аки Умма была самым одухотворенным,  самым  нежным,
самым  понимающим  существом  в  Племени.  Длоту Оппант уважал,
прислушивался к ее мнению, но ради Уммы готов был  выбежать  из
Купола и сражаться со всеми хищниками Вселенной. Конечно, такие
грезы  достойны разве что безмозглого панцирника, однако, разум
при виде Уммы молчал, вместо него  кричали  и  пели  все  шесть
эмоциональных и довольно безалаберных сердец.
     Сейчас  Оппант  смотрел на ее нежное просвечивающее тело и
не находил слов. У нее аккуратная голова, от которой словно  бы
исходит  золотое  сияние,  внимательные ласковые глаза, которые
словно бы гладят его невидимыми сяжками, а сами сяжки грациозно
колышутся над ее глазами, приветствуя весь мир, радуясь жизни.
     Все шесть ножек у нее стройные, и когда Умма двигалась, на
нее оглядывались даже  белые  термики,  которым  еще  линять  и
линять, пока начнут постигать начала прекрасного.
     Рожденная  "царицей в комбинезоне", Умма могла бы заменить
в любой момент  Основательницу,  если  бы  та  состарилась  или
погибла.  Однако  после  Второго  Осознания царский титул терял
значимость. Если раньше каждый из дублеров мечтал занять  место
в  царских  покоях, то сейчас все больше молодежи высших стазов
отдавали себя науке,  философии,  миропознанию,  строительству,
уходили  в образователи молодняка... Конечно, желающих на место
царицы еще много, но Умма ни за что не согласится  превратиться
в разжиревшую самку, постоянно откладывающую яйца. К счастью, в
их  мире,  где  достаточно  одной  Основательницы  для Племени,
понижение рождаемости не грозит.
     Умма занималась с упоением  всякого  рода  исследованиями,
перепрыгивая с предмета на предмет. У нее ганглий меньше, чем у
Оппанта,   но   к   его   удивлению  она  преуспевала  за  счет
неиссякаемой энергии и жизнелюбия. Сам  Оппант,  утомившись  за
день,  заползал  в  нишу, мечтал отоспаться, а она еще прыгала,
вертелась,  ходила  на  голове,   верещала   и   приставала   с
расспросами.
     С  ней  было  трудно,  но  с  ней  он был счастлив. Это не
червяк, откладывающий яйца, а нежная,  жадно  мыслящая,  полная
идей,  хоть  и  нелепейших, жаждущая перестроить жизнь Племени,
улучшить, дать всем счастье, решить разом все проблемы.
     -- Умма,-- прошептал он нежно, мучаясь от того, что  термы
средних  стазов,  к  которому  принадлежала Умма, слабо владеют
богатейшим идеомоторным языком,-- как ты здесь оказалась?
     -- Плоды равноправия,-- ответила она тоже шепотом.-- Мы  с
Длотой первые из женщин в почетной страже, но не последние!
     -- Глупость  это,  а  не равноправие,-- ответил он.-- Даже
нам, ноостерам, здесь нечего  делать.  Зачем  отбивать  корм  у
воинов?..  Ладно,  оставим эти проблемы мудрецам Совета. Ты что
делаешь после стражи?
     -- Наверное,  отосплюсь,--  предположила  она.--   Я   уже
забыла, что это такое...
     Внезапно  панцирник,  что стоял между ними, грозно щелкнул
жвалами. Его огромная литая голова  повернулась  из  стороны  в
сторону.   Маленькие   глазки,   укрытые  прочными  пластинами,
прошлись сперва по  Умме,  затем  по  Оппанту.  На  Оппанте  он
остановил  очень  долгий  взгляд,  и  Оппант присел, не в силах
смотреть  в  лютое  лицо.  Голова  панцирника  была   огромная,
крохотные  глазки  прятались  в  узеньких щелях, страшные жвалы
почти  в  половину  роста  Оппанта.  Даже  туловище,  мягкое  и
незащищенное  у  других  термов,  у  панцирника  укрыто прочным
хитином. Это был  лютый  зверь,  легко  приходивший  в  ярость,
злобный  и подозрительный. Однако панцирники в последние тысячи
лет обрели первую форму разума...  Совет  же  предоставил  всем
стазам равные права. Нет ли и здесь ошибки? Не поспешили ли?
     -- Да  храни  нас Купол! -- воскликнул Оппант, преодолевая
страх.-- Еще не скоро  сотрутся  различия  между  стазами.  Мир
будет иным, и горы будут другими.
