на из них - технический персонал:  техники,  медики,
электрики и компьютерщики не  более  годятся  для  боя,  чем  клоуны…  -
Пейнтер заметил, что Великий Камера, мастер тарзакских  клоунов,  глянул
на него, подняв бровь. - Не обижайся, Великий Камера. - Лейтенант  снова
повернулся к Алленби. - За вычетом их и тех, кто негоден по возрасту, мы
имеем, возможно, дюжину строевых солдат, экипированных разве что  голыми
руками.
   - И?..
   - И будь это задачей в офицерской школе, я бы вспомнил,  осторожность
- мать доблести, - и не получил бы неуд.
   - Невозможно.
   - Знаю.
   - Ну и какова же альтернатива, Пейнтер?
   -  Герилья.  Партизанская  война.   Избегать   прямых   столкновений,
использовать тактику булавочных  уколов,  утомлять  их…  превратить  для
арваниан жизнь на Момусе в  ад…  -  Пей-нтер  опустил  глаза  и  покачал
головой.
   - Что такое? Что ты собирался сказать?
   Пейнтер скривил губы, потом поднял глаза:
   - Чтобы превратить планету в ад для арваниан,  нам  необходимо  будет
превратить ее в ад и для нас самих. Такая  война  -  это  противоборство
духа… мужества. Чтобы увеличить для  арваниан  цену  завоевания,  народу
Момуса придется и самому заплатить дорогую цену. Возможно, на это  уйдут
годы. Они могут измотать нас первыми…
   - Ха! -  Все  повернулись  к  Доруму,  силачу  и  мастеру  тарзакских
уродцев.  -  Пейнтер.  Ты  полагаешь,  момусиане  лишены  силы  духа?  -
Остальные одобрительно кивнули.
   Пейнтер потер глаза, потом опустил руку.
   - Я видел такую войну  раньше,  Дорум.  Шесть  лет  назад,  во  время
восстания на Хессифе. У меня  на  глазах  командира  роты  разорвало  на
куски… маленькая девочка  попросила  воды…  она  обмоталась  проволокой,
превратившись в ходячую бомбу. - Он отошел от стены.  -  Хватит  у  тебя
духу превратить себя в бомбу, Дорум? Или превратить  в  бомбу  жену  или
дочь? У хессифиан на это хватило духу, и этого  оказалось  недостаточно.
Мы разбили их. Егеря подавили восстание.
   Воцарилась мертвая тишина. Алленби видел, как углубляются морщины  на
лицах.
   - Есть другие  предложения?  -  Никто  не  шелохнулся.  -  Прекрасно.
Пейнтер, с чего начнем?

***

   Наавон  Дор,  командир  арванианских  наемников,  забыл  о   линейном
крейсере "Меч", несущемся к планете Момус: его стило порхало по  экрану,
закрывавшему одну из переборок каюты, движения художника были быстрыми и
уверенными. На экране появились изображения суровых гор Арвана и  резких
ветров, сгибающих тонкие растения. Экран Наавона мог бы оживить рисунок:
серые облака скользят за горами, деревья диа раскачиваются под ветром, -
но он предпочитал достигать этого эффекта рисованием. На переднем  плане
появился утес, а  на  обрыве  -  вихрь  линий  и  теней,  который  скоро
превратился в подобие его самого: высокая  фигура,  приплющенная  голова
гордо вскинута,  черные,  как  ночь,  глаза  пристально  смотрят  из-под
выступающих  надбровий  на  далекие  горы.  Наавон  мгновение  помедлил,
всматриваясь в  портрет.  На  герое  была  старомодная  одежда:  стоячий
воротник и скрещенные ремни, как у старых арванианских наемников. Наавон
нахмурился, потом узнал воина. Отец, почему я сейчас думаю о тебе?
   - Наавон? - Старший офицер отвернулся от экрана. В люк просунулся его
заместитель.
   Наавон  выключил  экран,  стирая  изображение,  и  бросил  стило   на
прикроватный столик.
