Жрецами.
     Я слушал звуки трубы, которые как бы стелились по земле.
     - Кто-то пошел в горы, - сказала Лара.
     - Да.
     - Он погибнет.
     Я кивнул.
     Я рассказал ей о своей судьбе, о своем предназначении, о том, что должен идти в горы. Она ответила просто:
     - Я пойду с тобой.
     Она хорошо знала, что тот, кто идет в горы, не возвращается. Лара даже лучше, чем я, представляла могущество Царствующих Жрецов.
     И все же она хотела идти со мной.
     - Ты свободна, - сказал я.
     - Когда я была твоей рабыней, ты мог приказать мне идти с тобой. Теперь я свободна и пойду за тобой добровольно.
     Я взглянул на нее. Она гордо стояла передо мной, а затем сорвала желтый цветок и воткнула себе в волосы.
     Я покачал головой.
     Хотя неведомая сила влекла меня в горы, где жили Царствующие Жрецы, я пока не мог идти к ним, так как немыслимо было взять девушку с собой туда, где нас ждала смерть. Ведь я сам пробудил в этом существе радость к жизни и чувства.
     Что же я мог ей дать взамен смерти? Мою честь, жажду мести, отчаяние и гнев?
     Я положил ей руку на плечо и посмотрел вниз холма.
     Она вопросительно взглянула на меня.
     - Царствующие Жрецы подождут, - сказал я.
     - Что ты собираешься делать?
     - Вернуть тебе трон в Тарне.
     Она отшатнулась от меня. Ее глаза наполнились слезами.
     Я обнял девушку и нежно поцеловал.
     - Да, я хочу этого.
     Она положила голову мне на плечо.
     - Прекрасная Лара, - сказал я, - прости меня. - Я еще крепче сжал ее в своих объятиях. - Я не могу взять тебя в Сардарские Горы, но не могу так же и оставить тебя здесь. Тебя растерзают дикие звери или ты снова попадешь в рабство.
     - Зачем ты хочешь вернуть меня в Тарну? Я ненавижу ее.
     - У меня нет города, куда я мог бы отвезти тебя. И я уверен, что ты сможешь сделать Тарну такой, что тебе не придется ненавидеть ее.
     - Что я должна делать?
     - Это ты решишь сама.
     Я поцеловал ее.
     Держа голову девушки в своих руках, я заглянул ей в глаза.
     - Да, ты достойна быть татрикс, - сказал я и осушил своими губами слезы в ее глазах.
     - Не плачь, разве ты не татрикс? - успокаивал ее я.
     Она взглянула на меня с печальной улыбкой.
     - Конечно, воин, мне нельзя плакать, ведь я татрикс.
     Она вытащила цветок из волос и бросила его.
     Я поднял цветок и снова вколол его ей в волосы.
     - Я люблю тебя, - сказала она.
     - Трудно быть первой в Тарне, - сказал я и повел ее прочь от Сардарских Гор.
     Искры восстания, которые разгорелись в шахтах Тарны, не погасли, а распространились на Фермы. Цепи сбивались и в руках появлялось оружие. Разъяренные люди, вооруженные чем попало, растеклись по стране, скрываясь от отрядов солдат. Они грабили богачей, сжигали дома, освобождали своих товарищей - рабов. Восстание катилось от фермы к ферме и снабжение города постепенно сокращалось. То, что восставшие не могли унести с собой, они безжалостно уничтожали.
     Мы прошли около двух часов по направлению к Тарне и тут, как я и ожидал, нас нашел тарн. Как и в случае с Колонной Обмена, он ждал нас поблизости, и его терпение было вознаграждено. Он сел ярдах в пятнадцати от меня и я тут же устремился к нему. Лара пошла за мной, хотя она все еще боялась тарна.
     Я радостно бросился на шею птицы.
     Его большие круглые глаза с нежностью смотрели на меня, громадные крылья медленно поднимались и опускались, клюв был поднят к небу. Тарн издал торжествующий крик.
     Лара в ужасе вскрикнула, когда птица повернула свой чудовищный клюв ко мне.
     Я не двинулся с места и клюв нежно коснулся моей руки. Я похлопал тарна по шее, посадил Лару к нему на спину и сел сам сзади.
     И снова неописуемый восторг овладел мной. Думаю, что Лара испытывала то же самое.
     - Первая! - крикнул я и огромное тело тарна устремилось ввысь.