     -- Говори тише,-- попросила Умма.-- Я боюсь! Может быть он
понимает нас.
     -- Он    воспринимает   только   шум,--   ответил   Оппант
неуверенно.-- Звуковая речь  для  них  все  еще  недостижима...
из-за сложности.
     -- Все равно говори тише. Он раздражен...
     Она умолкла. Вдоль цепи почетной стражи вышагивал Юваннап,
бдительно  всматриваясь в лица. Ему приходилось то наклоняться,
то задирать  голову,  ибо  здесь  стояли  рабочие,  разведчики,
строители  колодцев,  техники,  учителя...  все  разного роста,
сложения. И напыщенно-серьезный Юваннап выглядел нелепо.
     Оппант задержал дыхание, вытянулся  в  самой  почтительной
стойке.  Умма  замерла,  лицо ее светилось подлинным восторгом.
Оппант  полагал,  что  польщенный  Юваннап  кивнет  и  довольно
проплывет, качаясь на хромой ноге, но начальник почетной стражи
остановился  перед  Оппантом.  Ему  явно  льстило,  что под его
началом оказался терм двадцатого стаза,  того  самого,  который
никому не подчинялся, а сам руководил жизнью Племени.
     -- Больше  напряжения  в  члениках передней первой ноги,--
сказал Юваннап  наставительно,--  ровнее  сяжки...  Вот  теперь
хорошо!
     Оппант насмешливо фыркнул ему в лицо. Юваннап передернулся
от негодования,   быстро  отодвинулся  к  соседнему  стражу  --
землекопу с лопатовидными  лапами.  Тот  тянулся,  трепетал  от
почтительности всеми могучими мускулами.
     -- Надутый  червяк,--  сказал Оппант громко, когда Юваннап
удалился.-- Даже не  верится,  что  он  из  стаза,  близкого  к
нашему.
     -- Умоляю  тебя,--  прошептала  Умма  отчаянным шепотом,--
говори тише! Я боюсь!
     -- Ты    слишком    чувствительна,--     сказал     Оппант
успокаивающе,-- под Куполом бояться абсолютно нечего...
     -- Я знаю, но все равно боюсь. Разве ты не чувствуешь?
     -- Ты устала...
     Договорить   он   не   успел.   Тело  свело  судорогой,  в
дыхательные  трахеи  ударил  тяжелый  запах,  Оппант  в  страхе
услышал на языке феромонов:
     -- Я Тренг!.. Я Тренг!.. Я беспощадный Тренг!!!
     -- Ну и что? -- прохрипел Оппант.
     -- Я  сильнее  всех  в Племени! -- накатилась вторая волна
запаха.
     Сдавленно крикнула Умма. Ее тоненькая фигурка пошатнулась,
начала опускаться. Рабочий беспокойно шевелился, таращил глаза.
Оппант с трудом удерживал панику под контролем. Панцирник стоял
всего в двух шагах, и Оппанту казалось, что  он  нависает,  как
одна из колонн, поддерживающих Купол.
     -- Что  хочет  этот  говорящий  зверь?  --  спросил Оппант
нервно Умму.-- Я не пойму... Он нам представляется?
     -- Я боюсь,-- прошептала Умма.
     -- Панцырника?
     -- Боюсь его и боюсь... за тебя.
     -- Почему? -- воскликнул Оппант  пораженно.--  Это  же  не
ритуальный вызов на схватку?
     -- Я не знаю... Я только слышу опасность.
     Оппант   ощутил  новый  сильнейший  запах,  очень  резкий,
ядовитый. Он обомлел, ибо услышал свирепое притязание на Умму и
угрозу всем, кто общается с нею!
     Оппант был так рассержен, что он не успел подумать, как  у
него  почти  сам  собой  вырвался  ответ на этом же примитивном
языке запахов:
     -- Марш на место, дурак!.. Помни, кто ты  есть.  Занимайся
только своим делом.
     Панцирник  молниеносно  повернулся к Оппанту. Его страшные
жвалы широко  разомкнулись.  Оппант  едва  успел  отпрыгнуть  и
прижаться  к  полу,  как  прямо  над  головой  жутко хрустнуло.
Панцирник быстро опустил голову, снова разводя жвалы, но Оппант
уже шмыгнул за спину рабочего, который застыл в страхе.
     -- Все на места! -- услышали они истошный вопль  на  языке
феромонов.--  Все  на  свои места! Как посмели в зале Священной
Основательницы...
