ними дело по отдельности. В конце концов  они
прибыли раздельно.
   Уна Персон потерла глаза.
   - Если бы были какие-нибудь средства связаться с Джеггетом, Освальд.
   Мы могли бы посовещаться.
   - Есть все шансы за то, что он вернулся в Конец Времени, - сказал Джерек.
- Я охотно передам сообщение.
   - Да, - сказала она, - возможно, мы так и сделаем. Ладно, я предлагаю вам
лечь спать сейчас, когда вы перекусили. Мы сделаем приготовления.  Если  все
пойдет хорошо, вы сможете отправиться утром. Посмотрим, какая будет ситуация
с энергией.  Мы  немного  лимитированы,  конечно.  В  сущности,  это  только
наблюдательный пост и место встречи для членов Гильдии. Мы имеем очень  мало
лишнего оборудования или энергии. Но мы  сделаем  все,  что  можем.  Покинув
контрольную комнату, капитан Вестейбл предложил миссис Ундервуд  свою  руку.
Она приняла предложение.
   - Полагаю, все кажется вам несколько прозаичным, - сказал он. - Я имею  в
виду, после чудес Конца Времени.
   -  Вряд  ли,  -  пробормотала  она.  -  Я   нахожу   все   здесь   скорее
обескураживающим. В Бромли моя жизнь казалась такой устроенной всего месяцев
назад. Напряжение...
   - Вы выглядите усталой, дорогая Амелия, - сказал Джерек позади них.
   Его беспокоили знаки внимания, оказываемые капитаном Вестейблом.
   Она проигнорировала его.
   - Все эти передвижения во времени не могут быть полезными для здоровья, -
сказала она. - Я восхищаюсь теми, кто  выглядит  таким  спокойным,  как  вы,
например, капитан.
   - Знаете, человек привыкает к этому, - он погладил ее  ладонь.  -  Но  вы
переносите все тяготы просто чудесно, миссис Ундервуд, хотя это ваше  первое
путешествие в Палеозой.
   Она была польщена.
   - У меня есть утешение, - сказала она. - Мои молитвы и тому подобное.
   И мой Уэлдрейк. Вы знакомы с поэмами Уэлдрейка, капитан Вестейбл?
   - Когда я  был  юношей,  и  их  только  и  читал.  Он  может  быть  очень
подходящим, я понимаю вас.
   Она подняла голову и, когда они пошли по этому черному упругому коридору,
начала читать медленно, плавным голосом:

   Однажды я посмотрел на мира величие,
   И узнал чистую красоту, свободную от Времени.
   Узнал ничем не скованную Радость, ничем не сдержанную Надежду.
   А затем, о, трус, я бежал!

   Капитан Вестейбл про себя повторял эти слова за ней.
   - Совершенно точно! - воскликнул он и добавил:

   Различим за нотой органа,
   Его стон, плач мехов. То, что солнце делает великолепным,
   Без Солнца просто красиво!

   Слушая их, Джерек Корнелиан ощущал особенное и необычное чувство. У  него
возникло желание разделить их, прервать, схватить ее и унести прочь от этого
красивого  офицера,  этого  ее  современника,  который  знал  намного  лучше
Джерека, как доставить ей удовольствие, утешить ее. Джерек был в смятении.
   Он услышал голос миссис Персон:
   - Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше, когда все устроилось?
   Он ответил неуверенно:
   - Нет, я думаю, что я "несчастен".

Глава 7
НА ПУТИ К КОНЦУ ВРЕМЕНИ

   - Капсула не имеет своего источника  энергии,  -  объясняла  Уна  Персон.
Утренний свет проникал через отверстие в стене над ними, когда  все  четверо
стояли перед прямоугольным предметом, достаточно большим для двух человек  и
напоминающим, как отметила перед этим миссис Ундервуд, паланкин. - Мы  будем
управлять ею отсюда. Она в самом  деле,  безопаснее  чем  любой  другой  вид
машины времени, так как мы можем наблюдать за Мегапотоком и избегать больших
разрывов. Мы удержим вас на курсе, не бойтесь.
   - И обязательно напомните лорду Джеггету, что мы будем рады его совету, -
добавил капитан Вестейбл. Это было большим удовольствием, мадам, - он  отдал
салют.
   - Для меня тоже было удовольствием встретить джентльмена, - ответила она.
- Благодарю вас, сэр, за вашу доброту.
   - Не пора ли отправляться? - оживленность Джерека была напускной.
   Уна Персон  казалось,  радовалась  чему-то  своему.  Она  взяла  за  руку
Освальда Вестейбла и прошептала ему в ухо. Он покраснел.
