ьше, чем я. Ты  назвал меня строителем. Строителем
чего?
     Но он уже и сам понял. Он читал в Пуранах, и он помнил картину, которую
ему показали Озрик и Беатрис.
     Иакимо сказал:
     -- "И сотворили Хранители человека и положили знак свой  на его  лоб  и
сотворили женщину и  положили  на лоб  ей  такой же  знак.  Из  белой  глины
срединной  земли  создали  они эту  расу  и  знаком  своим  благословили  ее
размножение. И  стал  народ  сей служить Хранителям. И мириады их лепили сей
мир по  воле Хранителей". Там и дальше есть, но ты понял основную мысль. Это
и есть твой народ. Он исчез так давно, что почти никто уже не помнит.
     Внезапно  комната осветилась  ярче: выше озера,  висящего  над  длинной
комнатой,   вспыхнул   ослепительный  свет.   Стебли  водяных  лилий  бешено
заколыхались на волнах, раздался глубокий глухой звук,  как  будто  хлопнула
тяжелая дверь, ведущая в самые глубины подземного мира. Торговец сказал:
     -- Бесполезно, парень.  Ты усыпил  кое-кого из охраны, но они  снова  у
меня под контролем. И  уже почти  поймали ту  парочку твоих приятелей. Ты не
сказал мне, что один из них опытный наемник, Иакимо.
     -- Там был только мальчишка, господин. Про другого я ничего не знаю.
     Торговец прикрыл глаза. На мгновение Йама почувствовал, что  в голове у
него копошится целая сотня  разумов.  Потом это ощущение исчезло, а торговец
сказал:
     -- Она убила  нескольких охранников, но один ее мельком заметил. Она из
Бешеного Племени и у нее пистолет привратника.
     --  У нас  еще  много охранников  и много машин, господин. Кроме  того,
озеро поглотит любой выстрел энергопистолета.
     Торговец притянул к себе женщину.
     --  Он -- орудие  убийцы, идиот! Зачем  бы еще наемница сюда заявилась?
Сам  знаешь,  я ждал  этого с тех  пор,  как мой старый  корабль вернулся из
пространства.
     -- Я помню. Был  еще человек,  вломившийся в  кладовые. Мы легко  с ним
управились.
     --  Это  было  только  начало.  Они не остановятся. Сверкнула еще  одна
вспышка света.  Часть воды под стеклянным  потолком затянулась облаком белых
пузырьков, стекло зазвенело, как треснувший колокольчик.
     Торговец ненадолго  прикрыл глаза, потом  расслабился и  ближе притянул
обнаженную женщину.
     -- Ладно, сейчас это не имеет значения. У  него в ранце оружие, Иакимо.
Возьми его и отдай мне.
     Светловолосый вынул ножны с ножом и сказал:
     -- Это всего-навсего нож, господин.
     -- Я знаю, что это. Дай сюда.
     Иакимо  протянул  нож  рукояткой   вперед.  Йама  хотел  заставить  его
продемонстрировать  свою  ужасную  сущность,  которая  так  напугала  Лоба и
хозяина "Скрещенных Топоров",  но  почувствовал, что сам  пребывает в центре
огромного и оглушительного молчания. Нож не реагировал. Торговец прищурился,
разглядывая ножны из  козьей шкуры,  а потом  женщина вдруг  выхватила нож и
воткнула его в живот Иакимо.
     Иакимо зарычал и упал на колени. Нож полыхнул голубым пламенем, женщина
вскрикнула, бросила его на  пол и прижала  к  себе  дымящуюся руку. С легким
гудением нож воткнулся лезвием  в траву и выбросил целый букет крупных синих
искр.  Иакимо двумя  руками держался  за живот.  Его  пальцы и туника были в
крови.
     Торговец глянул на женщину, и она замолчала. Он сказал Йаме:
     -- Так умирают все, кто хочет меня предать. А теперь, мальчик, правдиво
отвечай  на  все мои вопросы. Да,  да, их поймали. Они,  правда,  еще  живы.
Сначала мы поговорим, ты и я, и решим их судьбу.
     Иакимо,  стоя  на  коленях  и  сгибаясь все  ниже  над  ножом  и  лужей
собственной крови,  пробормотал что-то про обруч, но  тут к нему  подскочили
телохранители, распрямили его, перерезали  ему глотку и оттащили от торговца
--  все  одним  быстрым движением. Они швырнули  тело на ровно  постриженную
траву за светящейся статуей и вернулись на место за лежанкой торговца.
