иснился  какой-то
кошмар.
   - Что с Рег? С ней все в порядке? Мортифай кивнул:
   - С Рег все нормально. С Бигфут тоже все в порядке.
   - Чернота... Тьма...
   - Это просто погода немного испортилась. А ты, кроме  того,  порядком
устала. Отдохни, и тогда поймешь, что все в полном порядке
   Крошка Вилл указала рукой на окно:
   - Помоги мне подняться с постели и отнеси меня к окну.
   - Не знаю, стоит ли это делать. Видишь ли...
   - Я сказала, отнеси меня к окну!
   - Ну, хорошо. Ладно. - Мортифай протянул ей руку, помогая  подняться,
и, поддерживая под спину, подвел к окну.
   Посмотрев на крааль,  Крошка  Вилл  увидела,  что  Бигфут  продолжает
заниматься Рег, а дрессировщики все так же наблюдают за ней.
   - Видишь? Что я тебе говорил? - произнес Мортифай, указывая в сторону
крааля.
   Крошка Вилл долго не сводила глаз с происходящего, но затем попросила
помочь ей вернуться в постель.
   Выполнив ее просьбу, Мортифай попрощался  и  ушел.  Крошка  Вилл  еще
долго смотрела на небо. Она не могла забыть ту силу,  ту  мощь,  которую
излучал Джонджей. Если бы захотел, ее сын запросто стер бы с лица  земли
всю Мийру. Не забыла она и переполнявшую  его  ненависть  к  Рег.  Слава
богу, с Рег все в порядке.
   Рег все еще жива, а значит, дрессировщикам есть кого дрессировать.
   Еще Вилл подумала о том, что ее сын по-прежнему остается  изгоем.  Он
мог убить Рег, но не сделал этого.
   - Мой бедный сын! Неужели все это потому, что ты только сейчас  понял
весь ужас содеянного тобой? Если ты все понял и осознал, как  же  велики
твои душевные муки!
   Вилл закрыла глаза:
   - Джонджей! Джонджей! Позволь мне прийти к  тебе!  Вскоре  она  опять
погрузилась в сон.

Глава 28

   Чужак стоял  высоко  на  гребне  Нагорья.  Далеко  внизу,  на  севере
простиралась Великая топь и  Озеро  Вако.  Вдалеке  виднелись  окутанные
белыми, как снег, облаками пики Белошапковых гор.  Внизу  тонкой  ниткой
протянулась дорога, берущая  начало  в  замерзших  озерах  и  теряющаяся
где-то в самой гуще джунглей. Там, в городе Аркадия, она  соединялась  с
Великой дорогой, которая протянулась из  Мийры  через  Великую  топь  до
самого Нагорья и далее до Великой пустыни и города Куумика.
   Из печи одного из домов Аркадии медленно  поднимались  вверх  двойные
столбы белого дыма. Там, где они сливались воедино, струя  дыма  немного
изгибалась и устремлялась прямой  линией  на  северо-восток,  в  сторону
Мийры. Чужак обернулся к Великой топи спиной и зашагал дальше по горному
гребню, пока не уперся взглядом в простиравшуюся  далеко  внизу  Великую
пустыню. Его взгляд затуманили  слезы.  Он  распростер  к  небу  руки  и
воскликнул:
   - Эй, Момус! Слушай меня, старый плут! Посмотри на меня, Момус!
   Он стремительно повернулся, и  дым  тоже  поплыл  в  другую  сторону.
Ладони Чужака теперь были повернуты к Белошапковым  горам,  и  мгновение
спустя облака, закрывавшие горные пики, исчезли. Чужак перевел взгляд на
огромную каменную глыбу, лежавшую у его ног. Та, словно не выдержав  его
напряженного, немигающего  взгляда,  разлетелась  на  тысячи  мельчайших
осколков.
   Все так же вытягивая вверх руки, он снова посмотрел на небо.
