авил он, - должна перенести. В  настоящий  момент  меня
тревожит нестабильность мегапотока, но будем надеяться на  лучшее.  Теперь
вы двое входите в машину. Вот дыхательные маски.
     - Мистер Джексон, - сказала миссис Ундервуд. - Я больше не дам  собой
командовать. - Она сложила руки на груди. - И не  поддамся  гипнозу  ваших
псевдонаучных теорий!
     - Я думаю, он  прав,  миссис  Ундервуд,  -  обратился  к  ней  Джерек
неуверенно. - И причина, по которой я пришел к вам, заключается в том, что
вы все же подвержены эффекту Морфейла. По крайней мере, в машине Времени у
нас есть шанс попасть в любой век по нашему выбору.
     - Вспомните, как Джерек избежал повешения, - сказал Лорд Джеггед, уже
открывший круглую дверь  в  машине.  -  Сработал  эффект  Морфейла.  Иначе
получился бы парадокс. Зная это, я способствовал тому, что показалось вам,
миссис   Ундервуд,   его    уничтожением.    Вот    доказательство    моей
доброжелательности - он жив!
     С неохотой она подошла вместе с Джереком к машине Времени.
     - Я смогу вернуться? - спросила она.
     - Почти  наверняка.  Но,  надеюсь,  выслушав  меня,  вы  не  захотите
возвращаться.
     - Вы будете сопровождать нас?
     - Другая моя машина Времени в четверти мили отсюда.  Нельзя  оставить
ее здесь. Это очень усовершенствованная модель, она даже не регистрируется
на приборах Браннарта. Как только вы отправитесь в путь, я воспользуюсь ею
и последую за вами. Обещаю, миссис Ундервуд, я не стану обманывать вас,  и
открою все, что знаю, когда мы вернемся в Конец Времени.
     - Очень хорошо.
     - Внутри вам покажется не очень удобно, - сказал ей Джерек, когда  за
ними захлопнулся люк входной камеры. - На мгновение задержите  дыхание.  -
Он протянул ей дыхательную маску. - Натяните ее на голову, вот так... - Он
улыбнулся,  расслышав  ее  приглушенные  жалобы.  -  Не  бойтесь,   миссис
Ундервуд.  Наше  великое  приключение  почти  закончено.  Скоро  мы  снова
окажемся на нашей милой  вилле  с  розами,  обвивающими  дверь,  трубками,
тапочками и ватерклозетами.
     На  этом  Джерек  вынужден   был   прервать   свои   излияния   из-за
необходимости  натянуть   маску,   так   как   сфера   стала   заполняться
молочно-белой  жидкостью.  Джереку  хотелось,  чтобы  тут  были  резиновые
костюмы, обычно используемые в машине, так  как  белая  жидкость  вызывала
неприятные ощущения и быстро пропитала одежду. В  глазах  миссис  Ундервуд
появилось выражение негодующего отвращения.
     Шлюз быстро наполнился, и их понесло в основную камеру, где некоторые
приборы уже мигали попеременно зеленым  и  красным  светом.  Барахтаясь  в
густой жидкости, не  в  состоянии  контролировать  свои  движения,  Джерек
увидел, что миссис Ундервуд находится не в лучшем  положении  и  глаза  ее
закрыты. Начали мигать зеленые и желтые огоньки. Жидкость становилась  все
темнее.
     На  экранах  замелькали  цифры,  которых   он   не   мог   прочитать.
Запульсировал белый  свет,  и  Джерек  понял,  что  машина  готова  начать
путешествие в будущее. Он расслабился, счастье переполняло его. Скоро  они
будут дома!
     Белый свет слепил глаза, голова кружилась, боль стала нестерпимой,  и
от  крика  его  удержал  только  страх,  что  миссис  Ундервуд  услышит  и
встревожится.
     Жидкость становилась  все  темнее,  пока  не  приобрела  цвет  крови.
Чувства покинули его.


     Джерек  очнулся,  зная,  что  путешествие  закончено,   и   попытался
повернуться, чтобы посмотреть, пришла ли в себя миссис Ундервуд,  прижатая
к его ноге.
     Но вдруг, к  его  удивлению,  все  повторилось:  Замелькали  огоньки,
зеленые уступили место красным,  затем  голубым  и  желтым.  Запульсировал
белый свет, боль усилилась, жидкость потемнела.
     И опять он потерял сознание.