   - В чем дело, Госс?
   - Многопалый прилетел с командного корабля и желает видеть тебя.
   - Этим  некорректным  в  расовом  отношении  словечком  ты,  полагаю,
обозначаешь адмирала Садисса.
   - Его самого.
   - Возможно, Госс,  тебе  интересно  будет  узнать,  что  Са-дисс  как
ворлианец не более виноват в том, что у него четырнадцать  пальцев,  чем
мы, арваниане, в том, что у нас десять.
   - Да, Наавон. - Госс, старый солдат и верный друг  старшего  офицера,
потупился,  изображая  конфуз,  в  уголках  рта   обозначились   озорные
морщинки. - Хотя не знаю. Виноват он или нет, а, бьюсь об  заклад,  бучу
поднять может.
   Наавон покачал головой:
   - Чего хочет представитель нашего патрона?
   Госс ухмыльнулся:
   - Он желает предъявить кому-то обвинение.
   Старший офицер вскинул брови и кивнул:
   - Ладно, Госс. Пожалуйста, пригласи адмирала.
   Госс повернул голову и крикнул:
   - Эй, ты! Давай сюда! - А потом вошел в каюту, сел напротив Наавона и
стал ждать появления ворлианского адмирала.
   Садисс  вошел.  Арванианский  командир  с  интересом  наблюдал,   как
приземистый гуманоид, одетый в черный костюм и плащ, осматривает  каюту,
высматривая, куда сесть. Наавон указал на табурет:
   - Это лучшее, что я могу предложить, адмирал.
   Садисс бросил злобный взгляд на сидящего Госса,  потом  повернулся  к
Наавону:
   - Я лучше постою.
   - Как хотите. - Госс поднял ногу в ботинке, положил  ее  на  табурет,
сверху закинул другую ногу. У Наавона мелькнула мысль, не следует ли ему
объяснить ворлианцу, что Госс  так  же  ведет  себя  и  с  арванианскими
офицерами. Он покачал головой и снова повернулся к Садиссу. - Ну  и  что
вам нужно, адмирал?
   - Солдата из вашей третьей роты, Т'Дулна. Я официально обвиняю его  в
измене. Наавон кивнул:
   - Ясно. Что он натворил?
   - Пораженчество. Он пренебрежительно  высказывался  о  нашей  славной
миссии.
   - Хм-м-м. Это серьезно. И что он сказал?
   - Он назвал нашу освободительную миссию вторжением  и  намекнул,  что
выставлять современную  армию  против  того,  что  он  назвал  "невинным
обществом клоунов и жонглеров", трусость.
   Наавон кивнул:
   - И вы слышали, как Т'Дулна говорил это?
   Садисс повернулся к открытой двери и махнул рукой:
   - Эмис, Юст, сюда!  -  Два  арванианских  солдата  вошли  в  каюту  и
вытянулись рядом с адмиралом по стойке "смирно". - Эти двое слышали  его
и доложили мне об измене.
   Наавон откинулся на койку и сцепил пальцы на животе:
   - Ясно. - Старший офицер внимательно  оглядел  солдата  Эмиса,  потом
солдата Юста. Кивнув, он повернулся к Госсу. -  Этих  двоих  уволить  из
части и вышвырнуть с моего корабля. Если адмирал не возьмет их  на  свой
корабль, выбрось за борт, и пусть идут пешком.
   Госс встал и потер руки:
   - Да, Наавон, с удовольствием. - Госс  подошел  к  солдатам,  схватил
обоих за руки и потащил из каюты. Тот, кого звали Эмисом, перед тем, как
вывалиться в коридор, умоляюще посмотрел на Садисса.
   Садисс уставился на Наавона:
   - Что это все означает, старший офицер?
   - Вторжение на Момус - действительно  трусость,  Садисс,  и  на  моем
корабле говорить правду - не измена.
   - Это проявление недостатка лояльности к Десятому Квадранту!
