рукой и процессия -- паланкин, сопровождаемый
с обеих сторон колоннами всадников, -- двинулась из  двора замка. Черный дым
и искры летели из высокой трубы паровой  повозки; белый пар струей вырывался
из  выхлопных труб; двигаясь, ее  обитые жестью  колеса высекали из асфальта
снопы искр. Йама моментально натянул на себя одежду. Повозка  еще не  успела
проехать  арку ворот  в  старой  стене,  а  он уже  оказался  в  караулке  и
расспрашивал конюхов.
     -- Поехали арестовывать, -- сообщил один из них. Это был высокий атлет,
с бритой, похожей на пулю головой и могучей шеей, заканчивающейся горою мышц
на  спине,  и  темной  блестящей   кожей  глубокого  коричневого  оттенка  с
разбросанными кое-где более светлыми островками. Он последовал  за  эдилом в
ссылку из Иза и был, после сержанта Родена, самым старшим среди слуг.
     --  Не  думай,  что мы оседлаем  твою  лошадь, молодой господин. У  нас
строгий приказ держать тебя дома.
     -- Думаю, вам не велели говорить мне, кого они собираются арестовывать,
но это и не имеет значения, я и так знаю: это доктор Дисмас.
     -- Хозяин не ложился  всю ночь, -- сказал Торин, -- все разговаривал  с
солдатами. Я разбудил  повара еще  до рассвета,  чтоб приготовил ему  ранний
завтрак. Там, наверное, будет драка.
     -- Откуда ты знаешь?
     Торин дерзко усмехнулся, показав похожие на белые иглы зубы.
     -- И так ясно. На рейде все еще стоит тот корабль. Они могут попытаться
его выручить.
     Та кучка матросов. Интересно, что они тогда искали?
     Йама сказал:
     -- Но они наверняка за нас.
     -- Некоторые считают, что они за доктора Дисмаса, -- возразил Торин. --
В  конце концов,  именно  они доставили его в  город.  Увидишь,  обязательно
прольется кровь, иначе это дело не кончить. Повар со своими ребятами готовит
бинты, и если тебе нечего делать, можешь им помочь.
     Йама снова кинулся бежать, на сей раз в кухню. Схватил сахарную булку с
противня, только что вынутого из печи, и, прыгая через две ступени, помчался
по черной лестнице, на ходу откусывая большие куски. Он постоял за колонной,
выжидая,  пока старик,  прислуживающий  эдилу  в  спальне,  запрет дверь  и,
перекинув через руку смятые полотенца, удалится шаркающей походкой; потом он
попробовал ножом открыть замок -- современную механическую  штуку размером с
человеческую голову. Отодвинуть одну за другой собачки замка оказалось делом
несложным, так  же как и успокоить машины, хором  протестовавшие  против его
вторжения, хотя  целая  минута ушла,  чтобы  убедить  возгоночный  куб,  что
присутствие Йамы не повредит его тонкие механизмы.
     Йама стал торопливо искать бумаги, которые принес доктор Дисмас, но  их
не было среди  разбросанных на  столе листов, не было  их  и в дорожном бюро
сандалового дерева  с  целой  панелью  выдвигающихся ящичков.  Может, бумаги
остались  в  кабинете  сторожевой башни,  но  там был старый замок, его Йама
никогда не мог уговорить открыться.
     Он закрыл бюро и  присел  на  корточки. В  этой части дома царил покой.
Тонкие  лучи утреннего солнца проникали в  высокие  узкие  окна,  высвечивая
изысканный узор ковра, лежащую  вверх  обложкой  книгу,  брошенную на столик
рядом  с креслом, где  обычно читал эдил. Закиль, наверное, уже  ждет его  в
библиотеке, но сейчас есть дела поважней. Йама вернулся во двор через кухню,
срезал  дорогу  через  сад, помчался  по крутому склону бруствера,  нырнул в
развалины и, проскочив их, побежал к городу.

     Башня  доктора  Дисмаса стояла  сразу за  городской  стеной.  Высокая и
узкая,  когда-то   она   использовалась   для   производства  дроби.   Капли
расплавленного металла, падая и охлаждаясь, превращались в идеальные сферы и
ныряли для закаливания в бассейн с водой у основания башни. Строители башни,
желая  создать  рекламу  ее назначению,  проделали  в ней узкие,  похожие на
бойницы окна и устроили парапет с зубчатой  балюстрадой, имитируя сторожевую
башню  замка.   Когда   литейня   была   разрушена,  башню  некоторое  время
действительно  использовали как сторожевой  пост,  но потом  построили новую
городскую  стену с башней снаружи,  и эта осталась без дела;  камни медленно
крошились от впивающихся в  них побегов  плюща,  как мантией  окутавшего все
сооружение; дроболитная платформа на верху башни превратилась в логово сов и
летучих мышей.