     Мы летели над выжженными полями. Тень тарна скользила по обугленным мостам, опустошенным и вырубленным садам. Листья и плоды на деревьях почернели и пожухли. Лара смотрела на запустение, которое пришло в ее страну.
     - То, что они сделали - это ужасно, - сказала она.
     - Еще более ужасно то, что сделали с нами.
     Она промолчала.
     Отряды солдат метались по стране, преследуя восставших рабов, но чаще всего они никого не находили. Только остатки пищи, да головешки потухших костров. Рабы получали сведения о продвижении солдат от крестьян и вовремя уходили. Они принимали бой только тогда, когда были уверены в успехе.
     Отряды тарнсменов были более эффективны в войне с рабами, но те старались передвигаться только по ночам, а днем спали. А вскоре рабы научились обороняться и от тарнсменов, кидая камни и палки. Так что летучая кавалерия Тарны уже опасалась нападать на рабов.
     Постепенно рабы разработали целую стратегию борьбы с регулярными войсками.
     Конечно, иногда солдаты одерживали победы, уничтожая и разгоняя массы неорганизованных рабов. Однако восстание, начавшееся на шахтах, перекинулось на фермы, а затем перекинулось и на сам город. Жизнь представителей низших каст была немногим лучше жизни рабов. Их тоже посылали в шахты и в Дом Развлечений. Теперь они отложили свои инструменты и взяли в руки оружие. Представителем восставших стал могучий коренастый человек из касты Кузнецов.
     Серебряные маски Тарны укрылись в районах, которые все еще были под контролем солдат. Многие спрятались в своих дворцах. Судьба тех, что попали в руки повстанцев, была ужасна.
     К полудню пятого дня полета мы увидели серые стены Тарны. Патрули нас не останавливали. Мы изредка видели тарнсменов, но никто из них не пытался напасть на нас.
     Кое-где в городе бушевали пожары, заволакивая небо черным дымом. Ворота Тарны были открыты настежь. Через них в обоих направлениях сновали одинокие фигурки людей. В окрестностях города не было видно ни одного каравана торговцев, что было весьма необычно. У стен горело несколько маленьких домов. На самой стене над самыми воротами были начертаны слова "се-но-фори", что означало "без цепей" или "свобода".
     Мы опустились на стену недалеко от ворот. После этого я отпустил птицу, так как, разумеется, не мог доверить ее хранителям тарнов города. Я не знал, кто принимает участие в восстании. Поэтому предпочел, чтобы птица оставалась на свободе - на тот случай, если нас с Ларой постигнет неудача и мы погибнем в каком-нибудь переулке.
     На стене мы наткнулись на распростертое тело охранника. Он еле заметно шевельнулся и застонал. Видимо его посчитали погибшим, а он всего лишь потерял сознание. На его серой тунике с алой полосой на плече запеклась кровь. Я отстегнул ремешок и аккуратно снял шлем.
     На шлеме была огромная вмятина - след от удара топора. Все волосы на голове солдата были пропитаны кровью. Он был совсем юн, почти мальчик.
     Когда ветер коснулся его головы, он открыл серо-голубые глаза. Руки его протянулись к мечу, но ножны были пусты.
     - Не надо, - сказал я, рассматривая рану. Шлем ослабил удар, но кровь все еще сочилась из раны. Нападавший, увидев кровь, решил, что дело сделано. Видимо, он не был воином.
     Оторвав кусок от плаща Лары, я перевязал рану. Она была чистой и неглубокой.
     - Ты поправишься, - сказал я ему.
     Глаза его перебегали от меня к Ларе.
     - Ты на стороне татрикс?
     - Да, - ответил я.
     - Я сражался за нее, - сказал мальчик, откинувшись на мою руку, - и я выполню свой долг.
     Я подумал, что выполнение этого долга не доставит ему радости. Сердце его было на стороне восставших и только гордость его касты заставила его остаться на своем посту. Несмотря на свою молодость, он слепо выполнял свой долг, и я уважал его за это. Такие, как он, сражаются до конца за дело, которому служат, даже если не верят в него.
     - Ты сражался не за татрикс, - сказал я.
     Юноша вздрогнул.
     - Нет? - крикнул он.
     - Ты сражался за Дорну Гордую, которая предала татрикс и узурпировала ее власть.
     Глаза воина расширились.