   - Верно, - кивнул Наавон. -  Совершенно  верно.  Но  и  это  на  моем
корабле не преступление. Люди в этом батальоне обязаны быть лояльны  мне
и друг другу. Никакой другой лояльности  не  требуется,  вот  почему  вы
можете забрать своих шпионов. Я не желаю, чтобы из-за  них  нижние  чины
перестали доверять друг другу.
   - И что мне с ними делать?
   - Добавьте их к  тому  сборищу  преступников,  которое  вы  называете
Освободительной Армией Момуса.
   - Преступников? Старший офицер  Дор,  это  представители  угнетенного
народа Момуса, которые обратились к Десятому Квадранту за помощью, чтобы
свергнуть…
   -  Заткнитесь,   Садисс!   Скармливайте   ваши   байки   Объединенным
Квадрантам, а не мне. Ваша освободительная армия  -  не  что  иное,  как
убийцы, воры и мошенники, изгнанные из момусианского общества, и предлог
высадить войска на Момус без вмешательства ОК. Ведь так?
   В каюту вошел Госс и уселся свое место.
   - Наавон, я запихнул их в челнок Садисса.
   Старший офицер кивнул и снова повернулся к адмиралу:
   - Полагаю, это закрывает наше дело, Садисс.
   - Не совсем, Дор. Ваши солдаты присягали…
   - Мои солдаты присягали исполнять мои приказы. Ваши начальники наняли
меня завладеть Момусом для Десятого Квадранта, с оплатой по факту, - что
мы  и  сделаем…  -  Наавон  ухмыльнулся.  -  Если  не  получим   лучшего
предложения. Между тем мы не  обязаны  быть  в  восторге  от  того,  что
делаем; довольствуйтесь тем, что мы это делаем. И это все.
   Садисс перевел взгляд с Наавона на Госса, потом  снова  посмотрел  на
Наавона.
   - Это не конец, Дор. Я назначен командующим этой миссией…
   - И это все, Садисс. Желаете, чтобы Госс проводил вас на челнок?
   Садисс резко повернулся и вышел из каюты. Госс покачал головой:
   -  Наавон,  нас  ждут  неприятности.  Военачальники  Десятого   могут
прислушаться к его болтовне.
   Наавон рассмеялся:
   - Госс, дружище, ты действительно не понимаешь, а?
   - Что не понимаю?
   - Адмирал Садисс  -  неизлечимый  романтик.  Я  уверен,  он  искренне
считает  себя  освободителем,   а   нашу   миссию   -   освободительной.
Военачальники Десятого, однако, вовсе не мечтатели, какими их  хотел  бы
видеть Садисс.
   Госс почесал нос:
   - Если я не понимал раньше, Наавон, то теперь я понимаю еще меньше.
   Наавон взял стило и включил рисовальный экран. Продолжая говорить, он
нарисовал гротескное изображение Са-дисса.
   - Госс, ты должен понять философию Десятого Квадранта. Она интересна,
если  не  оказываться  у  них  на  пути.  Они  убеждены,  что  ворлианцы
предназначены править вселенной.
   Госс пожал плечами:
   - Садисс убежден в том же. Никакой разницы.
   - Ах, Госс, но разница есть. Нынешние Военачальники,  как  и  все  их
предшественники, служат идее. Садисс служит самому  себе.  Военачальники
видят  ворлианцев  будущими  правителями  всего  сущего.  Садисс   видит
правителем себя. Военачальники жмут,  пока  не  встретят  сопротивление,
потом отступают и ждут, предоставляя следующему поколению военачальников
продолжать охоту. Это безжалостно медленный, тяжелый план завоевания, он
не принесет быструю победу над окружающими народами, но в  конце  концов
приведет  к  успеху.  Например,   наша   маленькая   миссия.   Вот   мы,
незначительная  армийка,  посланы  завладеть  для   Десятого   Квадранта
незначительной  планеткой:  в  масштабе  вселенной  -  пылинка,  слишком
маленькая, чтобы беспокоиться о ней. "Это мелочь, - говорят Квадранты, -
пусть Десятый получит ее". И Десятый возьмет эту пылинку,  друг  мой,  и
добавит ее ко всем прочим уже собранным пылинкам, потому что из таких-то
пылинок…
   - И состоит вселенная, - Госс нахмурился, потом  поднял  брови.  -  А
Садисс?
