оришь, это самый крупный, богатый и влиятельный дом на улице Клейм?
     - Да, - кивнул Портус.
     - И как он называется?
     - Дом Кернуса.
     - Я согласен предоставить свой меч в услужение... - сказал Куурус.
     - Отлично! - сгорая от нетерпения, воскликнул Портус и удовлетворенно потер руки. - Отлично!
     - ...дому Кернуса, - помедлив, добавил убийца.
     Глаза Портуса широко раскрылись, а по телу пробежала мелкая дрожь. Он неуклюже поднялся со скамьи, повернулся и, натыкаясь на соседние столы, пошатываясь, на негнущихся ногах вышел из таверны.
     Осушив свою кружку, Куурус встал и направился в темный угол зала, образуемый постепенно снижающимся потолком и грязными стенами. Стоящая здесь на коленях девушка в желтой тунике встретила его приближение тревожным взглядом. Куурус щелкнул замком у неё на шее и сбросил с неё цепь. Поставив её на ноги и жестом принудив идти впереди себя, он подошел к стоящему за прилавком человеку в кожаном фартуке и бросил ему ключ.
     - Двадцать седьмой, - коротко ответил человек и протянул Куурусу завернутые в шелковую материю цепи.
     Куурус перебросил цепи через плечо и подтолкнул девушку вперед. Та, пошатываясь, побрела между столиками и остановилась возле узкой лестницы, ведущей на верхние этажи высокой стены. Не говоря ни слова, она принялась взбираться по ступенькам, пока не достигла этажа, на котором располагалась двадцать седьмая ниша. Отыскав выделенный им номер, она проскользнула в круглое отверстие, служившее входом. Следом за ней туда же забрался Куурус и задернул за собой занавеску.
     Помещение, в котором они оказались, едва достигало четырех футов в высоту и пяти - в ширину. В небольшом углублении в стене стояла отбрасывающая тусклый свет лампа. Стены были затянуты красным шелком, а полы покрывали толстые, в несколько дюймов, мягкие шкуры.
     В номере поведение девушки немедленно изменилось. Она беззаботно улеглась на спину и закинула руки за голову.
     Куурус отбросил принесенные цепи в сторону и усмехнулся.
     - Теперь я понимаю, - сказала она, - почему свободные женщины никогда не заходят в торгующие пагой таверны.
     - Ну, ты-то невольница, - сказал Куурус.
     - Да, это верно, - уныло произнесла она.
     Куурус стащил с неё тунику.
     Девушка села и обхватила руками колени.
     - Вот, значит, какие здесь номера, - оглядывая крохотное помещение, заметила она.
     - Тебе нравится? - спросил Куурус.
     - Ну, - протянула она, - здесь чувствуешь себя... довольно свободно...
     - Это точно, - согласился Куурус. - Я вижу, тебя следует приводить сюда почаще.
     - Это, наверное, было бы неплохо, - ответила она и с улыбкой добавила, - хозяин.
     Он потрогал надетый на неё металлический ошейник с вырезанной на покрывающей его эмали надписью: "Я - собственность дома Кернуса".
     - Мне бы хотелось снять с тебя эту штуку.
     - К сожалению, - ответила она, - ключ от него находится в доме Кернуса.
     - Ты затеяла опасную игру, Элизабет.
     - Тебе бы лучше называть меня Веллой, - посоветовала она. - Именно под этим именем меня знают у Кернуса.
     Он обнял её за плечи, и она ответила ему поцелуем.
     - Я скучала по тебе, Тэрл Кэбот.
     - Я тоже, - ответил я.
     И поцеловал её.
     - Нам нужно поговорить о работе, - пробормотал я, - о наших планах, задачах, о том, как нам лучше их решить.
     - Мне кажется, все связанное с Царствующими Жрецами менее важно, чем то, чем мы занимаемся сейчас, - мечтательно улыбнулась она.
     Я пытался ещё что-то ей втолковать и, только почувствовав её в своих объятиях, рассмеялся, догадавшись, что она не слушает, и крепче прижал её к себе.
