овался  классификацией  внекупольных
существ. В этой классификации было много пробелов, неточностей,
неясных  мест, вызванных трудностями добывания сведений. Совсем
недавно появились сведения о  каммах,  недавно  возникшем  виде
гигантов,  которые якобы научились передвигаться на двух задних
ножках, а передние будто бы использовали  в  подражание  термам
вместо  жвал.  Средней  пары  у  них, как и у всех сверхкрупных
чудовищ не было...
     Он бежал все ниже  по  туннелю,  а  навстречу  поднимались
влажные  испарения,  воздух становился все тяжелее, насыщеннее.
Владыка грибных садов, Амманк, был одним из членов  Совета,  он
заведовал  едва  ли  не  важнейшей частью Мира: грибницами, где
хранились драгоценные яички -- зародыши Племени. Там же  первое
время  обитала молодь, питаясь грибными гифами, так что если бы
даже  Совет  Владык  сократить  наполовину,  Амманк  все  равно
остался бы в Совете.
     Когда  Оппант  вынырнул  из  последнего туннеля, все шесть
сердец учащенно забились. Только здесь Мир был таким, каким  он
должен быть. Каким был в древние времена...
      Всю  исполинскую  пещеру  занимал  огромный ячеистый шар,
весь переплетенный нежными белыми гифами. Все толстые и  тонкие
нити  были усеяны крупными каплями воды. Воздух здесь влажный и
такой плотный, что будь у Оппанта крылья, он легко бы взлетел и
долго не опускался бы на землю.
     Он тяжело  вздохнул,  влажный  воздух  шумно  потек  через
трахеи.  В  период  Взлета  крылатые  термы лишь на краткий миг
поднимаются в сухой разреженный воздух! А когда-то,  в  древние
времена, эти крылья держали термов легко и свободно...
     Амманк,   завидя  Оппанта,  поспешил  навстречу.  Дружески
коснувшись сяжками плеча,  он  пренебрег  ритуальными  жестами,
сказал сразу:
     -- Я сделал замеры. Если провести туннель через потолок из
грибного  зала,  то  выделяемого  газа  хватит,  чтобы  раздуть
эластичный   мешок.   Но   туннель   должен   быть    абсолютно
непроницаемым. Малейшая щелочка вызовет утечку. Ты это знаешь?
     -- Я  договорился с Бюлом,-- сказал Оппант торопливо.-- Он
уже начал строить туннель.
     -- Отсюда? -- удивился Амманк.
     -- Нет, прямо из Подкуполья.  Туннель  очень  узкий,  один
рабочий  едва  протискивается.  Сложность  будет еще в том, что
необходимо очень плотно прижать края мешка, чтобы газ не ушел в
сторону,  а  раздул  Мешок.  Я  думаю,  что  края  надо   будет
приклеить...
     Амманк отмахнулся:
     -- Если   бы  сложности  только  в  этом!  А  как  набрать
необходимое  количество  газа?  Как  быстро  вскрыть  Купол  по
размерам  Мешка?  И  тут  же заделать, чтобы не ворвались лютые
понеры... Мне кажется, эти твари так и дежурят  вокруг  Купола!
Еще  я  не  уверен, что сама затея с Мешком удастся. Ты уверен,
что из нашего клея  можно  создать  такой,  чтобы,  застывая  в
воздухе, не затвердел как обычно, а сохранил эластичность?
     -- Я  ни  в  чем не уверен,-- сказал Оппант уныло.-- Никто
никогда такого не проделывал за всю историю Племени. Мне не  на
кого  ссылаться,  оглядываться,  но  Умма  уверяет,  что  такой
материал она создаст. Остальное за нами.
     -- За тобой,-- уточнил Амманк педантично.-- Каждый  делает
свою  часть работы и совершенно не понимает, что делают другие.
Только ты охватываешь взглядом все!

     Новый туннель еще не  успели  отделать  абсолютно  матовым
слоем,  только  скрепили быстросхватывающимся клеем, на Оппанта
кое-где  сыпались  мелкие  камешки.  Он  жадно  вдыхал   свежие
незнакомые  запахи. Это потом, когда туннель отделают и укрепят
толстым многослойным клеем, чужие запахи перестанут  проникать,
тогда   туннель   станет   еще  одной  артерией  Мира,  наглухо
отделенной от чужой Вселенной,  но  сейчас  эти  новые  туннели
походили   на   выдвинутые   вперед   сяжки,   которыми   термы
настороженно и пугливо ощупывали Неведомое...
     Оппант  чувствовал  радостное  возбуждение.  Здесь   масса
нового,  здесь  со  всех  сторон  обрушиваются  запахи, которых
никогда не слышал, здесь в стенах туннеля вкрапления  крохотных
животных и скелеты крупных, остатки растений...
     Что  всегда  изумляло  и повергало в священный трепет, так
это то, что многие из таких животных имели больше ганглий,  чем
самые  мудрые  из  ноостеров!  Однако разумными так и не стали!
Мудрецы объясняют это тем, что те ведут одиночный образ  жизни,
а  разум возможен только в едином Племени... Но Оппант иногда с
суеверным  страхом  думал:  каких  вершин,  какого   могущества
достигли  бы  эти  существа, если бы тоже сумели объединиться и
обрести хотя бы Разум Первого Скачка?
     Видя  этих  существ,   он   с   новой   силой   восхитился
пластичностью  Племени.  Основательница  откладывает совершенно
одинаковые яички, из которых вылупляются совершенно  одинаковые
термики. Крохотные, беззащитные, прозрачные -- они еще ничем не
отличаются  друг  от  друга. Кто глупый мэл, кто панцирник, кто
строитель,  а  кто  и  ноостер   --   узнается   только   после
третьей-четвертой  линьки.  А  пока  что они чутко реагируют на
запросы Племени... Нужно больше панцирников --  термики  начнут
оформляться   в  свирепых  крупноголовых  существ  с  огромными
жвалами. Понадобятся рабочие -- тут же крохотные малыши  начнут
старательно  выращивать  могучие передние лапы... В зависимости
от потребностей  Племени  из  термиков  младенческого  возраста
формируются   то   крылатые   будущие   продолжатели  рода,  то
рабочие-строители, то рабочие-техники, то няньки, то  обучатели
молодняка...
      В  последние  тысячелетия  все больше и больше появляется
мудрых ноостеров. Оппант ощущал  гордость  и  некоторый  страх.
Никто  в  Племени  не  возникает  без причины. Зачем-то Племени
потребовались  термы  с  огромным  количеством  ганглий.  Племя
теперь  постоянно разрастается, но стаз ноостеров увеличивается
быстрее других стазов!...

     Прямо в узеньком туннеле впереди барахтался термик  пятого
возраста.  Лежа на боку, судорожно отгибал назад голову и ноги,
тужился, напрягался,  поскрипывал.  Брюшко  выпятилось,  тонкая
рубашка на спине уже лопнула, можно было сбрасывать ее со спины
и головы, но молодой дурень еще не соображал, что делать, и все
выгибался, ерзал...
     -- Ты  пятого  возраста  или  первого?  --  спросил Оппант
сурово.
     -- Пя...того...
     -- Пора бы уже уметь!
     Чуть  дальше  встретил  еще   одного,   уже   полинявшего.
Прозрачный,  слабенький,  он  едва  стоял  посреди  туннеля  на
дрожащих  ногах,  на  которых  висели   клочья   старой   кожи.
Пробегавший  мимо  рабочий  принялся  тут  же сгрызать крепкими
челюстями  лохмотья,  освобождая  термика.   Оппант   негодующе
фыркнул,  и  рабочий,  повинуясь  мудрому  ноостеру,  подхватил
термика и тут же исчез в боковом туннеле.
     Оппант ощутил сильный запах  молодняка.  Короткий  туннель
шел в пещеру, где термы пятого возраста линяли, затем застывали
в   долгом   состоянии   покоя,  недаром  же  линяльщики  стали
попадаться  даже  в  коридорах...  В   последние   годы   Племя
разрастается просто стремительно. Никогда раньше так не было, и
как ни поступи -- почти все в первый раз, впервые...
     Оппант  буквально  чуял  в  воздухе быстрые и неотвратимые
перемены.  Всю  многосотмиллионолетнюю   историю   термов   они
руководствовались  накопленным  опытом, и ответы были как будто
бы на все вопросы и на все мыслимые ситуации. Так  и  было,  но
после  Второго  Осознания  стали появляться новые проблемы... А
вот теперь, уже при жизни Оппанта -- исчезающе ничтожный  срок!
-- они  пошли одна за другой. И эти новые приходится решать, не
оглядываясь на прошлый опыт, потому что термы прошлых поколений
с такими ситуациями не сталкивались.
     Еще издали увидел Умму.  Не  видя  его,  она  все  так  же
экспериментировала   с   эластичным   клеем,  который  выделяли
термы-носачи. Этот универсальный клей годился и для  укрепления
Купола,  и  для  связывания  сводов  и галерей, применяли его и
против прорывающихся в Купол хищников.  Клей  быстро  застывал,
превращаясь  в камень, и любой хищник погибал, ибо носачи умели
метать сгустки клея прямо в  глаза,  в  пасть,  набрасывали  на
челюсти тугие петли...
     Задача   в  том,  чтобы  суметь  создать  клей,  легкий  и
эластичный, но который оставался бы эластичным все время.  Умма
утверждала,   что   нащупала   фиксирующие  добавки,  способные
остановить затвердевание на любой стадии. Если это верно...
     Умма поднялась навстречу, затрепетала сяжками. На полу был
расстелен большой лоскут. Часть пола была покрыта слоем  серого
клея.  От  Уммы  исходил  нежный  дразнящий  запах, и у Оппанта
дрогнули два передних сердца. Он тут же подавил животный порыв,
негоже ноостеру вести себя подобно мэлу, сказал степенно:
     -- Приветствую тебя...
     -- Ох,  Оппант!  --   прервала   его   Умма   без   всяких
церемоний.-- Мне кажется... хочешь посмотреть?
     -- Покажи,-- сказал Оппант.
     -- На  полу!  --  засмеялась  Умма.--  Мы  сделали пробный
кусочек!
     Оппант недоверчиво наклонился, зацепил  коготком  краешек,
где  клей  накладывался на камень. С легким треском поверхность
клея начала подниматься, отделяться от камня... Это  был  целый
лоскут! Совершенно сухой, но эластичный и тонкий.
     -- Умма,--  выдохнул  Оппант,--  я  сам  не верил, что это
будет так быстро. Теперь надо  много  таких  лоскутков!  Мы  их
склеим, чтобы получился большой мешок...
     -- Не  спеши,--  охладила она с сожалением.-- Этот образец
еще не годится.
     -- Почему?
     -- Ты хочешь абсолютно непроницаемый?
     -- Да!
     -- А здесь еще крохотные  дырочки.  К  тому  же  он  втрое
толще,  чем ты заказывал. А тоньше пока не получается, начинает
лопаться. Не спеши, Оппант!
     -- Разве я спешу,-- сказал он.-- Это Итторк  спешит.  А  я
живу  так,  словно  мне  жить еще миллион лет, хоть жизнь терма
всего несколько лет... Но что значит наша жизнь для Племени? Не
закончим мы, закончат другие...
     -- Ты говоришь, как принято говорить и думать в Племени,--
заметила она.-- Один гениальный Итторк все спешит  сделать  при
своей жизни. Как у него сейчас дела?
     -- Быстро,--  ответил  он.--  Только  и  знаю,  что  очень
быстро. Это  меня  тревожит.  И  еще  очень  не  нравится,  что
отовсюду  только  и  слышу:  "гениальный", "самый талантливый",
"первый из термов"...
     -- Уж не завидуешь ли? -- засмеялась она.
     Он задумался, перебрал свои мысли, ответил честно:
     -- Не знаю. Может быть, завидую. Но и тревожно мне очень.
     -- Почему?
     -- Мне почему-то кажется, что  это  нехорошо,  когда  один
терм,  пусть  даже  самый  гениальный, полностью берет власть в
свои руки, начинает думать и распоряжаться за всех...
     -- Разве лучше,-- удивилась она,-- когда над гениальностью
стоят посредственности?
     -- В Совете не посредственности,-- возразил он.-- Пусть не
такие блестящие умы, но не посредственности.  У  них  жизненный
опыт, знание истории термов. У них терпение и осторожность. Они
много  времени  тратят  на споры друг с другом, это верно, но в
результате Племя в целом только выигрывает.
     -- Выигрывает ли?
     -- Итторк единственный, кто мечтает вывести  термов  снова
на  поверхность,--  сказал  он  с  грустью.--  Дикая  мысль? Не
знаю... Но есть что-то неверное в  том,  что  мы  на  своей  же
планете  оказались  изгнанниками.  Мы  отстояли  свой уклад, но
какой ценой? Большинство термов рождаются слепыми,  ибо  зрение
им  не  нужно.  Панцирники  лишь  отличают  свет от тьмы, чтобы
видеть пролом в Куполе и мгновенно  занимать  круговую  оборону
вокруг дыры. Только крылатым требуется совершенное зрение, но и
они  пользуются им разве что несколько минут за всю жизнь. Лишь
во время такого крохотного полета!.. Кстати, когда-то все термы
были крылатыми. Да-да, об этом говорит наше строение. А  теперь
и нынешние крылатые никуда не годные летуны!
     -- Ты надеешься изменить?
     -- Эволюцию вспять не повернешь... Но что-то делать можно.
     Она удивилась:
     -- Что можно сделать? Ты с ума сошел!
     -- Мешок,--  ответил  он.-- Разве еще не поняла? Мешок для
полета!

     Далеко внизу, где располагалась пещера  Совета,  виднелась
группка черных термов. Заслышав шаги, они повернулись, их глаза
безо  всякого  выражения  уставились  на Оппанта. Тот заспешил,
спотыкаясь от неловкости. Термы были настолько старые,  что  на
хитине  не  осталось  ни малейшего коричневого пятнышка. Оппант
даже растянулся, спотыкнувшись, и  затем  в  несколько  быстрых
перебежек оказался в центре круга.
     -- Приветствую  вас,  мудрые!  --  сказал  он, почтительно
понижая голос и чуть приседая.-- Для меня великая честь  видеть
четырех гигантов-водоводчиков!
     Четыре  терма  благосклонно  наклонили сяжки. Первые члены
Совета управляли важнейшими работами по водоснабжению Мира.  Яч
руководил  химическими  источниками: расщеплял целлюлозу, Куцва
заведовал физическими: конденсировал пар в грибных садах, Лочек
руководил  чисто  техническим  подъемом   воды   из   глубинных
колодцев, а на долю четвертого, Готра, выпала труднейшая задача
обеспечить  выделение  воды, впитанной Куполом в период дождей.
От  трудолюбия  термов  зависело  немало:   Истребитель   может
накалить  Купол  так, что вода начнет испаряться не вовнутрь, а
наружу, Истребитель может  спрятаться  за  тучи,  могут  подуть
холодные ветры...
     Последнюю  должность раньше занимал Итторк, но приходилось
бывать во всех концах Мира, следить за  тысячей  вентиляционных
отверстий,    воздухозаборных   галерей,   воздухо-удерживающих
ловушек, так что постепенно вместо Итторка  стал  распоряжаться
его  заместитель,  энергичный Готр, а сам Итторк незаметно стал
самым значимым в Совете... Члены Совета равны,  но  на  Итторка
оглядывались,  спрашивали  совета, интересовались друг у друга:
"А что думает Итторк?"
     -- Здравствуй Оппант, загадочный термик.-- ответил Яч.  Он
лежал,  подобрав все шесть лапок, величавый, неподвижный, глаза
его безо всякого выражения следили за  молодым  термом.--  Тебя
вызвали по предложению Итторка.
     -- Могу я спросить, зачем?
     -- Не  представляю,  чем  ты сможешь нас заинтересовать...
Впрочем, жизнь Племени течет так спокойно, без  изменений,  что
мы  должны  замечать  любую  возможность  изменения. Чем ты мог
заинтересовать Итторка, скажи сам!
     Готр,  который  сидел  напротив  Оппанта  и  сверлил   его
неотрывным взглядом, сказал неожиданно:
     -- Итторка заинтересовало неопределенное положение Оппанта
среди стазов.
     -- Только лишь? -- не поверил Куцва.
     -- Это  странность,--  ответил  Готр,--  а странности надо
убирать.
     Оппант ощутил холодную волну страха во внутренностях.  Все
термы  определены,  уже  лучше  стать термом низшего стаза, чем
таким уродом! Он шагнул из девятнадцатого стаза, но  так  и  не
дотянул  до  двадцатого, застрял посередине, теперь чужой и для
тех, и для других.
     -- Итторк видит в этом  угрозу  Племени?  --  спросил  Яч,
самый прямолинейный из всех троих.
     -- Итторк  хочет  разобраться,--  подчеркнул Готр.-- Это в
интересах Племени...
     Он прервал себя на полуслове. В  зал  Совета  стремительно
входил  Итторк.  Он  был  самым  черным  из  членов  Совета, но
двигался как желтый скороход. Он еще издали  колыхнул  сяжками,
передав  сложнейшее  приветствие  всему Совету вместе и каждому
члену  в  отдельности,  упомянув   заслуги   каждого,   пожелав
счастливой передачи корма и быстрого усвоения.
     -- Стань  в центр,-- велел он Оппанту, едва сбежал вниз.--
Нам нужно посмотреть на тебя внимательно. И кое-что решить.
     Оппант покорно стал посреди площадки. Члены Совета, хрустя
суставами, расселись по кругу. Оппант чувствовал себя  неуютно,
ибо  как  ни  повернись,  за  спиной оказываются двое из черных
термов.
     -- Оппант,--   выстрелил   вопросом   Итторк,--   как   ты
чувствуешь себя в Племени?
     -- Временами скверно,-- признался Оппант.-- У каждого есть
цель,  четкие  обязанности.  Каждый выполняет свою работу. Даже
ноостеры, которые не строят, не охраняют, не заготавливают корм
-- остро необходимы. Они -- мозг Племени. В немногое  свободное
время  упражняются  в интеллектуальных играх. А я что? Вроде бы
могу мыслить, как ноостер, но,  стыдно  признаться,  я  мог  бы
успешно заниматься строительством, расширением Мира... Еще меня
тянет  бывать  в  самых  дальних  туннелях. Правда, лишь в тех,
которые строятся. Говорят, что я больше близок к девятнадцатому
стазу, стазу разведчиков.
     Он говорил  быстрыми  движениями  сяжек,  чтобы  видели  и
сидящие   за  спиной.  Последнюю  фразу  добавил  после  паузы,
стараясь оправдаться за пристрастие к дальним туннелям.
     Из-за спины прозвучал резкий вопрос:
     -- Но строительство туннелей  определено  термам  седьмого
стаза?
     Оппант   мгновенно   развернулся,   сразу  определив,  кто
обратился к нему.
     -- Да, уважаемый Яч,-- ответил он сокрушенно,  не  решаясь
спорить.-- Видимо, со мной что-то неладно.
     Итторк   засмеялся,   заскрипев   всеми   пластинками   на
головогруди:
     -- Удивительный  ответ!..  Единственный  из  термов,   кто
признается с такой откровенностью... Мудрые члены Совета! Как и
вы,  я  внимательно  слушал Оппанта. В скорости ответов он чуть
отстает от термов нашего стаза. Не так ли? К тому же Оппант, не
в пример остальным, отвечает нерешительно, колеблется с точными
формулировками. Это тоже несвойственно нашему стазу. Верно?
     Старцы одобрительно  скрестили  сяжки.  Оппант  чувствовал
холодок  отчаяния. Если хотят его понизить в стазе, то пусть бы
скорее! Уйти от позора, к тому  же  работа  разведчика  дальних
туннелей его всегда привлекала...
     -- Еще   я  заметил  интересную  особенность,--  продолжал
Итторк, не спуская глаз с Оппанта, в то же время не выпуская из
поля  зрения  членов  Совета,--  ответы   Оппанта   никого   не
раздражают!  Вы  тоже  заметили? А как часто бывает именно так,
когда  слышишь  умничающего  терма  средних  стазов!  Вы   тоже
заметили?  С  Оппантом  все  иначе:  появляется желание помочь,
подбодрить.
     -- Это  верно,--  сказал  Готр  с  готовностью,--  мы  это
ощутили.
     -- Более  того,--  продолжал  Итторк  настойчиво,-- такого
теплого отношения не возникает даже в  отношении  терма  нашего
стаза! Чем вы это можете объяснить?
     Старцы  молчали.  Оппант нерешительно переступал с лапы на
лапу, ничего не понимая. Итторк тоже молчал, рассматривая его с
холодноватым интересом.
     Первым  заговорил  Готр.  Не  отрывая  глаз  от   Оппанта,
произнес медленно:
     -- А  что, если начинается сплав стазов? Мы уже тысячу лет
ведем  борьбу  за  перемешивание.   Мы   многого   ожидаем   от
результатов реформы. Не потому ли чувствуем симпатию к Оппанту,
угадывая в нем первый результат?
     Итторк поднялся, его голос стал громче:
     -- Этого   мы  еще  не  знаем...  Великие,  я  просил  вас
собраться для определенного решения. Предлагаю Оппанта в  члены
Совета!
     Слышно  было как далеко-далеко за северной стеной слышался
неумолчный шорох сотен строителей, что  пробивали  водозаборную
шахту. Оппант стоял, не шевелясь. Яч первым шевельнулся, сказал
раздраженно:
     -- Зачем?  Только  лишь  потому,  что он переходная... или
сплавная форма?
     В его голосе сквозило презрение ко всяким нечистым формам,
ко всякой неясности.
     Итторк заговорил резко, дополняя слова каскадом жестов:
     -- Мир расширяется стремительно. Как только  мы  перестали
каждую весну посылать десятки тысяч лучших дочерей и сыновей на
смерть,  наше Племя стало расти очень быстро. В большом Племени
нужно иметь больше членов Совета. К тому же, чем больше  членов
Совета,  тем  меньше риск неверных решений. Пятеро наших мозгов
хорошо, а шестеро будет лучше...  Самое  же  главное,  что  нам
важно  показать  Племени,  что  в Совет отныне могут входить не
только тер