     К  ним  спешил,  еще  больше  припадая  на  хромую   ногу,
разъяренный  и  напуганный  Юваннап. Панцирник поколебался, все
еще угрожающе разводя страшные челюсти, способные рассечь терма
пополам, затем неохотно шагнул на свое место. От него  еще  шел
запах, уже едва уловимый, затихающий:
     -- Я Трэнг... Я Трэнг...
     Юваннап подбежал к Оппанту, что еще неохотнее стал на свое
место рядом с панцирником:
     -- Оппант!..   Это   опять   ваши   штучки?  Недовольство,
сумятицы, неразбериха...
     -- Ничего себе сумятица,-- ответил Оппант, тяжело  дыша.--
Этот дурак рехнулся? Он бросился на меня!
     -- Скоро я сам на тебя брошусь,-- пообещал Юваннап люто.--
Где ты  появляешься,  там  обязательно  что-то  случается! Буду
настаивать в Совете, чтобы вас  перевели  из  двадцатого  стаза
куда-нибудь   пониже.  Тем  более,  что  вы  только  наполовину
ноостер.
     -- Умнее было бы  отменить  эту  нелепую  стражу  вовсе,--
огрызнулся   Оппант.--  Каждый  должен  быть  на  своем  месте,
заниматься своим делом. А чем занимаемся мы?
     -- Это не нам решать,-- бросил Юваннап.
     Он отошел  от  них,  часто  оглядываясь.  Оппант  видел  с
тревогой,  что  теперь на него поглядывает с тревогой не только
Юваннап.   Его   многие   считали   переходной   формой   между
девятнадцатым  стазом  разведчиков, изредка покидавших Купол, и
двадцатым, потому что только  термы  двадцатого  стаза  владели
сложнейшим языком жестов. Оппант владел идеографическим языком,
недоступным термам других стазов, однако у него вместо хрупкого
тела  Мыслителя  был прочный скелет, неплохие мышцы, и он любил
бывать в опасных дальних туннелях и даже подниматься к  выходам
из Купола.
     И теперь он стоит в нелепом карауле! Не то терм двадцатого
стаза,  не  то  девятнадцатого, не то вообще неизвестно какого.
Стоит, боясь бросить взгляд  в  сторону  Уммы.  Ее  по-прежнему
заслонял   Трэнг,   крепкохитиновый   зверь-убийца,  который  с
угрожающим видом следит за каждым движением Оппанта.
     Наконец Умму  сменили,  она  покинула  царские  покои.  На
Оппанта  оглянуться  не  рискнула, настолько был страшен Трэнг.
Вскоре сменили и Оппанта -- по реформе старались дать  побывать
возле  священной  особы Основательницы как можно большему числу
термов.
     Он  ушел  к  себе,  кляня  дурость  такой  реформы.   Идея
уравнивания  стазов  абсолютно  верна, но в претворении в жизнь
что-то неверное. Во всяком случае, раньше панцирники свое место
знали. И никогда не было унизительного страха перед панцирником
своего же Племени!
     А через три  больших  кормления,  когда  Оппант  занимался
размышлениями, в его нишу заглянул юркий быстроногий термик.
     -- О,   терм   двадцатого   стаза!   --   провозгласил  он
торжественно.-- Тебе послание!
     -- Давай, малыш,-- ответил Оппант дружелюбно, с ходу ломая
длинный торжественный ритуал.-- Что требуется? Дальняя разведка
в новых туннелях?
     Термик затрепетал от счастья:
     -- Нет, терм двадцатого стаза. Тебя приглашают явиться  на
Совет Мудрых.
     -- Меня?  --  удивился  Оппант.--  Ты ничего не перепутал,
малыш? Не перегрелся в сухом воздухе?
     Термик-скороход  даже  порозовел  от   такого   дружеского
обращения терма высшего стаза.
     -- Я ни разу не был в сухом воздухе,-- признался он.-- Нам
не положено!..  Я слышал только... да и то издали, что на Совет
тебя приглашают по настоянию великого Итторка.
     -- Когда?
     -- После вечернего кормления.
     У  Оппанта  заныло  внутри  от   недоброго   предчувствия.
Стараясь не выдать страха, он дружески бросил:
     -- Передай, что я все понял и приду без опозданий.
     Молодой   термик  согнул  сяжки  в  почтительном  поклоне,
умчался. В его обязанности не входило сообщать подробности, это
была  заслуга  Оппанта,   что   термик-скороход   выложил   ему
подслушанное.  Правда, Оппант даже не успел порадоваться своему
умению ладить со всеми стазами, слишком уж оглшило  услышанное.