     - Я люблю тебя, Тэрл Кэбот, - прошептала она.
     - Я - Куурус, - поправил я её. - Куурус из касты убийц.
     - Да, Куурус, - согласилась она. - А я несчастная Велла из дома Кернуса, подобранная на улице и приведенная сюда, в это ужасное место, чтобы служить минутным развлечением даже не своему хозяину, а жестокому, безжалостному убийце!
     От её поцелуев я совершенно потерял голову и, отвечая ей, постарался на совесть. Должно быть, это мне удалось, поскольку немного погодя она устало прошептала:
     - Ну, Куурус, ты знаешь, как обращаться с женщинами, предназначенными для наслаждения.
     - Можешь быть в этом уверена, рабыня!
     - Да, хозяин, - ответила она.
     Я накинул на неё принесенное шелковое покрывало, и тонкая материя быстро впитала в себя выступившие на теле девушки крохотные капли пота.
     - Ты настоящий умелец, хозяин, - смеясь, заметила она.
     - Помолчи, рабыня, - сказал я, и она старательно следовала моему совету, в течение целого часа прерывая молчание только глухими стонами и легкими вскриками.

Глава 3

ПОЕДИНОК

     Наконец я счел разумным распрощаться с Веллой.
     Подождав, пока она накинет на себя желтую тунику, я что было сил хлопнул в ладоши и громовым голосом заорал: "Убирайся, рабыня!" Велла испустила истошный вопль, словно от полученного только что удара, и, не переставая истерично причитать, выбралась из ниши. Пошатываясь, она добралась до узкой лестницы, едва не падая, спустилась по скользким ступенькам и, размазывая по щекам слезы, на дрожащих ногах вышла из таверны, к вящему удовольствию посетителей.
     Минутой позже я также оставил убогую комнату для свиданий и, подойдя к хозяину таверны, бросил на стойку влажную шелковую простыню и цепи. Пару секунд я внимательно смотрел ему в лицо - он не рискнул попросить платы, старательно отводя взгляд и делая вид, что не замечает меня, продолжая вытирать тряпкой кружки. Круто повернувшись, я вышел из таверны.
     На город спускались легкие вечерние сумерки.
     Я не боялся быть узнанным. В течение последних нескольких лет я не был в Аре, а теперь к тому же носил одежду, свидетельствующую о принадлежности к касте убийц.
     Я огляделся по сторонам.
     Ар - крупнейший, наиболее многолюдный и самый роскошный из городов Гора - всегда производил на меня сильное впечатление. Мне нравились его дома, его бесчисленные цилиндры, шпили и башни, его высокие мосты с висящими на их изящных перекрытиях сигнальными огнями, хорошо видимыми с любой точки города. Особенно приятно было любоваться Аром со вздымающихся в небо ажурных мостов, соединяющих различные части города, или с крыш наиболее высоких цилиндров. Хотя, вероятно, самое сильное впечатление панорама города производит ночью, когда наблюдаешь её с тарна. Мне вспомнилась та ночь много лет назад, накануне Праздника Посевной, когда я пронесся на тарне над величественными стенами Ара и принял участие в поединке за священный Домашний Камень этого одного из замечательнейших городов Гора. Всякий раз я гнал от себя эти воспоминания, но так и не мог от них избавиться, поскольку они были связаны с Таленой, дочерью Марленуса, убара из убаров, той, что на протяжении стольких лет была свободной спутницей простого воина из Ко-Ро-Ба, который по воле Царствующих Жрецов был разлучен с ней и возвращен на далекую Землю, чтобы там дожидаться, когда снова придет его черед принять участие в жестоких, беспощадных играх Гора.
     Когда Ко-Ро-Ба был разрушен Царствующими Жрецами, жители его разбрелись по всему свету. Талена также исчезла, воин из Ко-Ро-Ба так и не сумел её отыскать.
     Он даже не знал, жива она или погибла.
     Те, кому довелось в этот час пройти по укутанным сумерками улицам города, с изумлением оборачивались, заметив стоящую в тени черную фигуру убийцы, по щекам которого медленно катились слезы.