     Доктор Дисмас поселился в башне, когда занял  пост аптекаря. Как только
все было расчищено, установлены новые лестницы и настелены полы  трех этажей
внутри, а над  зубчатой  балюстрадой поднялся  высокий шпиль, доктор  Дисмас
закрыл двери башни для публики, предпочитая использовать для аптеки комнату,
выходящую окнами  на  берег реки.  Люди говорили,  что в башне он занимается
всякого  рода  черной  магией:  от  некромантии  до хирургических  опытов по
сотворению химер и прочих чудовищ. Болтали, что у него был гомункулус, отцом
которого стал  он  сам,  для чего  изувечил девушку,  похищенную из  племени
рыбарей. Гомункулус жил в соленой  воде  и мог  прорицать  будущее. В Эолисе
любой мог поклясться, что это правда, хотя, разумеется, своими глазами никто
ничего не видел.
     Когда Йама добрался до башни, солдаты уже начали осаду, а на безопасном
расстоянии уже собралась толпа,  чтобы позабавиться  зрелищем. Сержант Роден
стоял у дверей в подножии башни, шлем он засунул под мышку и  лающим голосом
зачитывал приказ. Эдил, выпрямив  спину,  сидел в паланкине под балдахином в
окружении  солдат  и  взвода  городской  милиции там,  где ни  выстрелы,  ни
возможная потасовка не могли его побеспокоить. Милиционеры  -- разношерстная
команда  в  плохо подогнанной амуниции,  вооруженная в основном самодельными
мушкетонами  и  ружьями,  --  были  построены  в  две ровные шеренги,  будто
приготовились участвовать в великолепном  спектакле.  Лошади эскорта  мотали
головами, их нервировала толпа и непрерывное шипение костра паровой повозки.
Йама взобрался  на выступ разрушенной стены в тылу у толпы, состоящей только
из мужчин. Женам не позволялось покидать гаремы. Люди стояли плечом к плечу:
кожа коричневатая или серая, тяжеловесные, плотные, на коротких  мускулистых
ногах, с голой  грудью,  одетые лишь  в  полосатые штаны или килты.  От  них
воняло потом, рыбой, застоявшейся речной водой; они  толкали и теснили  друг
друга, чтобы  лучше видеть происходящее. В воздухе витало радостное ощущение
зрелища, как будто заезжий театр ставил забавную пьесу. Давно пора отомстить
этому  колдуну,  говорили они друг другу, считая, что не так-то просто будет
эдилу выкурить его из гнезда.
     Разносчики вовсю торговали  шербетом, сладостями, жареными пирожками из
речных  водорослей, ломтями арбуза.  Кучка  блудниц дюжины различных  рас  в
коротеньких, ярко  раскрашенных  хитонах,  с набеленными  лицами и  конусами
фантастических париков расположились  на небольшом возвышении позади толпы и
смотрели  на  происходящее,  передавая  друг  другу маленький  телескоп.  Их
сутенер,   рассчитывая,   конечно,  на  легкую   прибыль,  когда  закончится
представление, бродил в толпе, перебрасывался шутками с мужчинами и продавал
сигареты с гвоздичным ароматом. Йама пытался высмотреть блудницу,  с которой
он провел  ночь перед тем,  как Тельмон ушел на войну, не нашел ее  и  густо
покраснел, встретившись взглядом с сутенером, который ему подмигнул.
     Сержант Роден еще  раз пролаял  приказ, но так и  не дождавшись ответа,
надел на свою бритую, иссеченную шрамами голову шлем и захромал назад, туда,
где оставались эдил и другие солдаты.  Он облокотился на край  паланкина,  и
они с эдилом о чем-то коротко посовещались.
     -- Надо  выкурить его  оттуда! --  закричал кто-то, в  толпе прокатился
одобрительный шум.
     Паровая  повозка  выбросила  облако черного дыма  и  двинулась  вперед;
солдаты спешились и пошли вдоль  толпы,  выбирая из  ее  рядов добровольцев.
Сержант Роден произнес перед  храбрецами короткую речь и  раздал монеты, под
его  руководством  они подняли с повозки таран и, сопровождаемые  солдатами,
потащили его к башне. Солдаты держали над головами круглые щиты, но из башни
не доносилось ни единого звука, пока добровольцы не приложились тараном к ее
дверям.