   - И все-таки я не властен изменить прошлое, старый насмешник! Прошлое
остается неизменным на все времена, и поэтому  я  проклинаю  все  законы
вселенной!
   Чужак опустил руки и склонил голову. Жаркий воздух  песчаной  пустыни
обдал горячей волной его размалеванное клоунское лицо.
   - Ответь, Момус, как жить тому,  кто  называет  себя  Чужаком?  -  Он
почувствовал, как слезы, скатываясь с его лица, тяжелыми каплями  падают
на землю.
   Он увидел хорошо знакомых ему людей, которые собрались в Мийре  возле
крааля - Крошку Вилл, Токиосо, а также семьи  восьмерых  дрессировщиков,
павших жертвами разъяренной слонихи Рег.  Все  они  не  сводили  глаз  с
Бигфут, пытавшейся  заставить  слониху  подчиниться  своей  воле.  Чужак
заглянул в их мысли и, пристыженный, удалился восвояси.
   Дело не в дрессировщиках, дело было  во  всех  остальных  -  конюхах,
наездниках,  шорниках,  зазывалах,   жрецах,   рассказчиках,   подсобных
рабочих. Он заглянул в мысли и к ним. Слониха Рег была для них тем,  что
связывало их со звездами, со старым цирком. Даже для  тех,  кто  не  был
дрессировщиком, эта старая слониха оставалась  неким  особым,  священным
животным. Она олицетворяла собой старый цирк, который по-прежнему жил  в
сердцах тех, кто наблюдал сейчас за слонихой и дрессировщицей. Это  были
и старые цирковые артисты, и те, кто родился уже на Момусе.
   Заглянув в мысли Бигфут, он обнаружил  в  них  почтение  и  священный
трепет. Это напомнило ему то, что он  когда-то  прочел  в  мыслях  своей
сестры. Он заглянул в мысли Мэй в ту минуту, когда та сидела  в  высокой
траве, вооружившись кистями и красками.  Это  была  какая-то  особенная,
неудержимая радость вперемешку с гордостью и радостью обладания.
   Это была радость, свидетелем которой он стал когда-то в  далекие  дни
детства  во  время  двадцать  первого  Гастрольного  Сезона,  когда  ему
исполнилось тринадцать лет. Магистр тарзакских жрецов по имени Бородавка
прочитал тогда отрывки из путевой хроники о великом простофиле с планеты
Уоллаби. В  них  говорилось  о  противостоянии  двух  цирков,  О'Хары  и
Арнхайма.
   Вспомнив имя Арнхайма, Чужак снова посмотрел на небо.
   - Арнхайм! Ты сейчас тоже видишь их? Ни ты, ни  я  -  как  бы  мы  ни
старались уничтожить цирк, это нам не удастся.  Нельзя  убить  то,  чему
суждена вечная жизнь. Цирк - бессмертен.
   Какой-то миг он боролся с искушением послать свои  мысли  прямиком  в
Мийру, в материнский дом, чтобы матери  стало  лучше  от  его  признания
собственной не правоты. При этом он ощутил, как от  стыда  запылали  его
щеки и сделалось жарко в груди.
   Чужак снова посмотрел на Великую топь:
   - Что же мне делать? - спросил он себя.
   Время, проведенное в плену у Ссуры, знания, купленные у  змеиных  яиц
ценой обреченного на вечное рабство несчастного безымянного  ребенка,  -
все это было напрасно, все пошло прахом.
   - Если бы я захотел, то стал бы величайшим фокусником или ясновидцем,
каких еще не видывал мир. Если бы я захотел, то стал бы властелином всей
этой планеты и держал бы всех ее обитателей в вечном страхе перед  моими
сверхъестественными способностями.
   Чужак саркастически рассмеялся и сплюнул себе под ноги.
   В голову ему пришли  недобрые,  темные  мысли,  мысли  о  том,  чтобы
шагнуть к самому краю высокого утеса и поступить с  собой  так,  как  он
поступил с пятью слонами, которые  по  его  воле  свалились  в  глубокую
пропасть. Однако на смену этим раздумьям пришло спокойствие.