     Джерек снова очнулся. На этот раз прямо перед собой он увидел бледное
лицо миссис Ундервуд, находящейся без сознания. Он  попытался  дотронуться
до нее рукой, и, как будто вызванный этим движением,  процесс  вспыхнул  с
новой силой: зеленые и красные цвета  уступили  место  голубым  и  желтым,
затем ослепляющая белизна, боль, потеря сознания.


     Он очнулся. Машина содрогалась,  и  откуда-то  доносился  скрежещущий
вой.
     На этот раз он закричал помимо  своей  воли  и  подумал,  что  миссис
Ундервуд тоже кричит.  Белый  свет  пульсировал.  Вдруг  стало  совершенно
темно. Затем мигнул и пропал  зеленый  огонек.  Мигнул  и  пропал  красный
огонек. Вспыхнули голубой и желтые огоньки.
     Тогда Джерек Корнелиан понял,  что  страхи  Лорда  Джеггеда  не  были
беспочвенными.  Произошло  сразу  слишком  много  попыток   манипулировать
Временем, и Время, воспротивившись, швыряло их взад и  вперед  по  потоку.
Они стали жертвами эффекта Морфейла, будто и не входили никогда  в  машину
Времени. Время мстило тем, кто пытался завоевать его.
     Единственным утешением для  Джерека,  прежде  чем  он  снова  потерял
сознание, было то, что  по  крайней  мере  он  находится  рядом  с  миссис
Ундервуд.



              19. ДЖЕРЕК КОРНЕЛИАН И МИССИС АМЕЛИЯ УНДЕРВУД
                ОБСУЖДАЮТ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ МОРАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

