дание.
     Штурман, которому он наконец  разрешил  покинуть  корабль,
пригнал  скоростной  вертолет, и они вдвоем прыгали из города в
город, с континента на континент. Толку от этого все  равно  не
было,   понять   в  технике  звездников,  все  равно  как  и  в
общественном устройстве, удавалось мало, но теперь даже капитан
при всей своей тревоге за экипаж, убедился, что от  них  ничего
не  скрывают,  и  лишь  свои  мозги виной, что не вмещают сверх
того, что могут вместить.
     Еще к своему безграничному удивлению удалось выяснить, что
на планете целых шесть государств со своим устройством. Правда,
так и не удалось выяснить, что  за  устройства  и  где  границы
государств:  везде  принимали одинаково, везде улыбались, везде
разрешали пользоваться хранилищами информации.
     Через   неделю   капитан   выпустил   еще    две    группы
исследователей.  Теперь штурман вернулся в опустевший корабль и
оттуда поддерживал со всеми видеосвязь. Максимов похудел, глаза
его ввалились, но он пел за работой, и Даша никогда  не  видела
его таким счастливым.
     Капитан был единственным, кто даже не пытался проникнуть в
сокровищницы  знаний.  Он взял на себя охрану, как он определил
свои функции, и целыми днями слонялся вокруг  информариев,  где
трудились   земляне,   присматривался   к   всегда  приветливым
звездникам.
     Высокий, мускулистый, в черном облегающем  комбинезоне,  с
каменным   лицом  и  холодными  глазами,  он  и  раньше  вызвал
неприязнь  постоянными   требованиями   соблюдать   дисциплину,
порядок, субординацию. Если штурман и механик принимали это как
должное,    то    остальные,    непрофессионалы,    чувствовали
раздражение.
     У Даши капитан сначала  вызывал  двойственное  чувство.  С
одной     стороны     импонировала    суровая    решительность,
непреклонность,  с  другой  стороны  --  отталкивал   узколобый
педантизм в соблюдении правил внутрикорабельной жизни. Когда же
в  экспедиции  появился блистательный Максимов с его абсолютным
неприятием  дисциплины,  она  окончательно  сделал  выбор  и  с
капитаном с тех пор здоровалась подчеркнуто вежливо и предельно
холодно.

     В работе пронеслась еще неделя. Максимов перешел в дальний
информарий,   где  накапливались  труды  по  философии,  этике,
механик  почти  неотлучно  находился  при  вездеходе,   наотрез
отказавшись  знакомиться  с  транспортом  звездников, "чтобы не
расстраиваться зазря", и капитан выбрал момент, чтобы подняться
в отдел техники, где Даша напряженно изучала планы  и  таблицы,
диаграммы,  пытаясь  ухватить  хотя  бы  общие  принципы работы
механизмов звездников.
     Зал был огромный, пустой, экраны и  считывающие  механизмы
стояли   только   под  стенами.  Даша  торопливо  просматривала
каталог, все больше  углубляясь  в  историю,  в  надежде  найти
аналогию   с   земными   устройствами,   капитан   прохаживался
взад-вперед, искоса посматривая на девушку. В этот момент никто
не видел его лица, и он мог позволить себе выглядеть  не  таким
твердым и суровым.
     Вдруг   в   коридоре  послышался  тяжелый  топот.  Капитан
напрягся, мгновенно оказался возле Даши.
     В зал вбежали золотые гиганты, вспыхнуло сияние.  Но  лица
звездников были как грозовые тучи, глаза метали молнии. В руках
мелькали металлические прутья, обломки труб.
     Капитан  инстинктивно  закрыл  собой  Дашу,  рука легла на
рукоять бластера. Глаза у Даши были круглые от страха, как  два
блюдца.
     -- Что им нужно?
     Мимо  пронесся золотокожий гигант. Пахнуло теплом, земляне
ощутили покалывание в теле, но тут в зале грохнуло, а гигант на
бегу ударил железным ломом прямо по экрану информария. Гулко  и
страшно ухнуло, посыпались осколки. За черным провалом блеснули
сиреневые кристаллы.
     По   всему   залу  гремело,  взрывалось.  Золотые  гиганты
остервенело крушили аппаратуру, рвали провода, ломали  приборы,
под  ногами  жутко  хрустели  кристаллы.  Кто-то с наслаждением
всаживал  из  короткой  трубочки  атомные  пули  в  компьютеры,
экраны,  аппаратуру, там ахало, плазменно-белые вспышки озаряли
зал, по стенам метались черные тени, на  пол  рушились  обломки
немыслимо  сложных приборов, брызгала цветная жидкость, страшно
кричали квазиживые механизмы...