     Тараном  служил  ствол  молодой  сосны,  оплетенный стальной  спиралью,
который покоился в люльке из широких кожаных  полос с петлями для рук восьми
человек, довершал снаряжение стальной наконечник в форме  козлиной головы  с
мощными закрученными рогами. Толпа криками поддерживала смельчаков, пока они
со все нарастающей амплитудой раскачивали таран. -- Раз! Два!
     При  первом ударе дверь загудела,  как  барабан,  целое  облако летучих
мышей  выпорхнуло  из окон  верхнего этажа башни. Они  носились над головами
толпы,  с  сухим  треском  хлопая  крыльями,  люди смеялись  и подпрыгивали,
пытаясь их ловить. Одна из блудниц бросилась бежать по дороге, колотя обеими
руками по голове, чтобы прогнать  двух мышей,  запутавшихся  в  ее громадном
коническом  парике. В  толпе  захохотали.  Блудница  споткнулась,  упав вниз
лицом; тут подбежал милиционер, ножом полоснул одну из летучих мышей, вторая
наконец высвободилась  и взмыла в воздух, милиционер наступил на свою добычу
и растер ее в кровавое пятно. Остальная стая, будто сдутая ветром, поднялась
вверх и растворилась в голубом небе.
     Таран снова  и снова бил  в дверь.  Добровольцы  теперь  нащупали ритм;
толпа радостно колыхалась вместе с ритмичными ударами. Кто-то сказал рядом с
Йамой:
     -- Надо его выкурить.
     Оказалось, что это Ананда. Как всегда, он был в своей оранжевой мантии.
В руках у него был маленький кожаный мешочек с ладаном и елеем.  Он объяснил
Йаме, что его господин явился сюда,  чтобы  изгнать  из башни злых духов,  а
если  дело  обернется  плохо,  то  причастить  умирающих.  Он  до неприличия
радовался предполагаемому аресту доктора Дисмаса. Доктор Дисмас был известен
своей нечестивой верой в то, что судьбой человека правит случай, а вовсе  не
Хранители.  Он не посещал праздничных  служб,  хотя частенько наведывался  в
храм,  играл в шахматы  с отцом  Квином и  часами  спорил с  ним  о  природе
Хранителей  и  Вселенной.  Жрец  считал  доктора Дисмаса  блестящим  ученым,
которого еще можно спасти. Ананда же знал, что для этого доктор слишком умен
и слишком полон гордыни.
     --  Он  играет  с  людьми,  --  сказал  Ананда  Йаме,  -- ему  нравится
заставлять людей  считать  его  чародеем,  хотя на самом  деле он не владеет
такими силами. Никто не владеет, если только их не ниспошлют Хранители. Пора
его наказать. Он слишком долго гордился своей славой.
     -- Он что-то обо мне знает, -- сказал Йама, -- он  узнал это  в  Изе. Я
думаю, он пытается шантажировать моего отца.
     Йама описал события вчерашней ночи, и Ананда мягко сказал:
     -- Не  думаю, что доктор Дисмас вообще что-то нашел, но он, конечно, не
мог  просто вернуться и сказать об этом эдилу. Он блефовал, а  теперь должен
за этот блеф расплачиваться. Вот увидишь, эдил проведет следствие и допросит
его как следует.
     --  Ему надо  было  убить доктора на месте,  а он  не решился и  теперь
устраивает этот фарс.
     -- Твой отец осторожный и законопослушный человек.
     -- Слишком осторожный,  хороший  генерал  разрабатывает план  и наносит
удар прежде, чем противник укрепит свои позиции.
     Ананда возразил:
     --  Он не  мог  убить  доктора Дисмаса  на  месте  или даже просто  его
арестовать.  Это  было  бы  незаконно.  Он должен  провести  консультации  с
Комитетом Ночи  и Алтаря. В  конце концов, доктор Дисмас -- их  человек. Так
свершилось  бы  правосудие,  и  все  были бы удовлетворены.  Вот  почему  он
приказал выбрать  добровольцев из толпы.  Чтобы все оказались  втянуты в это
дело.
     -- Может, и так, -- согласился Йама, но все равно Ананда его не убедил.
Он чувствовал возбуждение и  одновременно стыд, что все эти  события связаны
каким-то образом  с тайной его происхождения. Ему хотелось, чтобы все скорее
кончилось, но другая часть его  личности, та сумасбродная часть, что мечтала
о пиратах  и  авантюристах, восхищалась демонстрацией силы; теперь  Йама был
более  чем  когда-либо уверен, что не сможет тихонько проводить  свои дни  в
какой-нибудь конторе в стенах Департамента Туземных Проблем.