   Чужак удовлетворенно кивнул:
   - Да. Правильно.
   Он попытался отыскать среди вороха разноречивых  мыслей  какой-нибудь
противоположный  довод,  но  ничего,  кроме  легкого   любопытства,   не
обнаружил. Змеиные яйца увидели в его разуме  нечто  непонятное,  что-то
вроде двух больших загадок, которые  они  назвали  видениями.  Для  того
чтобы он сам их увидел, ему необходимо узреть  еще  несколько  мысленных
образов-картинок, этаких недостающих фрагментов мозаики.  Это  -  нечто,
что ему предстоит осуществить. Миссия. Цель Предназначение.
   - Два великих видения, - произнес Чужак. Вытерев  со  щек  слезы,  он
стал спускаться вниз, туда, где брала  свое  начало  дорога,  ведущая  в
Куумик. - На моем пути встретится еще немало таких утесов  -  стоит  мне
только этого пожелать.

***

   Это произошло в Мийре два года спустя, в 37 году Великой  Катастрофы.
Крошка Вилл сидела в зрительном ряду Мийрской Арены, надеясь услышать от
новоприбывших рассказчиков хоть какое-нибудь известие о Джонджее. В  тот
вечер выступал новый Мастер рассказчиков Аркадии, женщина, известная под
именем Тамбурин.
   -  Мне  недавно  встретился  один  фокусник,  -  начала  она,  -  чье
волшебство изумляло сильнее, чем его фокусы. Его  имя  -  Трабл.  Готова
поклясться чем угодно, но он умеет менять масть  у  игральных  карт.  Он
путешествует вместе с гадалкой по имени Тарзака. Эта  гадалка  на  самом
деле умеет предсказывать будущее. Ей известно не только то, что  было  с
каким-нибудь человеком, но и то, что с ним случится в будущем.
   Тамбурин на какое-то время смолкла, затем продолжила:
   - Но самое странное, однако, то, что я  увидела  своими  собственными
глазами на дороге, ведущей в Тарзак.
   В ночь, о которой я сейчас рассказываю, у костра  на  обочине  дороги
собралось  четырнадцать  человек,  среди  которых   преобладали   жрецы.
Соревновались три клоуна - по одному из Тарзака, Сины и Порса. После них
один за другим выступили жрецы.
   Бедоносец, ученик жреца из Тарзака, продекламировал "Песнь  о  городе
Барабу", о приключениях старой цирковой труппы.  Его  выступление  имело
успех, поскольку он был в прекрасном голосе. После него  продекламировал
свою только что сочиненную "Сагу о дороге" ученик жреца Лапши. В ней  он
поведал собравшимся о  приключениях  слонов  на  Момусе.  Великая  Тина,
Магистр жрецов из Мбвебве, выступила с  "Песней  о  Машине  Номер  Два",
посвященной истории заселения и колонизации Срединного континента.
   Три  других  жреца  представили  на  суд  собравшихся  свои   любимые
произведения. Ойлум, жрец-рыбак из Сины, порадовал слушателей "Песней  о
21-м и 35-м выпуске", также повествовавшем о старом цирковом шоу. Толдус
из Айконы исполнил свой "Первый сезон", а первый жрец Великий  Бородавка
из Тарзака - уже под конец - "Сагу о Здоровяке Вилли".
   Имел место внушительный обмен мовиллами, однако больше всех  заплатил
некий  ясновидец,  представившийся  просто  Чужаком.   Лицо   его   было
раскрашено белой краской, как у обычного  клоуна,  а  одежда  отличалась
ветхостью. Великий Магси попросил незнакомца погадать ему. Чужак сначала
изучающе посмотрел на темного жреца, затем утвердительно кивнул и встал.
   - Ты знаешь меня, Великий Магси? Темный жрец кивнул и ответил:
   - Да, я знаю тебя.