     - Игра! Игра! - внезапно долетел до меня чей-то голос, и я быстро встряхнул головой, отгоняя воспоминания о девушке, которую, один раз узнав, полюбил на всю жизнь.
     Обычно понятию "игра" в горианском языке соответствует слово "каисса". Это общий термин, но, когда он употребляется без уточнения, он относится только к одной игре. На человеке, приглашавшем помериться с ним силами, было клетчатое красно-желтое одеяние, а под мышкой он держал игральную доску с такими же красными и желтыми клеточками, по десять в каждом ряду, образующими стоклеточное игровое поле. В закинутом на левое плечо кожаном мешке у него лежали красные и желтые фигурки - по двадцать для каждого из противников, изображающие копьеносцев, лучников, всадников на тарнах и так далее. Цель игры состояла в том, чтобы захватить Домашний Камень противника.
     При этом правила игры и многочисленные комбинации весьма напоминали земные шахматы. Я даже склонен полагать, что столь близкое сходство этой игры с шахматами вовсе не случайно.
     Время от времени некоторых жителей Земли из разных исторических эпох и регионов, достигших значительного культурного развития, доставляли на Гор, на нашу Противоземлю. Вместе с ними проникали различные обычаи, знания и игры, которые с течением лет претерпевали определенные изменения. Я подозреваю, что современные земные шахматы, насчитывающие тысячелетнюю историю, и горианская игра имели в качестве своего давно забытого прародителя одну общую игру, правила которой берут свое начало где-нибудь в Индии или Древнем Египте. Следует упомянуть, что эта игра, не имеющая, как я уже говорил, на местном языке собственного названия, снискала на Горе чрезвычайно широкую популярность. Даже в качестве игрушек у горианских детей чаще всего выступают красные и желтые фигурки. Повсюду существуют многочисленные клубы любителей игры, а нескончаемые соревнования между различными кастами и цилиндрами не поддаются никакому учету. Записи наиболее удачных партий внимательно изучаются и бережно сохраняются, равно как и списки участников и победителей городских турниров. Горианские книгохранилища переполнены исследовательскими работами, посвященными разбору основных правил игры, её тактики и стратегии и описанию различных комбинаций. Играют все хоть сколько-нибудь цивилизованные горианцы независимо от возраста или кастовой принадлежности. Частенько можно встретить двенадцати-тринадцатилетних подростков, блестяще разыгрывающих сложнейшую комбинацию, которой могли бы позавидовать даже величайшие шахматные мастера Земли.
     Но человек, приближавшийся с игральной доской, вовсе не был любителем-энтузиастом. Такие люди пользовались всеобщим уважением независимо от того, к каким слоям общества они принадлежали. Их можно было встретить не только на окраинных, заваленных отбросами улицах города, но и в покоях самого убара. Это были настоящие профессионалы, игрой зарабатывающие себе на жизнь. Игроки не объединены в определенную касту или клан, но они образовывают некую особую группу, живущую собственной жизнью. Чаще всего в эту группу входят представители разных социальных слоев, не принимающие активного участия в общественной жизни и большую часть своего времени отдающие игре, что само по себе уже немало. Как правило, это люди выдающихся способностей, влюбленные в тончайшую прелесть замысловатых комбинаций, забывающие обо всем на свете, погрузившись в сложнейшие перипетии разворачивающегося по мановению их руки сражения, живущие ради этих сладостных минут, нуждающиеся в них, жаждущие нового поединка, как иные жаждут богатства, власти или любви обожаемой женщины.
     На средства любительских организаций или же выделяемые городским финансовым фондом между профессиональными игроками регулярно проводятся состязания, в качестве приза на которых довольно часто выступают денежные суммы, способные в случае удачи обогатить победителя. Однако большинство игроков, как правило, влачат довольно жалкое существование, за гроши продавая на улицах свое мастерство любому желающему помериться с ними силами. Ставки обычно делаются один к сорока, одна медная монета против сорока, а то и против восьмидесяти монет в пользу любителя.