     -- От тебя одни  хлопоты,  мальчик, -- сказал  торговец.  Женщина дрожа
вставила мундштук  глиняной трубки в его розовый рот и зажгла в ней  кусочек
смолы. Он глубоко затянулся и произнес, выпуская дым вместе со словами:
     -- Твой народ был самым первым. Остальные появились позже, первыми были
вы. Никогда не думал, что снова увижу кого-то из вашей расы, но каких только
чудес не бывает. Слушай  меня, иначе я прикажу и тебя убить. Видишь, как это
просто.
     Йама  так  сильно вцепился  в  ножку бокала, что  рана  на ладони снова
открылась. Он отставил бокал и сказал, собрав всю свою смелость:
     -- Ты пощадишь моих друзей?
     -- Они ведь пришли убить  меня, правда? Их послала  команда  с корабля,
они там все завидуют мне.
     Йама не стал  этого  отрицать.  Он упрямо молчал и смотрел на торговца,
который  неспешно затягивался  трубкой и созерцал извивающиеся колечки дыма.
Наконец хозяин сказал:
     -- Женщина -- наемница,  ее преданность легко купить. Она могла  бы мне
пригодиться. А  мальчишка ничем не отличается от миллиона речных крыс в Изе.
Я мог  бы его убить, и никто не заметит,  будто он никогда и не жил. Я вижу,
тебе  хочется, чтобы он остался в живых. Ты очень сентиментален.  Ну хорошо.
Ты должен доказать  мне  свою полезность и, может быть, я оставлю  мальчишке
жизнь. Знаешь ли ты в точности, кто ты такой?
     Йама ответил:
     -- Ты мне сказал, что я принадлежу  к расе Строителей, и я  сам однажды
видел  древнюю  картину, на  которой  изображен мой предок  еще до окончания
сотворения мира. Но, кроме того, мне  говорили, что я могу  быть сыном людей
Древней Расы.
     -- Хм.  Возможно, они  имеют к тебе какое-то  отношение. В тот короткий
отрезок времени, что они здесь оставались, они успели вмешаться в массу дел,
которые  их вовсе не касаются. Разумеется, ничего  существенного из этого не
вышло. Пусть они и казались богами дегенеративному населению Слияния, но все
равно они  жили  на  миллионы лет раньше  Хранителей. Эта  раса является  их
предками, но соотносится с Хранителями так же, как бессмысленные планктонные
рачки, которые  были предками  моей расы,  соотносятся со мной. Люди Древней
Расы появились в наше время потому, что путешествовали в соседнюю Галактику,
а  потом назад  с околосветовой  скоростью, вот  и возник сдвиг  во времени.
Глупость, конечно. Представь себе актера, который где-то задержался по своим
делам,  потом выскочил без  предупреждения на сцену  со своими  репликами  и
увидел, что влез в заключительный монолог, а вовсе не в начало второго акта.
Мы пребываем  сейчас в конце времен, юный строитель. Весь этот великолепный,
славный,  дурацкий эксперимент  почти завершился.  Маленькая  глупая  война,
которую  начали в устье реки Древние,  -- это  просто еще  одна  бестолковая
реплика в сторону.
     Казалось,  торговец  утомился,  произнося  эту   тираду.   Прежде   чем
продолжить, он выпил еще одну чашу вина.
     -- Знаешь  ли, я давно уже обо всем этом не думал. Иакимо был человеком
умным, но  не очень смелым. Он был  обречен  на роль слуги  и тяготился  ею.
Сначала я думал, что и сам ты --  часть какой-то его интриги, я и сейчас еще
до конца не отказался от этой  мысли.  Я не верю, что он  пропустил наемницу
внутрь лишь по небрежности, к тому же позволил тебе принести сюда нож.
     --  До  сегодняшней  ночи я  никогда его не видел. Я не являюсь  ничьим
слугой.
     Торговец фыркнул:
     -- Не будь идиотом. Твоя раса,  как и большинство других,  была создана
для исполнения непосредственной воли Хранителей.
     -- Мы все по мере сил служим Хранителям, -- согласился Йама.
     -- Ты  побывал  в  руках  жреца,  как  я  вижу,  --  заметил  торговец,
проницательно глядя  на Йаму.  --  Ты,  как  попугай,  повторяешь его жалкие
догмы, но сам-то в них веришь?
     Йама не мог ответить  на этот вопрос. Он  никогда не подвергал сомнению
свою веру, но сейчас осознал, что, не подчинившись желанию  отца, он восстал
против  назначенного  ему  места  в социальной  иерархии, но  ведь  сама эта
иерархия  тоже  возникла  по  воле Хранителей? Так  учат священники,  однако
сейчас  Йама  уже  не  был  в  этом  уверен.  Ведь,  кроме  того, священники
утверждают,  что   Хранители   желали   для   своих  созданий   развития   и
совершенствования,  а  какое же  может быть развитие, если общество  навечно
застыло в своей неизменности?