   После этого ясновидец заглянул в лица присутствующих, поднял глаза  к
небу и заговорил:
   - Когда-то, давным-давно, мне напророчили, будто  мне  предстоят  два
великих видения. Мне  сказали,  что  случится  это  после  того,  как  я
достаточно всего увижу и достаточно всего узнаю. За последние два года я
побывал  во  всех  уголках  этой  планеты,  пристально   вглядываясь   в
окружающий мир и внимательно изучая его.
   Четыре года назад на дороге, ведущей из Мийры в Аркадию, я повстречал
Великого Мэарсиддоатса и его жену, певицу Иеаду. Я  заплатил  им  за  их
рассказ и песню. Удивительные видения почти что привиделись мне.  Однако
чего-то все-таки в них не хватало. - С этими словами он  вытянул  вперед
руки. - Сегодня жрецы, собравшиеся вокруг этого костра, даровали мне все
недостающее.
   Великий Магси посмотрел на неизвестного ясновидца:
   - Значит, такая судьба постигнет одного из нас?
   - Всех вас, - ответил на это Чужак. - Мое первое  великое  видение  -
это планета Момус и населяющие ее люди. В  будущем  их  ожидают  мрачные
времена, потому что  и  сама  цирковая  труппа  когда-то  видела  худшие
времена.
   Среди собравшихся пробежал шепот - ясновидец был явно не в своем уме.
Цирковой труппы не существует вот уже тридцать семь лет.  Великий  Магси
жестом призвал всех к молчанию, после чего снова обратился к Чужаку:
   - А что же наступит после мрачных времен?
   - Наступят добрые времена, - ответил Чужак, все так же простирая руки
к звездному небу. - Цирк жив и будет жить вечно. Я вижу,  как  он  снова
перелетает со звезды на  звезду,  выступая  под  огромным  шатром  перед
представителями самых разных народов многочисленных обитаемых  миров.  Я
чувствую, как само слово "цирк" продолжает волновать сердца и старых,  и
молодых. - Он опустил руки и оглядел собравшихся. - А  еще  здесь  будут
слоны. Много слонов, даже больше, чем их когда-то было в  старом  цирке.
Все это я вижу в моем видении нашего будущего.
   Глаза Великого Магси увлажнились от слез. Затем он улыбнулся и кивнул
головой:
   - Имеется ли в твоем видении хотя бы какой-нибудь намек на то,  когда
все это произойдет?
   - Нет, - коротко  ответил  ясновидец.  И  тогда  случилось  странное.
Великий Магси задал еще один вопрос:
   - А что  же  было  в  твоем  втором  видении?  Чужак  остановил  свой
неподвижный  взгляд  на  жреце,  затем   после   продолжительной   паузы
заговорил:
   - Мое второе видение касается одного лишь меня. Это  моя  собственная
судьба.  -  Он  снова  обвел  взглядом  сидящих  возле   костра.   -   В
благодарность  за  то,  что  я  получил  от  вас  знание,  которого  мне
недоставало, я предсказал вам будущее Момуса, чтобы  вы  поступили  так,
как пожелаете.
   Тамборин вытянула вперед руки:
   - И тогда белолицый Чужак отошел от костра и скрылся в  ночной  тьме.
Он направился отнюдь не в сторону Куумика и вовсе не в сторону  Тарзака.
Вместо этого Чужак зашагал в направлении Нагорья.
   Рассказчица опустила руки и  посмотрела  на  тех,  кто  сидел  вокруг
Мийрской Арены.
   - Уж не безумен ли был ясновидец? - донесся до нее чей-то вопрос.
   - Откуда мне знать? Его рассказ, его  размалеванное,  как  у  клоуна,
лицо, его внезапный уход посреди темной ночи в безводную пустыню  -  все
это явно свидетельствовало о  его  безумии.  Однако  пророчество  Чужака
пришлось мне по сердцу.