     Таран все бил и бил, но не было никаких признаков, что дверь поддается.
     --  Она укреплена железом, --  сказал Ананда, -- на ней нет петель, она
сдвигается  в  сторону. В  любом  случае еще  долго  ждать, даже  когда  они
разобьют дверь.
     Йама заметил, что Ананда слишком уж сведущ в процедуре осады.
     -- Я уже видел такое, -- объяснил Ананда. -- В маленьком городке у стен
монастыря,  где меня воспитывали,  высоко в горах, выше по течению,  чем Из.
Банда  разбойников заперлась в  доме. В городе  был  только маленький  отряд
милиции, а Из находится  в двух днях пути -- пока солдаты добрались бы туда,
бандиты  легко могли скрыться под покровом темноты. Милиционеры решили  сами
схватить  разбойников.  Но  когда  они  хотели вломиться  в дом,  нескольких
человек убили, так что в конце концов  они сожгли весь дом и бандитов вместе
с ним. Это  нужно сделать и здесь,  иначе  солдатам придется искать  доктора
Дисмаса по всем  этажам. Он  сможет убить еще много  народу, прежде чем  его
арестуют, а представь себе, вдруг у него есть что-нибудь вроде  паланкина  и
он просто улетит?
     --  Тогда  мой  отец  бросится  за  ним  в  погоню.  -- Йама засмеялся,
представив такую  картину: доктор  Дисмас вылетает из  башни,  как  летающий
таракан, а эдил в своем богато украшенном паланкине устремляется за ним, как
голодная птица.
     Толпа  радостно  ахнула.  Йама  и Ананда, расталкивая  всех  локтями  и
коленями, пробрались вперед и увидели, что дверь раскололась снизу доверху.
     Сержант Роден поднял руку, и на миг установилась выжидательная тишина:
     -- Еще разок, ребята, вложите всю душу.
     Таран  ударил,  дверь  разлетелась  в  щепки  и выпала.  Толпа подалась
вперед, унося с собою Ананду и Йаму, солдаты оттесняли людей назад.  Один из
них узнал Йаму.
     --  Вам не следует здесь находиться, молодой господин, -- сказал он, --
отправляйтесь домой, будьте благоразумны.
     Йама отскочил прежде, чем солдат успел его схватить, и вместе с Анандой
вернулся к своему прежнему наблюдательному пункту на разбитом выступе скалы,
откуда им все было  видно над головами толпы и цепочкой вооруженных  солдат.
Группа  добровольцев  наносила  короткие быстрые удары по обломкам двери,  а
потом  отступила  в сторону,  пропуская  пятерку солдат  (позади них тащился
командир отряда милиции), которые подошли, держа наготове ружья и арбалеты.
     Во главе с сержантом Роденом команда  исчезла в  темном проеме.  На миг
стало тихо,  все чего-то ждали. Йама посмотрел на эдила, тот сидел, выпрямив
спину,  под  балдахином  паланкина  с мрачным выражением лица.  Белые перья,
опушающие  высокий  ворот  его  соболиной  мантии,  трепетали  от  утреннего
ветерка.
     Вдруг  раздался глухой  взрыв.  Оранжевый  дым повалил  из окон  башни,
волнами растекаясь в  воздухе. В толпе зашушукались,  не понимая, входит  ли
это в план атаки или же это отчаянный ход обороняющихся. Новые удары, теперь
дым валил уже из  всех  окон  и из  дверного  проема.  Спотыкаясь, из  башни
вывалились  солдаты,  последний  --  сержант   Роден,   тащивший   командира
милиционеров.
     Теперь к дыму,  рекой льющемуся из окон, примешивались  языки  пламени,
сам дым из оранжевого медленно приобретал голубой оттенок. Некоторые в толпе
встали на колени и прижали кулаки ко лбу, изображая знак Хранителей.
     Ананда сказал Йаме:
     -- Это дело рук демона.
     -- Я думал, ты не веришь в магию.
     -- Нет,  но  в демонов  верю.  В  конце  концов, именно демоны пытались
столетие назад уничтожить заведенный Хранителями  порядок. Возможно,  доктор
Дисмас -- как раз демон, замаскированный под человека.
     -- Демоны -- это  машины,  а не сверхъестественные  существа, -- сказал
Йама, но Ананда отвернулся  посмотреть на горящую  башню и, казалось, его не
слышал.