     Торговец икнул:
     -- Ты -- просто раритет, мальчик.  Рудимент. Результат случайности  или
чьей-то  неудачной идеи  --  все равно  чего.  Но даже в этом случае от тебя
может  быть  польза.  Вдвоем мы можем осуществить  великие планы. Ты спросил
меня, почему  я живу здесь?  Потому что  я  помню о  том,  что остальные мои
товарищи  давным-давно  забыли.  Они  ушли  в   аскетические  размышления  о
математике многомерных пространств, о тайнах рождения и смерти космоса,  а я
всегда  помнил  об удовольствиях реальной жизни; о вкусной еде, сексе и всех
остальных   чудесных   мелочах   такого   суетного   занятия,   как   земное
существование. Они утверждают,  что  математика -- основа всего, а я говорю:
это лишь абстрактная тень реального мира, призрак. -- Он снова икнул. -- Вот
мой контраргумент алгебре.
     Интуиция подтолкнула Йаму на дикий вопрос:
     -- Ты ведь встречал людей Древней Расы, правда?
     --  Мой  корабль встречался  с  ними,  когда  падал  в  пустоте  к  Оку
Хранителей. Они  видели сотворение  Ока по анализу света,  дошедшего  до них
через сотни тысяч  лет, и были потрясены,  узнав, что органическая жизнь все
еще существует.  Мы  обменялись  сканированными  разверстками мозга  и долго
проговорили, а потом  я решил последовать за ними в этот мир. И вот я здесь.
Разбогатеть в эти дикарские времена оказалось пустячным  делом, но я нахожу,
что мне недостаточно одного  удовлетворения чувственного аппетита. Если ты и
правда  Строитель,  в чем  я все  еще сомневаюсь,  то  ты, вероятно, сможешь
оказать мне помощь. У меня есть планы.
     -- Я думаю, что  не сумею служить другому человеку. Я не смогу угождать
тебе, как Иакимо.
     Торговец расхохотался:
     --  Надеюсь, что нет. Однако начни с того, что оставь свое высокомерие,
а там  посмотрим, что я смогу  из тебя сделать. Я  могу научить тебя  многим
вещам, сумею реализовать заложенный  в тебе  потенциал. Таких, как Иакимо, в
мире  полным-полно:  умных,  ученых,  но  не смеющих жить  в соответствии  с
убеждениями. Подобных последователей  можно  найти целые толпы.  Ты  --  это
нечто иное, большее. Мне требуется все  хорошо  обдумать, и тебе тоже. Но ты
либо будешь служить, либо умрешь, равно как и твои друзья.
     Извивающиеся цветные полосы скульптуры вдруг сомкнулись в серо-стальной
занавес, потом в нем  образовалось окно,  в  котором  Йама увидел  Тамору  и
Пандараса в небольших клетках, висящих прямо в черной пустоте.
     У Йамы на миг перехватило дыхание. Он с трудом выдавил слова:
     -- Отпусти их, и я буду служить тебе верой и правдой.
     Торговец слегка переместил свое огромное лоснящееся туловище.
     -- Не думаю. Я лучше  дам тебе урок, показав на их примере,  какая тебя
ждет  судьба,  а  пока  подумаю,  как  тебя  можно  использовать.  Мы  снова
поговорим, когда ты дашь это же обещание, но уже от чистого сердца.
     Два  телохранителя  повернулись к  Йаме, у которого при  виде их пустых
бесстрастных лиц в панике заколотилось сердце. Эта внезапная паника вылилась
вдруг во что-то огромное и неведомое, в гигантскую дикую  птицу,  которую он
выпустил на волю, и  она била  своими необъятными крыльями где-то на пределе
его сознания.
     В  отчаянии, совсем  без  надежды,  его разум  издал умоляющий  крик  о
помощи.
     Торговец  схватился  за  голову,  а  в  дальнем  конце  комнаты  что-то
ударилось  в  стеклянный  потолок  с  оглушительным  звоном.  На   мгновение
воцарилась  тишина.  Затем сверху ударило  несколько струек  воды.  Раздался
треск, и  стекло вокруг  них обвалилось, крошась на мириады осколков.  Струи
превратились во все расширяющийся водопад, поток низвергался вниз, отражался
от  пола, возникла  мутно-коричневая  волна, которая  неслась  по  всей шири
огромной комнаты, сметая  на своем пути  статуи и колонны. Столики и подушки
летели на ее пенном гребне.