     Капитан с силой придавил Дашу  лицом  к  своей  груди,  не
давая   ей  повернуть  голову.  Мускулы  его  окаменели,  ныли,
сжавшись от абсолютной беспомощности, но гиганты не обращали на
них внимания, рушили механизмы, стреляли,  ломали,  уничтожали,
кто-то зло оттолкнул их, но, видимо, этим спасал их, ибо тут же
на  это  место  с  грохотом  и лязгом обрушилась целая стена из
крохотных экранов, металлических конструкций, на полу вспыхнули
и рассыпались зеленой пылью детали...
     -- Что это? -- простонала Даша.
     -- Тихо-тихо, успокойся. Все потом.
     -- Почему они?
     -- Да замолчи же!
     Пахло горелым железом. В зале  вспыхивало  багровым.  Двое
гигантов  прошли мимо землян к выходу. Грохот утихал, звездники
бросали орудия уничтожения, переговаривались, медленно покидали
разрушенный информарий.
     Мимо прошел гигант -- прекрасный, горячеглазый. Он все еще
сжимал железный прут, болтался по ветру разорванный рукав. Даша
перехватила его взгляд, спросила отчаянно:
     -- Что случилось?
     Звездник на миг остановился, окинул  обоих  взглядом.  Его
губы неохотно разжались:
     -- Не  поймете...  Мы  --  лишь придатки машин. Они нас...
поработили.
     Даша вскрикнула:
     -- Они? Вас?
     -- Да.
     -- Но это же вы их рушили...
     Гигант, уже уходя, оглянулся, глаза его  были  глубокие  и
грустные:
     -- Еще  не  поймете. Не буквально рабство, как у вас, а...
вам, наверное, еще трудно понять.
     Он  ушел,  в  зале  было  мертво.  Под  ногами   хрустело,
помещение усыпали осколки. В стенах зияли дыры, кое-где свисали
оплавленные конструкции.

     Вечером  капитан  устроил  экстренное совещание. Максимов,
Даша, механик присутствовали лично, остальные  --  на  экранах.
Капитан нетерпеливо дождался, пока все отрапортуют о готовности
докладывать, и сказал резко:
     -- Внимание!.. Объявляю чрезвычайное положение. На планете
свирепствует жесточайшая... война.
     Он   сказал   это   резко,  с  нажимом,  но  все  смотрели
непонимающе. Механик прервал молчание:
     -- Капитан, я правильно понял? Война?
     -- Да.
     -- Но кто... установил?
     -- Я,--  ответил  капитан.  Заметив  недоверие  на  лицах,
повысил  голос.-- Вы занимаетесь своими делами, исследованиями,
а я -- безопасностью корабля и... вашей безопасностью. Так  что
за свои выводы отвечаю.
     -- Капитан,--  вскричал  механик, ощутив угрозу пребыванию
на планете,-- нигде  нет  никакой  войны!..  Все  радушны,  все
занимаются своими делами! Наши группы побывали во всех регионах
планеты, и спокойно везде.
     Капитан  холодно  взглянул  на  него,  перевел  взгляд  на
экраны, где возбужденно жестикулировали ученые.
     -- Повторяю,--  сказал  он  медленно,--  война   жестокая.
Вовлечены  все  ресурсы...  Если  мы  не  видим обмена ядерными
ударами, то это ничего не значит. Кто из вас знает,  как  воюют
сверхцивилизации?
     На  миг  воцарилась  тишина,  лишь  Максимов  выпрямился в
кресле, возразил:
     -- Война -- дикость, высокий разум на нее не  способен.  Я
не верю.
     -- Ваше дело,-- сказал капитан холодно.-- Но от вездеходов
больше,  чем  на  сотню шагов, не отходить. Возможно экстренное
возвращение на корабль.
     Максимов вскочил как подброшенный  катапультой,  лицо  его
побагровело:
     -- Вы... вы не смеете такое приказывать! Вы не специалист,
вам не понять как многое мы только-только начинаем понимать...
     Капитан сказал жестко, как припечатал:
     -- Не  вам  возражать. Кто испортил компьютер в вездеходе?
Подозреваю, что намеренно.
     Максимов огрызнулся:
     -- Ваши  кибернетические  игрушки  --   помеха   на   пути
культуры!  Я  сумел  понять  истинный  путь,  где  машинам  нет
места...
