важным  видом  и отдавал приказы, время  от времени извергаясь кусками своей 
начинки. Ах, если бы ее "майор" делал то же самое. Но  он не  только ходил с 
умным видом и  командовал. Ко  всему прочему он  был леденяще-вежливым,  как 
улыбка  каменной статуи,  молчаливым,  как  дуб,  и  равнодушно-жестким, как 
трупное окоченение. 
     Солли довольно быстро отказалась от попыток разговорить его. Что бы она 
ни сказала, он отвечал  "да"  или "нет, мэм"  с той ужасной  демонстративной 
тупостью человека, который  не желает вас слушать. Этот офицер, по должности 
не  способный  к  человеческим  чувствам,  был  с ней  на  всех  встречах  и 
мероприятиях, при  разговорах с бизнесменами, придворными и государственными 
чиновниками,  на улицах  и  в магазина