   Наавон пожал плечами:
   - Такой план рассчитан на работу тысячи поколений; у Садисса  времени
мало.  Он  служит  самому   себе,   тогда   как   военачальники   служат
предназначению.
   Госс вытащил из-за пазухи маленькую деревянную флейту, поднес к губам
и сыграл несколько трелей.
   - А где же наше место, Наавон?  Если  то,  что  ты  говоришь,  верно,
военачальники в один прекрасный день обратят взоры на Арван.
   Наавон откинулся к стене и вызвал на экран анимационную программу.
   - К тому времени нас давным-давно не будет. - Изображение Садисса  на
экране дернулось и споткнулось. Офицер пожал плечами.  -  Хотя  Арван  и
будет поглощен, подумай о грандиозности замысла,  Госс.  Призраки  армии
военачальников смогут оглядываться на то, что они совершили.
   Госс просвистел короткую комическую фразу - как раз когда  фигура  на
экране споткнулась, потом опустил флейту и хлопнул ею о ладонь.
   - Не хотел бы я жить под Десятым.
   - Не в этом дело, Госс. - Наавон вытянул руки. -  Что  нам  с  тобой,
Госс, до грядущих  столетий?  Как  солдаты,  мы,  возможно,  приведем  в
действие  какие-то  события,  но  их  легко  можно  парировать   другими
событиями. Я рисую картины и стираю их,  ты  играешь  чудесные  мелодии,
которые тают в воздухе. Но военачальники  Десятого  изменяют  вселенную,
какими бы эти изменения ни были.
   Госс поднес было флейту к губам, потом опустил ее.
   - Ты одобряешь? Наавон пожал плечами:
   - Что значит одобрение простого солдата по сравнению с результатом?
   - Наверное, ничего. И это относится и к Садиссу,  вот  почему  он  не
может причинить нам неприятностей.
   - Именно. Военачальники наняли нас для работы.  Пока  мы  делаем  эту
работу, они будут довольны.
   Госс сыграл еще короткую фразу, потом нахмурился:
   - Наавон, что, если бы Садисс смог  сам,  за  отмеренное  ему  время,
довести план Военачальников до конца?
   Наавон отвернулся от Госса и посмотрел на экран:
   - Если бы я считал, что  он  сможет  довести  план  до  конца  -  или
разрушить его, - думаю, я служил бы ему, чтобы поучаствовать в этом. Мне
хотелось бы, чтобы мое имя было связано с чем-то прочным, пусть  даже  и
негативным, но… - Старший офицер пожал плечами.
   - Но тебе, Наавон, приходится  довольствоваться  двумя  кормежками  в
день и отрядом из жалких восьмисот солдат.
   Наавон засмеялся.
   - Тех, кто доживет. - Он взял стило, выключил анимацию и  несколькими
штрихами состарил фигуру Садисса на восемьдесят лет.  Пока  он  рисовал,
Госс заиграл запинающуюся, рваную мелодию "Умрут последние из нас".

***

   Присев на корточки на опушке леса на севере Аркадии, Освальд Пейнтер,
бывший лейтенант Егерей, внимательно осмотрел пустыню и небо.  Все  было
чисто.
   "Так будет не всегда", - подумал он.
   Алленби очень надеется, что фокусники и предсказатели собьют арваниан
с толку и предвосхитят их планы.
   Пейнтер фыркнул и встал.
   Этого будет мало.