   Все тогда подумали, что ясновидец, конечно же, сошел с ума, однако мы
поговорили между собой и задумались над его словами. Как я уже  сказала,
всего  за  несколько   недель   до   этого   я   встретила   волшебника,
продемонстрировавшего настоящее  волшебство,  и  еще  одного  ясновидца,
женщину, которая предсказывала будущее без всяких там карт,  хрустальных
шаров и прочих принадлежностей для ворожбы. Она  предсказывала  истинное
будущее.
   Рассказчица прижала руки к груди:
   - Я сердцем чувствую, что эта странная ясновидящая  говорила  правду.
Вот здесь, в моем сердце,  по-прежнему  живет  Старый  Цирк.  Он  жив  в
сердцах тех, кто в ту ночь слушал рассказ Чужака.  Вы  все,  собравшиеся
здесь, не должны допустить, чтобы цирк умер в ваших сердцах.
   Тамбурин указала рукой на звездное небо:
   -  В  один  прекрасный  день  цирк  снова  полетит   к   звездам,   и
представление продолжится!
   Начался сбор денег рассказчице, и Крошка Вилл молча заплакала.

Глава 29

   Прошло ровно двадцать дней,  после  того  как  Чужак  ушел  прочь  от
горевшего в безлюдной пустыне костра. Сейчас он снова  стоял  на  берегу
Озера Вако. Одежда его вся пропылилась. Он смотрел в сторону  поляны  на
чащу деревьев и, увидев там высокий  холм,  мысленно  накрыл  его  своим
разумом.
   - Я вернулся.
   После этого он сначала ощутил удар, затем волну гнева,  исходящую  от
змеиных яиц. Затем рядом  с  ним  повисло  черное  облако,  стремительно
меняющее свои очертания.
   - Зачем ты пришел сюда. Уходи!
   - Я пришел за моим ребенком, Ссура.
   - Уходи! Это не твой ребенок! Она не твоя! Чужак улыбнулся:
   - Значит, мой ребенок - девочка!
   Облако закружилось бешеным вихрем,  способным  с  корнем  вырвать  из
земли деревья.
   - Она не твоя! Убирайся! Убирайся, или мы убьем тебя! Чужак  услышал,
как к голосу Ссуры присоединились голоса яиц:
   - Убей его, Ссура! Убей его! Убей!
   Черное облако повисло почти над самой головой Чужака. Тот потянулся к
нему мысленными "пальцами", и оно тут же  бесследно  исчезло.  Вырванные
вихрем из земли деревья и кусты сыпались вниз.  Ссура  постояла  посреди
поляны и, пошатываясь, направилась к вершине холма.
   Чужак шагнул на поляну и поспешил следом за ней:
   - Где она, Ссура? Где моя дочь?
   Откуда-то  сверху  на  вершину  холма   упала   обнаженная   женщина.
Перевернувшись,  она  вскочила  на  ноги  и,  разразившись  истерическим
смехом, повернулась лицом к  Чужаку.  В  следующее  мгновение  обитатели
джунглей живой стеной обрушились на Чужака. Гигантские болотные ящерицы,
водяные змеи,  насекомые  и  драконы-попугаи,  казалось,  были  одержимы
желанием уничтожить его. Под их сумасшедшим натиском он рухнул на землю.
Попугаи острыми клювами принялись клевать его тело, целясь в голову.  По
щеке Чужака  заструилась  кровь.  Он  почувствовал,  что  на  спину  ему
наступила нога  какого-то  болотного  чудовища,  грозя  в  любую  минуту
раздавить.
   Громадным усилием мысли он воздвиг над собой защитный силовой  кокон.
Давление на спину тут же исчезло. Чужак поднялся на ноги, чувствуя,  как
злобные твари в бессильной ярости бьются о  его  невидимую  спасительную
броню.