     Лежанка  хозяина вдруг взмыла в воздух. Женщина издала гортанный крик и
вцепилась в тушу своего господина, как утопающий цепляется за любой обломок.
Йама  рванулся вперед, наперерез прибывающей  воде. На мгновение труп Иакимо
зацепился за его щиколотку, но  его отнесло потоком. В отчаянном броске Йама
схватился за ножку  взлетающей лежанки. Его вес  сместил  продольную  ось, и
секунду  он висел  вертикально, затем  подтянулся и  упал  на ноги торговца,
торговец взревел, женщина с яростью вцепилась Йаме в лицо.  Ее длинные ногти
мгновенно рассекли ему  лоб, и кровь залила  глаза. Лежанка неспешно кружила
над  головами телохранителей, которые безнадежно пытались  устоять в  бешено
бурлящей  воде. Торговец  вцепился Йаме в  руку, но его  хватка была слишком
слаба. Йама  почти вслепую нащупал  золотой  обруч  на его мясистом черепе и
потянул что есть силы.
     Какой-то  миг ему казалось,  что  обруч  не  поддается,  но  тот  вдруг
разломился  по  длине  и  развязался,  как   лента.   Свет  погас.   Лежанка
перевернулась, торговец, Йама  и женщина полетели вниз. Йама нырнул, хлебнул
илистой воды и выскочил на поверхность, отплевываясь и задыхаясь.
     Телохранители не устояли. Машины тоже упали.
     Йама задал  вопрос, и через  несколько секунд в толще кружащейся  бурой
воды  по всей  ширине комнаты вспыхнули точки  ослепительного белого  света.
Йама стер кровь со своих глаз. Течение крутилось вокруг его поясницы. В руке
он сжимал обрывки золотых нитей, на концах которых висели клочки плоти.
     В дальнем конце комнаты на расстоянии ладони от поверхности воды плавал
какой-то  предмет, медленно поворачиваясь с  боку на  бок. Он был размером с
голову  Йамы,  черный,  утыканный  множеством  шипов  различного  размера  и
толщины: некоторые с колючку  розы,  другие же длинные  и  очень острые. Эти
последние  изгибались в разные стороны, будто что-то высматривая  со  слепой
хитростью. На мгновение Йама окаменел, но тут  машина поднялась и,  проломив
потолок, скрылась во тьме. Йама чувствовал,  как  она поднимается все выше и
как все  машины в Изе на  секунду  поворачиваются  в ее  сторону. И все. Она
исчезла.
     Торговец  распростерся  на  упавшей  кушетке, как выброшенная на  берег
акула.  На  голове  его  зияла  рваная,  сильно  кровоточащая  рана, из носа
сочилась кровь вместе со слизью. Женщина лежала  под  ним  полностью в воде.
Голова  ее  была  свернута  набок,  и  глаза   смотрели   сквозь  кружащуюся
водоворотами воду. Телохранители во всей комнате были тоже мертвы.
     Йама поднес к глазам торговца растрепанные остатки обруча и сказал:
     --  Умирая,  Иакимо успел  раскрыть  мне его секрет, но  я  и  сам  уже
догадался. На космическом катере я видел похожую штуку.
     -- Хранители ушли, -- прошептал  торговец.  Наводнение отступало,  вода
уходила на нижние уровни подземного дома. Йама  встал на колени  у кушетки и
спросил:
     -- Зачем я здесь?
     Торговец  с  трудом  втянул  воздух.  Из  ноздрей  его  хлынула  кровь.
Слабеющим голосом он выдавил:
     -- Никому не служи.
     -- Если Хранители ушли, зачем я здесь?
     Торговец  хотел  что-то сказать,  но на губах его  показались  кровавые
пузыри. Йама поднялся и пошел искать Тамору и Пандараса.

21
БЕШЕНОЕ ПЛЕМЯ

     Тамора легким  бегом вернулась к костру. Широко усмехаясь перемазанными
в крови губами, она бросила связку кроликов к ногам Йамы и гордо сказала:
     -- Вот так мы живем, когда можем. Мы -- Бешеное Племя -- Мемштек.
     Пандарас заметил:
     -- Не все могут питаться одним мясом.
     --  Твой  народ может  питаться  листьями  и  отбросами  из  канав,  --
огрызнулась  Тамора, --  потому  вы такие слабые. Воинам нужно мясо и кровь,
так что радуйся, что  я достала для тебя  свежие потроха. От них ты  станешь
сильнее.