     Тем не менее соперник гроссмейстера имеет также право потребовать от него дополнительных уступок, например, сделать в ходе игры по собственному выбору три последовательных хода или обязать мастера играть без обоих лучников или больших тарларионов. Наиболее мудрые из профессионалов, если игра не ведется по повышенным ставкам, частенько поддаются своему сопернику, чтобы собрать вокруг себя побольше желающих помериться с ними мастерством, однако партия в таком случае должна быть проиграна достаточно тонко, чтобы у любителя не возникло сомнения в заслуженности своей победы.
     Я как-то знавал одного воина из Ко-Ро-Ба, туповатого парня с бесцветными, водянистыми глазами, который клялся, что в пага-таверне в Тентисе ему удалось выиграть у самого Кинтуса из Тора. Что ж, у тех, кто играет на деньги, тяжелый жребий: на всеобщем рынке они - продавцы своего товара и им нужно, чтобы платящий деньги покупатель уходил удовлетворенным.
     Мне самому однажды во время пребывания в Ко-Ро-Ба Сентиуса из Коса довелось разыграть с ним партию за пару медных монет. И вот когда я наблюдал за задумчиво передвигающим фигурки гроссмейстером, мне, столь мало разбирающемуся в тонкостях этой игры, и пришло в голову, что за свои медные гроши я должен быть благодарен уже тому, что удостоился чести сидеть за одной доской с мастером столь высокого класса. Мне кажется, людям следует платить свои деньги уже за удовольствие наблюдать игру профессионала, однако, к сожалению, реальность нашей жизни свидетельствует совсем об ином.
     Несмотря на оказываемое им уважение, порой доходящее до преклонения, игроки являются наименее обеспеченными среди всех горожан. Едва ли кто из живущих на улице Монет даст им взаймы. Владельцы гостиниц их также не жалуют и не предоставляют ночлега, пока те не заплатят им вперед. А сколько раз какому-нибудь гроссмейстеру приходилось целыми вечерами бесплатно играть с полупьяными посетителями в грязной третьеразрядной таверне только за то, чтобы получить от хозяина тарелку мяса с кружкой паги да разрешение переночевать у него где-нибудь на лавке. Многие игроки жили только мечтой о том, что в один прекрасный день их кандидатура будет выдвинута на ежегодные посвященные празднованию открытия Сардарской ярмарки межгородские соревнования, поскольку получаемой на них в качестве приза денежной суммы хватит по крайней мере на несколько лет безбедного существования, и уж тогда-то счастливчик сможет полностью отдаться углубленному изучению игры. Выделялось для участников и несколько поощрительных призов, но в целом существование игроков было в высшей степени нищенским.
     Весьма осложняло их жизнь и непрекращающееся между ними соперничество за право играть на определенных улицах и мостах. Наиболее благоприятными для игры считались, безусловно, мосты вблизи самых богатых цилиндров и дорогих пага-таверн. Эти места и прилегающие к ним территории распределялись по результатам поединков между самими профессионалами.
     В Аре право на самый высокий мост по соседству с Центральным Цилиндром и располагающимся в нем дворцом убара в течение четырех лет принадлежало одному из самых молодых и талантливых игроков - Скорлиусу из Ара.
     - Игра! - услышал я ответный возглас и увидел, как из дверей ближайшего дома появился толстощекий парень, заметно важничающий, одетый в длинную белую тунику с вышитой на воротнике зеленой виноградной лозой.
     Игрок тут же уселся, скрестив ноги, прямо на мостовую и установил перед собой доску. Напротив него разместился винодел.
     - Расставляй фигуры, - сказал игрок.
     Я подошел ближе и принялся наблюдать, как парень достает из кожаного мешка игрока красные и желтые фигурки и толстыми, неуклюжими пальцами расставляет их на доске.