   Чужак  направился  к  вершине  холма.  Со  всех  сторон   в   злобном
исступлении на него  лезли  болотные  чудовища.  Разум  Чужака  воспарил
ввысь, над ордой обезумевших монстров. С  высоты  ему  было  видно,  что
Ссура призывает все новых и новых тварей. Жуткие клыки, бивни,  когти  и
крылья подбирались к вершине холма все ближе и ближе - до тех пор,  пока
эта беснующаяся масса не поглотила Ссуру.  Неожиданно  монстры,  как  по
команде, замерли. Один за другим они откатывались назад,  отползали  или
разлетались в разные стороны,  бросив  своих  погибших  в  беспорядочной
давке сородичей, а вместе с ними и  тяжело  дышащую,  истекающую  кровью
Ссуру.
   Чужак силой мысли убрал защитный кокон, и в тот же миг разум вернулся
в его саднящее, покрытое синяками и ссадинами тело. Боль  заставила  его
опуститься на  колени,  он  застонал.  Через  мгновение  Чужак  все-таки
собрался с  силами  и  встал.  Пошатываясь,  он  направился  к  Ссуре  и
опустился возле нее на колени:
   - Ссура, ты слышишь меня?
   Ее губы слегка приоткрылись, на них запузырилась кровавая пена.
   - Убью тебя! Убью!
   Чужак повернул голову в сторону вершины холма:
   - Отпустите ее! Отпустите ее, или я сейчас вас всех передавлю!
   Чужак заглянул Ссуре в глаза. Та невидящим взором посмотрела на него,
широко открыв стекленеющие глаза. Ее нижняя челюсть безвольно отвисла.
   - Ссура!
   - Бесполезно, Джонджей! - отозвались яйца. - Все, что она имела,  она
получила о нас.
   Чужак схватил женщину за плечи и встряхнул:
   - Ссура, где моя дочь?
   Глаза женщины на мгновение блеснули, как будто она узнала его, но уже
в следующий миг свет жизни окончательно погас в  них.  Голова  бессильно
упала набок. Чужак осторожно опустил Ссуру на землю и вытер кровь  с  ее
губ.
   - Эх, если бы ты когда-нибудь была свободной! С этими  словами  Чужак
резко выпрямился. Над поляной стояла зловещая  тишина,  нарушаемая  лишь
каким-то слабым, плохо различимым звуком. Юноша обошел вершину  холма  и
вскоре оказался на противоположной стороне поляны.  У  самого  ее  края,
прямо под ветвями деревьев он  разглядел  кособокую,  грубо  сколоченную
деревянную будку. Чужак подошел к ней совсем близко,  и  до  него  сразу
донеслись крики яиц:
   - Она наша! Оставь ее нам! Она нужна нам! Нам не обойтись без нее!
   Чужак привычным усилием мысли погасил  их  вопли.  Он  приблизился  к
похожей на клетку будке и заглянул внутрь. В углу, сжавшись  в  комочек,
сидело крошечное темноволосое существо, настолько грязное,  что  лишь  с
великим трудом его можно было признать за человека. Джонджей  немедленно
выстроил мысленный купол, накрывший и его самого, и ребенка.
   - Малышка! - позвал он.
   Девочка заморгала и попятилась к задней стенке клетки.  Из  ее  горла
вырвался сдавленный звериный крик. Чужак обошел клетку вокруг, не  сводя
глаз с копошащегося в нечистотах ребенка, и  обнаружил  подобие  дверцы,
закрывающейся на веревку. Он развязал узел и потянул за  веревку.  Дверь
открылась.  Нагнув  голову,  Чужак  вошел  внутрь.   Девочка   испуганно
взвизгнула и вытянула вперед  ручки  со  скрюченными  пальчиками.  Чужак
опустился перед ней за корточки и протянул к ней  руку.  Малышка  быстро
схватилась за нее, прижала к своей груди и  заплакала,  спрятав  лицо  в
ладонях.
   Чужак погладил ее по грязным, спутанным волосам:
   - Все будет хо