спросил Кернус.
     - Что мощь дома Кернуса действительно велика, - ответил я. - Гораздо больше, чем я даже мог себе представить.
     Кернус с довольным видом расхохотался.
     Человек в темной тунике, очевидно, хотел как можно скорее отправиться в обратный путь; он торопливо поднялся на борт корабля. Сквозь образованный отошедшей панелью проем внутри корабля я заметил ещё четверых человек, одетых в такие же темные туники. Все они заметно нервничали.
     Человек с крохотным клеймом воров на виске тут же снова появился на пороге корабля, сгибаясь под весом небольшого ящика, и передал его Кернусу, который, не смотря на то, что был самым значительным здесь лицом, принял его в собственные руки.
     Затем, также без посторонней помощи, Кернус отнес его к корзине, отдав по пути указание охраннику Хо-Ту забраться внутрь. Тот немедленно выполнил его распоряжение и, приняв из рук Кернуса тяжелый ящик, осторожно опустил его на пол. Кернус тоже забрался в корзину и подозвал к себе одного из охранников.
     - Разгружайте остальные, - приказал он и, действуя главным рулевым колесом, дал тарну сигнал подниматься в воздух.
     Птица широким взмахом громадных крыльев приподняла транспортировочную корзину над скалистым выступом и, на секунду скрывшись за его краем, стала медленно набирать высоту.
     Кернус и Хо-Ту полетели в направлении Ара. Я догадался, что основной груз, что бы он собой ни представлял, уже снят с борта корабля и находится именно в этом небольшом, тяжелом ящике, с такими предосторожностями доставляемом сейчас в дом Кернуса.
     - Шевелитесь! - крикнул человек с клеймом касты воров, и люди из обслуживающего персонала дома Кернуса тут же растянулись цепочкой, по которой с борта корабля к ним начали поступать различные ящики и коробки, быстро складываемые ими в транспортировочные корзины. Один лишь я не принимал участия в этой работе. Однако внимательно наблюдал за её ходом. К своему величайшему удивлению, я заметил, что надписи на большинстве выгружаемых коробок сделаны на различных земных языках. Я узнал английский, французский, немецкий, нечто напоминающее арабскую вязь и то ли японские, то ли китайские иероглифы. У меня, однако, зародилось подозрение, что не все вещи в этих ящиках с Земли. Я скорее склонен был предположить, что ящики использовались в качестве тары для доставки товаров с кораблей других. Однако некоторые вещи были, несомненно, земного производства, и среди них в первую очередь мощная винтовка с оптическим прицелом. Обладание подобным оружием на Горе считалось одним из самых серьезных преступлений и в корне нарушало основные законы Царствующих Жрецов о хранении оружия.
     - Что это? - поинтересовался один из охранников.
     - Арбалет, - ответил ему человек с клеймом на виске. - Он стреляет крохотными свинцовыми зернами.
     Охранник посмотрел на него с явным недоверием.
     - А где же лук и тетива? - спросил он.
     - Здесь, в самом арбалете, - нетерпеливо пояснил человек. - Внутри этого патрона находится порох. Он горит. Если его поджечь прямо там, в самом арбалете, он вспыхнет и будет толкать свинцовое зернышко, и оно вылетит из ствола.
     - Вот это да! - удивился охранник.
     Человек с клеймом рассмеялся и продолжил принимать из глубин корабля новые ящики.
     - Это наверняка запрещенное оружие, - заметил охранник.
     - Для Царствующих Жрецов нет ничего запрещенного, - ответил человек с клеймом.
     Охранник пожал плечами, взял винтовку - или арбалет, которым он его считал, - и, повертев его в руках, выискивая знакомые ему части оружия, отнес её в корзину.
     - Ого! - с восхищением воскликнул один из тарнсменов, увидев, как человек с клеймом достает из корабля крупный слиток золота.
     Да, такой груз находящиеся на этой площадке люди способны оценить. Золота оказалось много, слитков сорок, не меньше, и все они были аккуратно распределены и загружены в четыре остававшиеся наполовину пустыми транспортировочные корзины. По моим предположениям, золото было с Земли. Именно с его помощью дому Кернуса удалось приобрести столь значительное влияние в административных кругах города, именно на эти средства устраивались многочисленные празднества, игрища и соревнования.
     - Сколько рабов? - спросил охранник.
     - Десять, - ответил человек с клеймом.
     Тут я увидел, как из недр корабля один за другим появились десять цилиндрических контейнеров, сделанных, очевидно, из какого-то прозрачного пластика. Каждый из них был герметически запаян и имел по два небольших отверстия, к которым, как я догадался, во время полета присоединялись шланги для подачи дыхательной смеси с какими-то усыпляющими добавками и отвода из цилиндра углекислого газа. Сейчас отверстия были открыты, позволяя воздуху свободно проникать в цилиндр. В каждый из них была помещена красивая, полностью обнаженная девушка в бессознательном состоянии. На левой лодыжке каждой из пленниц виднелась стальная лента с надписью. Все они, несомненно, были похищены с Земли и доставлены на Гор в качестве рабынь.
     После того как верхние части всех цилиндров открыли, а помещенных в них девушек грубо вытащили за волосы и бросили на холодную поверхность скалистого выступа, цилиндры снова погрузили на корабль. Одна из девушек зашевелилась, вероятно почувствовав холод. Человек с клеймом снова спустился с корабля. На этот раз в руке его был шприц. Поочередно наклоняясь над каждой из девушек, он ввел им в предплечье какую-то мутноватую жидкость, очевидно, снотворное, поскольку шевелившаяся до того момента девушка в последний раз вздрогнула, откинула набок голову и, успокоившись, затихла.
     - Теперь они проспят по крайней мере часа два, - сказал человек с клеймом.
     Один из охранников криво усмехнулся.
     - Зато проснутся уже в кандалах.
     Остальные поддержали его дружным хохотом. Человек с клеймом вернулся на корабль, и боковая панель за ним закрылась. При этом не было вручено ни счетов, ни расписок на получение груза, ни документов, его сопровождающих, что является общепринятым при проведении законной сделки. Однако в данном случае соблюдение подобных условностей считалось вовсе не обязательным и, вероятно, нежелательным В отношениях этих людей гарантом выполнения взятых на себя обязательств была их жизнь.
     Девушек поместили в корзины, уложили их на пол лицом вниз, и погонщики тарнов крепко связали им руки и лодыжки. Затем, поскольку их транспортировочные корзины не имели натянутой поверх бортов сетки, девушек связали попарно, одну головой к ногам другой. Подобный метод всегда применяется при перевозке рабов в открытых корзинах для того, чтобы они в порыве отчаяния не могли выброситься из корзин. Однако в данном случае эти меры предосторожности были явно излишними, поскольку девушки, одурманенные наркотиком, спали беспробудным сном.
     И все же люди, сопровождавшие их, были профессиональными работорговцами, не привыкшими полагаться на волю случая и подвергать свой товар малейшему возможному риску. У меня лично тоже не было полной уверенности, что утренний холод не пробудит девушек ото сна и они не сделают попытки выброситься за борт корзины. Элизабет, как я слышал, во время перевозки из дома Кларка транспортировали в закрытой, сплетенной из толстых ветвей корзине, больше похожей на клетку. Такой метод более распространен. В корзину вдоль её длинной стороны помещают двух девушек со стянутыми за спиной руками и привязывают их запястья и лодыжки к проходящему в центре корзины по всей её длине толстому деревянному брусу. В качестве дополнительных мер предосторожности им набрасывают на шею петлю, концы которой затягивают на деревянном брусе.
     Следует упомянуть, что рабы на Горе редко выходят на свободу. У них практически полностью отсутствует возможность побега. Они действительно лишены каких бы то ни было прав и остаются рабами до конца жизни, разве что по какой-либо счастливой случайности их владелец, не найдя им лучшего применения либо желая доставить себе удовольствие весьма необычным по горианским меркам способом, сам дарует им свободу. Так что этим девушкам с Земли остается только посочувствовать. Жизнь их теперь легкой не назовешь. А ведь Элизабет Кардуэл, напомнил я себе, тоже уроженка Земли. Возможно, некогда и её, так же как и этих, сегодняшних, доставили на Гор на черном корабле работорговцев.
     Я обернулся и посмотрел вслед удаляющемуся черному диску, беззвучно поднявшемуся над скалистым выступом и лавирующему между горными пиками Валтая.
     - Возвращаемся в дом Кернуса, - объявил охранник, и я вместе с остальными занял свое место в транспортировочной корзине.
     Через минуту мы уже были в воздухе, а ещё через некоторое время я уже смог различить маячившие в отдалении огни Ара.

Глава 8

ЗАВТРАК

     Как и следовало ожидать, к тому времени, когда я утром вернулся в свою комнату и освободил наконец Элизабет, она была в высшей степени раздражена и измучена, хотя ей каким-то чудом удалось ненадолго забыться тяжелым сном. Она, конечно, так и лежала там, где я её оставил.
     - Мне нежелательно было выказывать по отношению к тебе какую-то повышенную заботу в присутствии Хо-Ту, старшего смотрителя, - прикоснувшись губами к её щеке, пояснил я.
     - Думаю, что да, - проворчала она, натягивая на себя тунику и, поморщившись, растирая затекшие запястья и лодыжки. - В следующий раз, когда тебе необходимо будет произвести на кого-нибудь подобное впечатление, лучше ударь меня пару раз хлыстом.
     - Неплохая мысль, - согласился я.
     Она окинула меня хмурым взглядом.
     - И все равно мои узлы гораздо аккуратнее твоих, - заявила она.
     - Ты просто вредина упрямая, - рассмеялся я и поднял её на руки.
     - Ничего подобного, - вырываясь, воскликнула она. - Это так и есть.
     Я поцеловал её.
     - Да, твои узлы действительно лучше моих!
     Она недоверчиво посмотрела на меня и, несколько смягчившись, улыбнулась.
     - Но вот это твое пощелкивание пальцами было совершенно излишним, - снова внезапно разозлившись, заметила она. - Я имею в виду кормление из твоих рук.
     - Зато какое впечатление это произвело на Хо-Ту!
     - Кажется, да, - согласилась Элизабет.
     - Не кажется, а точно! - подтвердил я.
     - Все равно, - заявила Элизабет, - только попробуй выкинуть что-нибудь подобное, когда мы одни! Я тебя всего искусаю!
     - Обязательно попробую, - пообещал я, и она тут же накинулась на меня. - Кажется, тебе и эту ночь придется провести связанной, - сказал я.
     - Ты не посмеешь! - воскликнула она и принялась лягать меня ногой, один раз довольно серьезно задев меня по колену.
     Я сжал ей руки и отступил назад, уворачиваясь от её пинков. Она сопротивлялась вовсю, стараясь вырваться и достать меня своими кулачками. Я только посмеивался. Хотя, честно говоря, колено болело.
     - Успокойся, рабыня! - властным голосом бросил я ей.
     Она постепенно утихомирилась, хотя все ещё продолжала сердито сопеть. Я начал развязывать у неё на левом плече удерживающий тунику узел.
     - Кстати, ты знаешь, который уже час? - спросила она.
     - Нет, - ответил я.
     - Вот, - наставительно заметила она. - А если бы ты прислушивался к сигналам гонга, ты бы знал.
     - Ну, так сколько же сейчас времени? - поинтересовался я.
     - Восемь ударов большого гонга уже давно прозвучали, - сообщила она.
     - Ну и что?
     - А то, что я ничего не ела со вчерашнего утра, а если не вернусь в комнату для женского обслуживающего персонала до сигнала малого гонга, следующего после восьми ударов в большой гонг, то я пропущу ещё и завтрак. Я ведь не могу просто отправиться на кухню, как ты, и потребовать себе пяток яиц!
     - В этом и состоит мой метод приучения тебя к послушанию, - рассмеялся я.
     Она вырвалась из моих рук и снова накинула узел, поддерживающий тунику, на плечо.
     - Мое обучение может подождать, пока я позавтракаю, - сказала Элизабет.
     - Мне кажется, ты просто на меня обиделась.
     Она улыбнулась.
     - После завтрака наше приучение к повиновению пойдет полным ходом!
     С этими словами она повернулась и выскользнула в коридор.
     Я сбросил шкуры с ложа любви на пол и улегся.
     Разбудило меня легкое потряхивание Элизабет, вернувшейся после завтрака повеселевшей и оживленной.
     - Ожидание пошло на пользу? - поинтересовалась она.
     - Мне кажется, ты слишком долго завтракала, - заметил я.
     - Овсянка из корыта для животных была сегодня особенно хороша, - ответила Элизабет. - Никак не могла оторваться.
     Я закрыл дверь и запер её на засов.
     - У меня, кажется, начинают появляться какие-то проблемы, - сказала она.
     Я вопросительно посмотрел на нее.
     - Я пыталась выяснить, но так и не смогла узнать, когда начнется мое обучение.
     - Вот как, - глубокомысленно заметил я.
     - Вместе со мной, кажется, будут и другие девушки.
     - Вероятно, - сказал я. - Зачем им тратить столько времени понапрасну, обучая каждую из вас в отдельности.
     Мне подумалось, что это вряд ли будут те девушки, которых я видел ночью. Очевидно, пока они не начнут говорить по-гориански, их не будут подвергать дополнительному обучению. Насколько я знал, земных девушек обычно распродают как самых диких варваров по очень низким ценам. С другой стороны, могло случиться и так, что доставленные прошлой ночью девушки или хотя бы часть из них будут проходить курс обучения вместе с Элизабет, одновременно с местными нравами изучая и язык. Тот факт, что тренировка Элизабет не началась немедленно, наводил на предположения, что именно так с ними и решено поступить.
     - Сегодня вечером, - продолжала Элизабет, - после шестнадцати ударов большого гонга мне нужно явиться к кузнецу.
     - Кажется, маленькой тачакской рабыне снова придется носить в носу кольцо.
     - Оно тебе нравилось? - поинтересовалась Элизабет.
     - Очень, - признался я.
     - Впоследствии я тоже его полюбила, - сказала она.
     - На этот раз вставить кольцо не будет так болезненно.
     - Да, я тоже так думаю, - она опустилась на пол так же просто и естественно, как истинная горианка. - Что ты узнал нового о доме Кернуса сегодня ночью?
     - Обязательно сейчас тебе расскажу, - сказал я, усаживаясь рядом с ней.
     - Сама-то я узнала не так уж много. Сидела тут, понимаешь, на одном месте как привязанная.
     - Очень точное сравнение, - подметил я - Зато я узнал столько, что хватит для нас обоих.
     И я подробно рассказал Элизабет все, что мне довелось увидеть в доме и в горах. Она была чрезвычайно заинтригована, хотя временами на её лице отражался испуг, когда я поведал о том, что здесь называли "зверем", или глубокая печаль, когда я упомянул о доставленных с Земли девушках, которых, вероятно, дом Кернуса выставит на продажу.
     - И что мы будем делать дальше? - спросила она.
     - Прежде всего следует собрать как можно больше сведений о доме Кернуса, - ответил я. - Ты хорошо знаешь его внутреннее расположение?
     - Некоторые части дома мне известны довольно хорошо. А кроме того, я смогла бы получить у Капруса глиняный пропуск для посещения большего количества помещений в доме.
     - Но здесь есть, наверное, и запретные территории?
     - Да, - ответила она.
     - Очевидно, придется заняться самостоятельными исследованиями.
     - Прежде всего разузнай, в какие части дома ты можешь свободно заходить. Думаю, ты сможешь беспрепятственно посещать множество мест, запретных для меня. С другой стороны, передо мной открыты помещения, проникнуть в которые тебе не удастся. Контора Капруса, например. Хо-Ту, я уверена, будет только рад показать тебе дом. Таким образом, ты не только познакомишься с расположением комнат в доме, но и узнаешь, вход в какие из них для тебя запрещен.
     Некоторое время я размышлял над её предложением.
     - Да, план хорош, - признал я. - Он прост и, вероятно, вполне осуществим.
     - После хорошего завтрака я становлюсь очень сообразительной, - призналась Элизабет.
     - Это верно, хотя и до завтрака отсутствием сообразительности ты не страдала, - заметил я.
     - Но после завтрака - совсем другое дело, - улыбнулась Элизабет. - В такое время я становлюсь просто гениальной.
     - Сейчас как раз настало это самое "после завтрака".
     - Ну, значит, тебе самое время оценить всю мою гениальность, - сказала она, положив руку мне на плечо.
     - А вот я, между прочим, как раз ещё не завтракал.
     - Ну вот, - она обиженно надула губы.
     - Покажи мне, где обедают свободные слуги в этом доме.
     - Это единственное, о чем ты все время думаешь, - заметила она.
     - Я думаю не только об этом.
     - Да, это верно, - признала она.

***

     Элизабет привела меня в комнату, примыкающую к кухням. Здесь мы застали несколько охранников, двух булочников, оружейных дел мастера и писца. Столики были небольшими. Я занял один из них, и Элизабет опустилась на колени слева от меня. Она подняла голову и к чему-то принюхалась. Следуя её примеру, я тоже потянул носом. Мы изумленно переглянулись.
     К столику подошла обслуживающая рабыня в белой тунике и покрытом белой эмалью ошейнике и опустилась передо мной на колени.
     - Чем это пахнет? - спросил я.
     - Это черное вино с Тентисских гор, - ответила она.
     Мне приходилось слышать о черном вине, но не доводилось его пробовать. Оно довольно распространено в Тентисе, но я не знал, что его употребляют в других городах.
     - Принеси два бокала, - приказал я.
     - Два? - спросила девушка.
     - Рабыня, - кивнул я на Элизабет, - попробует его первой.
     - Конечно, хозяин, - ответила девушка.
     - Поджарь хлеба, - продолжал я, - и принеси меду, несколько яиц вулоса, кусок жареного мяса боска и тарианских фруктов.
     Девушка послушно кивнула, грациозно поднялась на ноги, сделала два-три шага назад, склонив голову в поклоне, и, повернувшись, быстро отправилась на кухню.
     - Я слышал, - сказал я Элизабет, - что черное вино употребляют горячим.
     - Невероятно! - улыбнулась она.
     Вскоре у нас на столе уже стояли два бокала с кружащимися над ними тонкими струйками пара.
     Я долго приглядывался к темной дымящейся жидкости, вдыхая её неповторимый аромат. Элизабет, стоя на коленях, также, насколько позволяла её поза, старалась сунуть нос в бокал. Наконец, убедившись, что за нами никто не наблюдает, я протянул один из толстостенных бокалов ей, мы тихонько чокнулись их гранеными краями и поднесли вино к губам.
     Оно оказалось чрезвычайно крепким, насыщенным приправами, но ошибиться было невозможно - это был кофе.
     Я поделился завтраком с Элизабет, сообщившей, что он понравился ей гораздо больше, чем овсянка, которую ей пришлось есть прямо из корыта в комнате для женской прислуги.
     - Завидую я вам, свободным людям, - призналась Элизабет. - В следующий раз ты будешь рабом, а я убийцей.
     - На самом деле все это очень странно, - заметил я, занятый собственными мыслями. - Тентис не торгует зернами для черного вина. Я как-то слышал, что чашка этого напитка в Аре несколько лет назад стоила почти целую серебряную монету. Но даже в самом Тентисе черное вино употребляется только в домах представителей высших каст.
     - Может, зерна доставлены с Земли?
     - Первоначально зерна действительно были завезены на Гор с Земли, - сказал я. - Как и множество других семян. Однако я очень сомневаюсь, чтобы корабль, который я видел прошлой ночью, среди прочего груза доставлял сюда нечто столь тривиальное, как зерна для черного вина.
     - Ты, вероятно, прав, - заметила Элизабет, с зажмуренными от удовольствия глазами делая очередной глоток горячего черного кофе.
     На какое-то мгновение мне припомнилось, что воин, убитый, очевидно, по ошибке вместо меня на мосту в Ко-Ро-Ба, тоже был из Тентиса.
     - Прекрасный напиток, - сказала Элизабет, заглядывая в опустевший бокал.
     Завтрак подошел к концу, и мы вернулись в мою комнату, предварительно развязав сделанный мной на двери личный узел. Когда мы вошли, я плотно закрыл дверь на засов и снял с себя пояс с мечом.
     Элизабет собрала