     - Вот, - сказал я, показывая на прекрасную девушку, - вот Лара, настоящая татрикс Тарны.
     - Да, храбрый воин, - сказала девушка, ласково положив свою руку ему на лоб. - Я Лара.
     Охранник попытался приподняться, но затем обвис у меня на руках, закрыв глаза от боли.
     - Лару похитил из Дома Развлечений тарнсмен, - со стоном проговорил он.
     - Этим тарнсменом был я.
     Серые глаза раскрылись и долго смотрели на меня. Постепенно выражение его лица менялось. Он явно узнал меня.
     - Да, я помню.
     - Тарнсмен привез меня на Колонну Обмена. Там меня схватила Дорна и капитан Торн, ее сообщник. Они продали меня в рабство. Тарнсмен освободил меня и вернул всему народу.
     - Я сражался за Дорну, - сказал мальчик и его глаза наполнились слезами. - Прости меня, татрикс, - и если бы мужчине Тарны не было бы запрещено касаться женщины самому, он протянул бы ей руку.
     К моему удивлению, Лара сама взяла его за руку.
     - Ты все сделал правильно, воин. Я горжусь тобой.
     Воин закрыл глаза и тело его обмякло.
     Лара посмотрела на меня испуганными глазами.
     - Нет, - сказал я, - он жив, но потерял много крови.
     - Смотри! - крикнула девушка, показывая рукой вдоль стены.
     Шесть серых фигур, вооруженных копьями и щитами, направлялись к нам.
     - Охранники! - крикнул я, выхватывая меч.
     И тут я увидел, что правые руки с копьями поднялись над головами. Еще несколько шагов и они полетят в нас.
     Не теряя ни секунды я вложил меч в ножны и подхватил Лару. Хотя она пыталась сопротивляться, я тащил ее за собой.
     - Подожди! - кричала она, - я хочу поговорить с ними.
     Но я ее не слушал.
     И когда мы добрались до спиральной лестницы, ведущей вниз, шесть копий ударились в каменную стену над нашими головами. Их наконечники выбили кусочки камней из кладки.
     Мы скатились вниз до основания стены и сразу скрылись, чтобы не стать мишенью для следующих бросков. Но я не верил, что охранники станут бросать свои копья со стены, ведь тогда им придется спускаться вниз. Вряд ли маленькая группка солдат решиться преследовать двух повстанцев.
     И мы начали свой трудный путь по залитым кровью улицам Тарны. Многие дома были разрушены, лавки закрыты. Везде был беспорядок, разруха и пожары. Повсюду валялись трупы. Среди них были солдаты Тарны, но чаще встречались одетые в серое горожане. На многих стенах было написано Се-Но-Фори.
     Из некоторых окон за нами следили испуганные глаза. Я решил, что сегодня в Тарне нет ни одной открытой двери.
     - Стой! - послышался чей-то крик и мы остановились.
     Спереди и сзади появились группы людей. Они, как будто выросли из-под земли. Некоторые держали в руках луки, другие были с мечами, но большинство было вооружено заостренными копьями и цепями.
     - Повстанцы, - сказала Лара.
     - Ты права, - ответил я.
     Мы читали в этих налитых кровью глазах злобу, жажду крови и желание убийства. Это были волки Тарны, озверевшие от уличной войны, от постоянной опасности.
     Я медленно обнажил меч и подтолкнул Лару к стене.
     Один из людей рассмеялся.
     Мне тоже было ясно, что сопротивление бессмысленно. Но я должен был сопротивляться. Я не сдамся, пока не упаду мертвым на камни мостовой.
     Но что будет с Ларой?
     Какова будет ее судьба в руках этих озверевших от ненависти людей? Я смотрел на своих противников. Они были злые, грязные, одичавшие, изможденные и, наверное, голодные. Некоторые были ранены. Может, они убьют ее на месте?
     Это будет жестокая, но быстрая смерть.
     Поднялись руки с копьями, натянулись луки, руки крепче сжали цепи, мечи нацелились мне в грудь.
     - Тэрл из Ко-Ро-Ба! - раздался вдруг чей-то удивленный голос и я увидел маленького человека, проталкивающегося вперед. Прядь желтых волос свешивалась у него со лба.
     Это был первый на цепи рабов, который выбирался по столбу вверх.
     Лицо его озарилось радостью. Он кинулся ко мне с распростертыми объятиями.