   Джерек забрался в ящик со своей стороны.
   - Если есть что-нибудь, что я могу послать вам с Конца Времени, дайте мне
знать, - окликнул он. - Мы должны поддерживать контакт.
   - В  самом  деле,  -  сказала  она,  -  в  конце  концов,  все,  что  мы,
путешественники во времени, имеем, это друг друга...  Расспроси  Джеггета  о
Гильдии.
   - Я думаю, мистер Корнелиан удовлетворен своими путешествиями во Времени,
миссис Персон, - улыбнулась Амелия Ундервуд, и ее отношение к  Джереку  было
каким-то собственническим, что еще больше сбивало с толку Джерека.
   - Иногда, раз мы начали заниматься этим, нам не позволено остановиться, -
сказала уна Персон, - Надеюсь, вам повезет устроиться на одном  месте,  если
вы хотите этого.
   Им пришлось повышать голос, так как громкий гул наполнил воздух.
   - Мы лучше отойдем, - сказал капитан Вестейбл. -  Иногда  бывает  шоковая
волна из-за вакуума, знаете ли, - он повел миссис Персон к большой хижине. -
Капсула сама найдет нужный уровень, не бойтесь на этот счет. Вы не  утонете,
не сгорите и не задохнетесь.
   Джерек смотрел как они удаляются. Гул становился все громче и громче.
   Его спина прижималась к  спине  миссис  Ундервуд.  Он  повернулся,  чтобы
спросить удобно ли ей, но прежде  чем  спросить,  наступила  полная  тишина.
Голова вдруг  стала  легкой.  Он  посмотрел  на  миссис  Персон  и  капитана
Вестейбла, но они куда-то исчезли, и смутный мерцающий призрак черной  стены
можно было заметить еле-еле. Наконец он тоже исчез, и его  заменила  листва.
Что-то огромное, тяжелое и живое двигалось к  ним,  проплыло  сквозь  них  и
исчезло. Жара и холод стали невыносимыми и слились в  одно  ощущение.  Сотни
цветов возникали и исчезали, но они были бледными и  размытыми.  В  воздухе,
которым он дышал, чувствовалась сырость,  легкие  уколы  боли  пробежали  по
всему телу, и прошли прежде, чем его мозг сигнализировал о  их  присутствии.
Гулкие звуки медленные, глубокие, возникали  в  его  ушах.  Он  раскачивался
вверх и вниз, он качался в бок,  как  если  бы  капсула  была  подвешена  на
проволоке подобно маятнику. Он чувствовал ее теплое  тело,  прижатое  к  его
плечам, но не мог услышать ее голос и не мог повернуться, чтобы увидеть  ее,
так как движение требовало вечности, чтобы обдумать и совершить его будто он
весил тонны, будто его масса была распростерта на мили пространства  и  годы
времени. Капсула  наклонилась  вперед,  но  он  не  упал  с  кресла,  что-то
вдавливало его в него, держало его. Серые волны омывали  его,  красные  лучи
перекатывались от пальцев ног до головы. Кресло начало вращаться. Он услышал
свое имя или что-то вроде этого, произнесенное высоким насмешливым  голосом.
Слова зазвучали над ним, все слова его жизни. Он вздохнул  и  будто  Ниагара
проглотила его. Он вздохнул и раздался гром Везувия.
   Чешуя скользила по его щеке, и мех наполнил его ноздри, и плоть трепетала
близко от его губ, и трепетали нежные крылья, и дули великие ветры.  Он  был
пропитан  соленым  дождем  (он  стал  Историей  Человека,  он  стал  тысячью
теплокровных зверей, он познал  невыносимое  спокойствие).  Он  стал  чистой
болью и был Вселенной полной большими танцующими звездами. Его  тело  начало
петь в отдалении:
   - Мой дорогой... мой дорогой... мой самый дорогой...
   Это Амелия?
   Его глаза были закрыты, он открыл их.
   - Мой дорогой!
   Но нет, он мог двигаться, он мог повернуться и увидеть, что  она  уронила
голову, на грудь бесчувственная.  Вокруг  все  еще  плавали  бледные  цветы,
постепенно исчезая.
   Зеленые дубы окружали покрытую травой  поляну,  холодный  солнечный  свет
касался листьев. Он услышал  звук.  Она  вывалилась  из  капсулы  и  лежала,
растянувшись лицом вверх, на земле. Он выбрался со своего сидения, его  ноги
дрожали. Он подошел к ней. В этот момент капсула издала пронзительный звук и
исчезла. - Амелия, - он коснулся мягких волос, погладил милую шею, поцеловал
рубашку из-под разорванного рукава платья. - О, Амелия!
   Ее  голос  был  еле  разборчив.  -  Даже  такие  обстоятельства,   мистер
Корнелиан, не дают вам  права  на  вольности.  Я  не  без  сознания,  -  она
повернула голову, чтобы ее спокойные серые глаза могли видеть его. -  Просто
обморок. Где е мы?
   - Почти определенно, в Конце Времени. Это  деревья  знакомой  работы,  он
помог встать ей на ноги. - Я думаю, это место где мы в первый раз  встретили
Латов. Было бы логично вернуть меня сюда, так  как  убежище  Няни  находится
недалеко отсюда, - он уже рассказывал ей о  своих  приключениях.  -  Корабль
Латов, вероятно так же неподалеку.
   Она занервничала.
   - Не поискать ли нам ваших друзей?
   - Если они вернулись. Помните в прошлый раз мы видели их в Лондоне в 1896
году? Они исчезли, но вернулись ли сюда?  Почти  наверняка  Эффект  Морфейла
послал их домой - но мы знаем, что  теория  Браннарта  неприменима  ко  всем
феноменам, связанным со временем. - Дальнейшие рассуждения не помогут нам, -
указала она. - У нас еще остались кольца власти?
   Он был впечатлен ее здравым смыслом.
   - Конечно! - он погладил рубин, обратив три дуба в большую копию моторной
лодки Палеозоя, но из прозрачного нефрита. - Мое ранчо ждет нас,  отдых  или
еда, все, что мы пожелаем! - он поклонился когда она направилась к лодке.  -
Вы не считаете  винт  из  драгоценного  камня  вульгарным?  -  ему  хотелось
заслужить похвалу.
   - Он милый, - ответила она сдержанно.
   Со значительным достоинством она вошла в экипаж.  Там  имелись  скамейки,
обитые золоченой тканью. Она выбрала одну в центре судна.  Джерек  устроился
на корме. Взмах руки и лодка начала подниматься. Он  засмеялся,  снова  став
самим собой.
   Он был Джерек Корнелиан, сын женщины, любимец этого Мира, и  с  ним  была
его любовь.
   - Наконец-то! - воскликнул он, - наши напасти  и  приключения  подошли  к
концу. Дорога была утомительной и долгой, но все же в конце  мы  найдем  наш
маленький коттедж с котом и чайником, сливками, печеньем  и  сладостями.  О,
моя дорогая Амелия, ты будешь счастлива!
   Все еще сидя  в  напряженной  позе,  она  была  скорее  позабавлена,  чем
оскорблена его  словами.  Ей,  казалось,  доставляло  удовольствие  узнавать
ландшафты, проносящиеся внизу, и она не упрекала его за использование своего
христианского  имени,  ни  за  его  предложения,  которые   были,   конечно,
несообразными.
   - Я знал это! - пел он. - Вы научитесь любить Конец Времени.
   - Он имеет  определенную  привлекательность,  -  признала  она,  -  после
Позднего Девона.

Глава 8
ВСЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВЕРНУЛИСЬ; ПРАЗДНИК

   Нефритовый аэрокар достиг ранчо и парил в воздухе.
   - Вы видите, - сказал Джерек, - оно почти такое, каким вы в последний раз
видели его, когда вас оторвало от меня и  унесло  назад  сквозь  время.  Оно
сохраняет  все  черты,  которое  предложили  вы,  знакомый  комфорт   вашего
собственного дорогого времени Рассвета. Вы будете счастливы, Амелия. И  все,
что вы пожелаете, будет вашим. Помните - мое знание ваших нужд, вашего  века
намного глубже теперь. Вы не будете считать меня таким наивным, как когда  я
ухаживал за вами. Кажется это было так давно!
   - Он такой же, - сказала она, и ее голос был печален. - Но мы - нет.
   - Я более зрелый, - согласился он, - лучший партнер для вас.
   - О! - улыбнулась она.
   Он почувствовал двусмысленность.
   - Ведь вы не любите другого? Капитан Вестейбл...
   Она сделала лукавое выражение на лице.
   - Он джентльмен с превосходными манерами. И его осанка - такая военная...
- но ее глаза смеялись при этих словах. - Пара, которую  одобрила  бы  любая
мать. Не будь я уже замужем, мне  позавидовали  бы  в  Бромли  -  но  я  уже
замужем, конечно, за мистером Ундервудом.
   Джерек заставил опуститься аэрокар по спирали к розовым клумбам,  которые
он создал для нее, и сказал с некоторой нервозностью:
   - Он сказал, что... "разделит" вас!