   Он вернулся в лес и пробирался через густой кустарник, пока не  дошел
до небольшой  поляны.  Там  Пейнтер  остановился  и  посмотрел  на  свою
оборванную команду: униформистов, уродцев, клоунов, акробатов…
   И по крайней мере один метатель ножей. Возможно, хоть от  него  будет
толк.
   Пейнтер поднял руки:
   - Хорошо, ребята, слушайте. - Он указал на центр  поляны.  Когда  они
подтянулись и встали полукругом, Пейнтер посмотрел на их лица. На  одном
была скука, на другом возбуждение, а на третьем озорство. Дети играют  в
солдатиков. В них нет того, что превращает в настоящего партизана.  -  У
нас много работы и мало времени…
   - Пейнтер. - Тип  в  оборванной  черно-алой  мантии  поднял  руку,  и
Пейнтер кивнул. - Пейнтер, я Рууз из фокусников Аноки.
   - Да?
   - Тут еще надо уладить вопрос оплаты.
   - Оплаты? - Великий Фетиш, чем я тут занимаюсь!
   - Конечно. То, что мы здесь, ценно для тебя, не так ли?
   Пейнтер покачал головой:
   - Это другое дело.
   - Другое? Почему другое?
   - Мы здесь, чтобы научиться защищать ваши дома… вашу планету!
   Рууз опустил ресницы и поднял голову:
   - То, что мы здесь, ценно для тебя?
   - Конечно!
   Рууз пожал плечами:
   - Значит, это ценно и для нас.
   Качая головой,  Пейнтер  полез  за  пазуху  и  извлек  оттуда  пустой
кошелек.
   - Кажется, у меня плоховато с деньгами.
   Женщина в коротком белом одеянии подняла руку:
   - Я Фейда из кассиров Сины.  Если  позволите,  я  выделю  инструктору
мелкую ссуду.
   Пейнтер посмотрел на своих подопечных, потом хлопнул правым кулаком о
левую ладонь.
   - Глупцы, вам грозит кровавая баня,  а  вы  стоите  тут  и  пытаетесь
заработать на  этом  медяки!  -  Они  сумасшедшие;  абсолютно  чокнутые!
Пейнтер перевел дух. - Ладно! Сколько?
   Рекруты бесконечно долго торговались  друг  с  другом,  потом  вперед
выступил клоун в оранжевом.
   - По два мовилла каждому.
   Кассир из Сины сосчитала людей, потом  залезла  за  пазуху  и  вынула
сорок четыре медные бусины. Подавая их Пойнтеру, она ухмылялась.
   - Есть, конечно, и такая мелочь, как проценты.
   Пейнтер взял медяки и пристально посмотрел на Фейду.
   - Конечно! И сколько?
   - Десять процентов.
   - Десять… да это грабеж!
   Фейда пожала плечами и махнула рукой на товарищей:
   - Ты должен признать, что я изрядно рискую.
   Пейнтер кивнул, потом раздал медяки. Она тоже это понимает. Если даже
неграмотная счетчица медяков понимает это, что  я  здесь  делаю?  Вложив
последние два медяка в последнюю протянутую руку,  Пейнтер  снова  занял
место в центре полукруга, вспоминая, что за неуплату  долга  в  разумный
срок наказывают изгнанием. Он опустил  глаза,  почесав  в  затылке.  Еще
несколько таких сеансов, и я буду по уши  в  долгах.  Он  снова  кивнул,
потом поднял глаза.
   - Прежде чем мы начнем, есть еще такая мелочь, как оплата моих услуг.
   Рууз посмотрел на товарищей, потом снова на Пейнтера.
   - И сколько стоит инструктор?
   Пейнтер сложил руки на груди:
   - Три медяка с носа.
   - Вор! - крикнул уродец в заднем ряду. - Мы-то запросили по два!
   Пейнтер пожал плечами:
   - Война напрямую ударит по вашим кошелькам, а вы понятия  не  имеете,
как с этим быть. А я знаю. Эти знания ценны для вас?
   Под ворчание рекрутов Пейнтер услышал шаги за спиной.  Он  обернулся.