     Игрок выглядел довольно пожилым человеком, что на Горе казалось в высшей степени необычным, поскольку вот уже несколько столетий назад кастой медиков Ко-Ро-Ба и Ара были разработаны специальные стабилизирующие сыворотки, а их состав на межгородской Сардарской ярмарке был передан медикам всех остальных городов. Старение человеческого организма рассматривалось кастой медиков Гора скорее как некое заболевание, нежели как естественный и неизбежный процесс. Тот факт, что данное заболевание, по-видимому, являлось на определенном этапе жизни всеобщим, нисколько не уменьшал энтузиазма медиков по поиску средств, которыми оно могло быть побеждено. В конечном итоге их продолжавшиеся несколько столетий исследования увенчались успехом. Мало того, столь пристальное внимание медиков к одному конкретному заболеванию дало в конце концов ещё один, правда, довольно неожиданный эффект. Многочисленные болезни, очевидно веками процветавшие на Горе, ввиду их меньшей значимости по сравнению с универсальным заболеванием - процессом старения - были единодушно отодвинуты всеми исследователями на второй план. В результате более восприимчивые к вирусным заболеваниям индивидуумы благополучно продолжали умирать, а менее восприимчивые жили и производили на свет потомство с уже врожденным иммунитетом. Вероятно, нечто похожее происходило и во времена средневековья на Земле во время страшных эпидемий чумы.
     Как бы то ни было, к настоящему моменту болезни как таковые на Горе были практически забыты, за исключением, пожалуй, наводящего ужас заболевания дар-косис, или священной болезни, исследование причин которой вызывало неодобрение со стороны касты посвященных, утверждавших, что подверженность этой болезни является выражением Царствующими Жрецами своего неудовольствия по отношению к заболевшему. Тот факт, что дар-косис поражал как тех, кто тщательнейшим образом соблюдал все предписания религии и регулярно посещал бесчисленные службы, так и тех, кто относился к посвященным с прохладцей, редко принимался во внимание, хотя, будучи вынужденными давать какие либо объяснения данному парадоксу, посвященные признавали, что есть некоторая загадочность в непредсказуемости поражения этой болезнью, но единодушно сходились во мнении, что в этом, мол, и проявляется неисповедимость воли Царствующих Жрецов.
     Я также склонен полагать, что своими успехами в избавлении от недугов горианцы частично обязаны терпимому ими жесткому ограничению в области технического прогресса. Царствующие Жрецы не испытывают ни малейшего желания дать человеческим существам возможность достичь определенного развития могущества и бросить вызов их безраздельному владычеству на планете. Жрецы считают, и, по-видимому, совершенно справедливо, что человек по своей природе существо довольно свободолюбивое и, имей он достаточно силы, он непременно потеряет перед ними всякий страх, а то и попытается их уничтожить. Дабы этого не допустить, Жрецы оказывают на человека постоянное давление и всячески ограничивают его деятельность, особенно связанную с развитием вооружения и средств коммуникации.
     С другой стороны, усилия, которые человек мог бы потратить на разрушение, отчасти по необходимости, направлены на иные, созидательные цели и дали наиболее высокие результаты, например, в медицине и архитектуре.
     Введение стабилизирующих сывороток, получение которых считается неотъемлемым правом каждого горианца независимо от того, принадлежит он к цивилизованным слоям общества или является варваром, друг он или враг, происходит путем серии инъекций и дает невероятный, фантастический эффект, в результате которого происходит трансформация клеток, ведущая к изменению определенных генетических структур, не влекущая за собой при этом ухудшения общего состояния организма и не дающая никаких побочных эффектов. Кроме того, подобные генетические изменения организма способны, разумеется, передаваться по наследству.
     Так, например, хотя я и прошел курс инъекций, когда несколько лет назад впервые попал на Гор, медики разъяснили мне, что в моем случае в этом не было особой необходимости, поскольку мои родители, уроженцы Земли, будучи на Горе, уже получили необходимую дозу сыворотки.
     Люди, однако, по-разному реагируют на состав сывороток, и результаты, а также степень её воздействия на их организм различны. У некоторых эффект, вызываемый сывороткой, длится бесконечно, у некоторых снижается уже через каких-нибудь пару сотен лет, на кого-то она вообще не действует, а есть и такие, у кого она вместо стабилизации организма вызывает его быстрое необратимое разрушение. Горианцы тем не менее относятся к курсу и