я!
     - Я получил плату, - перебил я его; я решил пока не говорить с ним о Суре.
     - Это Менициус, - продолжал стонать Кернус.
     - Но отдал ему приказ ты.
     - Я дам тебе золота, много золота!
     - У тебя ничего не осталось, Кернус, - сказал я, не сводя с него холодного, бесстрастного взгляда. - Ты все потерял.
     - Не убивай меня! - взмолился он. - Не убивай!
     - Но ведь ты лучше всех владеешь мечом в этом доме, - усмехнулся я. - Насколько я знаю, ты даже принадлежишь к касте воинов.
     - Не убивай меня, - словно не слыша, бормотал он.
     - Защищайся, - сказал я.
     - Нет, нет, нет! - отчаянно замотал он головой.
     - И это гордый Кернус, - с насмешкой заметил я.
     - Нет, нет, нет, нет!
     - Хорошо. Бросай оружие и сдавайся. Я прослежу, чтобы тебя в целости и сохранности доставили во дворец убара, где, я надеюсь, правосудие, наконец, свершится.
     - Да, да, конечно, - простонал Кернус. Он с обреченным, покорным видом сунул руку в складки своей одежды и вытащил длинный кинжал. Я внимательно наблюдал за ним. Внезапно он быстро выбросил руку и метнул кинжал в меня. Я был готов к этому и резко увернулся.
     Кинжал вонзился в спинку стоящего за мной кресла, и его лезвие глубоко вошло в деревянную поверхность.
     - Превосходный бросок, - поделился я своим мнением.
     Он уже сжимал в руке меч, в его глазах пылала ненависть.
     Предстоящая схватка наполнила меня восторгом, и я, перемахнув через стол, бросился к нему.
     В то же мгновение наши просвистевшие в воздухе клинки встретились.
     Он прекрасно владел оружием и действовал быстро, умело, хитро и напористо.
     - Превосходно, - заметил я ему.
     Мы кружились по залу, опрокидывая стулья и сражаясь прямо на столе, неуклонно приближаясь к центру зала, к засыпанной арене.
     Наконец Кернус, отступая, сделал неверное движение и упал; я тут же приставил острие меча ему к горлу.
     - Ну, - сказал я, - выбирай: мой клинок или копье правосудия Ара?
     - Пусть это будет твой клинок, - ответил он.
     Я отступил и позволил ему подняться. Схватка возобновилась с новой силой. Наконец я ранил его в левое плечо. Показалась кровь. Я отошел на пару шагов. Он сорвал с себя мантию и остался только в подпоясанной ремнем домашней тунике. Рана в его плече сочилась кровью.
     - Сдавайся, - предложил я.
     - Умри! - крикнул в ответ он, бросаясь ко мне.
     Его атака была великолепной, но вскоре мне снова дважды удалось ранить его, нанеся удары в грудь и слева, под ребра.
     Кернус пошатнулся и отступил. Взгляд его помутился. Он закашлялся, и на губах у него показалась кровь.
     Я ждал.
     Он смотрел на меня, тяжело переводя дыхание и вытирая капли пота на лице окровавленной рукой.
     - Сура мертва, - сказал я ему.
     Он, казалось, удивился.
     - Я не убивал её, - пробормотал он.
     - Это именно ты убил её.
     - Нет!
     - Убить можно по-разному, - сказал я.
     Едва держащийся на ногах, залитый кровью, Кернус не сводил с меня глаз.
     Я двинулся к нему. Кернус быстро оглянулся и увидел, что дверь, ведущая на лестницу, открыта. Там, наверху, начинался проход к зверю. Черты его лица мгновенно исказились, взгляд наполнился дикой, безумной радостью. Он весь подобрался, словно готовясь отразить мою атаку, и, внезапно развернувшись, со всех ног бросился к двери.
     Я дал ему возможность добежать до двери и, спотыкаясь, взобраться по ступеням. Сам я остановился в дверном проеме.
     - Вот кто защитит меня! - донесся до меня сверху его голос. - А ты, Тэрл Кэбот, - глупец!
     Стоя на верхних ступенях, он запустил в меня мечом. Я уклонился, и лезвие глухо загрохотало до черепичному полу. Кернус скрылся в проходе.
     Я медленно поднялся по лестнице и увидел, что дверь в помещение для зверя в конце прохода открыта.
     Как я и ожидал, охранников на месте не оказалось.
     По полу, там, где пробежал Кернус, тянулась цепочка кровавых следов.
     - Ты тоже так и не стал настоящим игроком, Кернус, - сказал я негромко.
     Из дальнего конца помещения я услышал донесшийся до меня душераздирающий вопль и сердитое рычание, сменившееся странными звуками какой-то возни и утробным урчанием.
     Когда я осторожно с мечом наготове подошел к комнате, животное уже исчезло.
     Я пробежал через комнату и оказался у прохода, ведущего в гораздо большее по размеру помещение с широким порталом, выходящим наружу и открытым всем ветрам. Здесь я почувствовал запах тарна и примешивающийся к нему другой, не поддающийся определению, но, несомненно, принадлежащий животному запах. С наружной части помещения во внешнюю стену цилиндра Кернуса была вделана площадка для тарнов, ступив на которую я увидел на спине быстро удаляющегося огромного тарна что-то косматое и сгорбленное.
     Я обернулся и внимательно осмотрел помещение. В углу я заметил ружье, несомненно доставленное сюда с Земли. Вдоль стен располагалась аппаратура, напоминающая некогда виденные мною приборы Царствующих Жрецов: сложные пульты управления, переплетающиеся толстые жгуты проводов, какие-то диски. Я заметил, что приборы предназначались для существ, обладающих органами зрения: они были снабжены разнообразными шкалами и дрожащими на них стрелками, подходящими, как - я догадался, к предельным из рассчитанных делений. Среди приборов, на одной из горизонтальных панелей вспыхивал и гас какой-то конус. Я осторожно взял его, поднес к уху и услышал поступающий из него странный сигнал непрерывно изменяющейся тональности. Сигнал поступал со все возрастающей частотой, становился все громче, набирал силу и вдруг, к моему изумлению, исчез. Наступила томительная пауза, сменившаяся через минуту также внезапно появившимся странным звуком, который едва ли мог быть воспроизведен живым существом. Он, несомненно, был искусственного происхождения и продолжал раздаваться снова и снова.
     Я положил конус на место. Звук не смолкал.
     В комнату вошел Хо-Ту, сжимая в руке длинный кривой нож.
     - Где Кернус? - спросил он.
     Я кивнул на валявшиеся в углу среди мусора и костей окровавленные лохмотья и объеденные остатки туловища.
     - Ты не смог бы сделать этого лучше, - заметил я.
     Хо-Ту посмотрел на меня.
     - Сура, - сказал я, - просила передать, что любила тебя.
     Хо-Ту кивнул; в его глазах стояли слезы.
     - Я счастлив, - пробормотал он и быстрыми шагами оставил комнату.
     Среди останков я заметил цепочку и медальон Кернуса - золотого тарна в оковах. И цепочка и медальон были забрызганы кровью.
     Я подобрал медальон и бросил его на горизонтальную панель рядом со все ещё вспыхивающим конусом, продолжавшим посылать свой остающийся без ответа запрос.
     Я огляделся. В комнате стоял тяжелый, удушливый запах животного. Я увидел толстый слой паутины, на которой, очевидно, спало это существо, и оценил её прочность. Увидел коллекцию небольших коробочек, доставленных с черных кораблей, и ящики, заполненные дискетами для компьютера. Царствующие Жрецы, подумалось мне, могли бы извлечь немалую пользу из содержимого этой комнаты. Полагаю, даже они могли бы узнать много нового для себя.
     Я вернулся к панели и взял конус; издаваемый им звук чем-то отдаленно напоминал непривычный для человеческого уха голос. На одной из поверхностей конуса я заметил кнопку и нажал её. Звук моментально прекратился.
     Поднеся конус ко рту, я начал говорить. Я говорил на горианском языке. Я не знал, к кому обращаюсь, но был уверен, что мое послание будет услышано или каким-то образом воспринято. Рано или поздно его непременно поймут.
     - Кернус мертв, - говорил я. - Зверь ушел. Ответа не будет.
     Я снова нажал кнопку выключателя, но конус молчал.
     Потом я повернулся и вышел из комнаты, заперев её снаружи, чтобы другие не смогли в неё войти. Проходя через центральный зал дома Корпуса, я столкнулся с Фламиниусом.
     - Хо-Ту, - пробормотал он и поманил за собой.
     Я направился за ним в спальню Суры.
     Рядом с телом девушки лежал Хо-Ту, своим кривым ножом перерезавший себе горло. Я заметил, что прежде, чем сделать это, он снял с Суры рабский ошейник.
     Фламиниус был потрясен. Мы обменялись с ним понимающими взглядами. Он опустил глаза.
     - Ты должен жить, - сказал я.
     - Нет, - покачал он головой.
     - У тебя есть работа, - говорил я. - В Аре новый убар. Ты должен вернуться к своим исследованиям.
     - Жизнь мало что значит, - сказал он.
     - А смерть? - спросил я.
     Он поднял голову.
     - Смерть вообще ничего не значит.
     - Если смерть ничего не значит, следует выбрать ту малость, которую предоставляет жизнь, что на самом деле вовсе не так уж мало.
     Он отвел взгляд.
     - Ты воин, - сказал он. - У тебя есть твои войны, сражения.
     - У тебя тоже. Ты медик. Дар-косис ещё не побежден.
     Он опустил голову.
     - Ты должен вернуться к работе, - продолжал убеждать его я. - Ты нужен людям.
     Он горько рассмеялся.
     - Кто я такой, чтобы печься о других? - воскликнул он.
     - Ты - Фламиниус, тот, кто некогда любил людей и выбрал зеленые одеяния касты медиков.
     - Когда-то я знал одного Фламиниуса, - усмехнувшись, сказал он. - Но это было очень давно.
     - А я знаю того Фламиниуса, который есть сейчас.
     Он посмотрел мне в глаза, в них стояли слезы. Как, впрочем, и в моих.
     - Я любил Суру, - вдруг признался он.
     - Хо-Ту тоже её любил, - ответил я. - По-своему она была дорога и мне.
     - Я не умру, - сказал Фламиниус. - Хорошо. Я буду работать.
     Я вернулся в свою комнату. С улицы доносились песнопения, прославляющие Ар.
     Я смыл со своего лица знак черного кинжала.

Глава 24

СУД УБАРА

     В Центральном Цилиндре Ара, где располагался дворец убара и проходили судебные процессы, в отведенной мне комнате я надел ярко-алую тунику воина.
     Она была чистой и свежей, выглаженной горячим утюгом. Я пристегнул новые, из блестящей черной кожи, с медными чеканными украшениями ножны, но вложил в них свой старый, помнящий ещё далекие времена осады Ара верный меч. Сидя на краю каменного ложа, я нагнулся, чтобы завязать сандалии. Напротив, поджав под себя ноги и уперев в ладони подбородок, сидел Хул.
     - Я агент Царствующих Жрецов в Аре, - сказал он. - С самого начала я наблюдал за всеми твоими действиями в городе.
     - Ты же принадлежишь к партии Марленуса? - удивился я.
     - Он мой убар, - сказал Хул. - Я счел за честь принять участие в его возвращении на трон.
     - Сомневаюсь, что Царствующие Жрецы обрадованы таким поворотом событий, - заметил я.
     - Они смотрят на вещи реально, - пожал плечами Хул.
     - С Марленусом на троне Ар будет представлять для них опасность.
     Хул усмехнулся.
     - Ар всегда опасен, - он почесал за ухом. - Во всяком случае уж лучше Марленус, чем Кернус.
     - Это верно, - согласился я.
     - Марленусу потребовались долгие годы, чтобы вернуться, - сказал Хул. - Многое сыграло в этом свою роль. Во времена Казрака мало что можно было предпринять. Казрак, хоть и невзрачный на вид и, что ещё хуже, не являющийся уроженцем Ара, был тем не менее достойным уважения правителем, честным, разумным и смелым человеком, искавшим пользы для города.
     - А Марленус? - спросил я.
     - При всех своих недостатках, - ответил Хул, - он и есть сам Ар.
     Я подумал о величественном Марленусе - быстром, решительном, упрямом, честолюбивом человеке, великолепно владеющем оружием, прекрасном тарнсмене, настоящем вожде, подобном богу среди людей, убару убаров. Я знал, что многие оставили Домашний Камень своего родного города, чтобы пойти за ним в изгнание, предпочитая оказаться в опале и испытать на себе все тяготы и лишения существования в горах спокойствию городской жизни. Эти люди не искали для себя ничего, кроме возможности быть рядом с убаром в трудную минуту и обнажить мечи во славу его имени. Марленус был действительно подобен богу, притягивающему окружающих, внушающему фанатичную преданность к себе и самую сильную ненависть к врагам. Кто ещё может так влиять на людей, что они станут драться друг с другом только за право умереть за него? Марленус, надменный солдат, воин с неизменной улыбкой на лице, был именно таким человеком. И вот теперь он снова вернулся в Ар.
     - С уходом Казрака и назначением главой городской администрации Минуса Хинрабиуса, - продолжал Хул, - возвращение Марленуса стало целесообразным, - он потер свой нос и внимательно посмотрел на меня.
     Его левый глаз, несколько больший, чем правый, был странноватого зеленого цвета. Правый же, нормального размера, в отличие от левого был голубым.
     - К решающему моменту у нас уже имелась в городе целая сеть агентов как среди рабов, так и среди свободных жителей. Некоторых из них ты, вероятно, знаешь.
     - Рабыня Таис и девушки с Горшечной улицы тоже принадлежали к твоим людям, - заметил я.
     - Да, они оказались весьма полезными. Рабыни в отличие от свободных женщин могут беспрепятственно пройти всюду, собирая необходимые сведения или передавая сообщения. Никто не заподозрит, что девушка в ошейнике способна заниматься столь важным и ответственным делом. Даже если кто-то из них попадется, ей редко угрожает что-либо большее, чем порка. Однажды Таис таким образом пострадала от рук Вансиуса. Теперь, полагаю, Марленус отдаст Вансиуса ей в рабство.
     - Остается только его пожалеть, - заметил я.
     - Девушки с Горшечной улицы тоже, несомненно, получат в награду рабов, - сказал Хул.
     Я бы не позавидовал этим мужчинам.
     - Наиболее важные сведения поступали к нам от девушек из городских бань, - рассказывал Хул. - Большинство из событий в жизни города обсуждаются в банях, поэтому собираемая девушками информация подчас оказывалась просто бесценной. Многое сделали они и в установлении связей с нужными людьми: именно через них план восстания был передан сторонникам Марленуса.
     - А не было ли среди агентов Марленуса девушки по имени Нела из бассейна Голубых Цветов? - спросил я.
     - Она руководила ими, - ответил Хул.
     - Я рад об этом узнать.
     - Она уже освобождена, как и другие девушки из бань, работавшие на Марленуса.
     - Прекрасно. А что с теми, кто на него не работал?
     Хул озадаченно посмотрел на меня.
     - Они все так же носят ошейники и продолжают служить в банях в качестве рабынь.
     - Иначе говоря, для них все осталось по-старому, - сказал я. - И это при том, что под видом Мурмилиуса Марленусу удалось среди всеобщего разложения и преступности, когда дела в городе шли все хуже и хуже, сплотить вокруг себя верных ему людей.
     - Он дал жителям Ара нечто такое, - сказал Хул, - вокруг чего они смогли объединиться и осознать свои силы, - таинственного и всесокрушающего героя, потрясшего их воображение. Он завоевал любовь города.
     - А остальные? Новая команда стальных также сыграла свою роль в уменьшении влияния Кернуса, а впоследствии и его низвержении с трона убара.
     - Разумеется, - согласился Хул. - В стальных мы хотели видеть партию, которая, подобно Мурмилиусу на Стадионе Клинков, потрясет воображение людей и завоюет симпатии тысяч жителей Ара. Эта будет новая отличная команда и, надеюсь, победоносная. Более того, мы рассчитываем, что она явится средством уничтожения команды желтых. Как мы и предполагаем, едва стало ясно, что стальные представляют реальную угрозу для желтых - тайной партии Кернуса, тут же проявились его скрытые интересы и цели. Предательство Кернусом зеленых, его тайная поддержка желтых, которую Кернус оказывал исключительно в корыстных, торгашеских интересах, стали ясны в ходе борьбы за трон убара.
     Уже одна лишь эта закулисная возня, которую возмущенные жители Ара совершенно справедливо сочли изменой и предательством, восстановила людей против Кернуса. Его истинные планы были раскрыты, вызвав гнев всех присутствовавших на стадионе, и прежде всего стальных и зеленых, и тем более когда Марленус под именем Мурмилиуса возглавил восстание, к которому присоединились многие тысячи горожан. В результате люди, возмущенные жестокостью и предательством человека, почитаемого ими за убара, пошли на Стадионах Клинков и Тарнов против Кернуса. Все это вместе с недовольством жителей правлением города, разгулом преступности, а также воспоминаниями о величии Ара в те времена, когда Марленус носил медальон верховной власти, о незабываемом великолепии тех дней, когда Ар вызывал трепет у соседей и гордо стоял выше остальных городов Гора, - все это послужило достижению наших целей.
     - Точнее, целей Марленуса, - заметил я.
     - Они у нас общие, - сказал Хул. - Цели Марленуса - цели Ара. Марленус и есть Ар.
     В моей памяти из прошлого снова выплыл незабываемый образ его дочери Талены. О ней так ничего и не было известно ни в Аре, ни в Ко-Ро-Ба, ни даже в Рое Царствующих Жрецов.
     Хул поднялся на ноги.
     - Пойдем на суд убара, - сказал он.
     Я помедлил и неохотно ответил:
     - Убар вполне может провести заседание своего суда и без меня. Я вскоре должен буду уехать из Ара.
     Теперь у меня было мало желания разделять с Марленусом его славу или принимать какие-либо награды, которыми в щедрости своей он мог меня осыпать.
     Мне было грустно.
     Марленус был добр ко мне. Вчера вечером в двери моей комнаты постучал один из стражников.
     - Я привел вам девушку, - сказал он. - Она будет завязывать вам сандалии и подавать вино.
     Я отослал его назад, даже не взглянув на девушку. Ни яркий солнечный свет, заливавший комнату, ни нарядная алая туника, ни новая кожа ножен для меча, ни тонкая бронзовая чеканка на них - ничто не приносило мне радости. Я хотел остаться один.
     Цель Царствующих Жрецов достигнута, Марленусу возвращен трон убара, но помимо этого приятного для меня было мало.
     - Пожалуйста, - попросил Хул, - проводи меня в суд убара.
     Я посмотрел на него и улыбнулся.
     - Хорошо, мой маленький друг, - согласился я.
     Наше долгое путешествие через многочисленные залы огромного Центрального Цилиндра Ара, который уже сам по себе являлся настоящим городом, заняло много времени. Нам приходилось подниматься по извилистым проходам, взбираться по широким винтовым лестницам, ведущим все выше и выше, в самую сердцевину цилиндра. Иногда мы проходили по коридорам с мраморными полами, по обеим сторонам которых тянулись ряды узких окон, слишком маленьких, чтобы через них мог проникнуть человек, но достаточных, чтобы служить бойницами для стрельбы из арбалета, сквозь которые виднелось синее небо, окрашенное лучами встающего над городом солнца. Сквозь бойницы до меня доносились звуки стального гонга, извещавшего жителей Ара о наступлении мира и спокойствия.
     Потом мы проходили через широкие залы, стены которых были увешаны гобеленами, а полы устланы толстыми коврами. Залы освещались электрическими лампами, редко встречающимися в домах простых горожан, излучающими мягкий, приятный свет. На многих дверях в самом центре висели замысловатые замки, столь характерные для жителей северных городов, хотя часть дверей была заперта лишь простыми, завязанными на узел веревками - вероятно, комнаты мелких служащих или рабов.
     В залах, через которые мы проходили, нам попадалось довольно много людей, при встрече с нами поднимавших по горианскому обычаю правую руку ладонью внутрь и громко восклицавших: "Тал!"; мы в свою очередь так же приветствовали их.
     Теперь в Центральном Цилиндре не было таурентинов. Остатки их были с позором выдворены из города.
     Перед Главными городскими воротами у них отобрали пурпурные плащи и шлемы, мечи сломали и в окружении воинов, под музыку девушек-флейтисток вывели за стены Ара и велели убираться подальше. Их капитан Сафроникус вместе с другими офицерами, включая Серемидеса из Тироса, заменившего Максимуса Хегесиуса Квинтилиуса на посту командующего вооруженными силами Ара, теперь сидели закованными в цепи в темницах Центрального Цилиндра. Дворцовая стража состояла из воинов, принадлежащих к партии Марленуса.
     Их шлемы и плащи ничем не отличались от амуниции остальных солдат