Алленби улыбался и качал головой:
   - Лорд Алленби!
   - Вижу, все идет хорошо, Пейнтер.
   Пейнтер фыркнул:
   - Можно узнать, что привело тебя сюда?
   Алленби кивнул:
   - Я пришел поздравить  тебя,  Пейнтер.  Я  официально  назначил  тебя
командующим Вооруженными Силами Момуса. - Пейнтер таращился на  Великого
Государственника; у него не было  слов.  Алленби  отвернулся  и,  уходя,
бросил через плечо:
   - Война - это ад, Пейнтер. Война - это ад.
   Пейнтер снова повернулся к своим подопечным.  Мрачный  Рууз  протянул
ему медяки и ссыпал в протянутую руку.
   - Хочешь пересчитать?
   Пейнтер кивнул:
   - Конечно.
   Отсчитав сорок четыре медяка плюс проценты, он передал их  кассиру  и
убрал остаток. Фейда поклонилась.
   - В будущем инструктор может рассчитывать на более низкую  процентную
ставку от Фейды. Я вижу, он - состоятельный человек.
   Пейнтер кивнул, а в уме промелькнула картина:  он  ведет  Вооруженные
Силы Момуса против арванианских наемников
   Не забыть бы спросить у Алленби насчет заработной платы Не думаю, что
ее хватит.

***

   Куулис, инспектор Большой  Арены  Тарзака,  стоял  в  центре  темного
амфитеатра, лаская  взглядом  освещенные  светом  звезд  трибуны.  Цирк,
погруженный в запряженные ящерами и лошадьми  фургоны,  уехал  несколько
часов назад. Они звали его с собой, но Куулис остался. Его место  здесь,
с Ареной. Его долг перед цирком исполнен; цирк в безопасности.
   - Отец?
   Куулис повернулся к зрительскому входу и прищурился:
   - Лисса?
   - Да, отец. - Стройная молодая женщина пересекла манеж и опустила  на
землю рюкзак. - Ты должен уйти. Захватчики скоро будут здесь.
   Куулис отвернулся и скрестил руки на груди:
   - Нам нечего обсуждать.
   - Ты все еще сердишься на меня? Куулис фыркнул:
   - Моя дочь - солдат!
   - Я хотела бы быть послушной дочерью, отец.
   - И тем не менее не слушаешься.
   - Мы должны бороться…
   - Ба! Мы - хранители Арены, Лисса, а не  убийцы.  И  если  на  Момусе
создана армия, где же она? Почему она оставляет  Тарзак  врагам?  Почему
она не сражается?
   - Отец, если мы столкнемся с арванианами  в  открытую,  для  нас  все
будет кончено. Мы должны использовать другую тактику.
   - Затаиться в лесу, всаживать нож в спину, когда никто  не  видит.  -
Куулис плюнул на землю. - Почему же ты здесь, в Тарзаке, а не  прячешься
в холмах с остальными нашими храбрецами?
   Лисса наклонилась и подняла рюкзак, закинув лямку на плечо.
   - Меня послали за огненными  шариками.  -  Она  залезла  в  рюкзак  и
вытащила предмет размером с небольшую сливу. -  Фокусники  так  вызывают
сильный огонь. Из сырого  кобитового  теста  делается  оболочка,  внутри
которой образуются две камеры, в  каждой  из  которых  содержатся  некие
вещества, и, когда шарик сминают, эти вещества смешиваются. Ты много раз
видел этот  фокус  и  знаешь,  какой  жаркий  получается  огонь.  А  эти
особенные: втрое больше тех, что используют фокусники.
   Куулис покачал головой:
   - Ну и денек: фокусники расстаются со своими секретами - ну и денек!
   Лисса убрала огненный шарик в рюкзак и посмотрела отцу в лицо.
   - Все мы с чем-то расстаемся, отец…
   Куулис зажал Лиссе рот рукой:
   - Тсс! - прошептал он. - Ну-ка, быстро к северному входу!