     Острыми  ногтями  она  рассекала  животы  кроликов,  засовывала  в  рот
дымящуюся красную печень и глотала  ее целиком. Затем  она, словно перчатки,
содрала  с выпотрошенных  тушек  шкурки  и, обходясь лишь  ногтями и зубами,
стала разделывать мясо.
     Точно с  такой же ловкостью мясника она набросилась на  тело  торговца.
Мечом, взятым у одного из мертвых охранников, она рассекла спину  от шеи  до
ягодиц  и обнажила в толще жирной плоти нечто, похожее на рыбу  миксину. Оно
вовсе не напоминало существо, которое Йама видел в бутылке на катере. Мантия
его съежилась, белые волокна обвились вокруг спинного мозга чужого тела, как
нити грибка-паразита в гниющем дереве.
     Большую часть мяса кроликов Тамора оставила себе и  съела сырым, но все
же  позволила  Йаме  и  Пандарасу  поджарить на углях  костра  задние лапы и
окорочка. Несоленое мясо наполовину сгорело, а наполовину осталось сырым, но
Йама и Пандарас набросились на него с  голодной жадностью и обглодали все до
костей.
     -- Горелое мясо вредно для желудка, -- процедила Тамора, косо ухмыляясь
им через угли костра. На ней была только кожаная юбочка. Ее маленькие груди,
словно  две тусклые монеты,  лежащие на  узкой груди, выглядели  просто  как
немного припухшие соски. Кроме птицы в горящем гнезде, на правой руке у  нее
была еще  одна  татуировка,  на плече: перевернутые черные треугольники. Она
перевязала  себе  талию,  так  как  получила ожог  отдачей  энергопистолета,
взятого у привратника. Тамора  хлебнула бренди и передала  бутылку  Йаме. Он
купил бренди в  винном магазине, чтобы законсервировать нити тканей, которые
Тамора вырвала  из тела торговца.  Йама  поместил их  в  чудесный  крохотный
флакончик, вырезанный из цельного  кристалла розового кварца. Йама  подобрал
его  среди кучи  обломков,  оставленных схлынувшей волной, когда  искал свой
томик Пуран.
     Йама отхлебнул и передал бутылку Пандарасу, тот  все еще догрызал кости
кролика своими мелкими острыми зубками.
     -- Выпей, -- сказала Тамора, -- сегодня мы выиграли великую битву.
     Пандарас  выкинул  в  огонь  кусочек  жира, он  уже  ясно  дал  понять,
насколько его не устраивает пребывание  на диких землях Бешеного Племени, он
сидел, положив ножик себе на колени и напрягая подвижные уши.
     -- Я предпочитаю не задурять себе голову, -- ответил он.
     Тамора засмеялась:
     -- Никто не примет  тебя за кролика.  Размера ты как раз подходящего, а
вот быстро бегать не можешь, такая охота неинтересна.
     Пандарас  сделал из бутылки  чуть заметный  глоток и  вернул  ее  Йаме.
Таморе он бросил:
     -- Ну, ты-то точно бежала, когда появились солдаты.
     -- Ха! Я пыталась догнать тебя, чтоб ты не сбился с дороги.
     -- Там осталось столько добра -- на всю жизнь бы хватило,  -- пробурчал
Пандарас, -- а нам пришлось все это оставить городской милиции.
     -- Я наемник, а не грабитель. Мы  сделали то, на что подрядились.  Будь
доволен, --  усмехнулась Тамора.  Ее  розовый язычок трепетал между большими
острыми зубами. -- Ешь обгорелые кости. Пей. Спи. Здесь мы в безопасности, а
завтра нам заплатят.
     Йама понял,  что она опьянела. Он купил самую маленькую бутылку бренди,
какую  только  смог  отыскать, но,  как  сказал  Пандарас,  она все же  была
достаточно  велика,  чтобы  утопить в  ней  ребенка.  Им  нужно  было  всего
несколько капель, чтобы  наполнить флакончик, а Тамора  уже выпила  половину
того, что оставалось в бутылке.
     -- В безопасности? --  колко спросил Пандарас.  -- В  самой  гуще  орды
кровожадных бродяг вроде тебя? Да я глаз не смогу сегодня сомкнуть!
     --  Я спою великую песнь о нашей победе, а  вы будете  слушать. Передай
бутылку, Йама, что ты ее нянчишь?
     Йама  глотнул обжигающего бренди, передал бутылку, отошел от  костра  и
поднялся на вершину  гребня. Песчаные холмы, составляющие  охотничьи  угодья
Бешеного  Племени,  возвышались  над  огромной чашей  города и  смотрели  на
Великую