     Капитан остановил на нем долгий испытующий взгляд:
     -- Ладно,-- сказал он  наконец.--  С  вами  разберемся  на
Земле.  Сейчас же совещание окончено. За нарушения приказа буду
от работы отстранять.
     Он выключил экраны, и Максимов тут же вскочил,  ринулся  к
выходу. Даша бросилась за ним. Ее волосы рассыпались по плечам,
сделав ее похожей на миниатюрную копию звездницы.
     -- Готовь вездеход,-- сказал капитан.
     Механик  вышел  вслед за Дашей, а капитан, подумав, вызвал
группу Макивчука:
     -- Что у вас?
     Вспыхнул экран. Неземная  красота  города  выбила  дух,  и
капитан  подумал  потрясенно,  что  никогда  не привыкнет, и на
Земле будет тосковать о таком совершенстве...
     Он нахмурился, дал увеличение. Улицы  приблизились,  и  он
сразу понял, что здесь что-то ошибочно.
     Город  явно  брошен,  хотя  люди  встречаются  часто. Одни
лежат, где попало, другие сидят, кое-кто  бесцельно  двигается,
иногда  даже мелькнет летательный аппарат, но вот один врезался
в стену, хотя скорость черепашья,  грянул  взрыв,  на  каменной
стене  осталось  красное  пятно,  а  к  земле медленно полетели
обломки...
     -- Макивчук,-- резко спросил капитан,-- что происходит?
     Голос Макивчука злой, усталый, заполнил помещение:
     -- Началось два-три дня назад. Эпидемия, что  ли?  Бросали
все,  застывали,  на все им наплевать... Мы только наблюдали, а
сегодня не утерпели, когда  начали  умирать  --  взяли  одного,
выспросили  без  всякой  деликатности...  Оказывается, возникла
философская  теория,  что  в  мире  нет  ничего,  кроме  твоего
сознания.  А все остальное, дескать, иллюзия! Тут каждый теперь
считает  себя  центром  мира,  пупом  вселенной,   единственной
реальностью.    Все    остальное,    мол,   только   мерещится.
Представляете? Даже свои руки-ноги кажутся, а на самом деле  их
нет!
     Голос Макивчука дрогнул, сорвался:
     -- Представляю,--  сказал капитан мрачно.-- Чего ж тогда с
миражами церемониться?
     -- Вот-вот и я о том же! Сами они пусть. А  ежели  нас  за
миражи сочтут?
     -- Не попадайся под ноги,-- посоветовал капитан.
     Он выключил связь, пристегнул бластер. Максимов и Даша уже
сидели на заднем сидении, механик вопросительно оглянулся.
     -- Гони  в  нижнюю часть,-- велел капитан.-- Хочу увидеть,
что еще сделали с силовыми установками.
     Максимов долго молчал, затем сухо  попросил  высадить  его
возле  красочного  парка,  там  как раз вокруг цветочной клумбы
собирались  люди.  Капитан  заколебался,  но  место   выглядело
донельзя  мирным,  жители  с  любопытством рассматривали быстро
сменяющиеся  картины  на   небе,   да   и   Максимов   держался
оскорбительно вежливо, всем видом намекая на трусость капитана,
и тот велел механику:
     -- Останови.
     За  Максимовым,  не спрашивая разрешения, выпрыгнула Даша.
Уже на земле она обернулась и сказала подчеркнуто вежливо:
     -- Капитан не  будет  возражать,  если  я  помогу  доктору
Максимову в его исследованиях.
     -- Не возражаю,-- ответил капитан с усилием.
     Механик  тронул  машину,  двое  остались  позади.  Капитан
заставил себя смотреть вперед, механик деликатно помалкивал.

     Максимов  уловил  какой-то  смысл  в   символах,   которые
появлялись  на  небе,  и  весь  ушел  в расшифровку. Когда Даша
попыталась напомнить о своем существовании,  он  резко  оборвал
ее.  Да и понятно, что вовсе возненавидит, если она оторвет его
еще хоть раз, когда он едва-едва начинает понимать  ход  мыслей
жителей могучего звездного мира...
     Она  сперва  держалась в стороне, потом вышла на улицу. От
сверкающей красоты в который раз перехватило дыхание. Не  скоро
такое  будет  на  Земле, немало смениться поколений, да и то --
если  у  каждого  поколения  вкус  будет  улучшаться  сразу  на
порядок...
     Сквозь  низкое  огромное окно она видела комнату, хотя это
могло быть цехом, мастерской или еще чем-то, а сердце сжималось
от тоски: слишком прекрасно, не скоро так будет на Земле...