     - Это ты! - кричал он. - Тэрл из Ко-Ро-Ба.
     И тут, к моему удивлению, вся банда отсалютовала мне оружием и разразилась приветственными воплями. Они схватили меня, подняли на плечи и торжественно понесли по улицам. Откуда-то из подвалов вылезали другие повстанцы и присоединялись к нам. Они выходили из дверей, спускались с крыш, вылезали из окон. И все время увеличивающаяся триумфальная процессия катилась по улицам.
     Нестройные выкрики постепенно превратились в песню. Я сразу узнал ее. Эту песню пели крестьяне в шахте. Она стала гимном восстания.
     Лара, удивленная не меньше меня, шла вместе с этими людьми, стараясь держаться поближе ко мне.
     И так мы шли от улице к улице. Люди пели, высоко держа оружие. От их песни у меня звенело в ушах. Вскоре мы подошли к той самой лавке кал-да, которая так хорошо мне запомнилась. Именно здесь на меня обрушились все несчастия, вызванные предательством Оста. Теперь это был штаб восставших. Может быть, люди потому выбрали этот дом, что здесь они впервые почувствовали себя свободными и запели.
     И тут, стоя перед низкой дверью, я увидел могучего Крона из касты Кузнецов. На поясе его висел огромный молот, голубые глаза светились счастьем. Он протянул ко мне свои огромные руки.
     За его спиной, к своей огромной радости, я увидел волосы Андреаса, похожие на гриву ларла. Около поэта в одежде свободной женщины, без ошейника и вуали, стояла сияющая Линна.
     Пробившись вперед, Андреас бросился ко мне. Он схватил меня за руки и потащил куда-то, обнимая, хлопая по спине и смеясь от радости.
     - Приветствую тебя в Тарне! - кричал он.
     - Да, - сказал Крон, тоже крепко обнимая меня. - И я приветствую тебя в Тарне!

24. БАРРИКАДЫ

     Я наклонил голову и толкнул тяжелую дверь лавки кал-да. Надпись "Здесь продается кал-да" была обновлена свежей краской и над ней горела другая - клич повстанцев Се-Но-Фори.
     Я спустился по ступеням вниз. Сейчас лавка была полна народа. Здесь было дымно, тесно и душно. Теперь она походила на подобные заведения в других городах Гора. Здесь не осталось и следа от того уныния и скуки, что царили во время моего первого прихода сюда. Уши звенели от хохота и радостных возгласов людей, которые больше не боялись смеяться и шутить.
     Лавка была освещена полусотней ламп, а стены украшены ярким шелком. На пол был брошен толстый ковер, покрытый многочисленными пятнами от пролитого кал-да.
     За стойкой стоял тощий хозяин, его лоб блестел от пота, фартук запачкан вином и специями. Он непрерывно готовил новые порции кал-да. Я сморщил нос. Запах этот мне определенно не нравился.
     Справа от стойки, прямо на ковре, сидели потные, но счастливые музыканты. Они извлекали из своих потрепанных инструментов веселую мелодию, дикую, но чем-то завораживающе прекрасную. Это была варварская песня Гора.
     Я вспомнил, что каста музыкантов, так же, как и каста поэтов, была вне закона в Тарне. Серебряные маски считали музыкантов и поэтов недостойными города серьезных людей, так как музыка и песни воспламеняли сердца и никто не мог бы предугадать, куда может распространиться этот пожар.
     Когда я вошел, люди вскочили на ноги и бурно приветствовали меня, подняв кружки с вином.
     - Тал, воин, - кричали они.
     - Тал, воины, - ответил я, так как знал, что теперь они все были воинами. Так было решено на шахтах Тарны.
     За мной вошли Корн, Андреас, Лара и Линна.
     Я подумал, какое впечатление произведет эта лавка на татрикс Тарны. Корн взял меня за руку и повел к столу в центре комнаты. Держа Лару за руку, я пошел за ним. Ее глаза расширились от любопытства, как у ребенка. Она не предполагала, что мужчины Тарны могут быть такими.
     Время от времени мужчины пристально разглядывали ее и тогда она смущенно опускала глаза.
     Наконец, я сел за стол, скрестив ноги, а Лара пристроилась рядом на корточках.
     - Кал-да на всех, - крикнул Корн и когда хозяин стал протестовать, тот кинул ему золотую монету. Хозяин проворно подхватил ее.