Пригласили  по настоянию великого Итторка! Уже и скороход рядом
с его именем ставит титул "великий"... Что могло заинтересовать
Итторка? Они едва знакомы. Все термы стаза ноостер хорошо знают
друг друга, общаются обычно только между собой,  упражняются  в
логических играх, оттачивают мастерство языка. Итторк знал всех
-- это естественно. Но почему выделил Оппанта?
     Стараясь  овладеть  паническими  мыслями,  Оппант медленно
побрел  по  главному  туннелю.  Здесь  была   обычная   деловая
сутолока,  и  он  покормился  у  фуражира,  обменялся кормом со
старым термом своего стаза,  повстречался  с  выжившим  из  ума
чернеющим  термом  высшего стаза, который с ходу отчитал его за
неуважение  к  старшим,  забвение  священных  обычаев  Племени,
пренебрежении обязанностями... Он еще долго обвинял Оппанта, но
тот  уже  не  слушал,  только  покорно  кивал  сяжками,  приняв
ритуальную позу смирения.
     Мысли метались,  хаотически  сшибая  одна  другую  с  ног.
Неужто дознались о его замысле? Правда, он не особенно скрывал,
тайну  не сохранишь, если к ней причастны еще с десяток термов,
но  он  старался,  чтобы  новость  достигла  глубин  как  можно
позднее...  В  Совете  одни  старики, а старики всегда стоят за
сохранение  обычаев,  незыблемость,  недвижимость,   строжайшее
исполнение всех ритуалов...
     -- Начинаются  неприятности, -- пробормотал он,-- а я, как
всегда, к ним не готов.

     Еще год назад ему пришла в голову идея взглянуть на  Купол
и  окрестности  с высоты. Он не был крылатым, естественно, да и
крылатые термы могли держаться в воздухе  не  больше  двух-трех
минут, у многих уже в воздухе обламывались крылья, и они падали
на  землю,  беспомощно  кружась вокруг оси, после чего на земле
гибли все до единого. Оппант задумал подняться  над  Куполом  в
наполненном легким газом мешке.
     Долго  он  наслаждался  идеей, считал ее только лишь игрой
ума, привычной для ноостеров, затем постепенно начал наращивать
подробности, пока не пришел к потрясшему его самого выводу, что
идея жизнеспособна. Конечно, существовал целый ряд  трудностей,
но теоретически они преодолимы все!
     Летучий газ и так получался как побочный продукт в грибных
садах,  мешок  можно  сделать  из  клея, который рабочие-носачи
вырабатывают в особых железах... Чтобы  не  унес  ветер,  мешок
следовало  прикрепить  на  прочный эластичный тяж. При малейшей
опасности, которую тут же заметят  наблюдатели  на  мешке,  его
можно  довольно  быстро  втянуть обратно в Купол. Таким образом
вне Купола на высоте впервые побывают термы высшего стаза, а не
безмозглые   крылатые,   которые,   кстати,   все   равно    не
возвращаются, ибо по природе им заказано возвращение...
     Оппант  поделился идеей с друзьями, еще два года убеждал в
ее реальности, а с прошлого года начались  неторопливые  работы
под  его  руководством.  Амманк занимался грибными садами, Умма
искала состав клея, который,  застывая,  не  окаменевал  бы,  а
третий терм по имени Бюл вот уже третий месяц пробивал узенький
туннель   из  Предкуполья  к  грибному  саду.  Ему  приходилось
облицовывать стенки клеем, чтобы газ  не  уходил  по  дороге  в
поры,  так  что  работы  ему  было  еще  на  год-два. Оппант же
координировал   усилия,   решал   множество   мелких   проблем,
возникающих по ходу работы.
     Из  Купола  опасно было выходить еще и потому, что плотные
массы воздуха  тут  же  сметут,  бросят  далеко-далеко...  Кого
сметет  ветер,  тот уже не возвращается. Сухой воздух, хищники,
зной...

     За историю  Купола  много  раз  приходилось  оставлять  на
погибель  многих термов, если те оказывались вне Купола. Иногда
ненароком повреждали Купол вовсе чудовищные звери, огромные как
горные хребты, от поступи которых дрожал мир, а земля тряслась.
Тогда в пролом врывались страшные понеры: быстрые, как  молния,
неуязвимые,  кровожадные...  Они  всегда рыщут вокруг Купола, в
надежде перехватить случайно попавшего  за  Купол  беспомощного
терма,  и  стоит им обнаружить пролом, стоит одному вернуться в
свое логово с добычей и информацией, как тысячи и тысячи  лютых
истребителей  термов  выплескиваются  из  подземных  нор, чтобы
броситься по указанному следу.
     Единственное спасение  --  перекрыть  туннели  за  спинами
панцирников  и тех термов, которые оказались в верхней части...
Пока понеры уносят в свои  страшные  норы  несчастных,  рабочие
замуровывают крепчайшим клеем все туннели.
     Бывали  и  критические  моменты  в  истории  термов, когда
какие-то чудовищные звери зачем-то намеренно разрушали Купол. С
термами они не расправлялись, эти живые горы даже  не  замечали
таких  крохотных  существ,  но  тут  же снова подоспевали самые
лютые и непримиримые понеры... Несколько раз удавалось  уцелеть
только Основательнице с ее царственным супругом да малой кучкой
рабочих, которые успевали замуроваться в единственной крохотной
ячейке!
     И  всякий  раз все отстраивалось заново. Спасти потомство,
спасти Основательницу, тогда весь мир может быть отстроен снова
и снова. А всех-всех, оставшихся вне закрытой от врагов  части,
приносили в жертву...
     Оппант  всякий  раз  чувствовал  печальную гордость, когда
думал  о  самоотверженности   термов.   Самые   беззащитные   в
огромнейшем   жестоком   мире,   окруженные  морем  кровожадных
хищников --  все-таки  уцелели!  И  не  только  уцелели,  но  и
построили  свой  мир.  Структура Племени постоянно усложняется,
последнее время каждые  пять-десять  миллионов  лет  появляется
новый   стаз,   более   высокий,   чем  предыдущие...  Ноостеры
надстроились над остальными стазами всего миллион лет  тому,  и
сразу  же  произошло  Второе Осознание! Первое -- когда мыслить
начало Племя,  а  термы  как  и  раньше  оставались  бездумными
тварями,  а  второе  --  когда  появился стаз ноостеров, каждая
особь которого тоже осознала себя, потрясенно  поняла  в  каком
мире живет...
     Именно  с  этого  момента  история  Племени поднимается на
совершенно новый уровень!

     За миллион лет после Второго Осознания накопились сведения
о Мире. Теперь его Мыслители уже отделяли от  остального  мира.
Дело  в  том,  что  за Куполом, в котором находился мир термов,
простирался другой мир, огромный и негостеприимный.  Там  всюду
сухой  воздух,  перенасыщенный  ядовитым кислородом. Летом зной
делает землю твердой, как камень, грозит  уничтожить  терма  за
считанные  секунды,  если тому случилось бы попасть под палящие
лучи Великого Пожирателя, а зимой лютый холод сковывает воздух,
замораживает влагу,  и  опять  же  делает  землю  твердой,  как
мертвый камень.
     Только  летом  в  считанные  часы  после обильного дождя и
после заката Великого Пожирателя  можно  было  бы  на  короткое
время  выбраться  из  Купола  --  прогретый  воздух  становился
влажным и  мягким.  Но  вне  Купол  над  термами  висела  самая
страшная опасность...
     Большой  мир  полон  страшнейших  хищников,  которых самая
буйная фантазия термов не могла вообразить. Во-первых, почти не
существует существ слабее и беззащитнее термов. Все вне  Купола
облачены  в страшную непробиваемую броню из прочнейшего хитина.
Она защищает наземных существ, как  недавно  узнали  термы,  от
высыхания,  в  то  же  время  служит надежной защитой от многих
врагов.
     От многих, но не ото  всех.  В  большом  мире  на  всякого
страшного хищника находился страшнейший, на гиганта -- чудовище
втрое  крупнее, и так все больше и дальше. Самыми крупными были
странные существа, размером с движущиеся горы, которые иной раз
превосходили по размерам даже Купол. И не только  Купол,  но  и
весь Мир, считая и всю подземную часть.
     Были   предположения,   что  такие  существа  в  состоянии
отгородиться от Среды, поддерживать собственный обмен веществ и
постоянную  температуру,  но  доказательств  не  было.   Кто-то
высказал   догадку,   что   даже   в  лютую  зиму,  когда  вода
превращается  в  твердое  состояние,  эти   существа   способны
функционировать    и    даже    передвигаться    по   замерзшей
поверхности... Это  так  и  осталось  игрой  ума,  оригинальным
предположением, ибо термы зимой сами впадали в оцепенение, хотя
находились в глубинных сравнительно теплых слоях почвы, так что
даже  сведения  о  твердом  состоянии  воды являлись всего лишь
теорией, подтвержденной лишь косвенными данными.
     Оппант  давно  интерес