     Вдруг  в  помещение  как  ветер  влетела  женщина,  вся  в
золотом,  светлая,  и  Даша  сжалась от неловкости, ощутив себя
безобразной мартышкой. Женщина сдернула  со  стены  картину,  и
Даша с изумлением, затем с ужасом увидела, как эта женщина, вся
-- одухотворенная  красота,  зло  рванула  полотно,  с  хрустом
разбила раму, затем лихорадочно стала доставать с полок древние
богато украшенные книги. Она люто вырывала страницы, и пол  был
усеян  хрупкими  быстро  тающими листочками, так же ожесточенно
срывала со стен и колонн украшения, разбивала хрупкие  каменные
кружева,  от  ее  рук  грохнулась на пол и разлетелась на куски
статуэтка.
     Даша  вздрогнула,  огляделась.  На  улицу  высыпала  толпа
звездников.   Всеми   владело   грозное   веселье.  Со  смехом,
шуточками, кое-где и с грозными возгласами они  начали  сбивать
со  стен  барельефы,  ломать  старинные статуи, швырять камни в
окна, где блестели разукрашенные стекла.
     Неподалеку   глухо   бухнуло,   дрогнула   земля.   Вокруг
сброшенного  с  постамента  памятника человеку в древней одежде
прыгали люди, били по нему  прутьями,  и  после  каждого  удара
часть статуи исчезала бесследно...
     Справа загрохотало. Группа звездников выволокла на площадь
громадный  компьютер,  Даша не успела поразиться, что при такой
сверхтехнике тащат волоком, но тут компьютер уже  был  водружен
на  постамент.  Подошла  молодая  женщина  и бросила к подножью
охапку цветов.
     Никто не тронул Дашу, когда она шла  по  улице,  никто  не
остановил,    и   она   смогла   видеть   с   какой   скоростью
распространяется эпидемия  внезапного  техницизма,  техномании,
как  без  сопротивления  берет верх над всеми другими сторонами
человеческой  деятельности.  Древние  храмы   разрушались   или
переоборудовались  под  склады,  музеи  искусств превращались в
лаборатории,  но  самым  чудовищным  было  то,  что   звездники
проделывали  это  со  страстью,  радостно,  вдохновенно, словно
истину жизни узрели лишь теперь.
     Она нажала кнопку вызова:
     -- Вызываю корабль,-- сказала  она  торопливо.--  Наблюдаю
внезапную  вспышку  сайонтизма. Техника подавляет все остальные
стороны деятельности...
     -- Продолжайте наблюдение,-- сказал штурман.-- Странности,
Даша, не только  в  вашем  регионе.  На  соседнем  материке  --
наоборот,   взрыв   антисайонтизма!  Громят  машины,  поголовно
ударились в искусство. Наблюдайте, для общей картины фактов еще
недостаточно.
     Она не успела отключиться, как  в  наушниках  щелкнуло,  и
далекий голос крикнул с нотками отчаяния:
     -- Вызываю     корабль!     Наблюдается     внезапный    и
неконтролируемый  всплеск  антинауки,   контркультуртрегерства,
взрыв антифункцонализма...
     Она  выключила связь, постояла на площади и пошла обратно.
Голова шла кругом, а от отчаяния и бессилия перехватило  горло.
Конечно,   питекантропам   не   понять  людей  ХХ  века,  но  и
питекантропы,  возможно,  смогли  бы  определить,   что   такой
человек, скажем, болен или ранен... Или не могли бы?
     В скверике неподалеку от информария, где остался Максимов,
собралась  группа  звездников. Все внимательно слушали высокого
мужчину, что проворно вскочил на возвышение и заговорил быстро,
не давая себя остановить или прервать:
     -- Величайшая истина состоит в том, что перед лицом Ничто,
которое делает  человеческую  жизнь  абсурдной,  бессмысленной,
прорыв  одного  индивидуума  к другому, подлинное общение между
ними невозможно! Экстаз может объединить человека с другими, но
ведь  это  экстаз  разрушения,  мятежа,  рожденного   отчаянием
абсурдного человека...
     Вдруг  рядом  с  Дашей,  словно  из сгустка черного вихря,
вынырнул капитан. Он молниеносно выхватил бластер.  Прежде  чем
Даша  успела  схватить  за  руку,  блеснула короткая плазменная
вспышка. Оратор пошатнулся, в груди его насквозь зияла дыра,  в
которую свободно прошел бы кулак.
     Капитан  толкнул  Дашу,  выводя  из ступора, и в следующее
мгновение она уже неслась за ним, тщетно пытаясь вырвать руку.
     -- Зачем? -- крикнула она на бегу.
     -- Диверсант,-- ответил капитан зло.
     -- Какой же он диверсант...
     -- Самый настоящий! Прибавь ходу, как бы  не  погнались...
Лучше бы он бомбы метал, пусть даже атомные.
     Он    ворвался    в    информарий,    волоча    за   собой
полузадохнувшуюся от неистового бега девушку.
     -- Я больше не могу,-- всхлипнула она.
     -- Да? -- сказал он.-- А вот Максимов на вызов  что-то  не
отвечает...
     Неведомая   сила   подхватила  Дашу  и  понесла  вверх  по
лестнице, вышибла  ее  телом  невесомые  двери.  Капитан  бежал
следом, улыбка его была горькой.
     Максимов  сидел  посреди зала прямо на полу, сгорбившись и
скрестив ноги. Он даже не повел глазами в их сторону, и Даша  с
ужасом  увидела,  что  они  пустые,  как  у  новорожденного или
идиота. Рот его был приоткрыт, из уголка текла слюна.
     -- Коля! -- вскрикнула Даша.
     Она  бросилась  ему  на  шею,  заглянула  в  лицо.  Голова
Максимова  болталась,  лицо  оставалось бессмысленным. Капитан,
все еще держа бластер наготове, с беспокойством оглянулся.
     -- Как бы не зацапали,-- сказал он с беспокойством.-- Надо
уходить.
     -- Что с Максимовым?
     -- Узнаем на корабле,-- бросил капитан коротко.
     Он швырнул Максимова на  плечо,  ринулся  к  выходу.  Даша
бежала сзади, придерживая свесившуюся голову Максимова.
     На   улице   они   вскочили   в  вездеход,  где  уже  ждал
обеспокоенный механик.
     -- Полный ход! -- яростно велел капитан.
     Он наглухо задраил люк,  и  машина  понеслась  к  кораблю.
Механик  едва  успевал  объезжать  звездников, что потеряли или
намеренно  отказались  от  защитных  силовых  полей  и   теперь
бесцельно  выходили,  иные  даже  ложились  на  проезжей части.
Попадались  руины,  дважды   дорогу   преграждали   разрушенные
механизмы, но капитан смотрел вперед, челюсти его были сжаты, и
вездеход на скорости проламывался сквозь преграды.
     Медики  встретили  их  у  трапа  корабля,  тут  же утащили
Максимова. Капитан сунул бластер в кобуру, лишь  когда  двойная
крышка люка закрылась, сам пересчитал землян.
     -- Всем   в   рубку!   --  он  взглянул  вслед  медикам  и
поправился.-- Нет, в медотсек.
     Максимова распластали на столе, хирург,  бегло  просмотрев
данные  диагноза,  тут же вкатил ему лошадиную дозу тонизатора.
По телу Максимова  прошла  судорога,  он  задышал  чаще,  глаза
подернулись  пленкой. Психолог взял другой шприц, всадил в вену
и  нажал  на  поршень.  Лицо  Максимова  оставалось   мертвенно
бледным, но губы чуть дрогнули, он прошептал:
     -- Философские     бомбы...     сенсуалистский     удар...
Остановите...
     Психолог поспешно взял другой шприц, но капитан остановил:
     -- Довольно. Что из него выжмешь?.. Сами разберемся.
     Даша взглянула в великом изумлении:
     -- Без него?
     Капитан люто сказал:
     -- Да, без него! Он и так сказал достаточно, даже если сам
еще не понял. Не ясно? Сверхцивилизации не  дерутся  дубинками,
будь  они деревянными или атомными -- для них разница невелика.
Дубинка -- оружие дикарей, но даже у нас удачным словом  ранишь
больше, чем камнем...
     Они стояли вдоль стен, выжидающе смотрели на него.
     -- С  техникой  у них в порядке,-- продолжал он.-- Ни одна
сторона не может рвануть  другую,  а  самой  уцелеть.  Остается
ударить  по самому человеку... Вот это победа, так победа! Ведь
цель войны -- покорить противника? Унизить его?  Доказать  свое
превосходство. Вот они и ударили...
     Механик кашлянул, прочистил горло и сказал:
     -- Другая сторона ответила тем же.
     -- Да.
     -- Так  как же идет война? -- спросил недоумевающе один из
ученых.  Капитан  узнал  одного  из  наиболее  заносчивых,   не
упускавших  случая  обвинить  его  в пришибеевщине.-- Должны же
быть обмены ударами... термоядерными и аннигиляционными!