     - Золото здесь более привычно, чем хлеб, - сказал сидящий рядом Андреас.
     По справедливости следовало сказать, что хотя пища на столе была совсем не изысканной, а скорее грубой, но никто не мог это определить, наблюдая за весельем людей. Им эта пища казалась яствами Царствующих Жрецов. Даже мерзкое кал-да казалось райским напитком для тех, кто впервые вкусил радость свободы.
     Корн снова хлопнул в ладоши, и перед ним появились четыре перепуганные девушки, выбранные, видимо, за красоту и грацию. Они были одеты в прозрачные шелка и браслеты с колокольчиками. Девушки откинули головы назад и начали танец под варварскую песню.
     Лара, к моему удивлению, с удовольствием смотрела на них.
     Я заметил на девушках ошейники рабынь.
     - Откуда в Тарне появились рабыни?
     Андреас, жуя хлеб и запивая его вином, ответил:
     - Под каждой серебряной маской скрываются будущие рабыни.
     - Андреас! - с притворным негодованием воскликнула Линна и шутливо хлопнула его по спине, но он быстро успокоил ее поцелуем. И они тут же начали влюбленно ворковать, забыв обо всех.
     - Это действительно серебряные маски Тарны? - скептически спросил я Корна.
     - Да, - ответил он, - не правда ли, хороши?
     - Как они обучились этому?
     Он пожал плечами.
     - У женщин это в крови. Но, конечно, их еще надо обучать.
     Я улыбнулся. Крон говорил так же, как все мужчины в любом городе Гора. А ведь он был из Тарны.
     - Почему они танцуют для тебя? - спросила Лара.
     - Если бы они не стали бы танцевать, то их заставил бы кнут, - ответил Крон.
     Глаза Лары опустились.
     - Обратите внимание на ошейники, - сказал Крон, указывая на серебряные полоски, охватывающие шею каждой девушки, - мы расплавили их маски и сделали из серебра ошейники.
     Между колонами появились другие девушки, одетые в камиски. Они молча подавали гостям кал-да, заказанной Кроном. У каждой на подносе был большой сосуд с дымящимся напитком, и они разливали его по кружкам.
     Одни с завистью, а другие с ненавистью смотрели на Лару. Их взгляды как бы спрашивали - почему ты не одета как мы и на тебе нет ошейника, почему ты не прислуживаешь как мы.
     Я очень удивился, когда Лара вдруг скинула свой плащ, взяла сосуд у одной из девушек и тоже начала обслуживать мужчин.
     Теперь многие девушки смотрели на нее с благодарностью - она была свободна, но не брезговала делать то же, что и они, ничем не показывая, что она выше их.
     Андреас посмотрел на меня и сказал:
     - Истинная татрикс.
     Тогда Линна встала и тоже начала помогать девушкам.
     Когда Крону надоели танцовщицы, он дважды хлопнул в ладоши, и девушки под звон колокольчиков выбежали из комнаты.
     Крон поднял чашу с кал-да и посмотрел на меня.
     - Андреас говорил, что ты собирался в Сардарские горы. Я вижу, что ты передумал.
     Крон имел в виду, что если бы я пошел в горы, меня бы уже не было в живых.
     - Я собираюсь туда, но у меня есть дело в Тарне.
     - Отлично! Нам нужен твой меч!
     - Я пришел, чтобы вернуть Ларе трон татрикс Тарны.
     Крон и Андреас изумленно посмотрели на меня.
     - Нет, - сказал Корн, - я не знаю, как она сумела околдовать тебя, но в Тарне не будет больше татрикс.
     - Она олицетворяет то, с чем мы сражались, - сказал Андреас, - если она снова взойдет на трон, то все наши жертвы были напрасны. Тарна останется такой же, какой и была.
     - Тарна никогда не будет прежней, - возразил я.
     Андреас покачал головой. Он не мог согласиться со мной.
     - Разве мы можем ждать от него разумного решения? - обратился он к Крону. - Он ведь не поэт.
     Крон промолчал.
     - ...и не кузнец.
     Крон даже не улыбнулся.
     Его разум формировался среди клокочущего расплавленного металла и он не мог быстро осознать все сказанное.
     - Тебе придется сначала убить меня, - наконец сказал он.
     - Разве мы не на одной цепи, - спросил я.
     Крон молчал. Затем он произнес, глядя на меня своими стальными глазами: