л вынужден поцеловать  ее.  Но  ее  щека
была холодной.
   Она отшатнулась от него и столкнулась с  толпой,  которая  поймала  ее  и
начала уносить вместе с собой. Она как будто упала в поток и боролась, чтобы
не утонуть.
   Джерек кинулся спасать ее и вытащил на  свободное  место,  она  судорожно
вздыхала и всхлипывала рядом с ним. Они находились на краю пятна  солнечного
света из дверей, спасение было близко.  Оркестр  все  еще  играл  на  улице.
Амелия что-то кричала ему,  но  слова  были  неразличимы.  Железная  Орхидея
схватила Джерека за руку, чтобы выйти с  ним  из  собора  и  в  этот  момент
наступила темнота.
   Солнце исчезло, свет больше не падал через окна и двери, музыка  смолкла.
Снаружи была тишина и холод. Хотя многие из пирующих  продолжали  танцевать,
освещая себе путь факелами в руках, многие  еще  смеялись  или  кричали.  Но
затем сам собор стал дрожать. Метал и стекло задребезжали, камень застонал.
   Черное пятно дверей все еще было видно, и  к  нему  подбежали  все  трое.
Железная Орхидея кричала в удивлении:
   - Джеггет подвел нас! Мир все же кончается!
   Они кинулись в холод. Позади них во  многих  окнах  здания  мерцали  огни
факелов, но они были слишком слабые, чтобы осветить окружающую  землю,  хотя
было возможно определить расположение ларьков, будок и палаток,  из  которых
доносились недоуменные  голоса.  Джерек  ожидал  что  воздух  уступит  место
вакууму в любой момент. Он обнял Амелию, и в этот раз она с охотой прижалась
к нему.
   - Если бы был хоть какой-нибудь способ жить, - сказала она. -  И  хотя  я
думаю, что рада этому, я  никогда  не  смогла  бы  измениться.  Я  стала  бы
лицемеркой, и ты перестал бы любить меня.
   - Никогда,  -  сказал  он  и  поцеловал  ее.  Возможно  из-за  того,  что
окружающий воздух был таким  холодным,  она  показалась  ему  теплой,  почти
лихорадочно горячей.
   - Какой неудовлетворительный конец, - раздался голос Железной Орхидеи. На
этот раз, кажется,  Джеггет  потерял  свое  чувство  времени!  Но  скоро  не
останется никого, чтобы критиковать его...
   Под их ногами задрожала земля. Внутри собора раздался  высокий  протяжный
крик. Что-то с грохотом  упало  на  землю,  некоторые  из  колоколов  собора
зазвенели, беспорядочно и безумно. Две или три фигуры, один почти с потухшим
факелом, подошли к двери и остановились в нерешительности.
   Джерек подумал, что услышал завывание вдалеке, как будто далекий  ураган,
но оно не приблизилось, а удалилось вместо этого в другом направлении.
   Они  все  ждали  смерти  с  применением,  с  волнением,   удивлением,   с
облегчением или недоверчивостью, соответственно  темпераментам.  Там  и  тут
было слышно, как люди беззаботно болтают, в то время, как другие  стонали  и
плакали.
   - По крайней мере, Гарольд в безопасности, - сказала  Амелия.  -  Джеггет
знал, что это могло случиться, как ты думаешь?
   - Если он знал, то сделал так, чтобы не подозревали.
   - Он определенно ничего не сказал  мне,  -  сказала  Железная  Орхидея  с
нескрываемым раздражением. - Я его  жена,  в  конце  концов.  -  Он  не  мог
бороться со своей таинственной натурой, мама, - сказал Джерек в защиту отца.
   - Так же, как ты не виноват, что у тебя открытая душа, мое дитя. Где вы?
   - Здесь, - ответила Амелия.
   Шарящая рука нашла ее.
   - Его так легко обмануть, - говорила Орхидея своей невестке.  -  Конечно,
это делало его забавным, прежде чем началось все это... но сейчас... я  виню
себя, что не предвидела...
   - Он - ваша заслуга, мама, - Амелия хотела утешить  ее.  -  Я  люблю  его
таким, каким вы его сделали...
   Джерек был удивлен.
   - Я открыл, что женщины всегда  рассматривают  мужчин,  как  своего  рода
пустое существо, в которое одна  женщина  или  другая  вложила  определенные
характеристики. Эта женщина сделала его  робким,  эта  женщина  сделала  его
сильным, другая оказала такое и такое влияние (всегда  женское,  конечно)...
Неужели я не более, чем сплав творческого воображения женщин? Неужели у меня
нет собственной личности?
   - Конечно, дорогой, - ответила Амелия. - Конечно, ты полностью сам собой!
Я говорила только фигурально.
   Снова послышался голос Железной Орхидеи.
   - Не позволяй ему давить на себя, Амелия. В этом влияние его отца!
   - Мама, ты остаешься твердой,  как  всегда!  -  сказал  с  привязанностью
Джерек. - Цветок, который не сможет согнуть даже самый сильный ветер!
   - Надеюсь, ты только шутишь, Джерек. Нет никого более уступчивого, чем я.
   - В самом деле!
   Амелия  присоединилась  к  смеху  Джерека.  Железная  Орхидея,  казалось,
помрачнела.
   Джерек заговорил было снова, когда земля под его ногами  начала  неистово
качаться крошечными волнами. Они держались друг за друга, чтобы не упасть. В
воздухе появился острый запах, и на  секунду  вспыхнул  фиолетовый  свет  на
горизонте.
   - Это города! -  сказала  Железная  Орхидея.  -  Они  уничтожены!  -  она
пододвинулась ближе к Амелии.
   - Кажется стало холоднее? - сказала Железная Орхидея.
   - Да, - сказала Амелия.
   - Определенно, - сказал Джерек.
   - Интересно, как долго...
   - Уже прошло больше времени, чем я ожидал, - сказал ей Джерек.
   - Я хочу, чтобы все кончилось.  По  крайней  мере,  это  Джеггет  мог  бы
сделать для нас...
   - Возможно, он борется со своей  техникой,  все  еще  пытаясь  что-нибудь
сделать, - предположил Джерек.
   - Бедный человек, - пробормотала Амелия. - Все его планы рухнули.
   - Ты симпатизируешь ему сейчас? - удивился Джерек.
   - О, я всегда симпатизирую неудачникам, знаешь ли...
   Джерек взял ее плечо и сжал. Появилась  еще  одна  вспышка  на  некотором
расстоянии от первой и продолжилась чуть дольше.
   - Да, - сказала Железная Орхидея.  -  Это  определенно  города.  Я  узнаю
месторасположение. Они взрываются.
   - Странно, что воздух все еще с нами,  -  сказал  Джерек.  -  Один  город
должен функционировать, по крайней мере, чтобы создавать кислород.
   - Если только мы не дышим тем, что осталось - предположила Амелия.
   - Я совсем не уверен, что это конец, - объявил Джерек.
   И  как  будто  в   ответ   ему   начало   подниматься   солнце,   сначала
тускло-красное, затем все ярче, пока оно не наполнило  голубое  небо  лучами
желтого, розового  и  малинового  цветов.  Везде  было  ликование,  и  жизнь
возобновилась.
   Только Амелия оказалась недовольной этой отсрочкой.
   - Это безумие, - сказала она, - и я сама скоро сойду с ума, если  уже  не
сумасшедшая. Я ничего не хотела, кроме смерти, а  теперь  даже  эта  надежда
исчезла.
   На нее упала тень огромного лебедя, и  она  подняла  вверх  покрасневшие,
сердитые глаза.
   - О Лорд Джеггет! Как вы должно быть радуетесь всем этим манипуляциям.
   Лорд Джеггет все еще был в своем утреннем костюме и в  высокой  шляпе  на
голове!
   - Простите меня за темноту и тому подобное, -  сказал  он.  -  Необходимо
было начать цикл первой недели полегоньку, сейчас все идет гладко,  и  будет
идти вечно.
   - Вы не допускаете даже малейшей возможности, что все рухнет? - Амелия не
была вежливой, она казалась отчаявшейся.
   -  Ни  малейшей,  Амелия.  Это  заложено  в  природе  мира  -   правильно
функционировать. Он не существовал, если бы не был совершенен, уверяю вас. -
Я вижу... - она пошла прочь, несчастная фигура, безразличная куда ей идти.
   - Имеется альтернатива, - тем не менее, - сказал лаконично Лорд  Джеггет.
- Как я упоминал, - он элегантно выскочил из лебедя и приземлился около нее,
держа руки в карманах и ожидая, когда его слова дойдут до ее  сознания,  Она
медленно  обернулась,  переведя  взгляд  с  Джеггета  на  Джерека,   который
приблизился к своему отцу.
   - Альтернатива?
   - Да, Амелия. Но она может  тебе  не  понравиться,  а  Джерек,  вероятно,
сочтет ее совершенно неприемлемой.
   - Скажите мне, что это! - Ее голос был напряжен.
   - Не здесь, - он бросил взгляд вокруг  себя,  вытащил  руку  из  кармана,
чтобы  дать  сигнал  лебедю.  Аэрокар  послушно  приблизился  к  нему.  -  Я
приготовил простой обед в приятном окружении. Будьте моими гостями.
   Она поколебалась.
   - Я не могу больше терпеть ваши загадки, Лорд Джеггет.
   - Если нужно будет принять решение, лучше это сделать там, где вам  никто
не помешает.
   Из собора вышел, немного покачиваясь под тяжестью своей митры и  опираясь
на жезл, Епископ Касл.
   - Джеггет, это было ваших рук дело? - озадачено спросил он.
   Лорд Джеггет Канарии поклонился своему другу.
   - Это было необходимо. Сожалею, что причинил вам беспокойство.
   - Беспокойство! Это было великолепно. Каким превосходным  чувством  драмы
вы обладаете!
   Хотя Епископ Касл был бледен, шутливый тон давался ему с трудом. Знакомая
полуулыбка мелькнула на красивых губах Джеггета.
   - Все свадьбы освещены должным образом?
   - Я думаю, да. Я признаюсь, что увлекся... хорошая аудитория, знаете  ли,
легко завоевывается... мы потеряли голову.
   Из-за скопления будок появился  Герцог  Королев.  Он  дал  сигнал  своему
оркестру играть, но после нескольких секунд  грохота  передумал  и  заставил
оркестр остановиться. Он шел со Сладким Мускатным Оком,  изящно  цепляющимся
за его руку.
   - Ну, по крайней мере, моя свадьба не была  прервана,  ускользающий  Лорд
Времени, хотя я считаю такие вмешательства были когда-то традиционными, - он
хихикнул. - Что за шутка! Я был убежден, что вы сделали глубокую ошибку.
   - У меня было больше веры, -  сказала  Сладкое  Мускатное  Око,  смахивая
назад черные кудряшки с маленького  лица.  -  Я  знала,  что  вы  не  хотите
испортить самый чудесный день нашей жизни, дорогой Джеггет.
   Она получила сухой поклон от отца Джерека.
   - Ну, - энергично сказал Герцог, - мы отправляемся теперь на нашу медовую
луну (фактически, небольшой астероид) и поэтому должны сказать "прощайте".
   Амелия почти шокировавшим Джерека жестом, настолько  он  был  нетипичным,
обняла Герцога и поцеловала в бородатую щеку.
   - Прощайте, дорогой Герцог Королев. Вы, я знаю, всегда будете  счастливы,
- Сладкое Мускатное Око тоже в свою очередь была расцелована. - И пусть  ваш
брак продлиться долго, долго...
   Герцог казался почти смущенным, но довольным ее порывом.
   - И вы будете счастливы, миссис Ундер...
   - Корнелиан!
   - ...вуд. Ага! Вот наши крылья, моя дорогая.
   Два автомата несли две пары  больших  покрытых  белыми  перьями  крыльев.
Герцог помог своей жене надеть упряжь, затем натянул свою собственную.
   - Теперь, Сладкое Мускатное Око, секрет лежит в хорошем быстром  разбеге,
прежде чем начать махать. Гляди! -  он  начал  разбег  сопровождаемый  своей
супругой. Один раз  споткнувшись  он  выпрямился,  начал  хлопать  огромными
крыльями и в конце концов, неровными толчками поднялся в воздух.  Его  жена,
подражая ему тоже, вскоре оказалась на высоте нескольких  футов  в  воздухе,
раскачиваясь и хлопая крыльями. Таким образом, рыская, они исчезли из виду -
два огромных пьяных голубя.
   - Надеюсь, - сказала Амелия мрачно, - им эти крылья не натрут  мозоли,  -
она улыбнулась Джереку и подмигнула ему. Он был рад,  что  она  восстановила
душевное равновесие.
   Мимо пробежала госпожа Кристия, лепеча что-то от  восторга,  преследуемая
четырьмя Латами, включая капитана Мабберса, который счастливо ворчал:
   - Сними свои баллоны, ты, прекрасный кусок задницы!
   Она  уже  позволила  коленным  баллонам  дразняще  соскользнуть  вниз  до
лодыжки.
   - Черт! - подхватил лейтенант Рокфрут. - Что за милая пара!
   - Оставьте нам кусочек! - молил Лат, оставшийся дальше всех.
   Они все исчезли в соборе и больше не показывались.
   Сейчас, маленькими группами, женихи, невесты и гости, начали расходиться,
прощаясь друг с другом. Миледи Шарлотина и  Браннарт  Морфейл  проплыли  над
всеми в бело-голубом судне в форме рыбы. Шарлотина не обращала  ни  на  кого
внимания,  а   единственный   признак   присутствия   Браннарта   была   его
деформированная нога, беспомощно торчащая над бортом аэрокара.
   - Что ты скажешь, Амелия? - мягко спросил Джеггет. -  Ты  принимаешь  мое
приглашение?
   Она пожала плечами.
   - Я доверяю вам, Лорд Джеггет, в последний раз.
   - Может быть, тебе приходится делать это в последний раз, моя дорогая.
   Первой забралась на лебедя Железная Орхидея затем  Амелия  с  Джереком  и
последний Джеггет. Они начали подниматься. Под ними  около  собора  и  среди
палаток и будок  продолжали  танцевать  несколько  упрямых  весельчаков.  Их
голоса доносились до четырех  людей,  кружащихся  сверху.  Амелия  Корнелиан
начала  цитировать  Уэлдрейка,   его   самую   длинную,   но   незаконченную
предсмертную поэму:

   Так будут они танцевать, пока не наступит конец времени,
   Каждое лицо - маска, каждая черта - знак
   Гордыни, замаскированной под страдание.
   И хотя жалеют его те, кто остался жить
   Его плоть чиста, его душа не оценена:
   Его страдания замаскированы под гордыню...

   Лицо Лорда Джеггета было бесстрастным, хотя  он  пожал  плечами  и  отвел
взгляд в сторону, будто в раздражении. Это был  единственный  случай,  когда
Джерек обнаружил признак гнева в отце. Он посмотрел недоумевающе на  Амелию,
удивляясь странной улыбке на ее губах - смесь симпатии, триумфа и  горечи  -
но она продолжала пристально  смотреть  на  Джеггета,  хотя  Лорд  в  желтых
одеяниях отказывался встретить ее взгляд.  Лебедь  плыл  над  лесом.  Амелия
продолжала цитировать Уэлдрейка:

   Я знала его когда он предложил все
   Богу и женщине тоже.
   Его вера в жизнь была сильна,
   Его доверие Христу было чистым...

   Вмешательство Джеггета было довольно неожиданным:
   - Они восхитительно сентиментальны, эти викторианские  поэты,  не  правда
ли? Ты знакома с Суинберном, Амелия?
   - Суинберн? Определенно нет, сэр!
   - Жалко, он был когда-то моим любимым поэтом.
   - Я не знакома с его поэзией.
   - О, но мы должны послушать что-нибудь, - в  свою  очередь  Лорд  Джеггет
процитировал:

   Но мир чудесным образом изменился, бабушка,
   С тех пор, когда ты была молодой,
   Он думает совсем по-другому,
   И говорит на другом языке.
   Преграды сломаны и разорваны узы,
   Что привязывали сердце человека к дому,
   Он бродит свободный как ветер или волна,
   И меняет свой берег как пена.
   Он пашет плугом целинные моря
   И собирает урожай, посеянный бурунами
   Он набросил лассо на молнию и привел ее домой
   Он запряг ее в свои нужды
   Он оседлал потоки и сделал их ручными
   Он надел узду на бушующий прибой.
   Они делают за него тяжелую работу и вращают колеса
   Для пользы человека и для его горести
   Он дотянулся до планет и взвесил их богатства,
   Он сел верхом на послушную комету,
   И он поднял вуаль солнца и заглянул в глаза самой звезде...

   - Очень вдохновляюще, - сказала Амелия.  Лебедь  качнулся,  и,  казалось,
полетел  быстрее.  Ее  волосы  растрепало  ветром.  -  Хотя  вряд  ли  лучше
Уэлдрейка. Совсем другой сорт поэзии. Уэлдрейк писал о душе,  Суинберн,  как
видно о мире. Тем не менее, иногда на  пользу  тем,  кто  слишком  погряз  в
мирских делах, провести несколько спокойных моментов с поэтом, который может
предложить глубокое понимание причин, почему люди поступают  и  думают  так,
как есть....
   - Ты значит не находишь Уэлдрейка мрачным?
   - Даже излишне. Упомянутый вами Суинберн...
   - Ага! Заходит слишком далеко?..
   - Я считаю, да.
   Лорд  Джеггет  притворился  (нет  другого  слова),  что  заметил  скучное
выражение лиц Джерека и Железной Орхидеи.
   - Смотри как мы утомили наших  компаньонов,  наших  самых  любимых,  этим
скучным разговором о забытых писателях.
   - Простите  меня.  Я  начала  его...  цитатой  Уэлдрейка,  которую  сочла
подходящей.
   - Те, кто остались, совсем не раскаивающиеся грешники, Амелия.
   - Возможно. Они, наверное, где-нибудь в другом месте.
   - Теперь я совершенно не понял.
   - Я говорю, не думая. Я немного устала.
   - Смотрите, море.
   - Приятное море, Джеггет! - последовал комплимент  Железной  Орхидеи.  Ты
его недавно сделал?
   - Да. На моем пути назад, - он повернулся к Джереку.  -  Няня  шлет  тебе
лучшие пожелания, между прочим.  Она  говорит,  что  рада  слышать,  что  ты
остепенился и ведешь разумную жизнь, и что  часто  вот  из  таких  сорванцов
получаются лучшие граждане.
   - Надеюсь скоро ее увидеть. Я очень уважаю и ценю ее. Она вновь соединила
меня с Амелией.
   Лебедь совершил посадку. Они вышли на желтый пляж, омываемый белой  пеной
голубого моря. Пляж окружало кольцо белых  скал  чуть  выше  Джерека.  Белые
чайки летали там и тут в небе, иногда пикируя вниз чтобы схватить  рыбу.  На
песке была расстелена скатерть. На желтых тарелках находилась  разнообразная
еда - булочки, бисквиты,  мясо,  бекон,  хлеб,  жареный  картофель,  пироги,
печенье и многое другое - для питья имелось пиво, чай или кофе.
   Когда они расселись вокруг скатерти,  Амелия  вздохнула,  явно  довольная
возможностью расслабиться, как и Джерек.
   - Теперь, Лорд Джеггет, - начала Амелия, игнорируя еду, - вы сказали, что
имеется альтернатива.
   - Давайте сначала спокойно поедим, -  сказал  он.  -  Вы  согласитесь  со
здравым смыслом стать как  можно  спокойнее  после  сегодняшних  событий,  я
уверен в этом.
   - Хорошо, - она выбрала ближайшее блюдо.
   Чувствуя напряжение между Джеггетом и Амелией, Джерек и Железная  Орхидея
говорили мало. Вместо этого они жевали  и  наблюдали  за  морскими  птицами,
слушая шепот волн на берегу.
   Из четырех людей только Железная Орхидея обеспечивала яркие цвета  сцене.
Джерек, Амелия, и Джеггет все еще были одеты в серое.  Джерек  подумал,  что
его отец выбрал идеальное место для пикника, и сонно  улыбнулся,  когда  его
мать заметила, что это похоже на  старые  времена.  Будто  миру  никогда  не
угрожал конец, его приключений никогда не было, хотя сейчас  он  имел  целую
семью. Будет неплохо, думал он, сделать такие пикники регулярной  привычкой,
даже Амелия должна радоваться простоте,  солнечному  сиянию,  относительному
одиночеству. Он посмотрел на нее. Амелия была задумчивой, и не заметила  его
взгляда. Он улыбнулся, подумав,  не  согласится  ли  она  на  церемонию,  не
публичную или такую грандиозную, свидетелями которой  они  были  недавно,  а
скромную и простую, в которой они поженятся соответствующим образом. Он  был
уверен, что она очень хотела этого.
   Амелия подняла глаза и встретила  его  взгляд.  Она  коротко  улыбнулась,
прежде чем сказать его отцу.
   - А теперь Лорд Джеггет, альтернатива.
   - В моей власти, - ответил Джеггет также сжато, - послать вас в будущее.
   Она мгновенно насторожилась.
   - Будущее? Его нет.
   - Нет для этого мира. И не будет совсем, когда пройдет эта неделя, но  мы
все еще способны двигаться вперед и назад в обычном цикле времени  следующие
семь дней. Я имел в виду, что могу послать вас вперед,  в  Палеозой,  как  я
первоначально  надеялся.  Вы  отправитесь  вперед   и,   следовательно,   не
подвергнетесь  Эффекту  Морфейла.  Есть  правда  незначительная   опасность.
Оказавшись в Палеозое, вы не сможете  вернуться  назад  и,  более  того,  вы
станете смертными.
   - Как олимпийцы, сосланные на Землю - сказала она.
   - И лишенные своей божественной силы, - добавил он.  -  Кольца  не  будут
действовать в Палеозое, как вы  уже  знаете.  Вам  придется  построить  себе
укрытие, выращивать себе пищу и охотиться на нее. У  вас  не  будет  никаких
материальных средств, хотя без сомнения, вы  будете  иметь  совет  и  помощь
Центра Времени, если он останется, Это я должен напомнить  вам,  зависит  от
эффекта Морфейла. Если вы намерены завести детей...
   - Нельзя подумать, что я не захочу, - сказала она твердо.
   - ...у вас не будет условий, которые вы знали в  1896  году.  Есть  риск,
возможно незначительный, заболевания.
   - Мы сможем взять инструменты, лекарства и тому подобное?
   - Конечно, но вы должны научиться пользоваться ими.
   - Письменные принадлеж