   - Даст развод. Я должна появиться в суде - за миллион лет отсюда. Кажется
(отвернувшись, чтобы  он  не  мог  увидеть  ее  лицо),  я  никогда  не  буду
счастливой.
   -  Свободной?  Свободной?  Ни  одна  женщина  не  была  когда-либо  более
свободной. Здесь триумф человечества - завоеванная  природа  -  все  желания
могут быть исполнены, и врагов никаких. Вы можете жить как  хотите.  Я  буду
служить вам. Ваши капризы будут моими, дражайшая Амелия!
   - Но моя совесть, - сказала она. - Могу я быть свободной от этого?
   Его лицо помрачнело.
   - О, да, конечно, ваша совесть. Я забыл про нее. Вы, значит  не  оставили
ее в раю?
   - Там? Где я имела самую большую нужду в ней?
   - Я думал вы полагали иначе.
   - Тогда прокляните меня как лицемерку. Все женщины таковы.
   - Вы противоречите себе и явно без какого-либо удовольствия.
   - Ха! - она первая покинула экипаж. -  Вы  отказываетесь  обвинить  меня,
мистер Корнелиан? Не хотите играть в эту старую игру?
   - Я не знал, что это  была  игра,  Амелия.  Вы  встревожены?  Ваши  плечи
говорят об этом. Я сконфужен.
   Она обернулась к нему, ее лицо  смягчилось.  Недоверие  в  глазах  быстро
исчезало.
   - Не обвиняете ли вы меня в женственности?
   - Все это бессмысленно.
   - Тогда, возможно, здесь есть  какая-то  степень  свободы,  связанная  со
всеми вашими жестокостями в Конце Времени.
   - Жестокостями?
   - Вы держите рабов. Походя уничтожаете все, что наскучило  вам.  Разве  у
вас нет сочувствия к этим путешественникам во времени, которых  вы  пленили.
Разве я так же не была захвачена... и помещена в зверинец? И  Юшарисп  хотел
купить меня. Даже в моем веке такое варварство запрещено!
   Он принимал ее упреки склонив голову.
   - Тогда вы должны научить меня, как будет лучше, - сказал  он.  -  Это  и
есть "мораль"?
   Она вдруг была ошеломлена величиной своей ответственности.  Спасение  она
принесла в Парадиз, или просто вину? Она колебалась.
   - Мы обсудим это со временем, - сказала она ему.
   Они направились по извилистой мощеной тропе между низкими заборчиками  из
кустарников. Ранчо-репродукция в готическом виде ее идеала библейской  виллы
- ждало их. Пара попугаев примостилась на  дымовых  трубах,  они,  казалось,
высвистывали приветствие.
   - Он такой, каким вы оставили его, - сказал Джерек с гордым видом.  Но  в
другом месте я построил для вас "Лондон", чтобы вы не тосковали по дому. Вам
нравится ранчо?
   - Оно такое, каким я помню его.
   Он понял, что в ее тоне слышалось разочарование.
   - Вы сравниваете его сейчас с оригиналом, полагаю.
   - Он, в основном, соответствует оригиналу.
   - Но остается "просто кожей", да? Покажите мне...
   Она достигла крыльца,  провела  рукой  по  крашенным  доскам,  приласкала
цветущую розу (из которых ни одна не завяла с тех пор, как она исчезла).
   - Это было так давно, - пробормотала она. - Я тогда  нуждалась  в  чем-то
знакомом.
   - Вы не нуждаетесь в этом теперь?
   - О, да. Я человек. Я женщина. Но, возможно имеются другие вещи,  которые
значат больше. Я чувствовала, в те дни, что была в аду мучимая, презираемая,
гонимая - в компании безумца. У меня не было перспективы.
   Он открыл дверь  с  цветными  стеклянными  панелями.  Горшки  с  цветами,
картины, персидские ковры открылись в сумерках холла.
   - Если имеются дополнения... - начал он.
   - Дополнения!  -  она  немного  оживилась,  осматривая  холл  недовольным
взглядом. - Не нужно, я думаю.
   - Слишком загромождено? - он закрыл дверь и приказал  зажечься  свету.  -
Дом мог быть больше. Больше окон, может быть, больше солнца, больше воздуха.
   Он улыбнулся.
   - Я могу убрать крышу...
   - Вы в самом деле можете! - она принюхалась. - Хотя здесь не так  затхло,
как я предполагала. Сколько времени вас здесь не было?
   - Трудно сказать. Это можно узнать только поговорив  с  нашими  друзьями.
Они узнают. Мой диапазон запахов сильно расширился, с тех пор как я  посетил
1896 год. Я согласен, что был слаб в этой области.
   - О, все в порядке, мистер Корнелиан. Пока, во всяком случае.
   - Вы не можете сказать, что вас тревожит?
   Она ласково посмотрела на него.
   - Вы обладаете чувствительностью, о которой я никогда не  подозревала  по
вашему поведению.
   - Я люблю вас, - сказал Джерек просто, - Я живу для вас.
   Она покраснела.
   - Мои  комнаты  такие  же,  как  я  оставила  их?  Мой  гардероб  остался
нетронутым?
   - Все там.
   - Тогда мы увидимся за ленчем, - она начала подниматься по лестнице.
   - Он будет готов для вас, - пообещал Джерек.
   Он вошел в переднюю гостиную,  смотря  через  окно  на  приятные  зеленые
холмы, механических коров и овец с механическими ковбоями и  пастухами,  все
тщательно  воспроизведенное,  чтобы  она  чувствовала  себя  как  дома.   Он
признавал в душе, что ее реакция обескураживала его. Будто она потеряла вкус
к выбранному ею самой окружению. Он  вздохнул.  Казалось,  было  так  легко,
когда ее идеи были  определенными.  Сейчас,  когда  она  сама  не  могла  их
конкретизировать, он был в  растерянности.  Салфетки,  тяжеловесная  мебель,
красные, черные и желтые коврики с  геометрическими  узорами,  фотографии  в
рамках, растение с толстыми  листьями,  гармония,  с  помощью  которого  она
облегчала свое сердце - все теперь (потому что  казалось,  она  не  одобрила
это)  обвиняло  его,  как  грубияна,  не  могущего  доставить   удовольствие
какой-либо женщине, не говоря уже о самой прекрасной из  когда-либо  живших.
Все еще в запачканных  лохмотьях  своего  костюма  девятнадцатого  века,  он
опустился в кресло, положил голову на руки и задумался над иронией ситуации.
Не так давно он сидел в этом доме с миссис Ундервуд  и  предлагал  различные
улучшения. Она запретила различные изменения. Потом она исчезла, и все,  что
осталось от нее - был сам дом. Как заменитель ей он полюбил этот дом. Теперь
она предложила улучшения (почти такие же, как, в свое время, предлагал он) и
Джерек почувствовал глубокое нежелание изменять даже один пальмовый  горшок,
даже один буфет. Ностальгия по тем временам, когда он ухаживал за ней, а она
пыталась учить его  смыслу  положительных  достоинств  человека,  когда  они
вместе пели гимны по вечерам (именно она настояла на часовом распорядке  дня
и ночи, которые знали в Бромли) заполнила  его  -  и  вместе  с  ностальгией
пришло ощущение, что его надежды обречены. На любой стадии, когда  она  была
близка к признанию своей любви к нему,  готова  была  отдать  себя  ему,  ей
что-нибудь мешало. Почти как если бы Джеггет  наблюдал  за  ними,  намеренно
манипулируя каждой деталью их жизни. Легче думать так, чем  принять  идею  о
настроенной против них Вселенной.
   Он поднялся с  кресла  и  с  выражением  покорности  судьбе  (она  всегда
настаивала, чтобы он следовал ее удобствам) создал  дыру  в  потолке,  через
которую мог попасть в свою собственную комнату,  оазис  белого,  золотого  и
серебряного цветов. Он восстановил пол и с помощью рубинового кольца очистил
свое тело от грязи Палеозоя, поместил на себя вздымающуюся накидку  из  меха
паутинки,  повеселел,  когда  осознал,  что  его   старое   могущество   (и,
следовательно, старая невинность) вновь вернулись к  нему.  Он  потянулся  и
засмеялся. Многое можно было сделать и сказать  в  пользу  жизни  во  власти
элементов   природы,    подчиняться    обстоятельствам,    которые    нельзя
контролировать, но было приятно вернуться, почувствовать свою личность ничем
не стесненной. Он знал, что он может создать еще лучшие развлечения, чем  он
уже дал своему миру.  Он  почувствовал  потребность  в  компании,  в  старых
друзьях, которым мог рассказать о своих приключениях. Вернулась ли его мать,
величественная Железная Орхидея, в Конец  Времени?  Был  ли  герцог  Королев
таким же вульгарным, как всегда, или опыт научил его вкусу?  Джерек  захотел
узнать все новости.
   Он покинул комнату и начал пересекать лестничную площадку, загроможденную
китайскими розами, фарфоровыми фигурками