     Пламя  забиралось все  выше, кольцо огня охватило декоративный шпиль на
крыше  башни. Красный дым  туманил воздух,  сквозь него, кружась, опускались
крупные  хлопья белого пепла.  Пахло  серой  и чем-то неприятно сладковатым.
Потом вновь раздался взрыв,  и громадный  язык  пламени метнулся из дверного
проема. Шпиль башни разлетелся на куски. Горящие  ошметки пластиковой фольги
дождем посыпались на головы толпы, и люди кинулись бежать в разные стороны.
     В первых рядах возникла паника, сзади  напирали, десятки  людей полезли
через стену, и Йама с  Анандой потеряли друг друга. Одна из лошадей подалась
назад, ударив копытом человека, который  хотел взять ее под  уздцы.  Паровая
повозка пылала.  Водитель  выскочил  из  горящей кабины и стал  кататься  по
земле,  чтобы затушить тлеющую  одежду;  он  вскочил  на ноги как раз  в тот
момент, когда взорвались заряды в кузове, обратив его в раскаленный пепел.
     Осадные ракеты  полетели во  всех направлениях, волоча за собой горящие
хвосты веревок. Взорвалась бочка с напалмом, став маслянисто-огненным  шаром
и выбросив в небо  грибовидное облако кипящего дыма. Пламя выплевывало языки
так далеко, что люди  искали любого укрытия, которое только  могло защитить.
Йама упал на землю и закрыл голову руками, а вокруг падали горящие обломки.
     Потом наступила  поразительная тишина. Йама поднялся на  ноги, в ушах у
него  шумело,  тут  чья-то тяжелая  рука  легла  ему  на  плечо  и заставила
обернуться.
     -- Мы с тобой еще не закончили, -- сказал Лоб.  За его спиной, выставив
клыки, ухмылялся Луд.

6
ТАВЕРНА БУМАЖНЫХ ФОНАРЕЙ

     Луд взял  нож Йамы  и  заткнул его себе за  пояс, рядом  с  собственным
кривым лезвием.
     -- Не  вздумай звать  на помощь, -- предупредил  он, --  или мы отрежем
тебе язык.
     Люди вокруг поспешно  двигались в сторону городских  ворот.  Лоб и Луд,
схватив Йаму за руки, тащили его в толпе. Яростный огонь  пожирал башню, эта
мощная гигантская  труба  выбрасывала в воздух  густой красный дым,  который
смешивался с копотью горящей  повозки и дымом бесчисленных мелких  пожаров и
застилал солнце.  Несколько лошадей,  сбросив всадников,  носились  бешеными
кругами. Сержант  Роден  метался среди огня  и  дыма,  пытаясь  организовать
контрмеры:  несколько  солдат  и  милиционеров  уже сбивали мокрыми одеялами
огонь там, где загорелась трава.
     Толпа разделилась на два потока  вокруг Ананды  и жреца. Они  стояли на
коленях около лежащего человека, смачивая его  лицо маслом и читая  отходные
молитвы.  Йама обернулся  и попытался  перехватить  взгляд  Ананды,  но  Луд
зарычал, силой повернул его голову и потащил дальше.
     Дым  горящей  башни висел  над  тесно сомкнутыми крышами городка. Вдоль
старого берега лодочники заворачивали товары в одеяла. Торговцы и приказчики
закрывали  окна  ставнями  и становились  у дверей  на страже,  вооружившись
ружьями и секирами. Народ уже громил дом, где у доктора Дисмаса была аптека.
Люди тащили мебель на веранду второго этажа и выбрасывали ее на улицу; книги
летели  вниз,  как птицы  с  перебитыми  спинами,  кувшины  с  ингредиентами
лекарств  раскалывались об  асфальт, над  ними взлетали облака  разноцветных
порошков. Какой-то человек методично разбивал окна тяжелым молотком.
     Лоб  и  Луд  протолкнули Йаму  сквозь  бесконечную  толпу и повернули в
переулок -- скорее  замощенную тропу над зеленой  водой канала.  Одноэтажные
домишки, теснившиеся  вдоль  канала,  были сложены  из  камня,  добытого  из
древних величественных  зданий,  и  потому  высокие узкие  окна  окаймлялись
разномастными  кусками  полустертой резьбы или осколками каменных панелей со
следами  текстов на давно  забытом языке.  Покатые  настилы  вели  к грязной
пенной воде;  в этой части города жили  одинокие батраки, личные купальни им
были не по карману