     -  Мистер  Корнелиан!  Пожалуйста,  мистер   Корнелиан,   попытайтесь
проснуться!
     - Я не сплю, - простонал он, не открывая глаз.
     Кожа была приятно теплой. Ноздри  улавливали  восхитительные  запахи.
Стояла тишина.
     - Тогда, пожалуйста, откройте глаза, мистер Корнелиан, -  потребовала
она. - Мне нужен ваш совет.
     Он подчинился и заморгал глазами.
     - Какая исключительно глубокая голубизна, - произнес он,  увидев  над
собой небо. - Итак, в конце концов, мы вернулись. Должен признать, я  впал
в некоторый пессимизм, когда машина забарахлила. Как мы выбрались наружу?
     - Я вытащила вас и хорошо сделала.
     Жестом она указала на машину Времени, и Джерек  понял,  что  та  была
даже в худшем состоянии, чем  когда  он  впервые  прибыл  в  девятнадцатое
столетие. Миссис Ундервуд сметала песок со своего потрепанного  платья  из
коричневого бархата.
     - Это ужасное вещество, - сказала она. - Когда оно  высыхает,  одежда
становится жесткой.
     Он сел, улыбаясь.
     - Пустяки. Нет ничего проще, чем снабдить вас новой одеждой.  У  меня
сохранились почти все кольца власти. Интересно, кто создал этот пейзаж? Он
потрясающий!
     Они находились  на  широком  песчаном  пляже,  и  перед  ними  лежало
спокойное море, раскинувшееся до самого горизонта.  А  по  другую  сторону
пляжа  взору  открывался  бесконечный  ландшафт:  простирающиеся  на  мили
заросли  папоротникообразных  растений  разных  размеров,  от   маленьких,
прикрывающих землю ковром, и до очень больших,  высотой  с  тополь.  Вдали
тянулись пологие холмы.
     - Замечательная  картина,  -  согласилась  она.  -  В  деталях  более
подробная, чем все, созданное вашими людьми.
     - Вы знаете оригинал?
     - Я изучала такие вещи прежде. Мой  отец  принадлежал  к  современной
школе. Он не отвергал Дарвина.
     - Дарвин любил его? - Мысли Джерека вернулись к любимому предмету.
     - Дарвин был ученым, мистер Корнелиан, - ответила она нетерпеливо.
     - И он сделал мир наподобие этого?
     - Нет, нет, он  не  делал  никакого  мира,  это  просто  риторическое
выражение.
     - Что такое "риторическое выражение"?
     - Об этом позже, а сейчас я хочу  сказать,  что  ландшафт  напоминает
Землю в очень ранней стадии ее геологического развития. Тропический климат
и преобладание  папоротниковых  растений.  Похоже  на  ордовикский  период
палеозоя, а может быть, и силурийский. Если это полная  реконструкция,  то
море, которое вы видите, должно кишеть съедобной жизнью: моллюски  и  тому
подобное. Но нет больших зверей. Все для поддержания жизни и  ничего,  что
угрожало бы ей.
     - Не могу представить, кто сделал это, - задумался  Джерек,  -  разве
только леди Безголосая. Она в свое время увлекалась ранними эпохами, и  из
того, что ей удалось воспроизвести, лучшим был "Египет".
     - Такой мир, как этот, процветал за миллионы лет до Египта, - сказала
миссис Ундервуд лирическим тоном. - За миллионы лет до Человека,  даже  до
Динозавров. О, это рай! Смотрите,  здесь  совсем  нет  признаков  животной
жизни, какую мы знаем.
     - Животной жизни как таковой  не  было  очень  долго,  -  пояснил  Мы
сделали ее сами.
     - Вы не вникаете в то, что я говорю, мистер Корнелиан.
     -  Простите,  я  постараюсь.   Мне   хочется   продолжить   моральное
образование как можно скорее. Есть много вещей, которым вы еще не  обучили
меня.
     - Я рассматриваю  это  как  свой  долг,  иначе  нечем  оправдать  мое
пребывание здесь. - Она улыбнулась сама себе. - В конце концов, я вышла из
семьи миссионеров.
     - Новое платье? - предложил он.
     - Если не трудно.
     Он коснулся кольца власти с изумрудом. Ничего не произошло.
     Он коснулся алмаза, затем аметиста. И  совсем  ничего  не  случилось.
Джерек был озадачен.
     - Кольца власти никогда прежде не подводили меня.
     Миссис Ундервуд кашлянула.
     - Становится очень жарко. Предлагаю перейти в тень тех папоротников.
     Он согласился. Пока они шли, Джерек снова испробовал кольца власти, с
удивлением качая головой.
     - Странно. Возможно,  когда  машина  Времени  начала  функционировать
неправильно...
     - Машина Времени работала неправильно?
     - Да. Двигалась хаотично вперед и  назад  во  Времени.  Я  совершенно
отчаялся вернуться сюда.
     - Сюда?
     - О дорогая!
     -  Итак,  -  сказала  она,  усаживаясь  на  рыжего  цвета  камень   и
рассматривая бесконечные мили силурийских папоротников, - мы могли  начать
двигаться назад, не так ли, мистер Корнелиан?
     - Я бы сказал, что да, могли.
     - Несмотря на заверения вашего друга Лорда Джеггеда? - уточнила она.
     - Да.  -  Джерек  пожевал  нижнюю  губу.  -  Но  он  боялся,  что  мы
отправляемся слишком поздно, помните?
     - Он был прав.
     Миссис Ундервуд снова кашлянула.
     Джерек и сам откашлялся:
     - Если это тот век, про который  вы  думаете,  то  здесь  совсем  нет
людей?
     - Ни одного. Даже примитивных.
     - Мы в Начале Времени?
     - За неимением лучшего определения, да.
     Ее изящные пальцы барабанили по  камню.  Ситуация  явно  не  радовала
миссис Ундервуд.
     - О дорогая! - сказал Джерек. - Мы больше не увидим Железную Орхидею?
     При этих словах она немного просветлела.
     -  Мы  попытаемся  не  падать  духом  и  будем  надеяться,  что   нас
когда-нибудь спасут.
     - Шансы очень незначительные, миссис Ундервуд. Никто не забирался так
далеко назад. Вы ведь слышали, Лорд Джеггед говорил, что ваш век  -  самый
отдаленный, какого он смог достичь.
     Она расправила плечи так, как делала  это,  когда  стояла  на  берегу
реки.
     - Итак, надо построить хижину, а лучше две хижины. И нужно проверить,
какая из форм жизни здесь съедобная, а пока заберем из машины Времени все,
что может пригодиться. Думаю, там осталось не так уж много.
     - Вы уверены, что...
     - Мистер Корнелиан! Ваши кольца власти не работают - других фактов  у
нас нет. Вероятно, мы очутились в силурийском периоде.
     - Эффект Морфейла должен был послать нас в будущее, - возразил он,  -
а не в прошлое.
     - Это определенно не то  будущее,  которое  следует  за  1896  годом,
мистер Корнелиан.
     - Нет. - Ему в голову пришла  мысль.  -  Я  обсуждал  совсем  недавно
возможность циклической природы Времени с Браннартом  Морфейлом  и  Лордом
Джеггедом. Не могли ли мы  забраться  в  будущее  так  далеко,  что  вновь
оказались на старте?
     - Такая теория для нас бесполезна, - ответила она  и  пояснила:  -  В
теперешних обстоятельствах.
     - Согласен, но она может объяснить, почему мы оказались в них, миссис
Ундервуд.
     Она сорвала лист папоротника над головой  и  стала  обмахивать  лицо,
намеренно игнорируя его слова. Джерек глубоко вдохнул душистый силурийский
(или, возможно, ордовикский) воздух и с удобством растянулся на земле.
     - Вы сами описали этот мир как рай, миссис Ундервуд. Могут  ли  найти
себе лучшее место два любовника?
     - Еще одна абстрактная идея, мистер Корнелиан? Вы, конечно, не имеете
в виду себя и меня?
     -  О  да,  имею!  -  сказал  он  мечтательно.  -  Мы  сможем  создать
человеческую расу заново! Новый цикл.  На  этот  раз  мы  расцветем  перед
Динозаврами. Это рай, а мы - Адольф и Ева! Или Алан и Эдна?
     - Мне кажется, вы ссылаетесь на Адама и Еву, мистер  Корнелиан.  Если
так, то вы богохульствуете, и я больше ничего не желаю слышать.
     - Бого... что?
     - ...хульствуете.
     - Это относится к Морали?
     - Полагаю, что да.
     -  Не  могли  бы  вы  объяснить  немного  подробнее?  -  спросил   он
возбужденно.
     - Вы совершаете проступок против Божества. Это богохульство  -  таким
образом отождествлять себя с Адамом.
     - А вас с Евой?
     - С Евой тоже.
     - Простите.
     - Вы не знали. - Она продолжала обмахиваться  листом  папоротника.  -
Полагаю, пора поискать пищу. Вы не голодны?
     - Я голоден по вашим поцелуям, - ответил он романтично и поднялся  на
ноги.
     - Мистер Корнелиан!
     - Ведь мы, - сказал он, -  можем  "пожениться"  теперь,  не  так  ли?
Мистер Ундервуд сказал то же самое.
     - Мы с ним не разведены. Кроме того, даже если бы я была разведена  с
мистером Ундервудом, нет причин полагать, что я желаю выйти замуж за  вас.
Более того, здесь, в силурийском периоде, нет никого, кто бы нас обвенчал.
     Ей казалось, что она выложила значительный аргумент, но он  не  понял
ее слов.
     - Если мы завершим мое моральное  образование,  -  сказал  он,  -  вы
согласитесь выйти за меня замуж?
     - Возможно... если все остальное будет разрешено  должным  образом...
что теперь кажется маловероятным...
     Он медленно пошел по пляжу, глядя  на  медлительное  море  и  глубоко
задумавшись. У его ног маленький моллюск  медленно  карабкался  по  песку.
Джерек некоторое время наблюдал за ним, а затем, услышав движение  позади,
обернулся. Там стояла миссис Ундервуд. Она сделала что-то вроде  шляпы  из
листьев папоротника и выглядела теперь очень хорошенькой.
     - Простите, если расстроила вас,  мистер  Корнелиан,  -  сказала  она
дружелюбно. - Видите ли, вы несколько более прямолинейны, чем я  привыкла.
Я знаю, что вы не хотите быть намеренно грубым, но в некоторых вопросах вы
более  невинны,  чем  я.  Однако  вы   обладаете   особенностью   говорить
неправильные вещи или правильные вещи неправильно.
     Он пожал плечами.
     - Поэтому я так отчаянно хочу начать свое  моральное  образование.  Я
люблю вас, миссис Амелия Ундервуд. Возможно, Лорд Джеггед подтолкнул  меня
к этим чувствам вначале, но с  тех  пор  они  овладели  мной.  Я  их  раб.
Конечно, я могу утешить себя, но не могу перестать любить вас.
     - Я польщена.
     - И вы говорили, что любите меня, но сейчас пытаетесь отрицать это.
     - Я все еще госпожа Ундервуд, - мягко напомнила она.
     Маленький моллюск начал осторожно взбираться на его ногу.
     - А я все еще Джерек Корнелиан, - ответил он.
     Миссис Ундервуд заметила моллюска.
     - Ага! Возможно, этот съедобен.
     Она протянула руку, чтобы взять его, но Джерек остановил ее.
     - Нет, - сказал он, - пускай ползет.
     Она выпрямилась, ласково улыбаясь ему.
     - Мы не можем позволить себе быть сентиментальными, мистер Корнелиан.
     Его рука задержалась на мгновение на ее  плече.  Потрепанный  жесткий
бархат постепенно приобретал мягкость.
     - Мне кажется, мы не можем позволить себе не быть ими.
     Ее взгляд стал серьезным, затем она рассмеялась.
     - О, очень хорошо.  Тогда  подождем,  пока  не  станем  исключительно
голодными.
     Веселой походкой, взметая чистый песок  первозданного  пляжа  черными
сапожками на кнопках, она зашагала вдоль густого соленого моря.
     - Все кругом сверкает и прекрасно, -  запела  она.  -  Все  создания,
большие и малые, все вещи - мудрые и чудесные. Господь сделал их всех!
     В   ее   поведении   чувствовался   определенный   вызов,    какое-то
сопротивление неизбежности, которое заставило сердце  Джерека  сжаться  от
обожания.
     - В конце концов самоотречение, - бросила она через плечо, -  полезно
для души.
     - Ах!
     Джерек побежал за ней и  вдруг  за  шаг  до  нее  замер.  Он  оглядел
спокойный силурийский мир, неожиданно пораженный его  свежестью,  растущим
пониманием, что они  действительно  единственные  млекопитающие  на  целой
планете. Он поднял голову  к  огромному  золотому  солнцу  и  заморгал  от
щедрого сияния. Мир был полон чудес.
     Немного позже, задыхаясь, потея и смеясь от счастья,  он  догнал  ее.
Выражение ее лица было почти нежным, когда она к нему  обернулась.  Джерек
предложил ей руку, и после секундного колебания она приняла ее.
     Они шли рядом под горячим полуденным силурийским солнцем.
     - А теперь, миссис Ундервуд, - удовлетворенно сказал  Джерек,  -  что
такое "самоотречение"?



   Майкл МУРКОК
   ЧУЖДЫЙ ЗНОЙ



                             Нику Тернеру, Дэйву Бруку, Бобу Коверту,
                             Дик-Мику, Дэлу Диттмару, Терри Олису,
                             Саймону Кингу и Лемми из рок-группы "Хоквинд"




                                       Ни лилии, чье тело так светло,
                                       Ни жар ланит роскошных пылких роз
                                       Не тронут так, как те, кого мороз
                                       Загнал в парник под толстое стекло:
                                       Ведь жить дает им чуждое тепло.
                                             Теодор Вратислав,
                                             "Оранжерейные цветы", 1896 г.



                                  ПРОЛОГ

     Земной цикл (один из циклов развития Вселенной, если говорить точнее)
приближался к концу,  и  человеческую  расу  перестали  заботить  мысли  о
будущем и о собственной эволюции. Унаследовав  отработанные  тысячелетиями
технологии, человечество использовало их для  удовлетворения  своих  самых
причудливых фантазий, для разыгрывания  невиданных  масштабов  спектаклей,
для всевозможных развлечений и создания прекрасных нелепостей.  Да  и  что
еще оставалось  делать  людям?  Прежние  века  ужаснулись  бы  варварскому
размаху, с каким растрачивались ресурсы, были бы шокированы нелепым, с  их
точки зрения использованием материалов и энергии, сочтя людей  этой  эпохи
развращенными и аморальными, если не  хуже.  Но  даже  если  бы  последние
жители планеты и не сознавали факта, что они живут в  Конце  Времени,  все
равно из глубин подсознания в них прорезалось бы что-то, что заставило  бы
их потерять интерес к  идеалам,  философии  и  противоречиям,  формирующим
подобные вещи. Итак, они находили удовольствие в парадоксах и  в  эстетике
стиля барокко. Если у них и была философия, она основывалась исключительно
на личных  пристрастиях  и  чувственности.  Большая  часть  старых  эмоций
потеряла для них всякий смысл: они соперничали  без  ревности,  испытывали
привязанность без страсти, злость без  ярости,  доброту  без  жалости.  Их
замыслы,  часто  грандиозные,  хотя   и   извращенные,   воплощались   без
одержимости или оставались неоконченными без  сожаления,  так  как  смерть
стала редкой гостьей, оставив людям жизнь до той поры, пока не умрет  сама
Земля.
     И все же одним из людей, к  его  собственному  безмерному  удивлению,
овладела  страсть.  Именно  этому  факту   мы   и   обязаны   возможностью
ознакомиться с описываемой ниже историей - последней вероятно,  в  анналах
событий человеческой расы, не слишком  сильно,  впрочем,  отличающейся  от
той, которую считают первой.
     Итак, перед вами история Джерека Корнелиана,  который  не  знал,  что
такое мораль, и миссис Амелии Ундервуд, которая знала о ней все.



                       1.